Тени на стене

Но это еще далеко не конец моего плана. Теперь самое важное – эвакуация. Отсек довольно узкий, на переборках приборы и дверцы ящиков для оборудования. Тем не менее, здесь есть всё, что должно мне понадобиться при аварийной эвакуации. На российских подлодках с этим или всё хорошо или наоборот – все крайне плохо. На одних средства эвакуации и спасения размещены в самых неожиданных местах по всей субмарине, но только не возле шлюзовых камер а на других эвакуация происходит сразу целым модулем, например командный пункт отделяется от корпуса с командой внутри и всплывает на поверхность со всеми соблюдениями нужных параметров. А на подлодках класса Огайо по этой части ничего не изменилось с шестидесятых годов того века. Снимаю с креплений в стене массивный фонарь-прожектор и приступаю к сборам.

Открываем ящики. В первую очередь нужно найти и подобрать по размеру гидрокостюм. Вот и он, на этикетке пришитой к оранжевому прорезиненному мешку кроме названия номер размера. Вроде бы моё. Откладываем в сторону. Теперь ищем термобельё. Нашелся комплект с подходящими цифрами, шапочка, свитер, чулки и носки с перчатками. Что ещё? Стельки! Не простые а свинцовые. Это для того, чтобы не переворачивало вверх ногами. А теперь переодеваемся. Очень хорошо, что отсушенные выстрелом из дробовика пальцы приходят в норму, болят конечно, но явно не сломаны, гнутся нормально, хоть с чувствительностью пока и проблемы. Сняла с себя камуфляжную одёжку, божечки… Всё тело в синяках. Не удивительно, с таким-то насыщенным событиями деньком. Пиксельный камуфляж сине-сиреневых тонов, хоть и замызган кровью, но целый, бросать не будем. Завернула в него всё свое оружие, кроме подводного пистолета и ножа, патроны, бумажник кэпа и пакет с бортовым журналом, затем, уложила свёрток и свои ботинки с высокими берцами в прорезиненный мешок от гидрокостюма и затянула горловину. Типа водонепроницаемо а там посмотрим. Свое бельё снимать не стала и начала надевать термуху, без него я получу переохлаждение и потеряю сознание. Это сверху, на поверхности водичка тёплая а на дне, как раз наоборот. Чем дальше от солнца, тем холоднее а человеческий организм при температуре от ноля и до восьми градусов по Цельсию терморегуляцию не включает. Вспомните алкашей, которые спали в сугробах в мороз и выживали а те, которые по весне в грязи уходили в отруб, почему-то не редко и не просыпались. Вот по этой причине. Если температура окружающей среды в этом промежутке, нервная система не включает тревогу и очень велик шанс без термобелья просто остыть. А за бортом градусов пять, не больше.

Подтянула липучками слабину на чулках-гамашах, застегнула шапочку и горловину свитера. Теперь одеваем гидрокостюм. Это оранжевое прорезиненное нечто нужно ещё умудриться правильно одеть самостоятельно. Занятие не простое и от правильности действий при одевании очень сильно зависит, выберусь я на поверхность с баротравмой или без неё. Сунула на штатное место свинцовые стельки а затем и ноги в штанины костюма, натянула по пояс и затянула шнурки на резиновых ботах. Потопала и немного попрыгала, что бы убедиться, что всё плотно село на свои места. А теперь продолжим экипироваться походным снаряжением. Я вернулась к ящикам.

Дыхательный аппарат я уже достала, но ещё не проверила. Теперь нужно осмотреть регенеративный патрон, наполняемую камеру и баллоны. Всё целое, патрон упакован, без повреждений и замятий, баллоны заправлены, клапаны работают, повреждений на шлангах не нашла. Замечательно.

Следующий номинант – спасательный надувной плот. Выглядит в упакованном состоянии как пластиковый бочкообразный контейнер серого цвета длиной метр с небольшим и шириной до полуметра. Контейнер тяжелый – почти девяносто килограмм, но это пока на воздухе. В воде он начнет всплывать, стремясь к поверхности а там мне достаточно будет выдернуть чеку, чтобы бочка раскрылась на две половины и выпустила на волю распухающую пирамиду спасательного плота. Из соседнего ящика выволакиваю наружу еще один контейнер, на этот раз прямоугольных очертаний. Это набор выживания, в нём находится всякая приспособа, для того, чтобы вызвать помощь, смочь добыть еду и воду, немного простого инструмента, аптечка а самое главное – подробная инструкция по выживанию в разных условиях, хоть во льдах Антарктиды, хоть на экваторе. Про инструкцию я конечно – же я пошутила. Там действительно находится толстая книжица с советами для умственно-отсталых. Не пейте морскую воду, не ешьте дохлую рыбу, не загорайте на солнце весь день, не прикармливайте акул собственными экскрементами и прочими пищевыми отходами. Контейнер не плавучий, но имеет паракордовую петлю с карабином, которым я и пристегиваю его к пластиковой бочке плота. На эту же петлю нанизываю еще один фонарь снятый из креплений на переборке. Немного подумав, пристегиваю еще один набор для выживания. Тащить до поверхности этот лишний вес будет контейнер с плотом, так что запас не помешает. Ещё не известно, что там меня ждёт на поверхности.

Сборы закончены, продолжу я, пожалуй одеваться, вечно сидеть в отсеке не получится. Я натянула гидрокостюм на плечи и всунула руки в рукава. Теперь на спине у меня болтался шлем со смешными лупатыми иллюминаторами и рогом клапана на лбу. Тщательно жгутуюсь, делая костюм не проницаемым для воды и попутно выдавливаю лишний воздух через специальные лепестковые клапаны, вмонтированные в костюм. Обычно эта процедура происходит при помощи другого моряка, но у меня выбора нет. Всё сама, да сама… Надеваю шлем и дыхательный аппарат на пузо, последний подтягиваю ремнями чтобы не болтался и не мешал. Герметизирую шлем и выдавливаю остатки лишнего воздуха. Теперь вкручиваю регенеративный патрон и подсоединяю баллоны с кислородом и азотно-гелиевой смесью. Всё, нужно вдохнуть как можно больше, так чтобы аж ребра заболели и задержать дыхание. Подключаю к муфтам шлема патрубки дыхательного аппарата и выдыхаю. На шее тут же раздувается подушка -накопитель. Я делаю пару глубоких вдохов, все в порядке, аппарат работает. Ну, с богом.

На переборке находятся приборы и вентили управления шлюзованием. Я уже смотрела на манометр, глубина близкая к девяноста метрам, давление за бортом 908 460 паскалей – это приблизительно девять атмосфер. То есть на один сантиметр моего тела будет давить аж девять килограмм воды…Ну что это я? Хватит бояться, пора шлюзоваться. Открываю вентили и камера начинает заполняться забортной водой. Всё. Обратного пути нет. Когда уровень доходит до объема трех четвертей я открываю следующие по порядку вентили, теперь в камеру поступает кислород из баллонов укрытых в корпусе шлюза. Выравниваем давление внутри камеры до уровня забортного. Становится тяжеловато, ребрам уже не так легко расправляться, дышать уже труднее, поэтому, я подключаю и брюшное дыхание а затем начинаю помогать грудной клетке и плечами. Очень хорошо, что подлодка лежит на глубине до ста метров, гораздо больше шансов выжить при подъеме. Откуда-то я знаю, что этот способ эвакуации из затонувших посудин всегда упирался в пресловутые сто метров. Дальше – всё шатко и зыбко, вроде бы был изобретен способ подъема с глубины до 250 метров, но он оказался таким сложным и долгим, что чаще всего потерпевшие умирали от кессоной болезни. Давление выровнялось и я открыла следующие вентили. Остатки воздуха стремительно исчезли из камеры. Давление на внутреннем манометре немного качнуло стрелку и снова выровнялось с показанием забортного. Тяну рычаг и люк аварийного выхода начал открываться одновременно выпуская наружу специальный буй с закрепленным на нём тросом усеянном белыми шарами с надписями. Это буйреп – моя лестница на поверхность а шары подписаны футами, называются они у моряков – мусинги. На мусингах указана глубина а на некоторых есть отметки, которые указывают сколько времени нужно задержаться на этом конкретном месте буйрепа при подъеме с глубины.

Слышу как зомбаки бешено тарабанят по люку. Под водой звуки слышно гораздо лучше чем на воздухе. Тарабаньте, болезные, теперь вы меня уже не достанете, как ни старайтесь. Пристегиваю карабин контейнера с надувным плотом к тросу и направляю его в открытый проём люка, ему декомпрессионные мероприятия не нужны, пусть выходит наружу, следом за ним выбираюсь сама. У меня положительная плавучесть и потому нужно контролировать скорость подъёма. Согласно правилам – скорость должна быть или восемнадцать метров в секунду или десять. Медленней нельзя, потому, что не хватит воздуха в аппарате и быстрее нельзя, потому, что будут баротравмы. Еще можно ориентироваться по пузырькам воздуха выходящем из клапанов. Ни в коем случае нельзя всплывать быстрее этих пузырьков. Но способ определения скорости подъёма не надежный. Можно отвлечься и в общей массе перепутать те самые пузыри, которые брал за ориентир скорости со свеже вышедшими. Мне в настоящее время проще, на рукаве закреплён приборчик – декомпрессиметр. Он показывает скорость подъема, давление, время, температуру, стороны света а еще подсказывает на какой глубине нужно сделать декомпрессионные остановки.

В общем я поползла потихоньку. Смеси в спокойной обстановке должно хватить аж на сорок минут, но эта цифра сильно уменьшится, если я начну слишком сильно напрягаться и нервничать. Поэтому я как автомат поднимаюсь цепляясь за мусинги и перестёгиваю карабин, на котором как воздушный шарик наполненный гелием рвется ввысь контейнер со спасательным плотом. Фонарь – прожектор, шнуром привязанный на запястье левой руки болтается в разные стороны подсвечивая окружающую темноту. Кажется уже час скребусь по мусингам, поглядываю на табло прибора, скоро остановка, не так – то много времени и прошло, дыхательной смеси такими темпами хватит за глаза. Не спеши а то успеешь, как говорят… русские. Снова мне в голову пришла поговорка не из английского фольклора. А могла прийти на ум пословица – Hasty climbers have sudden falls. (У поспешных альпинистов случаются внезапные падения. Англ.) И не пришла. Странно это.

Вот и первая остановка, экран прибора замерцал в режиме стробоскопа, указывая на необходимость подзадержаться на этой глубине. По наитию опускаю фонарь вниз, в глубину и созерцаю погибающую подлодку. Огромное черное тело субмарины лежит на дне, из ее корпуса вырываются потоки воздушных пузырей, как будто кровь из тела течёт. Когда кончится воздух умрёт и субмарина. По всей видимости кроме меня никто так и не смог покинуть подлодку, кормовой спасательный люк задраен, из носового никто кроме меня не выходил, иначе я бы не смогла проникнуть в спасательную камеру. Разве только через торпедный отсек. Что тоже вряд ли. Там уже всё давно затоплено. Сто пятьдесят человек личного состава или мертвы или альтернативно живы. Интересно зомби в затопленной лодке подохнут или нет? Кто-то же будет выполнять спасательные мероприятия или даже просто явится сюда за трайдентами. Двадцать четыре ракеты с разделяющимися ядерными боеголовками пентагон не бросит. Тем более глубина для армии плёвая. За ракетами точно явятся. Буй вытянувший на поверхность трос с мусингами в своём теле имеет аварийный маяк, на который обязательно помчатся спасательные команды. А на борту мертвецы шорхаются… Вот сюрприз будет. Хотя, судя по скорости оттока воздуха из корпуса, к тому времени ходить там уже никто не будет. Тем временем экран замерцал, значит пора двигаться дальше.

И снова размеренное движение вверх с перестёгиванием карабина по буйрепу. Таким образом, я пользуясь подсказками декомпрессииметра, двигалась и останавливалась пока не заметила, как океан вокруг меня начал светлеть. Уже можно было разглядеть небольшие косяки рыбёшек похожих на селедку и надписи на мусингах стали разборчивыми без подсвечивания их фонарём, вода стала уже не темно-зеленой а светло-синей. Смотрю на прибор, скоро последняя остановка на глубине четырёх с половиной метров, оказывается. Мой подъем с глубины подходит к финалу. Главное сейчас не торопиться, а то можно на радостях сорваться с резьбы. Последняя остановка и вот я всплываю на поверхность океана, где яркий дневной свет режет глаза, и волны бьют и расшатывают буй.

Я нащупала чеку на корпусе контейнера со спасплотом и выдернула её. Половинки разошлись в стороны и с шипением выронили из своего чрева разворачивающийся и набирающий объём оранжевый плот. Меньше чем через пару минут он был готов к заселению, чем я с разу – же поспешила воспользоваться и схватившись за карабин направила своё тело к гостеприимно раскрытому входу, по пути подтягивая половинки контейнера с пристёгнутыми к ним наборами для выживания и прорезиненный мешок с оружием. Зашвырнула коробки и мешок во внутрь начала залазить сама, что далось с трудом – сказывалась усталость.

Наконец я распласталась под куполом плота перевалившись через оранжевый туго надутый борт. Потянула жгуты под шлемом, вдохнула и содрав резиново-пластмассовую оболочку закричала изо всех сил какие у меня ещё оставались. Так нужно было сделать, для того, что бы выпустить из легких толи азот, толи углекислый газ, точно не помню. Нужно провести вентиляцию легких, в течении минуты глубоко вдыхаю и выдыхаю. Чувствую как начинает кружится голова, от настоящего воздуха после дыхательной смеси из аппарата. Чувствую запах океана и пластика плота. Как это здорово – воздух, солнечный свет. А главное – здорово, что я покинула подлодку. Живая. От нахлынувших чувств, а может быть это последствия перенесенного азотного наркоза, а может просто от усталости я почувствовала резкий упадок сил и упала на спину раскинув руки и ноги в разные стороны. Закрыла глаза и с блаженным лицом вырубилась. Да, скорее всего азотный наркоз. А я так и не успела пришвартовать плот к бую…

Глава 2

Поверхность

Мне снилось, что я на пляже где-то в Крыму, лежу на теплом песочке, солнышко греет, шумят волны, чайки горланят в небе. Так хорошо… Каникулы. Я только перешла в седьмой класс и еще два месяца никаких забот. Не надо делать уроки, зубрить алгебру, готовиться к экзаменам. Всё закончилось и вот теперь наступили они – долгожданные каникулы. Родители отправили меня к бабушке на всё лето и я наконец-то свободна от рутины ежедневных обязанностей и хлопот. Теперь только отдых. Пляж, море, загар. Ласковый ветерок шелестит песком и шевелит волосы. Блаженство и нега. Как хорошо в юном возрасте, вот так вот просто, без забот расслабляться на пляже. А вечером с соседскими пацанами погонять в футбол во дворе старой хрущёвки в которой живёт бабуля или прокатиться с теми же пацанами по округе на мотоциклах. Старенький "минск" цвета половой краски всегда готов промчать по пустырю, который мы переоборудовали под мототрек. А завтра можно взять спиннинги и отправится к скалам на рыбалку и добыть ведерко барабольки или скумбрии. Еще очень весело оседлать лошадку по кличке Дженни и на перегонки с соседским парнишкой Майклом на жеребце вороной масти по кличке Гром, галопом пронестись через поля наших ферм к побережью реки, туда, где берег более крутой и с него очень удобно нырять с разбегу в воду, поднимая тучи брызг и распугивая мелкую рыбёшку…

Странно как-то. Я будто вспоминаю детство двух разных людей. Но воспоминания в обоих случаях мои, это точно. Не успев ещё толком развить эту мысль, я начала вспоминать, что на самом деле я уже давно не школьник или школьница на каникулах а офицер военно-морского флота США. А следом нахлынули волнительные воспоминания после моего прихода в себя в мокрой одежде с разбитой головой и без памяти. Ну а дальше понеслось – трупы, ходячие мертвецы, ядерные ракеты, которые чуть не вышли из шахт, стрельба по охотящимся на меня тварям и срочная эвакуация со дна на поверхность. О нет… Лучше бы всё это оказалось кошмарным сном. Сейчас я открою глаза и ничего не подтвердится.

Да сейчас же. Глаза я открыла и поняла, что кошмар был реальностью. Об этом говорил ядовитый оранжевый цвет спасательного плота, который заполнял всё вокруг, кроме выходного отверстия. И я в гидрокостюме такого же колера. Значит это не кошмарный сон. Я плыву на спасательном плоту, гонимая течением Тихого океана в неизвестном направлении а вокруг плещут волны. Нужно очухиваться, приходить в себя и продолжать спасательные мероприятия. На сигнал радиобуя с субмарины должна уже спешить спасательная команда или хотя бы поисковые вертолеты. Значит нужно им помочь меня обнаружить. Для этого в комплектацию спасательного плота есть некоторые средства. Попыталась подняться, но вышло плохо, все движения скованы, да ещё координация нарушена. В гидрокостюме, да еще и в теплом белье, я уже вся пропиталась потом, разденусь и смогу двигаться более свободно. Подо мною поверхность отнюдь не твердая, поэтому разоблачаться было крайне не удобно, но я все-таки, как бабочка из кокона выбралась из оболочки костюма и взялась за бельё. Содрала с себя мокрые тёплые вещи и сразу же стало легче. Ногами затолкала всю кучу шмотья в угол, твёрдо решив выполоскать имущество в забортной воде – может ещё пригодиться.

Подползла к выходу и посмотрела на мир окружающий. Кругом вода. До самого горизонта кроме волн ничего не видно. А я уже в тайне надеялась, что меня прибило к берегу… Все-таки гавайский архипелаг рядом должен быть. Унести меня могло только северное пассатное течение а оно как раз вдоль архипелага проходит и за время моего сна вряд ли бы плотик смог далеко уйти от места крушения. Но тем не менее, никаких островов и прочей земли я не вижу. Ну, что же, буду ждать спасателей на плоту. Я полезла в дальний край плота в котором прямо в борт был вмонтирован непромокаемый карман с рацией и ракетницей. Плот шестиместный, что очень радует. В бортах у него есть еще кое-что. Сборные вёсла, средства для ремонта, свисток, баллон с сжатым воздухом, запас воды и пищевые рационы на шестерых человек. А я одна. Достала радиостанцию – обычная уоки-токи и включила её. Начала перещелкивать каналы и вслушиваться. Тишина и шипение. Включила режим "scan", пока тишина, никто меня не вызывает, не ищет, шума вертолетных винтов не слышно, корабельных сирен и ревунов тоже. Ну это ничего. Повернула ручку переключения каналов на частоты военных. Попробую я подать голос в эфире. Нажала тангенту и успела произнести в микрофон рации только – To everyone who hears me. To all who can hear me! I'm asking for help, I'm asking for help! I was wrecked. I've crashed! (Всем, кто меня слышит. Всем, кто меня слышит! Прошу помощи, прошу помощи! Я потерпела крушение. Я потерпела крушение! Англ.) Как только я отпустила тангенту, чтобы набрать воздуха и продолжить, из динамика раздался шум помех и как я не пыталась пробиться через этот фон, ничего не получалось. Странно. Рация неисправна что ли? Только что работала и вдруг сломалась. Очень странно. Пощелкала по другим частотам , ничего не изменилось. Везде один и тот же шум жужжащих помех. Рация сдохла, похоже. Сделала громкость потише и повесила радейку под потолок. Пусть шипит, может помехи прекратятся и я снова возьмусь за дело. А пока достала ракетницу в жёлтой пластмассовой коробке. В комплекте было двенадцать сигнальных патронов и восемь осветительных. Зарядила сигнальный и выстрелила под углом сорок пять градусов. Теперь одиннадцать сигнальных. Ракета ушла в небо оставляя за собой дымный оранжевый широкий хвост. Если рядом кто-то есть, то меня заметят. Такой сигнал в глаза бросается.

Собрала одно весло и несколькими гребками провернула плот вокруг оси. Кругом только океан, как ни жаль. Захотелось пить. Достала специальную ёмкость с водой, называется кэмел бэг или медуза. Емкость на два литра. Таких медуз еще пять штук в комплекте, но экономить нужно. Сделала пару глотков и закрыла клапан. Хватит, экономия должна быть экономной. Достала питательные рационы, пересчитала, осмотрела. Бруски похожие на слипшиеся опилки, как им и положено находились в обезвоженном состоянии, упаковка не нарушена, следов плесени не выявлено. Можно погрызть один брусок и запить водой а то уже и кушать хочется. Распечатала и погрызла, запила парой глотков из гидросистемы, брикет на вкус не отличался от древесных опилок на которые был так похож, но питательные вещества какие-то содержал, потому- что голод немного унялся. В спасательном комплекте был скромный набор для рыбной ловли, которым еще пользоваться нужно уметь, это попробуем позже. Пока муки голода не так актуальны.

Я вспомнила про часы , которые я смарадёрила на подлодке и глянула на циферблат. Шесть часов и сорок пять минут. Похоже вечер, солнышко уходит на запад. И мой плотик идет несомый течением, похоже, приблизительно в ту же сторону. Рация продолжала шипеть и жужжать на всех волнах, наверное сломана и по прежнему никаких звуков кроме шума волн вокруг. Разве может такое быть, что меня не станут искать? Радиобуй должен был уверенно передавать сигналы SOS на всех волнах и свои координаты. После того, как лодка перестала выходить на связь, командование не могло не обеспокоиться её пропажей. Должно было организовывать поисковые мероприятия, отправлять самолеты, вертолёты. Направлять спасательные суда. А тут столько времени прошло и не видно никаких шевелений. Очень странно. А может там теперь такое же как и на подлодке? Мёртвые восстали и жрут живых а живым явно не до потерпевшей Сьюзан Беннетт, которая ждёт помощи от этих самых живых… Не хочется об этом думать, но выбираться из сложившихся обстоятельств, возможно, придётся самой. Надежда на помощь из вне, таяла как масло на сковороде. Внезапная догадка о возможной пандемии зомбивируса грубо попрала все мои чаянья. Очень печально, но нельзя погружаться в панику, с ходячими я уже сталкивалась и вышла победителем . Бог не выдаст – свинья не съест. Ох… Опять славянские поговорки. А я до сих пор не знаю доподлинно, кто я такая, для полного счастья. Короткие воспоминания и сон, который мне привиделся во время отруба никакой ясности не принёс, наоборот, всё стало еще запутанней. Ферма в американских штатах и пляж в Крыму и всё это одновременно. Прогулка на лошади и игры в с пацанами, покатушки на одноцилиндровом советском мотоцикле. И всё одновременно! О-о-ох… Нельзя пока что так напрягать сознание, потому, что головная боль сразу же вцепилась в череп. Кстати, пора повязку поменять. Рана на затылке на ощупь не воспалилась, но продолжала сочиться сукровицей. После того, как я сняла тёплую шапочку повязка была мокрой от пота, поэтому сняла я её вполне свободно. Достала аптечку. Перевязочный пакет, стрептоцидный порошок и анальгин с аспирином – это пока что всё, что мне понадобится. Судя по следам на снятом бинте, рана не большая в размерах, главное не дать ей загноиться. Через пол часа я справилась с перевязкой, на этот раз всё получилось гораздо лучше и аккуратней. Выщелкнула таблетки и запила их.

Распаковала мешок из под гермокостюма и проверила содержимое, всё хорошо, вода во внутрь не попала. Это не может не радовать. Достала бортовой журнал и решила приступить к его изучению, может быть записи коммандера чем-нибудь мне помогут. В начале шли записи стандартного типа, список личного состава, графики дежурств, боевое расписание. Среди фамилий я нашла и свою, должность, звание… Это я уже всё вспомнила и разобралась сама, без посторонней помощи, спасибо кэп. Дальше – посты, даты заправок, профилактические осмотры судна и агрегатов, поощрения, наказания, погружения – всплытия, радиотелефонограммы и прочая важная информация, меня не интересующая в данный момент, потому, что никаких полезных сведений по факту происшествия не несла. Все записи сделаны аккуратным почерком, ровно и связно, но вот последние ряды був явно наносились на бумагу нервной дрожащей рукой. Я всё внимание нацелила на эти документальные свидетельства разразившейся на борту судна трагедии. Всё началось вчера в 09:00, прямо с утра.

–На центральный пост поступило сообщение вахтенного акустика о неопознанных артефактах в общем забортном шумовом фоне. Идентификации данные звуки не подлежат.

Далее- попытки анализа странных звуков засеченных акустиком и автоматикой. Ни киты, ни вражеские подлодки, согласно выводам производить их не могли. Через пол часа звуки повторились в том -же порядке, что и прежде, в точности повторив предыдущие, из-за чего были сделаны выводы о искусственном их происхождении. Весь командный состав лодки насторожился, была объявлена тревога и личный состав разбежался по своим постам. Тут же кэп набросал свои соображения в которых подозревал источником шума секретные подлодки русских. Ровно через пол часа звуковой ряд повторился в той же последовательности, что и два предыдущих и тут уже началось. С разных постов начали поступать сообщения о том, что подводники начали сходить с ума.

–Сообщение на командный пост из торпедного отсека от вахтенного офицера о том, что матрос-акустик такой-то, внезапно, без команды оставил пост у приборной доски и проявил агрессию в отношении матроса такого-то а именно – укусил за плечо и повалил на палубу, после чего причинил телесные повреждения путём укусов зубами в области шеи и брюшной полости. Матрос такой- то был связан и совместно с матросом таким-то, потерявшим сознание от болевого шока направлены в сопровождении свободного вахтенного офицера и двух матросов в медицинский отсек, для оказания помощи.