Ведьмины корни

– У меня есть дела, – выдавленный оскал вряд ли можно было принять за улыбку, но парень честно попытался. – Распорядитесь на кухне, чтобы собрали все необходимое и выдвигайтесь к Дому инквизиции. Я догоню вас по дороге.

Не нуждающийся в объяснениях слуга поклонился и ушел. Морис снова перехватил коня, и через секунду Осгар уже нес его к окраине города. Путь лежал через самый бедный квартал Рейвентауна, начинающийся сразу за домом инквизитора. Чем дальше он проезжал, тем меньше людей было во дворах. К концу квартала даже свечи в домах уже не горели. Причина была не в бедности. Жители боялись. Последние хижины стояли почти вплотную к темному лесу. Ночью он казался неживым, а днем вполне обитаемым (что в случае Рейвентауна еще хуже). На опушке Морис притормозил коня. Из леса не доносилось ни звука. Ни одна птица не решалась нарушить тишину мрачного места. Ведьминого пролеска боялись все. Жители домов поблизости не покидали своих жилищ, едва начинало смеркаться. Только сына священника тянуло туда больше, чем в собственный дом. Осгар, как всегда, с опаской покосился на него, но, увидев уверенную улыбку хозяина, смело шагнул между деревьев. Кот, напротив, смело высунул голову и стал принюхиваться.

Вскоре дорога начала уходить вниз, а через несколько минут вывела к широкой поляне. Теперь они находились в низине, отделенные от города густым скоплением деревьев. Пролеском оно называлось только по старой памяти. Сейчас его можно было принять за вполне солидный лес. Как только последние стволы остались позади, взгляду открылась часовня. Это было самое старое строение в Рейвентауне. Заброшенным оно оказалось, как только пролесок достаточно разросся и его облюбовали ведьмы. Вернуть ее городу не пытался даже священник. Вообще-то Сенан трусил больше всех, в ответ на редкие запросы людей сетуя на отсутствие денег для реставрации. В конце концов о часовне забыли. Все фрески со стен давно стерлись, потрескались и обнажили облезлый камень. Деревянные лестницы между ярусами держались на честном слове, но пока слово было достаточно крепким. Смотровая площадка на верхнем ярусе и вовсе отлично сохранилась.

Морис отпустил лошадь пастись, а сам понес кота ко входу сквозь заросли чертополоха.

Устройство часовни было простым. Три яруса, соединенные лестницами. На нижнем Морис давно раскинул несколько старых одеял, чтобы иногда оставаться здесь на ночь.

– Это не лучшее место для тебя, но оно единственное. Здесь нет хищников и, главное, людей. И очень надеюсь, что тебе не придет в голову лезть наверх.

В ответ на это кот тут же начал карабкаться на первую ступеньку. Маленькие коготки плохо цеплялись за твердую древесину, и юноша немного успокоился. В ближайшее время за кота можно не бояться.

Оставив ему миску молока и стянутые из Дома инквизиции ломтики мяса, Морис подозвал коня. Обратный путь прошел быстрее и вскоре он уже догнал слуг инквизитора.

Азра ехала во главе процессии, показывая этим статус хозяйки. Поборов нежелание, Морис поравнялся с рыжей девушкой и сделал несколько дежурных комплиментов зеленому платью. Девушка тоже ответила любезностями, но радушнее.

Зная, что Морис не захочет говорить, она начала первой. Ее миловидное лицо светилось, когда она смотрела на молодого священника. Он только отвечал ей настолько равнодушной вежливостью, что нужно было очень постараться не разглядеть за ней раздражение.

– Думаешь мне не место в Доме инквизиции?

– Думаю, тебе не место среди инквизиторов. Они не слишком учтивы к женщинам. Особенно когда к ним едут еще несколько бочек вина.

Азра промолчала, но почти сразу заговорила снова.

– Я часто вижу их на тренировках, когда прихожу к Россу. Со мной они всегда вежливы.

– Они умеют казаться такими, когда это нужно.

Фраза вырвалась почти случайно, и девушка без труда считала в ней намек на брата. Досада молодого священника все же начала проецироваться на нее. Еще несколько острых фраз уже почти сорвались с языка, но юноша заставил себя остановиться. Он не слишком презирал рядовых инквизиторов, но относился к ним настороженно. Для простых горожан путь в инквизиторы был единственным способом выбраться из нищеты. Сложно обвинять их в том, что они ступали на него. Проблемы начинались потом. Единственное требование – отсутствие совести и способность видеть врага там, где скажут. Те, кто прошел отбор, быстро убеждались в своей избранности и начинали презирать бывших друзей. Нередко они пытались обвинить в колдовстве девушек, от которых получили отказ, или слишком задержавшихся в этой жизни родственников, мешающих получить наследство. Здесь нужно отдать должное Сенану. Он редко прислушивался к таким обвинениям.

– Надеюсь, тебя не сильно расстроила предстоящая помолвка, – холодно отчеканила Азра и пришпорила свою лошадь.

Морис не удержался от резкости.

– Я знаю, что <<тебя >>она обрадовала.

Остаток пути прошел в тишине.

* * *

Подъехав, Азра заметила, что Морис не спешит заходить в замок. Ждать его девушка не стала. В Доме инквизиции ее встретил брат, у которого были свои причины не отходить от нее. Предвосхищая его вопросы, Азра сообщила:

– Он недоволен помолвкой.

– А ты рассчитывала на что-то другое?

– Я надеялась.

Брат скептически дернул бровью.

– Ему всегда было плевать на тебя.

Эти слова задели девушку, еще не забывшую слов молодого священника. Она сжала руками ткань платья и бросила яростный взгляд на брата.

– А ты и рад этому. Вы всегда терпеть друг друга не могли. Только никто не будет отменять помолвку. Вам обоим придется смириться.

Брат не нашелся, что ответить. Помолчав пару секунд, он смягчил тон.

– Он не грубил тебе по дороге?

Девушка фыркнула.

– Он куда-то уезжал. Догнал нас только на подъезде сюда. У него было слишком мало времени, чтобы нагрубить.

Азра поправила платье и гордо подняла голову. Брат давит на нее с одной стороны, а чертов жених с другой. Отец сплавляет замуж, а худшего родственника, чем Сенан, придумать трудно. В таком положении становилось сложно оставаться аристократкой и не выпускать наружу запиханную подальше химеру. А той больше всего хотелось сожрать всех четверых.

Через неимоверное усилие Азра улыбнулась и на вечер предоставила брату возможность охранять ее от товарищей по оружию.

Глава 2

Обручение молодого священника и дочери инквизитора превратили в праздник. С ночи город завешивали цветами и лентами. Обычно мрачный и серый Рейвентаун к утру превратился во мрачный и украшенный. Солнце вымученных стараний не оценило и привычную хмарь не тронуло. Туман тоже никуда не делся.

На площади возле центрального храма расположилась ярмарка. Вокруг пестрели палатки с тканями, посудой, вином и хлебом. Все владельцы лавок были исключительно местными. В Рейвентаун никто не приезжал. Заработать здесь незнакомцу было невозможно. Бедность людей и высокая пошлина за въезд в город делали все попытки бессмысленными. Местных торговцев отсутствие конкурентов устраивало. Они собирали толпы с самого утра.

По сравнению с площадью народу в храме было не так много. Те, кто не удостоился наблюдать за церемонией в помещении, отмечали ее скорое начало на улице.

Пока народ радовался традиционной раздаче денег и готовился смотреть на главное действо, в Доме инквизиции многие старательно скрывали недовольство. Росс мог бы возглавить таких людей и поделиться своим отвращением с еще половиной города. Люди, собравшиеся в церкви, раздражали его едва ли меньше, чем само событие. Он стоял рядом с алтарем на месте для знати, отделенном от простых людей резным заграждением. Расположившийся рядом Каган, наоборот сиял счастливой отрепетированной улыбкой. Главный инквизитор знал о недовольстве сына и смотрел на его чувство крайне снисходительно. В понимании Кагана это компенсировалось выгодой дочери и семьи в целом. Теперь оставалось научить этому Росса.

– Пока это помолвка, а не свадьба. У тебя будет время привыкнуть к Морису.

– Я не привык к нему больше чем за двадцать лет, пап, – огрызнулся Росс. – Думаешь, что-то еще может измениться?

Главный инквизитор хмыкнул. Он ждал именно этих слов.

– Если избавишься от него достаточно быстро, тебе не придется его терпеть.

Фраза прозвучала так, что было невозможно разобрать, шутит Каган или говорит серьезно. Он сказал это, кинув взгляд на толпу, проверяя, не услышит ли его кто-нибудь. По растерянному лицу Росса было видно, что он тоже не знал, как это воспринимать. Каган всегда был первым, кто исполнял все желания Сенана, в то же время сын точно знал, что инквизитору не нравилась зависимость от заносчивого епископа. Он часто нелестно высказывался о начальстве, но только когда знал, что до самого священника его слова не дойдут. Представить открытую конфронтацию между ними было так же сложно, как международную встречу в Рейвентауне. С другой стороны, он не сказал, что ликвидировать Мориса предполагалось днем на площади, среди толпы народа.

– Пока подумай о том, как это поднимет наш статус, – Каган не переставал изображать радость. У него неплохо получалось. За внешне расслабленным видом было сложно разглядеть крайнюю сосредоточенность. – Твоя сестра уже не просто дочь инквизитора. Она будущая жена наследника епископа. Это возвышает и ее семью.

Росс недовольно перевел взгляд на молодого священника, обреченно ожидающего своей участи у алтаря. Азра рядом с ним улыбалась искренней, но слегка грустной улыбкой. Братская злоба вскипела с новой силой.

– Он не заслуживает своего положения, – презрительно процедил Росс. – Я бы лучше справился с обязанностями епископа.

Этому удивился даже инквизитор.

– Ты знаешь, что это невозможно. Он прямой наследник Сенана, да еще и людям нравится. Пока он выполняет все обязанности, нет поводов даже обвинить его в чем-то.

Больше Росс ничего не говорил, но и не отказался от своих мыслей. Младший инквизитор мог утешаться только тем, что Морису сейчас еще хуже. Азру, наоборот, хотелось забрать отсюда подальше, избавив от этого унижения. Она выглядела настоящей аристократкой: гордой и слегка высокомерной, но не потерявшей способность к искренней радости. Традиционное красное платье с вороном на груди спускалось до пола, а огненно-рыжие волосы были перекинуты на правую сторону. Если бы не отец-инквизитор, обвинение в колдовстве стало бы делом пяти минут. Ассоциацию с костром завершал букет черных кленовых листьев в руках. Сам Морис натянуто улыбнулся только когда наткнулся на взгляд отца, а в одежде ограничился расшитой мантелеттой. Сенан, как и Каган с сыном, стоял сбоку от алтаря, отделенный от толпы заграждением.

Морис старался не смотреть ни на невесту, ни на отца, будто роспись потолка или давно изученные вдоль и поперек лица интересовали его намного больше происходящего. Совсем нищих сегодня не пустили. Они стояли на улице. Церковь наполняли либо купцы, либо родственники инквизиторов. Словом, те, у кого хватало денег на приличную одежду. Подчиненные Сенану священники тоже кое-где затесались, но в основном решили, что проводящего ритуал достаточно.

Наконец вышел священник, назначенный проводить церемонию. Встав перед венчающимися, он обратился к толпе. Предполагалось, что он должен произнести речь о верности и семье, но никто не удивился, когда тема плавно перетекла к охоте.

– Слияние церкви и инквизиции в этом браке – величайшее счастье для нас, – провозгласил священник, окидывая толпу таким взглядом, будто искал сомневающихся. – У города слишком много врагов. И не все они находятся за его пределами. Наш город не может вытащить их из себя сам. Ему нужна помощь в борьбе со злом, как и каждому из нас. С теми, кто строит козни среди достойных людей, мы должны бороться еще более бесстрашно. Ради избавления от них наши инквизиторы и отдают свои жизни.

Толпа внизу притихла. Еще не успевшие забыть радость от сожжения последней ведьмы, люди впитали его слова как губка. Священника слушали с открытыми ртами. Каждый из присутствующих слышал нечто подобное много раз с начала охоты на ведьм. Фразы каждый раз повторялись с небольшими изменениями, но не приедались.

Священник продолжал. К концу речи его слова набрали обороты.

– Ведьмы и маги никуда не уйдут. За много лет нам удалось прижать их. Наши инквизиторы справляются благодаря вашей помощи. Преследуйте ведьм везде! Не молчите о странных соседях. Не подвергайте опасности свои семьи. Ведьмы должны знать, что здесь не их владения. Мы уничтожим всех!

Люди разразились восторженными выкриками. Азра незаметно тронула Мориса за руку. Он неохотно повернулся к ней, но девушка оказалась настолько искренне обеспокоена, что язвить язык не повернулся.

– Что-то случилось?

Она украдкой покачала головой.

– Мне почти жаль этих ведьм. Люди так воодушевились. Уже сегодня прибавится новых обвинений.

– Большая часть из них не подтвердятся, и невиновных отпустят. Но почему тебе жаль ведьм?

Азра смутилась и поспешила отвернуться.

– Не знаю. Просто представила себя на их месте.

Морис ничего не ответил. Азра и ее мысли резко перестали претендовать на первенство среди его проблем. Толпа перед его взглядом резко поплыла, а болтовня священника превратилась в невнятный шум. Помещение церкви как будто начало уменьшаться, сдавливая его стенами. От этого стало трудно дышать. На мгновение он перестал ощущать пол под собой, но устойчивость быстро вернулась. Это стало единственным улучшением. Пятно на руке охватила резкая боль, как в тот раз, когда ведьма схватила его. Морису показалось, что он увидел ее лицо перед собой, как вдруг что-то заставило его резко вскинуть голову. Взгляд устремился за дальний край толпы, на открытые двери церкви, а затем на девушку, внешний вид которой не слишком отличался от остальных. Если бы что-то внутри не указало ему на нее, он даже не обратил бы внимания. Из толпы ее выделял только взгляд, и не обратить внимание на него было невозможно. Девушка смотрела без присущего остальным трепета, как будто Морис был не будущим хозяином города, сыном епископа, обладающего безграничной властью, а простым городским ремесленником в обносках. Она немного склонила голову набок, будто оценивая его. Ее русые волосы переместились вслед за движением головы. Тут стало видно еще одно различие между ней и остальными. За ее плечами мелькнули зеленые концы волос. Откуда-то донесся легкий запах лаванды. Девушка явно хотела что-то сказать и даже слегка улыбалась. Пятно на руке все еще болело, но боль, как и все другое, отошла на второй план. Еще немного – и Морис двинулся бы к девушке сквозь всех присутствующих, но чудом сохранившееся ощущение реальности заставило остаться на месте.

Девушка опустила глаза. Издалека Морису показалось, что она смотрит на свои ладони. Любопытство брало верх. Он попытался приподняться повыше и рассмотреть, но кто-то коснулся его руки. Это снова была Азра. Пришлось мгновенно вернуться в реальность. Перед ним все та же толпа, отец и инквизитор. Священник, который проводил церемонию, теперь стоял лицом к Морису и Азре, а в его руках блестели помолвочные кольца, аккуратно уложенные на красной подушке. Морис понял, что вывалился из реальности надолго и наверняка это выглядело странно. Девушка пропала. Остальные, казалось, ничего не заметили. Перемена в настроении чувствовалась только у отца и семьи Азры. Все трое смотрели на него настороженно, а Азра еще и обиженно. Росс неотрывно следил за молодым священником. Он не видел, на кого тот смотрел, но того, что Морис отвлекся от церемонии, и грустного вида Азры было достаточно, чтобы вызвать у Росса новую волну негодования.

Обмен кольцами состоялся быстро, и вскоре все начали расходиться. Скомканность помолвки не беспокоила Мориса, но заметно обидела Азру. Оттолкнув священника, Росс кинулся к сестре. Сенан и Каган даже не стали подниматься на алтарь. Священник сразу подозвал сына к себе. С видимым облегчением Морис спустился к отцу.

– Что это было? Не мог сосредоточиться хоть раз в жизни?

– Помолвку я не сорвал. Этого недостаточно?

Сенан осторожно зыркнул на Кагана и понизил голос. Сын не впервые возражал ему, но раньше он мог воздействовать на него по-другому. После того, как Морис первый раз перехвалил замахнувшуюся для подзатыльника руку, пришлось воспринимать его на равных. Почти.

– Срывать помолвку было бы ошибкой, ты сам это понимаешь. Что тебя отвлекло?

– Просто задумался. – Морис рассеянно оглядел опустевший зал. – О том, что не хочу здесь находиться.

Сенан напрягся, но внешне остался невозмутим.

– С тобой не происходило ничего странного?

– Кроме того, что ведьма предсказала мне смерть и меня женили на следующий день? Ничего.

Здравый смысл подсказал скрыть от отца появление девушки. Даже если она была обычной горожанкой, внимание к ней разозлило бы Сенана.

– Забудь про ведьму. Они часто пытаются запутать и священников, и инквизиторов.

– На моей памяти такого еще не происходило.

– Ты вообще слишком мало видел. Никогда не позволяй ведьмам говорить с тобой. И если что-то произойдет, я должен немедленно об этом узнать.

Морис с готовностью кивнул, уже решив, что секретов от отца прибавится. Разговор нужно было закончить, пока Сенан не завел его дальше. Юноша еще раз незаметно окинул взглядом опустевший зал. Из нескольких оставшихся кучек людей отделился один человек и поспешил к ним. Судя по богатой одежде, он находился в церкви во время церемонии. Парчовая туника должна была обеспечить ему место в первых рядах. Манера держаться выдавала в нем лорда или зажиточного купца. Он коротко поклонился священникам и повернулся к Морису.

– Надеюсь, вы будете счастливы с будущей женой.

Мориса хватило только на сдавленное «спасибо», и он обрадовался, что собеседник не стал продолжать тему и тут же переключился.

– Мне нужно кое-что рассказать. Это касается одной девушки. У меня есть основания ее подозревать.

– Говори, – насторожился Сенан.

Собеседник широко улыбнулся, обрадованный заинтересованностью священника.

– Она живет в восточной части города вместе с братом. Вы знаете их. Я видел ее у Холодных камней. Подозрительно уже то, что она была одна.

– Если я правильно понял, кого вы имеете в виду, то такими обвинениями не разбрасываются. Вы ведь знаете, на кого указали?

Он кивнул.

– Я бы не говорил, если бы не видел. Она собирала травы в небольшую сумку.

Сенан немного помолчал и кивнул.

– Стоит проверить. Вы можете идти.

Человек снова поклонился и отошел. Морис повернулся к отцу.

– А что он сам делал у Холодных камней?

– Какая разница? – отмахнулся священник. – Мы должны реагировать на каждое обвинение. Возьми Росса и езжай туда.

Морис застыл на мгновение и тут же зашипел:

– Зачем он мне?! Я сам проверю.

Сенан остался спокоен и даже ехидно улыбнулся, удачно выудив из памяти шестое правило инквизиции.

– Не положено проверять ведьм при отсутствии инквизитора. Воспользуйся этим и наладь отношения.

Спорить оказалось бесполезно. Молодой священник выругался про себя, несколько раз глубоко вздохнул и направился к Россу. Проходя мимо места, где стояла незнакомка, он глянул на пол. Не тронутый множеством ботинок, на холодном камне лежал свернутый в узел стебелек лаванды.

Глава 3

Едва дождавшись отъезда Мориса, епископ рванул к выходу из храма быстрее всякой ведьмы. Удивленный такой поспешностью Каган даже не успел его остановить. Карета осталась у входа, Сенан отправился по своему делу один.

Сквозь праздничную толпу на площади и почти пустые улицы он пролетел к одному из ничем не примечательных домов. После опостылевших украшений центра, спокойная обстановка городской окраины позволила ему разгрузить мысли.

Деревянную дверь открыл приземистый человек на полголовы ниже самого Сенана. Недовольство визитом подчеркивали и без того тонкие губы, сжатые в совсем незаметную линию. Нос сильно нависал над челюстью и широко раздувался от душного воздуха. Дом насмерть провонял полынью.

К тайному удовольствию хозяина, едва переступив порог, Сенан зашелся в приступе кашля.

– Просил же обойтись без этой гадости, – прохрипел он, промокая рукавом выступившие слезы. – На чьи деньги будешь жить, если я помру от этой чертовой травы?

– Морис наставника не бросит, – отмахнулся собеседник. – А я не ждал, что ты зайдешь. Но проходи.

Они прошли в большую комнату в центре дома. Епископ привычно проигнорировал развешенные по стенам пучки засушенных трав и полки с банками разных цветов. Их наполнение вопросов не вызвало, он видел их много раз. Стоящий в углу котел с непонятным варевом тоже не привлек его внимания.

На стене Бирн держал копье с наконечником из меди. Действенный, но не слишком эффектный способ избавления от ведьм.

– Удивительно, что ты не ждал. У меня есть повод идти именно к тебе.

– Морис?

Сенан кивнул.

– Он будет спрашивать тебя про последнюю ведьму. Сделай так, чтобы он ничего не узнал.

– Об этом мы договорились еще в прошлый раз. Про последнюю ведьму он знает не больше положенного. Или ты про свои приключения?

– Бирн, не раздражай меня!

– Осторожничаешь, – усмехнулся наставник, возвращаясь за стол с расставленными ступками и связками веток. – Обычно ты не врываешься ко мне с такими просьбами.

Заметно нервничающему священнику понадобилась пауза, чтобы не сорваться на безобидное замечание. Бирн не понимал всей серьезности или делал вид, что не понимает. Разумеется, епископ не летел к нему через весь город, когда не видел в этом необходимости.

– Обычно из-за одной ведьмы я ничем не рискую. Давно такого не было.

– Одной? – на этот раз интонация хозяина дома выдала почти презрительную усмешку. – Она не одна.

– О чем ты?

– Рядом с Морисом что-то есть. Появилось совсем недавно. Поэтому ты прав, нужно быть осторожнее. Только не знаю, сможем ли мы долго держать его в неведении.

Испуг Сенана мгновенно перешел в бешенство. Прежде чем разразиться руганью, он вытер нос платком и сухо прокашлялся.

– Почему я узнаю об этом только сейчас?! – прохрипел он, одним взглядом высказав Бирну все, что о нем думает.

– Я долго не был уверен, – спокойно откликнулся хозяин дома. – И еще не разобрался, кто прицепился к нему.

– Его мать. Больше некому.

Бирн покачал головой. Нечто накрытое тряпкой за его спиной шевельнулось и подозрительно хрипло каркнуло. Наставник развернулся, пристукнул его сверху, и уязвленная тварь обиженно затихла.

– Вряд ли. У меня есть одна мысль, но нужно убедиться.

Сенан впился слезящимся (исключительно из-за полыни) взглядом в лицо хозяина дома. Бирн хорошо знал священника. Он боялся. В таком состоянии наставник Мориса видел Сенана только раз в жизни. Тогда еще молодой священник пришел к нему за помощью, когда допущенная ошибка грозила погубить его. С тех пор прошло много времени. Сенан укрепился во власти, окружил себя верными людьми и избавился от тех, кого не удалось купить. Он сделал все, чтобы изолировать город, и теперь Рейвентаун принадлежал ему. Власть Сенана стала безграничной. Бирн и не подозревал, что когда-то снова увидит тревогу и неопределенность в его глазах.

Наконец, священник проговорил:

– Скажи мне, как только что-то выяснишь. Я не хочу, чтобы о моей ошибке кто-то узнал.

Бирн кивнул.

– Ты придаешь много значения своим секретам. Все горожане до ужаса боятся твоего ухода с поста. Ты пресловутый дудочник, который избавляет город от крыс. К тому же ты запугал их буйством ведьм в других городах.

Священник улыбнулся уголком рта, приняв это за комплимент. Экспертные мнения невыездных жителей делились на множество ответвлений. В наличии адских костров и ведьмовских сходок в других городах наблюдалось неслыханное единство. Дальше фантазии расходились. Кто-то считал, что ведьмы давно принудительно истребили весь скот для ритуалов и теперь истребляют горожан для еды. Вопрос о долговечности такого жизненного уклада не поднимали. Другие утверждали, что околдованные горожане сами с радостью открывали ведьмам и колдунам души и кошельки. Сенана устраивали все версии.

– Кто бы подумал, что они испугаются собственного права на жизнь без убийств и пыток? Будь у них шанс получше узнать про других, давно бы поняли, что ведьмы хоть не дали бы им подыхать от болезней в таких количествах.

– Стратегию ты выбрал правильную. Не без моей помощи. Они даже умирать не боятся, лишь бы к ведьмам за помощью не бежать. А лекарей на всех не хватает.

– Да, это сработало. Но все же я не хочу рисковать, – проговорил священник, медленно опираясь на стену.

Они помолчали. Свеча на полке почти догорела, погрузив комнату в темноту. Бирн поднялся, чтобы заменить ее. Наблюдая за ним, Сенан думал о чем-то своем. Он знал, что люди Рейвентауна на его стороне, готовые принимать все его решения и оправдывать самые безумные идеи. Его власть крепка, и, даже если всплывет что-то из его прошлого, люди найдут сотню объяснений его поступкам, не желая терять так высоко ценимую иллюзию защиты.