Ведьмины корни

Ему стало спокойнее. Он подошел к столу, наугад взял одну из ступок и поднес к носу. Скривившись от ударившего в нос лимонного запаха, он вернул ее на место.

– Удивительно, как мы столько лет скрываем твои творения от всего города, – прохрипел Сенан, борясь с новым приступом кашля. – Особенно от Мориса. Что это за гадость?

– Порошок из ясенца. Горит хорошо. Попробую подмешать туда еще пару цветов и снова наведаться к чертовому дереву. А потом загляну в дом Норы. Может, защита все же свалится. У нее завалялось много хороших инструментов для колдовства. Не могу допустить, чтобы это продолжало гнить.

Услышав знакомое имя, священник потерял концентрацию и все же закашлялся.

– Двадцать лет уже гниет, – выдохнул он. – Ладно. Сохранение моих секретов на твоей совести.

– А Каган Морису не расскажет?

Вопрос заставил священника снова заскрипеть зубами.

– Я разберусь.

– Каган ведь еще не перестал злиться на тебя. Хоть и усердно это скрывает. Попробуй тут не психовать, когда предатель становится героем вместо тебя.

– У него есть повод. Но его злость ни к чему не приведет. Да и вряд ли у него есть планы подкладывать мне свинью.

– Надеюсь. От твоего благополучия зависит и мое. И на будущее – не позволяй ведьмам хватать сына за руки.

– Не позволю, если выяснишь, какая тварь к нему приклеилась.

Бирн кивнул и потянулся к полке над столом за связкой непонятных цветов.

– Не буду мешать, – понял намек священник.

Ретировался Сенан быстро. Задерживаться в доме Бирна не было желания. Глаза слезились все сильнее, а на расслабленный тон Бирна уже не хватало злости.

– Чертов колдун, – прошипел Сенан, карабкаясь на лошадь. – Против других ведьм ничего собой не представляет, зато при людях строит из себя черт-те что. Если бы я не нуждался в его помощи, давно выставил бы из города вместе с его дьявольскими пожитками.

Когда за священником захлопнулась дверь, Бирн позволил себе широкую улыбку и жестом убрал запах полыни из воздуха.

– Не так уж сильно я завишу от твоих денег.

Глава 4

От храма до дома предполагаемой ведьмы пришлось петлять через жилые дома. После шума праздничной площади ехать мимо пустых домов было даже приятно. Единственное, что мешало и священнику, и инквизитору, – компания друг друга. Каждый старался не обращать внимания на другого, но получалось плохо. Оба чувствовали себя под конвоем и желали скорейшего окончания поездки. Когда вдалеке показался нужный дом, их кони одновременно ускорили шаг. К двери они подъехали быстрой рысью.

На первый взгляд в доме никого не было. Росс спешился и быстрым шагом подошел к ветхому строению с несколькими трещинами в стенах. Всем видом он показывал, что ему не терпится закончить с этим делом. Раздались несколько громких ударов в дверь. Тому, кто находился внутри, должно было стать не по себе. Морис тоже соскочил с лошади и подошел к напарнику.

– Вдруг там никого нет?

– Без меня ты бы просто ушел, да? – огрызнулся Росс. – Понятно, почему меня послали с тобой.

Морис только открыл рот, чтобы ответить. Со злости он уже хотел пригрозить Россу отстранением от должности (ненадолго он мог это обеспечить), но дверь открылась и на крыльцо вышла хозяйка дома. Оба юноши тут же уставились на нее. Под их взглядами и без того хрупкая девушка стала казаться еще меньше. Морису вдруг стало неловко, а Росс, наоборот, воодушевился, чувствуя легкую добычу, и сразу перешел к делу.

– Вы живете одна?

Вопрос был чисто формальным. Жителей дома – Нессу и Джека – в городе знали все. Их погибшего отца тоже. Хотя сейчас их положение было незавидным, они пользовались остатками уважения.

– С братом.

Голос девушки дрогнул. Глядя на священника снизу вверх, она почти не шевелилась. Реакция была знакома опытным инквизиторам. Любой, кто оказывался перед ними, обычно замирал. Возникала мысль, что их боятся спровоцировать. Некоторые пытались вести себя как обычно, но опытные охотники на ведьм профессионально считывали ужас жертв, увидевших на своем пороге инквизиторов.

– И часто он отпускает вас гулять без сопровождения? – продолжал Росс. – Еще и в такие места?

От резкого вопроса Несса отступила назад, еще сильнее выдавая свой испуг. Инквизитор тут же надвинулся на нее и подпер дверь ногой. Этот шаг явно дал понять, что останавливаться он не планировал.

– Нам нужно осмотреть дом. По вашей реакции очевидно, что вы поняли, о каком месте я говорю.

Все, что до этого держало девушку, рухнуло. Она отступила, пропуская их вперед, а сама оперлась спиной на открытую дверь, чтобы не упасть.

Судя по хищному выражению лица Росса, он ожидал найти целый склад ведьминых орудий, начиная коллекцией трав и заканчивая иссушенными человеческими костями. По опыту инквизиции, ведьмы часто использовали все это в колдовстве. Справедливости ради, ни одну ведьму еще не удалось обвинить в убийстве. Все подобные принадлежности пропадали исключительно с местных кладбищ.

Инквизитора ждало разочарование. На первый взгляд дом ничем не отличался от сотен других в Рейвентауне. Всего две комнаты, в каждой по кровати, тумбочке и паре облезлых комодов. Стол и две табуретки прямо на входе.

Нервозность хозяйки дома можно было списать на сами подозрения инквизиции в ее сторону. Но чутье редко обманывало Росса. Он несколько раз обошел каждую комнату, двигая все, что не было прикручено к полу, и высматривая стены на наличие потайных ходов.

Отодвинув еще несколько стульев и скинув со стола все книги, Росс нашел что искал. За старой миниатюрной чернильницей лежали несколько небольших мешочков. Инквизитор по очереди разрезал каждый из них и без ошибки определил содержимое. Это были травы: заботливо убранные чертополох, шалфей, семена лаванды и пучки маршанции. Вскрыв мешочек с последней, он повернулся и бросил его к ногам Мориса. Инстинктивно юноша отступил назад. Такой вид мха рос только у Холодных камней. За его жизнь около десяти ведьм сожгли именно из-за этого растения. Морис посмотрел на девушку. Та опустила глаза в пол и почти не двигалась. Единственным, что отличало ее от статуи, были трясущиеся руки, которыми она нервно упиралась в дверь. Длинные абсолютно белые волосы почти закрыли ее лицо, чему она наверняка была рада.

Росс стал доставать веревку, чтобы доставить девушку в Дом инквизиции, а Морис застыл между ними не зная, что делать. Сбор трав у камней вдруг показался слишком ничтожным аргументом. Недавние слова Азры тоже внесли свой вклад. Он знал, что обвинение не подтвердится, но отпустят ли ее? Сейчас люди слишком хотели продолжения охоты. Разочаровывать их Сенан может посчитать невыгодным.

Морис жестом остановил инквизитора и обратился к хозяйке дома. Он постарался говорить так же твердо, как когда объявлял ведьмам об аресте, но жалкий вид девушки заставил смягчиться.

– Тебе нечего делать в запретных местах. Больше не появляйся там, если ценишь свою жизнь.

Несостоявшаяся ведьма осмелилась поднять глаза. На ее лице мелькнуло облегчение вместе с остатками страха. Такое бывает только у того, кто чудом избежал смерти. Не в силах ничего сказать она закивала головой отчаянно хватаясь за ручку двери.

Убедившись, что девушка уже не будет впадать в истерику, Морис повернулся к Россу.

– Мы уходим.

Инквизитор в удивлении выкатил глаза и по-рыбьи открыл и закрыл рот, тыча пальцем в брошенный на пол мешок.

– Уходим, – уже тверже повторил священник.

Морису не терпелось уехать и утащить с собой агрессивно настроенного инквизитора, но внезапное появление брата девушки заставило охотников задержаться. Он подъехал к дому, когда Морис и Росс уже садились на лошадей. По его виду сразу стало ясно, что он все понял. В таких же голубых глазах, как у сестры, отразились злоба и решимость, чем-то напомнившие Росса. Конюх из Дома инквизиции, который вчера кинулся подавать Морису поводья, уже не выглядел таким услужливым. Даже всегда взлохмаченные волосы теперь не казались нелепыми, а придавали его виду воинственности. Он спрыгнул с лошади и кинулся к девушке.

Когда конюх убедился, что сестра в порядке, он повернулся к священнику и инквизитору. В первую секунду оба растерялись. Чего-то близкого к почтению в его взгляде не просматривалось, а ждать поклона было совсем глупо. Вместо этого он приблизился к охотникам и без стеснения повысил голос.

– Кто-то решил избавиться от нас?! Твой отец? – он ткнул пальцем в сына инквизитора. – Наше существование всегда его не устраивало.

Росс тут же потянулся к мечу. Оскорбление инквизитора никогда не оставалось безнаказанным. Расправляться с наглецами разрешалось на месте, а свидетелей было предостаточно. Вокруг уже начала собираться толпа. Люди выходили из домов, то и дело перешептываясь между собой. Кто-то тыкал пальцами в девушку, а некоторые, наоборот, спешили убраться, боясь внимания то ли ведьмы, то ли инквизитора.

Морис схватил Росса за руку, не позволяя вытащить меч, и обратился к Джеку как можно громче, чтобы услышали все.

– Девушка невиновна. Подозрения не подтвердились.

Толпа загудела скорее разочарованно. Все уже были готовы поверить, что представление закончилось, но нрав Росса взял верх. Он повысил голос на Джека.

– Мы проверяем того, кого считаем нужным. У тебя нет права сомневаться в решениях инквизиции. Твою сестру оправдали, прояви должное уважение и убирайся.

Джек снова не промолчал. Их давняя вражда с Россом теперь стала достоянием истосковавшейся по слухам общественности.

– Кто ее обвинил? Ты сам? Из-за Кагана мы лишились всего. Портреты нашего отца висят на самых почетных местах. Вы используете его память, не стесняясь обвинять его дочь в колдовстве.

Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Прикинув, что бы сделал отец, Морис стал между Россом и Джеком.

– Хватит!

Оба резко затихли. Почувствовав, что завладел вниманием, молодой священник оттолкнул их подальше друг от друга. Первым под раздачу попал Росс.

– Не позорь своего отца! Невозможно представить, чтобы Каган позволил себе такое.

Еще несколько секунд Росс переводил гневный взгляд с Мориса на Джека, а после резко развернулся и отошел к своей лошади.

К Джеку Морис обратился уже мягче. Кричать на того, кто только что едва не потерял сестру, юноша не смог.

– Никто не сомневается в заслугах вашего отца. Как сын инквизитора, ты понимаешь, что мы обязаны проверять каждое обращение. Тот, кто оклеветал Нессу, будет наказан.

По толпе прокатился ропот изумления. Морис продолжал:

– Ваш дом не в лучшем состоянии. Я поговорю с отцом. Потомки героя не должны жить в таких условиях.

Джек колебался. Было видно, что гнев и недоверие все еще не отпустили его, но и возражений не нашлось. Он опустил глаза и все же поклонился.

– Спасибо, – донесся до Мориса тонкий голос девушки. Она подбежала к брату и склонилась рядом с ним. Ее голубые глаза теперь сияли счастьем и облегчением. – Мы не забудем вашей доброты.

Как только брат с сестрой развернулись, чтобы уйти, внимание Мориса привлекла поясная сумка Джека. Из нее выглядывал корешок книги. Знакомый символ на ней заставил Мориса придержать коня. На корешке было изображение лаванды, которую Морис нашел на полу после ухода незнакомой девушки.

* * *

Как только впереди замелькал шпиль Круглой башни, инквизитор пришпорил коня, избавляя себя и Мориса от общества друг друга. Отъехав на пару шагов, он все же обернулся и заговорил:

– Ты не в себе. Ее обвинил не какой-нибудь пьяница. У нас были доказательства, а ты просто отпустил ее. Да еще и пообещал наказать лорда.

После шума толпы Морису абсолютно не хотелось вступать в очередной спор.

– Езжай. Пока последнее слово за мной, вам нужны более веские улики, чтобы отправить ее на костер.

Росс дернул поводья. Он больше не кипел от злости. Его настроение резко сменилось. В его взгляде на сына священника мелькнуло что-то похожее на удовлетворение. Он пришпорил коня и помчал в сторону Круглой башни.

* * *

Морис отвел Осгара в конюшню и приблизился к Дому инквизиции. Двое слуг открыли деревянные двери, и он зашел внутрь. Двор замка наполняли звон стали и резкие окрики. В самом здании они были еще громче. Первый этаж был заполнен молодыми инквизиторами, которые дрались на мечах под присмотром наставников. Тренировались по двое, то и дело меняя партнеров. В одежде не было ни одной лишней детали. Ножны для меча с одной стороны, маленького кинжала с другой и небольшая поясная сумка для охотничьих орудий. Остальной костюм представляли легкая броня и сапоги. Инквизиторы своей одеждой гордились, хотя, имея доступ к ведению расходов, Морис знал, что каждому из них полагается еще по паре запасных мечей и комплекту тяжелых доспехов. Мечи недавно завезли в дом Кагана в виде бревен для пристройки к конюшне.

При виде священника это море остановилось и выстроилось в ряд. Все, включая двух наставников, замерли в полупоклоне. Морис прошел мимо них, даже не взглянув. Это могло показаться высокомерным, но настоящую причину этого знал только он сам. Молодой священник быстро проскочил в дверь, ведущую к лестнице. Освещенная только одной свечой, она вывела на второй этаж.

Юноша вышел к учебным комнатам. По обоим сторонам широкого коридора находились несколько однотипных помещений. Место наставника, несколько рядов лавок напротив, а на стене устав инквизиции. Ничего больше, что могло бы отвлекать. Днем учащиеся сидели при тусклом свете из окон, а если занятия назначались под вечер, зажигали свечи на стенах. Морис приблизился к одной из комнат в самом конце коридора. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он сам так же сидел на лавке и старательно выводил на бумаге основные правила охоты, а потом огребал от отца за то, что не выучил их. Из класса доносился знакомый с малых лет голос Бирна. Немного приглушенный и слегка охрипший.

– Утверждение, что ведьмы и колдуны не воздействуют на действительность, а лишь на воображение людей, неверно. Когда ведьма творит свои черные дела, все мы видим одно и то же, и это значит, что меняется сама реальность, а не…

– Восприятие человека, – закончил фразу Морис, для вежливости стукнув в дверь. От одного его вида дети вскочили с мест и застыли в глубоком поклоне. Наставник засмеялся.

– Они тебя уважают. Решил освежить знания?

– Посоветоваться.

– Я уже знаю, что ты натворил.

– Откуда?! Мы с Россом разъехались только десять минут назад.

Дети начали шуметь. Из долетевших фраз юноша понял, что и они знают о прошедшем обыске.

Бирн шикнул, и все тут же притихли.

– Решения священника не обсуждаются. Если Морис так решил, значит девушка и правда невиновна, – сказал он и тут же вытолкал юношу в коридор. Здесь он заговорил уже резче. – Лорды не любят держать язык за зубами. Он рассказал своим друзьям, те пустили новость по цепочке. Еще до того, как вы уехали, толпа разнесла это по городу. Люди приняли слова лорда за правду еще до обыска, а оправдание примут за слабость.

– Я должен был позволить Россу выбить из нее признание?

Каган промолчал, но в его молчании чувствовалось красноречивое «да».

– Я бы не смог.

– Ты уже должен был привыкнуть. Крашеных листьев хватит на всех.

Память решила откопать костер, который однажды чуть не загубил всю инквизицию. Тогда Сенан стоял перед пепелищем и лихорадочно соображал, как объяснить людям чудовищную ошибку. Кленовые листья на костре спустя несколько дней слегка завяли, а не почернели, как все разы до этого. Та же толпа, что радовалась смерти девушки, думая, что сжигают ведьму, теперь ждала объяснений от епископа. Тогда ему удалось выкрутиться. Он наплел что-то про бесов, попутавших инквизиторов и жертву, принесенную для благого дела. Не обошлось и без крупной денежной компенсации родственникам погибшей. После этого инквизиция стала осторожнее, но ошибки никуда не исчезли. На каждые десять ведьм приходилась одна невиновная. Эту проблему отец решил. Теперь инквизиторы тайно подбрасывали на пепелище заранее окрашенные листья. Жители то ли не понимали обман, то ли боялись усомниться в решениях епископа. Все молчали.

– Я понимаю, что от слов лорда нельзя отмахнуться. Но эта девушка не способна никому навредить.

Бирн поморщился, шрам на его лбе собрался гармошкой.

– Тебе стоило проверить ее лучше. Знать редко жалуется просто так. Росс ничего не нашел?

Скрывать было бессмысленно.

– Маршанцию.

Бирн, несмотря на солидный вес, подпрыгнул, а сочувственно-укоризненный тон будто выдуло сквозняком.

– Ты совсем дурак?!

Морис понял, что еще немного – и он окажется на лавке рядом с детьми, снова изучая азы охоты.

– Ее было мало. Один небольшой мешочек.

– Да как ты мог отпустить ее после этого?!

– Я ее предупредил, – оправдание звучало жалко.

– Где это видано, чтобы ведьмам выносили предупреждения?! – продолжил бушевать учитель. – Это ошибка, и с твоей стороны очень глупая. Кто знает, чем она закончится. Одна горсть этой дряни в умелых руках способна снести половину Рейвентауна! Поверь, ты не захотел бы столкнуться в бою с ведьмой, умеющей использовать маршанцию.

Морис хотел возразить, но Бирн заговорил снова:

– Что по запаху?

Молодой священник выругался про себя. То, о чем по счастливой случайности забыл Росс, вспомнил наставник.

– Я не уловил. Может, что-то и было.

– Морис, – учитель разочарованно покачал головой. – Я говорил тебе, что нужно обращать внимание на запах. Это первое, что выдает ведьму. Если чувствуешь стойкий запах, хватай не думая.

По наблюдениям молодого священника, стойким в городе был разве что запах навоза, и хватать за него можно было каждого второго. Разумеется, Бирн имел в виду не это.

– <<Стойкий >>запах я бы заметил.

– Но стал бы арестовывать?

– Ты сомневаешься во мне?

– Не знаю, что и думать.

– Ты сомневаешься во мне?! – повторил Морис. Злость на весь сегодняшний день, начиная с обручения, все же вывалилась наружу. – Ты смеешь обвинять меня? Я никогда не подводил инквизицию. Я только пытаюсь избавить ее от ошибок и необходимости оправдываться.

Выслушав гневную тираду юноши, Бирн будто окатил его холодной водой.

– Докажи это Россу. Своей добротой ты подставился перед ним, и он воспользуется этим.

Морис присмирел. Бирн был прав. Росс с огромной радостью использует малейший его промах, чтобы уронить авторитет молодого священника. Юноша облокотился на стену и запустил руку в волосы. Немного успокоившись, он заговорил намного тише.

– Я не смог ее арестовать. После слов той ведьмы я постоянно представляю на костре самого себя.

– Так вот в чем дело, – смягчился наставник. Он положил руку на плечо Мориса. Жест, которого никогда не делал даже отец. – Забудь об этой ведьме. Это было не больше чем попытка спастись. Те, кто ведутся на их разговоры, долго не живут. И поговори с отцом. Он найдет, как не дать этому случаю испортить твою репутацию.

* * *

После такой встряски Морис даже не решился расспрашивать дальше, хотя девушка на обручении и оставленная ей лаванда вызывали беспокойство. Вот кто точно заслуживает обыска! Он вышел из класса и уже хотел отправиться к отцу, как вдруг вспомнил подслушанный диалог. Бирн был прав, когда говорил, что не нужно вызывать лишних разговоров. Настолько прав, что Морис решил поступить ровно наоборот. К архиву он подошел почти автоматически, абсолютно не понимая, почему отец не хотел здесь появляться. Это было обычное место в Доме инквизиции, доступное каждому желающему. На входе его встретил архивист, которого Морис знал с детства. За двадцать с лишним лет он заметно постарел и больше спал, чем работал. С Морисом архивист поздоровался сквозь сон, наверняка даже не узнав. Юноша как можно тише закрыл за собой тяжелую дверь и зашел за стеллажи. Старение смотрителя сказалось и на состоянии архива. Полки были покрыты толстым слоем пыли, а корешки некоторых книг прятала паутина. Стоящие в ряд стеллажи уже давно пришли в негодность и чудом не падали под тяжестью книг. Морис прошел в дальнюю часть. От основного зала она отделялась низкой аркой. Чтобы зайти в нее, приходилось пригинаться. Здесь хранились все дела, о которых инквизиция предпочитала забыть, но не считала нужным скрывать. Весь город и так о них знал. Оба стеллажа в совсем небольшом помещении были полностью забиты листами с обвинениями, протоколами допросов и судебных процессов, признаний и приговоров совсем бородатых годов. На каждом деле стояла печать Рейвентауна с надписью «Оправдан(-а) посмертно».

* * *

Морис бегло пролистал бумаги. Ничего связанного со странным знаком не нашлось. Следующей мыслью было поискать что-то о ведьме, про которую упомянул отец в подслушанном разговоре с Каганом. Ее Морис быстро отбросил. Ведьм, убитых в тот год, могли быть десятки, а он даже не знал ее имени. Кроме того, в голове вертелась навязчивая мысль: для члена инквизиции он задавал слишком много вопросов. Но и странностей происходило слишком много. Юноша взял с полки очередное дело, бездумно пролистал и поставил на место. Следующее тоже не вызвало особого интереса, как и еще несколько. Отчетность по каждому году велась четко. Казалось, ни одного дела не пропускали и ни один документ не потерялся. При таком порядке было странно, чтобы был потерян целый год. Но именно это юноша и заметил. Год его рождения будто выпал из общей хронологии. О чем там говорили отец и инквизитор? Память услужливо выцепила образ дома в чаще леса. Каган сказал: туда сложили то, что осталось от шабаша. Про шабаш Морис слышал только на уроках. Сейчас все ведьмы в Рейвентауне действовали поодиночке. Ровесники Мориса знали о существовании шабашей только от старших.

Его размышления прервал грохот, с которым распахнулись входные двери архива. От них проснулся даже архивист. Морис выглянул из-за арки. В зал, громко переговариваясь, зашли двое. Молодой священник тут же узнал в них личных помощников Кагана-Брока и Джона. О глупости обоих в рядах инквизиторов ходили легенды. Их появления здесь юноша никак не ожидал. Прятаться от них причин не было, но вступать в разговор с откровенными идиотами тоже. Морис притаился за полкой.

Два шкафа в доспехах прошли мимо стеллажей. От их громких голосов показалось, что старые полки с книгами вот-вот рухнут. В руках Брока было что-то похожее на схематичный план архива. Джон то и дело тыкал в него пальцем. Разговор они вели не менее неожиданный, чем само их появление.

– Зачем Кагану вдруг понадобилась эта ерунда? Обязательно было посылать нас за ней в разгар тренировки.

– После праздника с ума сошел. Постоянно шепчется с сыном и косо на всех смотрит. Никак шпионов ищет.

– А вдруг правда шпионы?

Брок демонстративно стукнул себя по лбу.

– В башке у него шпионы.

Морис улыбнулся. Если инквизитор хотел что-то скрыть, не стоило посылать на дело таких болванов. Хотя что он мог скрыть здесь, абсолютно непонятно.

Джон и Брок прошли к дальней стене архива. Морису пришлось сильно выглянуть из своего убежища, чтобы что-то видеть. Слуги тем временем уже дошли до середины стеллажей. Джон настороженно оглянулся и шепнул что-то Броку. Тот в свою очередь присел на корточки и вынул несколько книг с нижней полки. Откуда-то из глубины он достал небольшую черную шкатулку, украшенную гербом Рейвентауна. В ней самой не было ничего необычного. Такие были почти в каждом доме. Морис надеялся, что любопытство возьмет верх над парнями и они достанут ее содержимое.

Надежда оправдалась. Но как только Брок открыл шкатулку, руку юноши пронзила боль. В глазах резко потемнело, как это было на помолвке. Будто издалека он слышал приглушенные голоса помощников. Слов и даже интонации он уже не понимал. Боль застилала глаза, а пятно на руке горело как никогда до этого. Он облокотился на ближайшую полку, не в силах ничего соображать. Зажимая пятно другой рукой, он отполз подальше за арку, чтобы не выдать своего присутствия. Перед глазами снова возник образ девушки с помолвки. Понять, реальная ли она, было невозможно. Фигура была настолько расплывчатой, что Морис узнал ее только по зеленоватым волосам. С ее появлением боль только усилилась, а в голове стали мелькать беспорядочные образы, но ухватиться хотя бы за один и рассмотреть его как следует не получалось. Было что-то похожее на чащу леса, часовню и Холодные камни. Несколько раз мелькнули совершенно незнакомые места. Старый покосившийся дом на опустошенной болотом земле и иссушенные деревья, тянущие ветки из тумана. Юноша почти чувствовал тот могильный холод, который давно взял этот дом в свои лапы. Последним образом стал Сенан. Его священник все же разглядел. Он стоял совсем рядом, в том же закутке архива, где Морис, и выглядел намного моложе, чем сейчас, а комната была почти новой. Несмотря на это, Морис без проблем узнал и его, и место. Отец воровато оглядывался, перебирая пальцами корешки дел, затем взял одно из них и с силой швырнул на пол. Паника, захлестнувшая отца, была почти неконтролируемой. Почти мгновенно она перетекла в безграничную ярость. Сенан обеими руками снес с полки все дела и принялся в бессильной злобе бить ее кулаками. Его бессвязные крики оглашали весь архив, но понять их без контекста было невозможно.