Синеглазка для Грома

– А-а-а-а!

– Какого черта?! – зарычал он, понимая, что ситуация непозволительно странная и неправильная. Но, этот амбал продолжал наглым образом пялиться на меня. Да еще и сам не спешил прикрыть свое… ого! У него, конечно, было чем похвастаться, но не перед малознакомой девушкой же! От собственных мыслей мне поплохело еще сильней.

– Убирайтесь отсюда! Вы в своем уме?! Уходите! – прикрыв руками все стратегически важные места, я снова закричала на него.

– Черте знает, что творится! Почему дверь не закрыла?! – прорычал в ответ, принимаясь одеваться.

Сделав несколько успокаивающих вдохов-выдохов, я выглянула из своего укрытия. Крепкая мужская спина уже облачена в рубашку.

– Так здесь петелька сорвана! Что же мне делать было?!

– Что делать было? Что делать? Хотя бы не орать, у меня перепонки едва не лопнули!

Что-то еще проворчав, он вышел за дверь, громко хлопнув ей напоследок. А я еще минуты три простояла под водой, силясь прийти в себя после такого потрясения.

Что же я растеклась тут? Нужно делать ноги, пока еще кто не зашел!

Закрыв вентиль крана, быстренько вытерлась полотенцем и, облачившись в одежду, выскочила в коридор. Быстренько пробравшись в комнату, скинула вещи на стул. Не включая свет, сняла с себя футболку с брюками и, оставшись в одном белье, опустилась на кровать.

Было как-то тесно. С виду кровать казалось шире. А сейчас я еле помещалась на ней. Справа от меня была стена. Но она казалась мне такой горячей! И я слышала, как она…дышит. Осознание накрыло паникой. Я завизжала громко, но вскочить не успела – огромная, тяжелая рука придавила меня обратно к матрацу, зажав мне рот.

– Какого черта? Ты кто? – пробасил мужской голос.

– М-м-м, – промычала. Он так сильно давил на грудь, что я не могла вздохнуть. От этого стало не по себе.

Мужчина пошарил второй рукой по стене и включил небольшой светильник над кроватью. Глаза ослепило светом. А потом я увидела над собой хмурое лицо и колкий взгляд голубых глаз.

– Опять ты?! – прорычал, продолжая удерживать меня. Моя грудь упиралась в его разгоряченное тело. Он убрал руку с моего рта.

– Опять вы?!

– Кто послал тебя? Говори! – в его взгляде было столько гнева. Я замерла в испуге.

Я судорожно пыталась вспомнить фамилию прапорщика. Помню, там было что-то от грызунов.

– Грызунов, – произнесла первое, что пришло на ум, и прикусила губу, силясь вспомнить, правильно ли я его назвала. Это было странно, но в этот момент мне казалось, если я не скажу ему правды, бугай пристрелит меня или придушит.

– Грызунов? – сощурился недобро. А потом отвернулся в сторону. А я отметила про себя его красивый профиль. Выпирающие скулы у мужчин всегда были моей слабостью.

– Тогда все ясно, – он наконец-то отпустил меня и поднялся с кровати. Слава богу, на нем сейчас были надеты брюки и майка – тельняшка. Он схватил со спинки стула рубашку и принялся ее надевать.

– Черт знает что! Грызунов совсем страх потерял! – пробурчал он себе под нос.

– Что вы сказали?

Мужчина обернулся ко мне, окинул сердитым взглядом.

– Ты губу не раскатывай. Не светит тебе ничего, так что можешь одеваться.

Я только сейчас поняла, что снова предстала перед ним практически в неглиже. Натянула на грудь одеяло, пытаясь прикрыться.

– Что вы такое несете? Я и не собиралась…

– В общем так, – перебил меня, не дав закончить мысль. – А теперь иди к Грызунову и передай, что меня проституткой не купить. И отпуска своего ему теперь не видать, как своих ушей!

– Что-о-о? – мне показалось, что я ослышалась, но нет. Этот мужлан стоял и пялился на меня презрительно, словно я грязь на его берцах.

– Как вы меня назвали?! – я поднялась с кровати вместе с одеялом и направилась прямо на него.

Опешив от такой наглости, он даже немного попятился. Но потом остановился, придя в себя.

– Ну, или как ты себя называешь?

– Да какое право вы имеете так называть меня?!

– За последний час ты дважды предстала передо мной во всей красе. Так что да, ты именно та, кем я тебя назвал, – он сложил на груди свои огромные руки. При этом мужлан выглядел весьма довольным собой.

– Одевайся и выметайся отсюда. И передай Грызунову, чтобы он получше мои предпочтения узнал. Тощие воблы не в моем вкусе.

Он сейчас что, сказал, будто у меня плохая фигура?!

– Да как вы смеете?! – взорвалась на крик. Он замолчал, удивленно глядя на меня.

– Никакая я не проститутка! Мне Грызунов разрешил переночевать здесь. А вы мало того, что ворвались ко мне в душ и пялились на меня, так еще и в кровати облапали! Я напишу на вас заявление за домогательства! Вы хам и подлец!

Он опешил вконец. Его глаза стали больше в два раза.

– Господи, да ты чокнутая чтоли?! Кто тебя домогался?!

– Вы!

Мужчина рванул ко мне. Я схватила с пола туфель и выставила его каблуком вперед.

– Не подходите, слышите, я буду драться!

– Ты собралась избить меня туфлями? – ехидно вздернул бровь.

– Туфлей! Предупреждаю, вам не поздоровится, если не уберетесь отсюда!

Мужчина застыл. Но вовсе не от испуга. Уголки его губ слегка приподнялись в улыбке.

– Нет, ты точно чокнутая, – произнес вдруг, хрипло усмехнувшись. – Утром, чтобы тебя здесь не было! А Грызунову так и передай, что ему конец.

Схватив куртку, он выскочил из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

Глава 4

Я привык к кошмарам во сне. Они не способны причинить вред, в отличие от того ада, через которой нам когда-то пришлось пройти. Но сегодня, проснувшись после одного из жутких воспоминаний прошлого, я чувствовал себя как никогда разбито.

Усталость, заполняющая свинцовой тяжестью тело, не позволяла прийти в себя. И лишь спустя несколько минут, приняв сидячее положение и осмотревшись по сторонам, я осознал, что скорее всего причиной плохого сна был старый убогий диван, на котором пришлось провести остаток ночи.

Разбитая мебель, на которой я лежал, была предназначена лишь для хранения старых папок и бумаг. Спать в этом месте – сущее издевательство над своим телом. Сцепив от боли зубы, разминая ноющую старую травму в бедре, я устало вздохнул. Грызунову лучше не попадаться мне на глаза ближайшую неделю точно…

Старый пол коридора заливает рассветными лучами солнца, когда я, с полотенцем и банными принадлежностями направляюсь в туалет. Кроме дневальных на пути никого, но внезапно распахнувшаяся входная дверь впускает в коридор Грызунова. Чтоб его!

При виде подчиненного тут же вспомнилось ночное происшествие в общаге. Да уж, ночка выдалась веселой! Мало того, что в квартире трубы прорвало, так еще и Грызунов додуматься, притащить в часть проститутку!

Совсем с катушек слетел с этими бабами. Разговор был о девках так, за стаканом коньяка, в шутку. А этот идиот решил, что я всерьез отпущу его в отпуск накануне проверки, если он приведет «ночную бабочку». Можно подумать, я бы сам не смог справиться с этой задачей, будь у меня желание.

Я практически успел одеться, когда в кабинет зашел Серый.

– Здравия желаю, товарищ капитан!

От его приветствия сдавило виски. Скривился.

– Грызунов, ты в своем уме, скажи?

– Никак нет, то есть, да. В своем, – на его лице расплылась дебильная улыбка. Это взбесило еще больше.

– Значит, отпуска тебе до конца лета не видать, понял?

– Как до конца лета? – удивленно выпучил глаза, его лицо в мгновение приобрело несчастное выражение. – У меня же билеты в санаторий, в Сочи!

– Будет тебе санаторий в «Долине смерти», с десятью зелеными юнцами и парашютами.

– Товарищ капитан!– выдохнул расстроенно Грызунов, понимая, что шутка не удалась.

– Товарищ старший лейтенант! Разговоры отставить.

– Есть, – разозлился, как пить дать. Но ему полезно будет научиться контролировать свои поступки. Хотел было уйти, но замер на полпути к выходу.

– Я это… хотел сказать, вас командир полка вызывает.

Я посмотрел на часы, и только потом вспомнил, что вчера вечером мне звонил Оверьянов с требованием зайти с утра.

– А чего молчишь?

– Так я… хотел сказать, но вы меня с отпуском сбили.

Твою мать! Схватил фуражку и вышел из кабинета.

– Грызунов! – прорычал догоняющему меня заму. – Еще одна подобная провокация с твоей стороны, лишишься не только отпуска, но и погон. И еще, чтобы к вечеру моя квартира была отремонтирована. Все понял?

– Так точно, – кивнул Грызунов, до сих пор делая вид, словно не понимает, за что получил по шапке.

***

От начальника штаба вышел через час. Мокрый и злой. Еще утро, а на градуснике уже за сорок. Второй год в этом пекле, а все никак не привыкну. Состояние было отвратительным – хотелось разнести все вокруг. Мало мне проверки, так еще и местная обстановка накалялась с каждым днем.

Вернулся в кабинет с «тяжелой» головой. Нужно было набрать пару срочных документов, Паларчука не было на месте.

– И куда он делся на этот раз? – прорычал, заходя в кабинет.

Бросил на стол бумаги. Не для меня все это. Бюрократия и высасывание проблем из пальцев. Там на войне, все проще было чтоли. Был враг и мы его били. Были свои и чужие. А здесь, сложно все. Того не тронь, этому морду не бей- конфликт международный.

В дверь постучали.

– Войдите, – прорычал, набирая номер казармы.

В кабинет вошел Грызунов.

– Товарищ капитан, там старший лейтенант Сугробов, привел невесту на собеседование.

Положил трубку.

– А я ему дозвониться не могу. Сергей Витальевич, а где Паларчук? У меня документы срочные, нужно в Москву отправлять, а писаря нет.

– Не могу знать, сейчас найду.

– Ты уж найди, – сделал знак, чтобы вышел.

Грызунов подозвал ротного и спустя минуту в кабинет вплыл Сугробов, а следом за ним две девицы. Одна жалась ближе к нему, видно было, что боится. А вторая… когда увидел ее лицо, едва сдержался… нет, не сдержался.

– Товарищ капитан, вот… – начал Сугробов.

– Грызунов! – закричал, что есть мочи.

Девушка вздрогнула от моего крика и глазищами испуганными уставилась на меня. Если бы не знал, кто она на самом деле, подумал бы что скромная девочка. Платье-то какое надела – до колен, в горошек, ну прям студентка-отличница – ни дать, ни взять. Миловидное лицо, нежные черты, чуть вздернутый носик, как посмотрит, так внутри все переворачивается. Вот тебе и внешность обманчивая.

На пороге появился заместитель.

– Ты издеваешься?! Какого черта она тут делает? – указал на синеглазую проходимку. Всю ночь мне испоганила. Из-за нее мучился на разбитом диване в кабинете. Грызунов состроил удивленное лицо.

– Откуда я знаю, товарищ капитан?! Я эту девушку впервые в жизни вижу.

А вот теперь я, и в самом деле, начал закипать.

– Товарищ капитан, разрешите объясню, – раздается голос Сугробова.

– Ну, попробуй…

– Это моя девушка и ее подруга. Они приехали устраиваться на службу. Прибыли вчера ночью, я не смог их встретить на вокзале из-за внеплановых учений. Так что, расселялись они сами.

– Товарищ капитан, здравия желаю! – словно по команде в этот момент в кабинет вошел прапорщик.

– Доброе утро.

– Разрешите пояснить. Это я вчера заселил девушек. И под свою ответственность дал ключ от свободной комнаты гражданке Счастливцевой. Какие-то проблемы? Виолетта Андреевна сообщила мне сейчас, что вы с ней там случайно встретились.

– Погоди, Сан Саныч, не до тебя сейчас…

У меня разрывалась голова. Все что мне было нужно сейчас – мой писарь. А не вот это все.

Счастливцева, до этого момента молчавшая и следившая испуганно за происходящим, вдруг обрела дар речи.

– Т-товарищ капитан, я просто ошиблась! Грызунов, Хомяков… Я перепутала фамилии!

Я посмотрел на Сергея. Он был озадачен не меньше моего.

– А ты тогда кто? – посмотрел на девушку, жмущуюся к Сугробову.

– Товарищ комбат! – заговорил ротный. – Это моя невеста, я говорил вам о ней. Она приехала поступать на службу, у нас свадьба скоро.

Посмотрел на одного, затем на другую. И теперь до меня стало доходить.

– Снегирева, Сугробов, – засмеялся от души. – Да вы прям парочка!

Подчиненные продолжали удивленно пялиться на меня.

– Ладно, черт с вами. Позвоню в отдел кадров, пусть устраивают твою Снегиреву в секретку. Там как раз место свободное.

Глаза девушки радостно засияли.

– А как же я? – раздался тоненький голосок откуда-то сбоку.

Девчонка испуганно, но с интересом выглядывала из-за плеча подруги.

– А что ты?

– Я тоже приехала устраиваться на работу.

Она так смешно выпячивала грудь и сжимала тоненькие кулачки в попытках выглядеть храброй. И когда я неспешно направился в ее сторону, девчонка вздрогнула, но упрямо задала подбородок и уставилась на меня синевой своих огромных глаз.

– Ты вот что.. – вдруг почувствовал необходимость вернуть себе немного личного пространство, и отошел на шаг. Прочистив горло и смахнув внезапный морок, осмотрел ее деловито.

– Ты, Счастливцева, домой езжай. У меня тут армия, а не клуб юных ночных бабочек.

Глава 5

Аппетита совершенно не было. Я вяло ковырялась вилкой в яичнице, заботливо приготовленной для меня Женькой. Мой чемодан стоял в коридоре у двери, и я понимала, что мой план провалился. Теперь придется возвращаться домой. Выслушивать мамины нотации и нравоучения о том, какая я неблагодарная и глупая.

Сказать, что мне обидно – ничего не сказать. Каждую минуту приходилось сдерживать слезы.

– Да уж, Счастливцева, – вздохнула Женька, приседая на рядом стоящий стул.

– Невезучая ты у меня, просто жуть! Это ведь нужно так попасть в первую же ночь!

Я опустила взгляд в тарелку, по щекам скатилось две слезинки.

– Ладно, ты не раскисай. Дай бог, все наладится. Да и мама у тебя не такой уж зверь. Никуда не денется, простит дочь.

Снегирева посмотрела на часы.

– Так, через полчаса мне нужно убегать на склад. Документы в кадрах все оформили, осталось получить форму и завтра на работу. Ох, еще присягу учить и устав. Зам по учебной подготовке – настоящий зверь. Кстати, тот самый Грызунов.

Мне снова захотелось удавиться. Из-за меня еще и невиновному человеку влетело. Надо же было фамилии перепутать!

Женя покрутилась у зеркала, примеряя новую блузку. Все-таки, Ванька у нее классный – вон как подарками задарил. Стоило ей порог квартиры переступить, и обновок ей кучу, и косметики. На руках носит! По всей части сегодня бегал, оберегая. И в кадры Женьку едва ли не за руку, несмотря на ворчание руководства. Одним словом – мужчина мечты. Я зажмурилась, а перед взором снова холодный взгляд голубых глаз. Гром. Какое точное имя, вернее прозвище.

– Игорь Громов, – произнесла шепотом, чувствуя, как даже от звучания его имени у меня колени подгибались от страха.

– А он красавчик. Ты видела бицепсы?

Паспахнула глаза от удивления. Женька мечтательно улыбалась. Я же не разделяла ее вдохновения.

– Видела, больше чем хотелось бы… – при воспоминаниях о вчерашней встрече в душевой, лицо залило краской.

– Та ладно! – выпучила глаза подруга и подвинулась ближе. – И как там у него?

– Снегирева, отстань! Ты лучше на Ваньку своего смотри. Что делать-то мне теперь? – едва не взвыла с досады.

Вдруг щелкнул замок, и открылась дверь. В комнату вошел Сугробов.

– Ну что, как вы?

Женька вспорхнула к ненаглядному, прямиком в объятия.

– Вань, ты Виту до города подбросишь? Ей же теперь на вокзал нужно.

– Отставить вокзал, – поцеловав украдкой Женьку, он схватил ее за талию и, словно пушинку, поднял и переставил чуть в сторону.

Разувшись прошел к столу.

Ничего не понимая, но чувствуя приятное предвкушение, не сводила глаз с Вани.

– У комбата писарь сегодня ногу прострелил!

– Как?! – воскликнула в ужасе Женька. Ваня снял фуражку и протер вспотевший лоб.

– Как-как? Перезаряжал автомат в оружейке после наряда. Тот непроизвольно выстрелил. Писаря в госпиталь повезли. Там теперь переполох такой! В общем, Гром, требует тебя, Вита, – на последней фразе, Ваня посмотрел на меня в упор. У меня же сердце ухнуло на самое дно желудка.

– Меня?

В горле вдруг пересохло.

– Да, – кивнул Ваня. – Нужно срочно документы подготовить на Москву и отправить вечером. Комбат ищет нового писаря. У нас их итак некомплект был. А теперь так вообще никого.

– Но почему именно я? Мне казалось, он терпеть меня не может.

– Мне Женька говорила, что ты курсы по скоропечатанию проходила, ну и то, что ты отличница, грамотная и хватаешь все на лету. Я все это ему передал, и он хочет тебя видеть.

Женя захлопала в ладоши, радостно запрыгав на месте. А я не удержалась от смешка.

– Еще чего, видеть он меня желает!

– Вит, – одернула меня Сугробова. – Ну ты чего? Это же твой шанс!

Встречаться снова с этим хамом не было желания. Но друзья смотрели на меня с такой надеждой. Я подумала, если схожу, ничего и не случится. Я ведь не хочу домой. И это мой шанс остаться. Но, у меня все-таки будет одного условие. Перед тем, как он получит мое согласие, комбат должен будет кое-что сделать. Иначе, каши мы не сварим.

***

– Что?! – он едва не поперхнулся сигаретным дымом.

Гром стоял у окна и курил. Он был таким огромным и устрашающим, я даже удивилась собственной наглости. Как я могла посметь такое заявить? Казалось, он в любой момент рванет ко мне, и я даже не успею пикнуть, как эта махина придушит меня двумя пальцами.

– Я приму ваше предложение работы, если вы извинитесь, – повторила снова, нагло смотря ему в глаза.

Гром продолжал сверлить меня недоумевающим взглядом.

– Извинюсь, за что?

Нет, ну вы посмотрите на этого солдафона! Он даже не понимает, за что…

– За то, что назвали меня ночной бабочкой, за то, что при всех оскорбили. А еще лучше, соберите всех и попросите прощения.

Мне показалось, или у него задергался глаз? Губы мужчины вытянулись в тонкую линию. Он неспешно затушил недокуренную сигарету и приблизился ко мне. С каждым его шагом мое сердце стучало все громче.

– Счастливцева, ты, наверное, неправильно поняла все, что здесь происходит, – проговорил с насмешкой.

– Это армия, Счастливцева, а не дом благородных девиц. Вступая в ряды военнослужащих, ты становишься бойцом и беспрекословно выполняешь приказы вышестоящего руководства. И у тебя нет эмоций, нет обид, нет личных неприязней. Ты, в первую очередь, солдат, а уж потом женщина. Мы тут не в бирюльки играем.

У меня перехватило дыхание. В эту минуту я подумала о том, что это очень несправедливо, когда природа награждает мужчину красотой и, вместе с тем, отвратительным нравом. Он вел себя как деспот. И я не хотела смотреть в его бездонно-голубые глаза. Я собрала волю в кулак и остатки мыслей.

Для меня было важно, чтобы он извинился. Уверенна, если позволю Грому хамить, так продолжится и дальше. В конце концов, он офицер. А офицеры не обижают детей и женщин. Вроде как…

Я пожала плечами, улыбнувшись.

– Как хотите, товарищ комбат. В таком случае, писаря у вас не будет.

Развернувшись, быстрым шагом направилась к двери. Пусть мой поступок покажется глупым, но в глубине души, в этот момент я была счастлива как никогда. Потому что смогла поставить на место этого неотесанного мужлана.

***

Я запрещала себе думать о чем-либо. Просто тащила за собой чемодан, направляясь к зданию КПП. Я не знала, на чем отправлюсь в город, не знала, когда смогу уехать отсюда, но я была уверена, что приняла верное решение.

У самого выхода из части меня нагнал Ваня.

– Счастливцева! – крикнул он. Покрепче перехватив ручку чемодана, я еще быстрей поспешила к зданию. Открыв дверь, проскочила внутрь.

– Солдат, задержи гражданку! – крикнул Сугробов. Высокий, под два метра ростом паренек в форме, перегородил мне дорогу. Вот гады, обложили!

– Вита, на пару слов, – Ваня крепко схватил меня за руку и повел обратно из здания КПП. Остановившись в теньке, он поставил мой чемодан на асфальт, а сам с укором посмотрела на меня.

– Счастливцева, он рвет и мечет! Меня посадил вместо писаря, а я ума не приложу, что там делать надо! Да и с орфографией у меня всегда туго было. Ну что ты за человек такой?

Я почувствовала укол совести. Ну вот, еще и Сугробова подвела. Но с другой стороны, Гром сам виноват.

– Ничего, ему будет полезно, – продолжала стоять на своем.

Ваня скривился.

– Да ты всех нас подставила!

Устало вздохнув, он положил руки на мои плечи и заглянул мне в глаза.

– Вит, хочешь, я перед тобой извинюсь? Ну выручай! И Гром сильно попадет. Зря ты так с ним. Он на самом деле классный мужик, за нас всех горой. Ты посмотри у нас в части порядок, солдат всегда накормлен…

Меня не трогали его слова.

– Он с виду такой камень, со всеми незнакомыми так. На самом деле, за своих порвет. Он и когда воевал, под пули вперед своих солдат лез, а на мины вперед сапёров. Прости ты его, он просто не знает, как иначе.

Моя уверенность таяла с каждым последующим словом Вани. Но упрямо затолкав поглубже ростки сочувствия, я упрямо заявила.

– Офицер должен относиться к женщинам с уважением.

Ваня продолжал наседать

– Да послушай ты! – слегка встряхнул меня. – У него друг на войне погиб, у того жена осталась. Так Гром до сих пор помогает вдове. На работу ее устроил, с жильем помог. Ты просто под горячую руку попала, понимаешь? Он сейчас заведенный весь, на нервах. У нас проверка из Москвы на носу, вот и сорвался.

Теперь я на самом деле чувствовала себя виноватой. Может он и не такой уж брюзга, каким хочет показаться? Да и в любом случае, плевать на него. Помогу Сугробову, он то ко мне со всей душой.

– Хорошо, идем. Показывай, что делать. Вот только Гром не будет против?

– Спасибо подруга! – на радостях Ваня едва не поднял меня на руки, но вовремя остановился.

Обернувшись, заметили, что на нас пялится группа солдат.

– Бойцы, а вам что делать нечего?! – крикнул им Ваня. – Бегом на плац! Оттачивать мастерство строевого шага!

Солдатики, быстро затушили сигареты и отправились в противоположную от нас сторону.

– Насчет Грома не переживай! – Ванька обнял меня за плечи и, схватив мой чемодан, повел обратно в сторону общаги.

– Его сегодня весь день не будет, он с командиром полка в город укатил, сверхсрочное совещание с местными органами власти. Нам с тобой нужно управиться до вечера, а работы там очень много!

***

Работы на самом деле оказалось много. Мало того, что мы с Сугробовым толком не понимали, как составлять документы, так еще и спросить было не у кого. Кроме самого Паларчука, который сейчас находился в госпитале, в этих вопросах никто не мог разобраться. Нам с Ваней нужно было подготовить около шести документов, а мы не знали даже как составляется элементарная характеристика на офицера. Один из заместителей Грома переводился в Москву, на него пришел запрос. Еще нужно было подготовить заявку на одного из ротных на зачисление в Академию.

От Вани толку было немного. Так что я взяла ситуацию под свой контроль. Для начала, решила порыться в документах Паларчука. Вдруг найду что-то похожее, что можно будет взять примером. Рыться пришлось долго – трудно найти иголку в стогу сена. Мне понадобилось полтора часа непрерывного труда, чтобы из кучи бумаг и папок выискать то, что могло помочь.

– Нашла! – радостно завизжала, едва не свалившись со стремянки. Закрыла верхний ящик шкафа, находящийся практически под потолком. Сугробов тут же рванул ко мне. Забрал из моих рук документы, помог слезть.

– Апчхи! – это уже раз в тысячный. – Интересно, Паларчук здесь совсем не проводил влажную уборку? Столько пыли в шкафах на бумагах – просто жуть. Так и аллергию можно заработать.

Устроившись за печатной машинкой, принялась набирать текст. От Вани же толку практически не было, так что я отправила его за чаем. Ну и разрешила ему уйти в расположение роты. Пусть лучше своих оболтусов гоняет, чем мешается тут.

К тому времени как я доделала последний документ, наступил вечер. Спина нещадно горела, на пыль я уже перестала обращать внимание. О чувстве голода я вообще молчу. За весь день я выпила только чашку чая и съела пару овсяных печений. Но, несмотря на все физические тяготы, я чувствовала себя донельзя довольной.

Набрав номер казармы, предоставленный мне Ваней, я попросила ротного зайти. Спустя минут пять на пороге показался сам Сугробов. Он выглядел странно – запыхавшийся, весь мокрый от пота.

– Все готово, – заявила с гордостью и продемонстрировала ему пачку документов.

– Отлично. Мы вовремя успели, Гром будет в части минут через двадцать.

– Тогда я пойду, – поднялась из-за стола и принялась торопливо наводить порядок на рабочем месте.

– Ты уверена, что не хочешь остаться? – спросил Ваня, когда я уже была на пороге.