Убийство с ароматом лилии Нила

– Отель «Велвет», с 1926 года, вэлком, – прочитал он на золотой табличке на стене у ресепшн. – Да уж… Сейчас это, конечно, не «Бель эпох».

Описание отеля «Велвет» в интернете было очень скудным. И несмотря на то, что гостиниц в городе хватало с избытком, причем на любой вкус и кошелек, девушки решили не заморачиваться и забронировали номер в отеле, рекомендованном организаторами фестиваля. Как оказалось, отель занимал первый и пятый этажи здания. Все номера на первом этаже были заняты, поэтому им предложили пройти на пятый.

– Меня зовут Андро, я управляющий отелем, – к ним подошел молодой человек в костюме с набриолиненными волосами. – Спасибо за ожидание. Надеюсь, вам у нас понравится. Подняться на пятый этаж можно на лифте, просьба не касаться дверей во время движения.

Антикварный лифт с неавтоматическими дверьми, ажурной решеткой, красной велюровой скамейкой и ящиком для монет с заклеенной прорезью привел гостей одновременно в восторг и замешательство, из-за скрипа, и перенес в прошлое.

– Колоритный! – ахнула Настя.

– Надо отдать должное египтянам, по крайней мере они не разрушают собственное архитектурное наследие, а бережно им пользуются, – отметила Марина, когда старинная кабинка доставила их на пятый этаж.

Подругам достался большой номер с балконом. Видимо, с него и были сделаны те фотографии из интернета на широкий проспект с красивыми зданиями в османском стиле, так напомнившие девушке Париж.

Уставшие с дороги, голодные, девушки рухнули на кровати и сразу уснули.

3. Таинственная земля

Настя проснулась от солнца, внезапно заполнившего гостиничный номер. Взгляд зацепился за облупившуюся краску на стене над большим зеркалом в массивной деревянной оправе с искусной резьбой. Девушка встала с кровати, на цыпочках прошла к окну и отодвинула тяжелые шторы, за которыми, судя по пробивавшемуся гулу, уже кипела жизнь огромного мегаполиса.

Она приоткрыла окно и высунулась на улицу, рассматривая горизонт Каира на затылках небоскребов, желая ощутить ту притягательную мощь гигантского магнита под названием Египет, раскинувшего на двух тысячах километров вдоль Нила пирамиды, гробницы, храмы, обелиски. Он манил своей загадочностью и нераскрытыми тайнами.

Как сказал Виктор: «Да разве можно хоть раз в жизни не увидеть эту таинственную землю, древние жители которой понаделали столько вещей, что хватило наполнить тьму музеев во всем мире?». Конечно, увидеть нужно, с этим Настя была полностью согласна. И, в предвкушении, глубоко вдохнула воздух, пахнущий пустыней. На самом деле, она не знала, как пахнет пустыня. Но почему-то ей показалось, что она уловила запах чего-то жженого, пряного и свежего одновременно.

– Который час? – Марина оглядывала комнату в поисках телефона. – Черт, да где же он?..

– Будильник еще не звонил. – Настя распахнула окно шире и направилась к лежащему на тумбе смартфону, который как раз издал вейк-ап мелодию. – Ну вот, восемь утра. Я – в ванную. – И она скользнула за дверь.

В ванной комнате опрятностью и не пахло: на стенах – местами плесень и все тот же серо-желтый налет, которым покрыты фасады всех каирских зданий. Что поделать, рядом пустыня. Девушка нахмурилась: «Неужели нельзя тщательнее делать уборку? Надо обязательно сказать об этом управляющему». Недовольно хмыкнув, наскоро ополоснулась под прохладным душем, вода никак не хотела становиться горячей, и освободила место подруге.

Девушки направились в небольшой холл с несколькими столиками, где должны были подавать завтрак.

– Я так понимаю, шведский стол нам не светит… ̶ разочарованно протянула Марина. ̶ О, вчерашний индус. Как его?.. Ты не запомнила?

– Нет. Какое-то труднопроизносимое имя. А правильно «индус» или «индиец»? Загуглю. «Индиец» ̶ гражданин Индии, а «индус» ̶ последователь индуизма.

– Хорошую религию придумали индусы

Что мы, отдав концы, не умираем насовсем, – пропела Марина. – Все–таки, я привыкла – как у Высоцкого.

Одет он был отнюдь не в национальный костюм, а по–европейски и явился на завтрак при полном параде, даже бейдж висел на шее.

– Хелло, мистер! Как спалось? – бодро поприветствовала Марина.

– Хелло! Отлично! – от улыбки на круглых щеках появились ямочки. Он слегка покачал головой из стороны в сторону. – А как вам спалось?

– Как сказать, спали как убитые? – Марина обратилась к подруге, а индусу ответила: – Отлично!

Девушка в хиджабе разносила подносы с завтраком: лепешки, вареные яйца, какие-то пастообразные закуски, джем, масло, пакетики с растворимым кофе, сливки.

– Боже, как хочется вкусного кофе! – в один голос произнесли подруги.

– Нет, ну как можно такое пить? – возмутилась Марина, крутя в руках пакетик Нескафе.

– А мы только такой и пьем, растворимый, – пожал плечами индиец.

– Девушка, а не могли бы вы сварить кофе по-восточному – поинтересовалась Настя и добавила. – Мы заплатим.

– Да, конечно. Вам два или три? Сколько сахара?

Индиец от вареного кофе отказался, заказали два с сахаром.

– Аллилуйя! Аллилуйя! – воскликнула Настя, когда им принесли на подносе две чашечки с горячей дымящейся жидкостью, а арабка покосилась на нее.

– Выражайся тише, все же ты в мусульманской стране, – тихонько шепнула ей Марина.

Индиец улыбался и жевал свой завтрак. Закончив, сел на диван и уткнулся в телефон. Когда девушки закончили, подозвал их и включил видеозвонок.

– Это мои жена, сын и дочь, – с довольной улыбкой представил он, а те сидели в рядок на диване и улыбаясь махали руками, протяжно приветствуя: «Хай!».

– Хай! Какие вы красивые! Как вас зовут?

– Индира, – женщина с красной меткой на лбу уважительно наклонила голову, сомкнув перед собой ладони. – А это Айяна и Ранбир.

– Сколько вам лет?

– Мы двойняшки, нам десять лет! – весело прокричала девочка. – А у меня новый наряд. Мама разрешила надеть. – Она кружилась в розовом платье-облачке длиной до пят, а мальчик оставался серьезным и грустно смотрел в экран большими карими глазами.

– Славная у вас семья, – отметили подруги, когда видеосвязь была окончена.

– Да, я очень счастливый человек! – индиец слегка покачал головой, сложил перед собой ладони и воздел глаза вверх. – Сейчас в Индии двадцати миллионам мужчин не хватает женщин, и, вероятно, они не смогут создать семью.

– Ого! – воскликнули подруги.

– Интересный чехол, – Настя обратила внимание на его телефон.

– Я нашел перо павлина и вставил под прозрачный чехол. У нас павлин считается священной птицей и символом счастья и бессмертия, его плоть не разлагается, а каменеет.

– Надо же! – снова воскликнули девушки.

– Слушай, я все пыталась прочитать его имя на бейдже, но так и не смогла. Тебе удалось? – поинтересовалась Марина, когда они зашли в свой номер.

– Нет, полностью не разглядела, только «Доктор…Дхаур», а потом он его в карман засунул. Наверное, чтобы не болтался и есть не мешал.

– Ладно, потом разберемся. Интересно, а остальные позавтракали?

– В любом случае, встретимся в девять на ресепшн, как договаривались.

Марина устроилась на кровати, зажав между колен зеркальце.

– Ой, какое интересное! Дай посмотреть, – Настя разглядывала тонкую металлическую оправу с украшением из цветной глазури и страз в виде павлина. – Тяжеленькое. В винтажном стиле.

– Оно и есть винтажное. Купила на каирской блошке.

– А что ты зеркалом в ванной не воспользуешься?

– Стрелки Клеопатры удобнее так рисовать.

– Клеопатры? Какие-то особенные?

– Ты не помнишь ее портреты? Нескромный макияж был частью религиозного ритуала. Считалось, что у богов он вызывает одобрение.

– Ой, помню стрелки Вивьен Ли в «Цезаре и Клеопатре». Шикарная красотка!

– Это сурьма – подводка для глаз, – продемонстрировала Марина баночку и кисточку. – Купила у бедуина в Синайской пустыни.

– А он не вредный?

– Нет, это порошок специальных сортов каменного угля. Древнейшее средство, между прочим. Бедуины им пользуются, чтобы защитить глаза от инфекций и насекомых.

В два счета на лице Марины появились угольные черные стрелки, плавно уходящие к вискам.

– Провокационно! – воскликнула Настя.

– Сейчас будет еще круче! – Марина нанесла красную помаду. – Кстати, древние египтяне делали красную помаду из охры и жира, а синие тени из ядовитых веществ: свинца, меди, ртути. Волосы красили в черный цвет пастой из оксида свинца, извести и воды. Вместо хайлайтера использовали масла для придания блеска лицу. А еще, представляешь, делали полную эпиляцию лица и тела воском.

– Да ты прямо знаток древних бьюти–правил! – поразилась Настя.

– Хм, побывала в музее. Обычно запоминаешь то, что интересно. А что интересно современным женщинам? Как украшали себя женщины в древности!

– Согласна!

В течение дня были запланированы различные мероприятия в рамках фестиваля на территории Культурного центра в районе Докки, вечером там же – торжественная церемония открытия и фуршет. Девушки нарядись в платья и накинули пиджаки и шарфы, все же – зима, и по прогнозам – днем плюс двадцать – двадцать два, а к вечеру, когда температура упадет на пять – шесть градусов, станет прохладно.

Блондинка Марина крутилась перед зеркалом в ярко-бирюзовом, а Настя добавила к коричнево–синему ансамблю серьги – «павлиньи перья», авторское украшение, подарок Марины.

– У тебя, индийца и у меня есть свой «павлин»!

– Класс, добавила экзотики! Тебе идет!

– Спасибо! – ответила Настя с улыбкой. – Идем! Нас ждет Каир и фестиваль!

4. Аромат первого свидания с Египтом

Ах, уже нет и никогда не будет того Каира, который Виктор Сазонов впервые увидел еще советским студентом на преддипломной практике много лет назад. Каира, насквозь пропитанного дымом жаровен на колесах, запахом жареного топинамбура и початков: ими торговали повсюду, раздувая угли птичьим крылом. А еще – забористого кофе, который варили в крошечных турках на горячем песке. Эти въедливые каирские ароматы долго вспоминались ему потом в Москве и каждый раз, снова очутившись в громадном неряшливом городе на берегу Нила, он с грустью замечал: чем выше поднимался Каир, чем гуще ветвились автострады, тем труднее пробивался к нему сквозь современную жизнь тот волнующий аромат первого свидания с Египтом.

Виктор вышел из такси у западной башни отеля «Шератон». На отелях он не экономил с тех пор, как мог себе это позволить. В холле царила густая и бестолковая суета. Каждый раз он спешил подняться в гостиничный номер и открыть окно, чтобы вдохнуть наркотический воздух. Но нет, среди отвесных бетонных стен, среди машин, засоривших улицы, не было и намека на «тот» аромат. И только ажурный многометровый лотос, возвышающийся над Нилом, да треугольное крыло фелуки на воде подтверждали, что вокруг все же Каир.

Для ужина Виктор выбрал итальянский ресторан в отеле. Дорога утомила и ехать никуда не хотелось. Прежде когда-то был Каир, где тянуло пройтись по улицам. Сегодня прогулка в здешних местах удовольствия уже не доставляла.

В меню ресторана предлагались и арабские блюда, что его вполне устроило. Виктор очень любил поесть. Что его удивило в свое время, так это то, что египтяне, будучи большими чревоугодниками, не оставили ни одной поваренной книги, даже ни одного кулинарного рецепта. А было бы интересно узнать…

В приглушенном свете между столиками бродил гитарист, тихонько наигрывая известные мелодии. От соблазнительных картинок на твердой бумаге в животе заурчало.

Принесли закуски: хумус – пюре из нута, тахини, чеснока и лимонного сока; Баба Гануш – пюре из баклажанов с тахини, чесноком и лимонным соком. Такой вкусный хумус Виктор ел только в Египте, намазывая его на горячие воздушные лепешки айш-балади и запивая красным вином, он себе в этом никогда не отказывал: виноградная лоза – дар Осириса. И потом, сегодня он чувствовал особую потребность размагнитить нервы: все же путешествие началось с волнующих новых попутчиц, знакомого клиента и старого профессора. Он тогда мельком увидел о нем репортаж и сейчас решил найти ролик в интернете, чтобы пересмотреть. Интересно, что же это за книга? Какими судьбами у него оказался древнеегипетский свиток?

Закуски и лепешки уже закончились, и он с нетерпением ждал свой кефта-кебаб из рубленого мяса, приготовленного на углях. Но вот блюдо уже на столе, и от густого аромата с легким дымком у Виктора еще больше разыгрался аппетит. А когда на столе возникла еще одна бутылка красного вина, показалось, что не хватает компании. Эх, девчонок бы сюда, тех, из самолета.

Разомлевший от вина и вкусной еды, Виктор направился в номер, на минуту остановившись в дверях соседнего арабского ресторана. Он всегда был неравнодушен к танцовщицам восточных танцев, вот и сейчас прошел поближе к сцене и хлопал в ладоши в такт движения монисто на бедрах, поедая глазами пышные формы, а в конце танца выкрикнул заученную фразу: «Шаррафти Маср, йа ситт!» – «Ты оказала Египту честь своим танцем!» и щедро одарил девушку стодолларовой купюрой.

Он, конечно, знал, что Египет носит официальное название – Арабская республика Египет, но современные египтяне называют свою страну «Маср» или «Миср».

«Книга Мертвых», «Книга Живых», «Тексты Пирамид» – древние священные тексты на папирусе с магическими заклинаниями… Рожденный в Советском Союзе, Виктор не верил ни в какую современную религию, считая, что они слишком молоды, чтобы иметь моральное право говорить категорически. Другое дело – религия древних египтян, которая просуществовала пять тысяч лет и уже только поэтому вызывала у него уважение.

Виктор поднялся в номер и крепко увяз в иле забытья. Проснулся от яркого солнечного света, заполнившего гостиничный номер. Надо же было забыть задернуть шторы! Еще пять тысяч лет назад на этой земле образовался культ Бога Солнца Ра. Древние люди знали, что важнее всего. Посмотрел на часы. Семь утра. Судя по приглушенным звукам, доносившимся с улицы, безбрежный Каир уже суетился в заботах буднего дня.

Взгляд зацепился за картину на стене, изображающую древнеегипетскую даму и ее служанку. Звякнул телефон. Виктор прочитал сообщение: «В каком отеле? Можем встретиться сегодня до 9?». Мужчина хмыкнул: никакого этикета! Вот его мама с детства приучила здороваться. Ответил: «Доброго дня! В Шератоне западная. В 8?». Сразу прилетело: «Ок».

Немного повалявшись в постели, Виктор направился в душ. Он был доволен, что ему не придется никуда ехать по сумасшедшим каирским пробкам, достаточно спуститься в кафе в холле. Стоя под теплыми струями, погорячее вода не шла, мужчина размышлял, что же могло понадобиться его старому знакомому из самолета.

5. Александр

Вчера вечером, заселившись в потрепанный гостиничный номер, Александр уснул с мыслью: «Надо менять отель». Проснулся раздраженным – не удалось нормально выспаться на видавшем виды матрасе. Вода в душе ощущалась еле теплой и не удалось обнаружить фен. Из–за отсутствия привычного комфорта и сытного завтрака настроение стремительно приближалось к нулевой отметке.

На утро у него была запланирована встреча, потом мероприятия в Культурном центре, открытие фестиваля, затем ужин с Мадлен и египетским медиамагнатом Ашрафом Медали, ну, а вечером – покурить кальян в одном из заведений на острове Гезира, а там как пойдет.

Яркое каирское солнце ударило в глаза, и рука потянулась за темными очками.

Александр выругался: такси, вызванное по приложению, пропало, водитель не выходил на связь.

– Мистер, вам куда? – рядом остановился древний, как этот город, мерседес.

Такси бодро перескочило через Нил по гигантскому мосту и увязло в традиционных пробках у Президентского дворца. Великая река Нил несла свои воды к дельте быстрей, чем они двигались в нервном стаде каирских авто.

Чтобы не терять время зря, Александр достал телефон и стал отвечать на сообщения.

Зайдя в западную башню отеля «Шератон» – обычного муравейника со всеми удобствами XXI века, мужчина наконец-то расслабился. Уличный шум, грязь, пыль, толпы людей, отсутствие каких-либо правил вождения и дорожного движения – все это выводило его из себя. Он задавался вопросом: ну как, как так можно жить?! Привыкший к дорогим курортам, чистым европейским городам, где часто бывал по работе, Александр пребывал в шоке от увиденного и от контрастности жизни двадцатимиллионного города. Да и занесло его на этот фестиваль на африканском континенте совершенного случайно – один хороший друг познакомил его с Константином Эдуардовичем Перовым, всемирно известным поэтом, а тот предложил совместный проект с немецким издательством.

О его решении передать ценную книгу в дар Александрийской библиотеке Александр узнал задолго до официального объявления об этом в СМИ, но как ни старался убедить Перова передать на нее права, тот отказывался. Он и в Египет полетел в надежде его уговорить. Один американский фонд уже заинтересовался этим проектом и на этом можно было отлично заработать.

Но последний разговор Константин Эдуардович закончил очень резко, попросил больше беспокоить, грозил предать огласке недобросовестное поведение Александра.

– Привет! Что-то ты задержался!

Александр снял темные очки и присел за столик.

– Трафик невозможный и дебилы-таксисты не знают дорогу. Как они здесь ездят? Без карт, без навигации…

– И не говори, загадка, – ухмыльнулся его собеседник. – Так зачем ты хотел меня видеть?

– Еще в самолете я понял, что ты заинтересовался этой книгой. И не говори, что случайно крутился возле тех девчонок.

– О чем это ты? О какой книге? И причем здесь девчонки? Хотя, та рыженькая – огонь. Да и блондинка ничего, только не люблю стриженых под мальчика, как она.

– Ладно, я не о бабах. Давай по делу, – разговор пошел не в то русло, и Александр уже начинал злиться.

– А какое у нас с тобой дело? – ухмыльнулся тот.

– Мне нужна эта книга.

Его собеседник откинулся на спинку удобного шератоновского кресла и, прищурившись, посмотрел на Александра.

– И что?

– Добудь мне ее.

– Ты не по адресу.

– А так? – Он протянул листок, и количество нолей заставило собеседника задуматься.

– Предоплата.

– Половина. Остальное – после.

– Куда кинуть – знаешь.

Мужчина положил на стол купюру. – Это за кофе. Бывай.

Александр смотрел, как удаляется рыжеголовая фигура и, махнув рукой, подозвал официанта. Уже одиннадцать утра по московскому времени, а у него еще маковой росинки во рту не было. Хотелось вкусного кофе, но в Каире с этим беда, это он уже понял, поэтому заказал капучино покрепче и погорячее – в прошлый раз принесли еле теплый, и попросил меню.

После вполне сносного европейского завтрака Александр просмотрел объявления о сдаче в аренду жилья. Был интересен район Мохандисин с хорошими ресторанами, магазинами, барами и ночными клубами. Ему приглянулись апартаменты на главной улице Гамет-эль-Деваль, растянувшейся от площади Сфинкс до площади Аль-Наср. Через несколько кликов они были забронированы. Еще через несколько минут он договорился о доставке чемодана из отеля, в котором остановился, в его новые апартаменты.

6. Ахмед

Солнце еще сладко посапывало на облаках, а Ахмед уже протирал глаза. В комнате было темно и еле различались силуэты скудной обстановки: шкаф в углу у окна, напротив – комод, а на нем – фотографии в рамках. Когда-то их семья была очень счастлива. Единственный сын Акил был успешным египтологом, сотрудничал с известными французскими компаниями. Однажды он отправился по рабочей поездке в Асуан, его жена Салама решила составить ему компанию. Водитель микроавтобуса не справился с управлением на горном серпантине.

О той страшной аварии писали местные газеты, телевидение крутило скорбные ролики о погибшей команде ученых – гордости Каирского университета, а соседи еще долго шептались за осунувшейся спиной Ахмеда: мол, остался один и забота о больном внуке легла на его плечи. Жена Ахмеда умерла во сне несколько лет назад, оторвался тромб. Он очень тосковал по ней, облегчала боль лишь мысль о том, что ее смерть была быстрой, и она ушла раньше, не застав ужасную трагедию, произошедшую с ее сыном, она бы не вынесла горя.

Внук Уби стал единственной отрадой уже пожилого мужчины. А еще спасало любимое хобби – фотография, которым он увлекался с молодости. Ахмед обожал творческий процесс, вкладывал в каждую снимок частичку души, умел видеть прекрасное и скрытый смысл во всех окружающих его вещах. Хорошая профессиональная фотокамера, подарок сына, была его гордостью. Но под рукой всегда – обычная «мыльница», которая ничего не весила, ведь никогда не знаешь, что увидишь за углом своего дома. А еще он проводил в школе внука бесплатные занятия для детей по предмету «Основы фотографии», с радостью делясь с ними всеми знаниями и накопленным опытом, и ребята обожали доброго дядю Ахмеда.

Жить ему было на что: он уже получал государственную пенсию, а внук – пенсию по потере кормильца, хотя она вся уходила на дорогостоящее импортное лекарство. Один знакомый порекомендовал Ахмеда в качестве фотографа в Культурный центр. И он был счастлив, получая заказы: и копеечка лишняя не помешает, и любимым делом занят, и можно общаться с гостями из разных стран. Сейчас, когда ему поручили съемку всех мероприятий, которые будут проходить в рамках международного литературного фестиваля, он очень волновался и предвкушал моменты радости.

Ахмед никогда не любил валяться в постели. Проснувшись, он сразу вставал. Еще до начала рабочего дня успевал переделать кучу дел: сначала намаз, как правоверный мусульманин, он совершал его пять раз в день, где бы ни застало его молитвенное время, потом готовил завтрак и школьный перекус для внука Уби, отправлял его в школу. А сегодня еще проверил аппаратуру, ведь на открытии фестиваля, официальной церемонии, будет много гостей. Он заранее поинтересовался их списком, потому что надо знать, кого и когда фотографировать.

Ахмед тихо заглянул в комнату внука: тот сладко посапывал. Будить его рано, пусть еще поспит, и прикрыл дверь. Мужчина совершил омовение перед намазом: омыл лицо, руки до локтей, протер мокрыми руками голову, помыл ноги и помолился, выражая покорность и благодарность Аллаху, попросив благословения и помощи во всех делах для себя и внука.

– Уби, вставай, дорогой, пора в школу! – он вошел в комнату и потрепал внука за худое острое плечико.

– Деда, мне снился такой хороший сон! Зачем ты меня разбудил? – недовольно захныкал мальчик.

– А ты постарайся его запомнить и попроси перед сном показать тебе продолжение, – хихикнул дедушка.

– У кого? – мальчик, зевая, протирал глаза.

– У Аллаха, у кого же еще?

Утренняя трапеза обычного состояла из сытного фул медамес – вареных бобов с маслом, лимоном и специями или таамея – хрустящих оладий из молотых бобов с зеленью в лепешке с овощами и черного кофе с кардамоном, он бодрил и уравновешивал давление, а в его возрасте оно, бывало, и скакало.

Внук ел, не отрывая глаз от деда, молча и нежно смотревшего на него. Удивительные и совершенно одинаковые были глаза у старика и мальчика – сияющие, ореховые с золотинкой.

– Уби, нам пора! Пойдем, я провожу тебя до школы и отправлюсь в Культурный центр. Сегодня очень важный день, – цокнул языком Ахмед. – Освобожусь поздно. Делай уроки и ужинай без меня.

– Хорошо, деда.

Перед выходом из дома он нанес в ложбинку на шее каплю духов любимой жены. Ее хрустальный флакон с золотым орнаментом стоял на консоли у входной двери. Этот аромат напоминал ему момент, когда жена провожала его на работу. Желая хорошего дня, она обнимала Ахмеда, окутывая нежным ароматом лотоса.

– Уби, совсем позабыл! Подай мне пакет, он стоит на кухонном столе.

– Вот, деда, держи! – прежде чем отдать, мальчик заглянул внутрь и увидев коробочки с голубым цветком, воскликнул. – Я помню, такой чай с лотосом бабушка тебе перед сном заваривала!

– Верно, мой мальчик, он как снотворное.

– А кому ты хочешь его подарить?

– Важным людям, гостям фестиваля.

Дорога до школы занимала минут десять и давала возможность обоим настроиться на новый день. Старик смотрел, стараясь скрыть свою печаль, на худенькую фигурку внука, сгорбившуюся под весом рюкзака. Ахмед, в который уже раз, попытался забрать у внука тяжесть, но мальчик не позволил и стойко нес его сам.

Внучок был слабенький, но в школе его никто не обижал, все знали про болезнь, жалели сироту, а еще уважали и любили дедушку Ахмеда. Внуку передалась способность дедушки видеть мир немного иначе, и он уже пробовал себя в фотографии. Когда мальчик показал Ахмеду последний снимок, тот прослезился и сказал: «Только талантливый фотограф в обычном засохшем деревце может увидеть жизнь и передать ее окружающим. Я горжусь тобой, Уби!»