Моя история

–Сын, -присела она рядом, собираясь с мыслями, чтобы начать разговор.

Еще утром, возвращаясь из школы, где учился младший, Ольга решила, что сегодня все расскажет Марку. «А вдруг я вообще не вернусь домой. Во время операции всякое может произойти. Возьму и не выйду из наркоза. Получается, даже попрощаться не успею».

–Сынок, -еще раз повторила она, пытаясь сохранять спокойствие.

–Так, мам. Вот только не надо серьезных разговоров на ночь глядя. Вид у тебя такой, как будто ты единолично нового президента избираешь, -захохотал он.

–Погоди, Марк, разговор действительно важный. Завтра я ложусь на операцию, -выдохнула Ольга.

На кухне наступила тишина. И теперь ей стало понятно выражение «гробовая». Глаза сына в считанные секунды превратились из смеющихся в беспокойно моргающие.

–Мама, -сжал он ее в своих, почти мужских объятиях.

Слезы полились градом, и она ничего не смогла с этим сделать. Все напускное спокойствие слетело, словно мишура, и во всхлипах осталась лишь одна неприкрытая жалость к себе.

–Что случилось, у тебя что-то серьезное?– спрашивал он, пытаясь заглянуть в ее закрытое ладонями лицо.

–У меня подозревают рак, -охрипшим голосом сказала Ольга.

–Рак… -от неожиданности Марк опустился на стул. -Как? Этого не может быть? Это, наверное, ошибка? -растерянно произнес он.

–Сынок, точного диагноза еще нет. Возможно это доброкачественная опухоль и тогда не о чем беспокоиться. Поэтому нужна операция.

Она встала и уже сама обнимала сына, поглаживая по голове, как в детстве, и пытаясь защитить от неожиданной боли, которую принесли ее слова. Марк плакал….тихо, по мужски, пытаясь не выдать себя. Только его слезы иногда капали на руки Ольги, обжигая кожу нестерпимым страданием, которое неожиданно вошло в их жизнь

Ночью она долго не могла уснуть. В голову лезли разные мысли, и тревога с каждой минутой росла. Взяв в руки телефон, она набрала в поиске «рак молочной железы». Куприянов предупредил на приеме, что читать ничего не нужно, но разве это могло стать для нее преградой. Из интернета вывалилась куча непонятной информации, такой же, как и ее, блуждающие в полумраке комнаты, мысли. «Ну все, Оль, надо успокоиться». Она забралась под одеяло и закрыла глаза. И вдруг в голове явственно зазвучал колокольный звон.

Сегодня днем Ольга впервые за много лет зашла в храм. Она уже достаточно долго слушала разборы Библии одного православного священника, много чего узнала о христианстве, но в церковь, стоявшую напротив дома, зайти робела. Постоянно находила множество отговорок, чтобы пройти мимо.

В храме горели свечи, пахло ладаном, и откуда-то сверху пел хор. Она не могла разобрать слов, но мелодия была такая успокаивающая, что захотелось остаться здесь навсегда. Блики от пламени свечей скользили по узким проемам окон, создавая вокруг иллюзию какого-то волшебного пространства. Со стен храма смотрели лица святых. Их глаза будто проникали в самую глубину души и жалели ее, как заблудившегося ребенка. Ольга заплакала, уже не пряча в ладонях лицо и не вытирая стекающих по щекам слез. Ей не перед кем было здесь стыдиться.

Погрузившись в воспоминания, она взяла со столика Библию, открыла наугад и прочитала: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я вас успокою». Перед ее внутренним взором совершенно отчетливо предстали фигуры людей из вестибюля онкологического диспансера. «Обремененные……..это они», -сказала Ольга вслух. Через пару минут задумчиво добавила: «Это я». И захлопывая книгу, подытожила: «Это мы», -мысленно стирая границы между собой и теми, от чьих страданий она еще вчера так хотела отгородиться.

Наконец, она забылась в неспокойном, поверхностном сне.

Утром, наскоро позавтракав, Оля поехала в больницу. Куприянов достаточно быстро отдал ей направление и отправил оформляться в приемный покой. «Вечером я вас посмотрю и все объясню. Операция завтра», -бросил он на ходу, направляясь в сторону перевязочной.

Пока она спускалась на лифте пришло сообщение от Марины. Они с ней договорились о том, что она сама будет писать по ситуации. «Костя без изменений, состояние стабильно тяжелое. Донора подходящего на данный момент нет». Коротко и ясно. Ольга что-то начала писать в ответ, но остановилась. «Нет, не время», -подумала она. «Да и не к чему Марине сейчас это приторное сочувствие», -решила Ольга, направляясь в сторону приемного покоя. «Поживем, Костик, еще поживем»,– повторяла она чуть слышно слова, сказанные ей совсем недавно Куприяновым, смутно понимая, что сегодняшний день только начало нового, для чего-то данного ей пути.

В приемном покое толпились люди. «Покоя ту, конечно, маловато», -отметила Ольга про себя, наблюдая как две женщины ругались у кабинета. Простояв в очереди около часа, она отдала документы мед сестре и стала ждать, когда ее заберут в отделение.

Женщина, сидящая рядом, неожиданно спросила:

–Вы здесь впервые? -и не дождавшись ответа, нервно продолжила:

–У меня уже год прошел, я успокоилась, стала нормально жить, вышла на работу, а тут новый очаг, -заплакала она.

–Где очаг? -ничего не понимая, спросила Ольга.

–В печени, -вытирая слезы, сказала соседка. -Меня, кстати, Соня зовут, вернее Софья, но для близких Соня. А вас как?

–Меня Оля. Я здесь в первый раз. Честно говоря, ничего не знаю и жутко боюсь. У меня рак груди под вопросом, завтра операция, -на одном дыхании выдала Ольга.

В обычной жизни она не любила рассказывать о себе, особенно малознакомым людям. Но сейчас…Слезы Сони…. Было чувство, что плакала она сама и ей так захотелось разделить эту боль на двоих. «Вместе легче, -думала она, держа соседку за руку, -вместе всегда легче».

Громкая соседка

«Сабирова, -громко позвала ее, недавно вышедшая из лифта, женщина, -пойдемте в отделение», -сказала она, уводя за собой кроме Ольги еще несколько человек.

Палата, в которую ее определили, была трехместной. Аккуратно застеленные кровати стояли пустыми. «Видимо, еще никого не положили кроме меня», -подумала Ольга, выбирая себе место.

Она легла и закрыла глаза. Ей так захотелось оказаться дома, в своей уютной теплой постели, открыть глаза и понять, что все произошедшее было всего лишь дурной сон, который, наконец, закончился.

–Привет, -прозвучало очень близко.

«Не сон», -подумала Ольга, вставая. Рядом стояла женщина лет пятидесяти и активно раскладывала вещи в тумбочку.

–Я Света. А вас как зовут?

–Ольга, -представилась она в ответ.

–Ой, совсем как мою подругу. Она умерла несколько месяцев назад и тоже от рака, -сказала соседка по палате, многозначительно посмотрев на нее.

«Прекрасное начала разговора», -заметила Ольга про себя, а вслух сказала:

–Примите мои соболезнования, -очень надеясь, что ее односложные ответы отобьют у нежданной собеседницы желание общаться.

Но Света даже не собиралась умолкать. Вообще, слушая ее, создавалось впечатление, что она разговаривает сама с собой, мгновенно выдавая в пространство пришедшие в голову мысли.

«Что вижу, то пою», -подумала о ней Ольга.

–Я ведь здесь уже во второй раз, -трещала Света, доставая из пакета бутерброд с колбасой. -Первый раз загремела сюда десять лет назад. Врач тогда сказала, что грудь надо убирать, а я ни в какую. Не дам, -говорю. -Я тогда только замуж вышла. Ну и представь, кому я нужна такая, без груди, да еще и с ребенком от первого брака, -с возмущением рассказывала Света, откусывая кусок колбасы. -Мужики, знаешь, народ ненадежный, а без них тоже никак, одной то ведь куковать не хочется. У тебя муж то есть, -спросила она, неожиданно переходя с ней на ты.

–Есть, -сказала Ольга нехотя, и думая, как бы поскорее завершить этот бестолковый разговор.

–Ну смотри, подруга, теперь будь начеку, а главное не давай им грудь отрезать,– перейдя на шепот, продолжала Света. -Эти врачи все одного поля ягоды. Видишь, тогда у меня что-то упустили и вот снова опухоль. Опять ведь операция будет и химия. Но теперь я им говорю: «Убирайте все к едрене-фене»», -уже громче сказала Света. -Да и возраст теперь подходящий, -во весь рот засмеялась она, обдав Ольгу неприятным колбасным запахом. -А за мужичком своим приглядывай. Дело говорю. Не то, не ровен час, смотается. Придешь домой, а там тю-тю, нет его. Ушел к другой, к грудастой, -заржала, как лошадь, Света, видимо, весьма довольная своей шуткой.

«Ну все. Хватит слушать этот бред, -решила Ольга, направляясь к выходу из палаты,– может Соню встречу».

Они так быстро расстались, что Ольга даже не успела записать ее номер телефона и теперь сильно жалела об этом.

В коридоре было пусто. Она несколько раз прошлась туда и обратно, но так и не встретила новую знакомую. Заглядывать в палаты было не совсем удобно, и Ольга присела на кушетку, стоящую около кабинета Куприянова. Ее внимание привлекла женщина, одетая в домашний халат с туго повязанным платком на голове. Она шла медленно и поравнявшись с ней покачнулась.

–Вам плохо? Давайте помогу дойти до палаты, -инстинктивно предложила Ольга, вставая.

–Нет, нет. Все в порядке, -очень тихим голосом сказала женщина. -Просто гемоглобин упал после операции, вот и мотает слегка, -продолжила она, вымученно улыбнувшись. -Не беспокойтесь, я дойду сама.

Только сейчас Оля заметила, что у женщины поверх халата, чуть ниже груди, висит прозрачный мешочек и от него отходят трубки, ведущие под одежду. Приглядевшись, она увидела, что мешочек заполнен кровью. Ее слегка замутило и Оля присела обратно на кушетку. «Слабачка», -укоряла она себя, с выступившими на глазах слезами. «Еще помощь предлагаю, а сама чуть в обморок не грохнулась».

–День добрый, -сказал подошедший к ней Куприянов.

–Добрый, Аким Альбертович, -как можно бодрее сказала она, надеясь, что он не заметит ее состояния.

–Что-то случилось? -спросил он, присаживаясь рядом.

–Нет, просто я сейчас увидела женщину с мешком на груди, и еще моя соседка по палате, а теперь голова кружится …… -смешивая все в одну кучу, нервно стала говорить Ольга. -Я очень боюсь, Аким Альбертович, -неожиданно для самой себя сказала она, глядя прямо в глаза Куприянову.

–Оль, пойдемте в перевязочную. Я вас осмотрю и все объясню.

Мои варианты

После осмотра Куприянов объяснил, что предстоящая операция называется «резекция молочной железы» и она органосохраняющая.

–Разрез будет где-то три сантиметра. Через него я полностью уберу сомнительный участок, и мы отправим его на гистологическое исследование. Результат ждем через две недели. Если все будет по плану, то на третий-четвертый день я вас выпишу. Затем еще десять дней вы будете приезжать ко мне в отделение на перевязки. Дальнейшие действия согласно результату гистологии,

Говорил Куприянов очень спокойно. Он отличался врожденным чувством такта и бесконечной добротой, которая лучилась из его глаз, звучала в голосе и сквозила даже в движениях.

–Аким Альбертович, -спросила Ольга неуверенно, -а какие прогнозы в моей ситуации?

Немного помолчав, как будто собираясь с мыслями, он сказал:

–В вашем случае, Ольга, возможно три варианта развития событий. Первый, -по результату гистологии опухоль доброкачественная, и мы с вами расстаемся на послеоперационном этапе. Второй, -у вас подтверждается рак in situ, то есть нулевая стадия опухоли. И не пугайтесь, это тоже хороший вариант. В этом случае химиотерапии не будет, только определенное количество сеансов лучевой. Третий вариант, он же самый серьезный, -по гистологии подтверждается прогрессирующий рак, и в этом случае разворачивается уже иная картина, в которой будет еще одна операция по удалению лимфоузлов и возможно дальнейшая химиотерапия, -завершил Куприянов, пристально глядя на Ольгу, как будто пытаясь угадать, как она отреагирует на только что сказанное им.

Ей снова показалось, что она куда-то падает, как тогда в медицинском центре, когда впервые прочитала в заключение «подозрение на рак». Но сейчас какие-то неведомые силы буквально вытолкнули ее из этого состояния.

–Я все поняла, -уже более собранно сказала Ольга, а в голове прозвучали слова: «Господи, дай мне, пожалуйста, терпение принять то, что я не в силах изменить». Внутренняя дрожь стихла за считанные минуты и она неожиданно для самой себя сказала:

–Будем действовать по плану, -повторяя фразу, которую несколько минут назад говорил ей Куприянов.

–Вот и хорошо. Но я самого главного еще не сказал. На завтра операции в отделении отменяются. У нас форум, и сверху дали указание присутствовать всем без исключения. Я отпускаю вас до понедельника домой, если вы, конечно, не хотите остаться здесь.

–Нет, нет, -спешно ответил она, -я лучше домой. -А мне пирожные можно? -неожиданно спросила Ольга.

–Пирожные? -удивленно произнес Куприянов, и она, не сдержавшись расхохоталась. Таким ошарашенным Ольга его никогда не видела.

–Ну да, пирожные. Это такие штуки вкусные, которые в кондитерских продают, -еще более развеселившись, стала объяснять она.

–Да. Можно, конечно, -смущенно ответил Куприянов.

«Наверное, думает, что у меня истерика. Ну и пусть», -рассуждала Ольга, глядя на него. «Лучше буду сумасбродной истеричкой, чем умирающим лебедем. По крайней мере, сегодня», -решила она, выходя из кабинета.

Кондитерская была пуста. Ольга выбрала столик с видом из окна и стала изучать меню. «Закажу эклеры, меренговое и еще латте. Пусть тресну, но съем. Диете бой», -думала она, как будто давала самой себе разрешение на маленький праздник. Дело в том, что Ольга уже почти год практически не ела сладкого. Но теперь…. «А теперь мне можно всё,– сказала она, улыбаясь официанту, -ну или почти…» Кофе был необыкновенно вкусный, ароматный, с нежной пенкой, эклер таял во рту, и Ольга на некоторое время забыла про все. Она просто сидела и смотрела на проходящих мимо людей и на проезжающие машины. Было ощущение, что жизнь вокруг – это фильм, а она просто зритель, впервые понявший, как это, жить здесь и сейчас, где-то между прошлым и будущим, в незнакомом для нее настоящем.

Ранним утром понедельника она приехала в отделение. Теперь ее определили в двухместную палату. Одна кровать была пуста, а на другой лежала сумка с вещами. Медицинская сестра сказала, что точное время операции неизвестно. Оставалось только ждать. Ольга уже знала, что операционный блок находится этажом выше, и что ее повезут туда в одной простыне на голое тело и обязательно на каталке. Света за короткое время общения выдала максимум информации о том, как все здесь устроено. «Главное, вечером, после операции одна в туалет не ходи, -шепотом предупреждала она, -а то грохнешься там, и поминай как звали. Будешь валяться до утра, и никто не подойдет». При воспоминании о недавней соседке ее аж передернуло. «Слава Богу, я в другой палате», -облегченно подумала Ольга.

–Оля, это вы? -услышала она знакомый голос позади себя. Оглянувшись, она увидела стоящую в дверях Соню.

Коридор, белый кафель и я в простыне

-Сонечка! -всплеснув руками, сказала Ольга, подходя к ней. У нее было ощущение, что она встретила давнюю знакомую, с которой они расстались буквально на днях.

–А я четверг вас везде искала, но так и не нашла. И телефонами мы не успели обменяться,– радостно продолжала Ольга. -Вы сейчас в какой палате?

–Так я в этой, -ответила Соня, -просто сегодня выписывают. -А вы, видимо, на мое место?

Разговор получился очень сумбурный. Каждая хотела поделиться новостями. Соня рассказала, что в четверг ей сделали биопсию печени и теперь три недели надо ждать результат. И, что сейчас она едет к себе, в другой город, а потом, по готовности анализа, снова приедет сюда. Наконец, Ольга услышала историю Сони полностью. Она заболела полтора года назад. Рак груди второй степени, опухоль гормонозависимая, так звучал ее диагноз. Была мастэктомия, а простыми словами Соне удалили грудь и часть лимфоузлов. Затем курс химиотерапии со всеми вытекающими последствиями.

–Я же постоянно наблюдалась, Оль, -возбужденно рассказывала она . -У меня по узи были кисты. На всякий случай взяли биопсию, а там, -заплакала Соня. -Помню этот день, как сейчас. И, понимаешь, я вообще не предполагала такое, даже мысли не возникало, когда ехала на прием. Из кабинета вышла и было чувство, будто попала в шторм. Ну ты знаешь, наверное, когда море штормит, а так хочется купаться. И вдруг тебя накрывает волна, ты теряешь ориентацию, хочешь выплыть, но волны идут одна за другой, сбивая с ног, пока чья-то спасительная рука не вытащит на берег. У меня муж очень хороший. Он тогда все взял на себя. Водил меня везде буквально за руку, выбил квоту на химиотерапию в частной клинике. Если бы не он, -расплакалась Соня, -я бы не выплыла, -заревела она уже во весь голос. Оля присела рядом, обнимая Соню и тоже заплакала. Так они и сидели вместе в безликой больничной палате под номером семь, две совершенно разные женщины, практически незнакомые, но настолько близкие сейчас, словно некая невидимая нить в одночасье объединила их судьбы.

Соня уехала, и Ольга осталась в палате одна. К ней уже заходил врач-анестезиолог провести беседу и подписать необходимые документы. В мысли стал снова заползать страх и она решила прилечь. «Может усну, и время быстрее пройдет», -подумала она, закрываясь одеялом.

Ее разбудил шум въезжающей в палату кресла-каталки.

–Сабирова? -спросила девушка в медицинской форме.

–Да, это я, -вставая, сказала Ольга.

–Собирайтесь на операцию, -устало сказала она.

«Видимо, уже наездилась туда-сюда», -подумала Ольга, мысленно сочувствуя ей.

–Необходимо снять всю одежду. Сверху только простыня. И если есть серьги, браслеты, кольца, их тоже снимите, пожалуйста, -механически добавила девушка.

«Все как говорила Света», -мелькнула мысль в голове, пока она раздевалась. Тут же перед ее взором предстала физиономия малоприятной знакомой. «А еще велят, чтоб побрякушки все сняла. Ну это на случай, если ты там того, -подмигнула она ей тогда, -кони двинешь. Вот и сымать ничего не надо». От воспоминаний стало как-то совсем не по себе, но ее отвлек сигнал пришедшего на телефон сообщения. Краем глаза Ольга увидела, что это написала Марина. «Надо прочитать, пока не увезли», -интуитивно подумала она.

«Костю только что взяли на пересадку, появился подходящий донор».

Ольга ехала по длинному коридору отделения, закутанная в белую простыню и молилась. За Костю, за себя и, наверное, за всех тех, кого в этот момент, также как ее, увозили в неизвестность холодных, привыкших к человеческой боли стен.

В операционном блоке было тихо. «Все правильно. Не до разговоров здесь. Жизни спасают», -думала она, сидя на кушетке.

Ее мысли прервал женский голос:

–Сабирова?

–Да, -уже привычно ответила она.

–Пойдемте со мной, -сказала женщина.

Ольга вошла в длинный коридор и на мгновение остановилась.

«Коридор, белый кафель и я в простыне, страхом выжжены сны и надежды», -совершенно неожиданно прозвучало в ее голове. Слова застучали в висках, и от волнения на несколько секунд стало тяжело дышать. Ей вдруг нестерпимо захотелось развернуться и бежать отсюда, куда глаза глядят, лишь бы только не идти в эту немую, обжигающую душу, тишину.

–Нам сюда, -сказала женщина, вводя Ольгу в одну из операционных, расположенных вдоль коридора.

Женщина оказалась медсестрой-анестезисткой. Она очень спокойно объяснила, что сейчас поставит в вену катетер и начнет вводить лекарство.

–Затем вы почувствуете немного странный запах и уснете, -говорила она, делая прокол.

Ольга действительно почувствовала запах и закрыла глаза. «Коридор, белый кафель и я в простыне, страхом выжжены сны и надежды. Как забытая кукла в небытие, без ответа, без слез, без одежды», -снова прозвучали строки в ее голове, но уже с продолжением. «Похоже, будет стих», -успела подумать она, погружаясь в наркотический сон.

«Море сегодня какое-то особенно красивое», -думала Ольга, бросая в воду мелкие камушки и смотря как от них расходятся круги по воде. Волны мягко омывали ноги, а утреннее солнце золотило светлые волосы. «Вот так бы сидеть и сидеть здесь вечно»,– мечтала она, наблюдая как вдалеке показалось несколько дельфинов.

–Ты их видишь?– произнес чей-то голос сзади.

–Кого? -испуганно спросила Ольга, повернувшись. Метрах в пяти от нее стоял Костя.

–Ой, а ты что здесь делаешь? -удивленно сказала она.

–Тоже, что и ты, -улыбнулся Костя, садясь на песок рядом с ней. -Смотрю на море и на дельфинов. И, сделав паузу, добавил:

–Хочется остаться здесь навсегда, -словно прочел ее недавние мысли. -Как думаешь, Оль, по ту сторону что-нибудь есть?

–Ну, если мы с тобой на этой стороне моря, то вполне вероятно, что на той стороне тоже кто-то сидит на берегу, -с умным видом ответила она.

–Да я не про море. Есть ли что-то по ту сторону, после смерти? Есть ли там жизнь?

Какое-то время Ольга молчала, собираясь сказать нечто очень глубокое и философское, но потом поняла, что все это вранье и, что, на самом деле, она ничего не знает.

–Не знаю, Костя, -искренне призналась она. -Но мне очень хочется верить, что смерти нет.

–Мне тоже хочется верить, -произнес Костя, пристально глядя вдаль. -Вот и сейчас, -продолжил он, немного подумав, -мы с тобой здесь, на море, сидим буквально в метре друг от друга, а наши тела, словно безжизненные куклы, лежат на операционных столах в совершенно разных городах. Тебе не кажется это странным? -развернувшись и смотря ей прямо в глаза, спросил он.

Вдруг она услышала как ее звали чьи-то голоса. «Оля, Оленька», -настойчиво вторил один голос другому. Ольга посмотрела в их сторону и увидела дельфинов. Они подплыли совсем близко к берегу, улыбались и снова произносили ее имя. Она хотела спросить у Кости видит ли он тоже самое, но его уже не было рядом. Потом голоса дельфинов стали сливаться в один, и она открыла глаза.

–Оля, Оленька, -гладя ее по голове, ласково говорила мама.

–Мама?– удивленно спросила она. -Где я?

–Ты в палате, все хорошо. Тебя только что привезли из операционной.

–А где Костя? -ошарашенно спросила Ольга.

–Какой Костя?

–Но я же была на море, мам. И он там был и дельфины, -возбужденно говорила она.

–Оленька, ты была на операции, только что проснулась. Наверное, тебе все это приснилось.