Время жить заново: Лён и Лёд

– Могу я посмотреть пример ваших лекций? – спросила я, стараясь держать ровный голос.

– Несколько есть в открытом доступе, – отозвался он сухо.

Меня настолько удивляла абсурдность ситуации, что захотелось его проучить. И вдруг, сама не зная откуда, я выпалила:

– Я могу провести мастер-класс во вторник.

Он посмотрел на меня впервые за весь разговор. На лице промелькнуло несколько эмоций – распознать их было невозможно.

– С тобой свяжется технический специалист. Оставь номер. И… хватит выкать

Неожиданно, но цель я достигла. «Si vis pacem, para bellum2, гадёныш», – подумала я, чувствуя, как уголок губ предательски поднялся.

ТЕО

Больше всего на свете я желал, чтобы она не приехала.

Мысль о встрече терзала меня, как заноза под кожей – не настолько серьёзная, чтобы идти к хирургу, но достаточно назойливая, чтобы лишить сна. Я перебирал варианты: удалить кофейню со всех карт; написать Лавинии, что обрушился сайт, сервер, мироздание; сбежать в утренний туман Лондона и не оглядываться.

Я злился на себя – за импульсивность, за странный, необъяснимый интерес к девушке, которую едва знал. В голове крутился один вопрос: как бы мягко отказаться от сотрудничества, которое сам же и предложил?

Пока я прокручивал в голове всё это безумие, к кофейне подъехал её кроссовер – солидный, спокойный, без намёка на демонстративность. Мой спорткар отразил её силуэт – хрупкий, но собранный. Лавиния вышла, поправила прядь волос, и в этом простом движении было что-то почти ритуальное.

Это была самая неловкая встреча в моей жизни.

Я изо всех сил изображал безразличие, но каждое её движение отзывалось странным, болезненно-приятным трепетом. Иногда мне казалось, что я знаю её всю жизнь – нелепо, иррационально, но чувство было чересчур устойчивым, чтобы списать на фантазию.

И когда я уже был уверен: она вежливо откажется, найдёт тысячу причин, пожмёт плечами и уедет – Лавиния спокойно сказала «да».

В Академию я вошёл, будто в убежище. Несмотря на онлайн-формат, нам с Алиcой хотелось иметь пространство, куда можно прийти, вдохнуть воздух команды, услышать живой смех, увидеть результат усилий.

Я прошёл в кабинет и упал в кресло. В какой момент всё пошло не так? Всё началось с её глаз. Я рассчитывал, что нарочитым равнодушием вынужу Лавинию самой отказаться. Но она оказалась человеком, которого невозможно просчитать.

Её спокойствие было обманчивым – под маской невозмутимости кипела дерзкая решительность. Там, где требовалась осторожность, она бросала вызов, словно специально шла против всех правил и ожиданий.

Странная?

Удивительная?

Я сам не понимал.

В кабинет вошла Алиса – вся из света, аккуратности и мудрости.

– Ты в порядке, Ти? – спросила она, и её спокойствие лишь подчёркивало мою внутреннюю неразбериху.

Я знал её вечность. Алиса держала мир двумя руками – и мир действительно держался. Двое сыновей, крепкий брак, уютный дом, успешная Академия. Всё, к чему она прикасалась, расцветало.

– Нужно организовать мастер-класс на вторник по… куклам, – тихо произнёс я.

Алиса закатила глаза так выразительно, что можно было написать трактат «Как выражать эмоции без слов».

– Когда-нибудь ты сведёшь меня с ума! Куклы? Серьёзно? Полггода уговаривала Алекса присоединиться, а ты в одно утро перечёркиваешь!

Я улыбнулся. Алиса в раздражении – произведение искусства.

– Один эфир, – сказал я. – Я сам всё сделаю.

– И все расходы тоже сам, – отрезала она.

Я мысленно пересчитал: срочная реклама, дизайнер, гонорар Лавинии… фунтов двести. Отлично. Мои демоны явно решили меня разорить.

В маркетинговом отделе кипела работа.

– Катрин, возьмёшь один проект? – спросил я. – Объясню детали.

Утренняя спесь улетучилась, и заниматься организацией самому не хотелось.

– Конечно, Тео.

Всю неделю я посвятил заключительным занятиям и душевным разговорам со студентами. Лавинии я не писал – всё поручил команде. Но забыть её оказалось невозможно.

Я подключился к эфиру мастер-класса, не зная, сможет ли она держаться перед камерой. Затея была рискованной – репутацию Академии могло подпортить. Но, конечно, когда предлагал ей сотрудничество, об этом не думал.

Лавиния выглядела так, будто родилась в этой среде: простое бежевое платье, ромашки в волосах; вокруг ткани, ленты, нити – её мир, её стихия.

Но главное – глаза.

В них светилось что-то тёплое, искреннее.

– Процесс создания куклы – исконно женское занятие. «Я прошу всех мужчин выйти из эфира», —сказала она.

И исключила меня.

Из моего же эфира.

Великолепно.

Я позвонил Алисе.

– Ты можешь проследить за трансляцией? Я переживаю…

Алиса вздохнула, но согласилась – пообещав, что это мне дорого обойдётся.

-–

Я остался один в абсолютной тишине. Дом, погружённый в мягкие сумерки, вдруг стал слишком просторным, почти пустым. Солнце садилось, тени на стенах удлинялись, будто пытались меня догнать. В такие минуты тишина становилась слишком громкой, а мысли – слишком навязчивыми.

Я поймал себя на том, что снова думаю о Лавинии. Слишком часто для человека, которого видел всего пару часов. Это раздражало не меньше, чем собственная беспомощность перед творческим тупиком, преследовавшим меня последние месяцы.

Чтобы отвлечься, я решил вернуться туда, куда давно не решался зайти – в ювелирную мастерскую. Когда-то это было моё убежище, пространство, где можно спрятаться даже от себя. В последние полгода я открывал дверь лишь чтобы убедиться, что за ней всё так же пусто, как и в голове.

Я вынашивал идею создать нечто особенное. Что-то, что зазвучало бы как правда. Как дыхание. Как то, что нельзя перепутать ни с чем другим. Но сколько бы раз ни брался за карандаш, линии выходили вялыми, безжизненными. Эскизы казались чужими – будто их рисовал кто-то другой.

Лавиния нарушила этот застой. Она вошла в мой день, как порыв ветра, распахивающий окна, даже когда их просил оставить закрытыми. Стоило мне подумать о ней – и что-то в груди сдвигалось с мёртвой точки, болезненно, но освобождающе.

Вот почему я оказался здесь – среди столов, заваленных старыми идеями, пока ещё не признавался себе, что пришёл не работать, а искать её следы в памяти.

Нефритовые глаза, сапфировая холодность, ромашки. Несочетаемое. Но природа сочетала всё это в ней.

Медленно провёл карандашом по бумаге, позволяя линии возникать не из руки – из ощущения, которое давно жило где-то под кожей.

Это должно было быть колье, в котором оживает сама природа: её первородная дикость, её умение быть нежной и опасной одновременно, её красота, которая не просит внимания, но никогда не остаётся незамеченной.

В самом центре я задумал гладкий зелёный камень нефрита – глубокий, словно взгляд человека, который знает больше, чем говорит. Его цвет напоминал густую траву после дождя, когда на рассвете над землёй ещё стоит лёгкий туман. В этом камне было не спокойствие – тишина перед ветром, живая, трепетная.

Чуть выше я расположил сапфир – чистый, холодный, будто утреннее небо над горным хребтом. Он должен был смотреть строго, ясно, почти надменно. Камень, который не отражает свет, а вступает с ним в игру, пряча внутри себя маленькие искры, похожие на звёздные отблески в ледяной воде.

Между этими двумя стихиями – зеленью леса и синевой горного неба – я поместил ромашку. Простую. Настоящую. Как напоминание о том, что самое трогательное – не редкое, а искреннее. Её лепестки я видел матовыми, мягкими, будто покрытыми тонким утренним инеем. Цветок должен был ощущаться живым, таким, который можно сорвать на полянке, если наклониться чуть ниже…

Цепочка колье тянулась от цветка двумя плавными линиями, похожими на лозу или ветви, которые вьются так естественно, как будто растут сами по себе. Они должны были быть тонкими, гибкими, но прочными – как сила, которую не сразу видишь, но чувствуешь, если оказаться рядом.

На концах этих линий наметил маленькие искры – крошечные камни, почти невесомые. Они должны были светиться, как капли росы, осевшие на листве до того, как солнце успеет их согреть.

Я посмотрел на эскиз. Это была история – о горах, о ветре, о хрупком цветке, упрямо растущем среди камней… и обо мне, человеке, который отчаянно пытался поймать дыхание природы в металл и камень.

И впервые за долгие месяцы я почувствовал не раздражение и не усталость, а тихое, уверенное биение вдохновения – живое, настоящее.

Телефон зазвонил, выдернув меня из творческой медитации.

– Тео… – Алиса звучала так, будто увидела чудо. – Лучшая трансляция за всю историю Академии. Сто человек подали заявки, хотя набор не объявляли, а запись эфира еще не вышла. Уговори её на серию мастер-классов.

Я молчал. Внутри медленно распускалось странное чувство – гордость.

За Лавинию.

– Но ты же была против, – напомнил я.

– Была. И передумала. Приведи её. И, пожалуйста… держи ширинку застёгнутой. Девушка слишком хороша, – сказала Алиса и отключилась.

Я снова посмотрел на эскиз и добавил последнюю деталь – маленький бриллиант в центр ромашки.

Капля росы.

Первый луч солнца.

Эскиз колье был готов.

Я надеялся, что, воплотив его в металле, освобожусь от навязчивой мысли о ней.

Но поздно.

Лавиния была не просто вдохновением.

Лавиния была вызовом.

И я был готов его принять.

ГЛАВА 3

ЛАВИНИЯ

Эфир меня совершенно вымотал. Я не ожидала, что виртуальное пространство может так высасывать силы, будто это не онлайн-встреча, а марафон на выносливость. На свои курсы я с трудом набирала тридцать человек, и то – не всегда могла удержать атмосферу. Кто-то отставал, кто-то перескакивал вперёд, кто-то «ничего не чувствовал», что порой вызывало желание начать чувствовать за него.

А здесь – три сотни глаз, влюблённых в процесс, и каждый из них требует внимания.

Три сотни людей, побег которых из эфира означал бы мою личную катастрофу.

Но никто не убежал.

Я пролистывала восторженные отзывы, которые сыпались в чат каскадами – так густо, что уведомления почти не успевали обновляться. Усталость давила на плечи, но тёплые слова вспыхивали, как маленькие искры, разгоняя сумрак в голове. Хотелось просто уткнуться в подушку и спать сутки, но внутри теплилось тихое чувство – будто я сделала что-то по-настоящему важное.

Я взяла телефон и быстро напечатала Марте: «Эфир – бомба».

Улыбнулась, ожидая её фирменных капслочных восторгов.

Через несколько секунд появилось уведомление. Я удивилась – Марта никогда так быстро не отвечала.

Открыла чат.

Это был Тео.

«Поздравляю с дебютом в нашей Академии. Мне передали, что эфир прошёл выше всяких похвал. Наша команда приглашает тебя провести серию мастер-классов в формате летнего лагеря. Встретимся завтра и обговорим условия сотрудничества. В 15:00 удобно?»

Я перечитала сообщение трижды.

Неожиданно.

Непривычно.

Слишком… официально.

Но внутри всё же потеплело – как будто кто-то поставил свечу в тёмное помещение. Я не знала, что ответить. С одной стороны, перспектива крупных гонораров подступила сладкой волной. Я уже давно мечтала о собственной мастерской. В моей квартире вещи давно перестали помещаться: ткани жили в коробках для обуви, нитки – в коробках из-под чая, а фурнитура лежала в кухонных шкафах, потому что им не осталось места нигде.

Академия давала шанс ускорить этот путь.

Но…

Но дело было не в финансах.

Тео.

Я не могла разобраться в своих реакциях.

Он был красив – притягательно, почти вызывающе. Но я видела красивых людей раньше. Я работала с ними, училась рядом с ними, ходила в один спортзал.

Красотой меня не удивишь.

Но была в нём странная тишина – теплая, почти домашняя. Как будто внутри него есть место, где можно присесть и согреться, если совсем плохо.

И это меня пугало куда сильнее.

Позвонила Марта, и мы проболтали почти час – обсуждали эфир, хихикали над странными комментариями учеников, строили планы на лето. Когда разговор закончился, стрелка часов легла на полночь.

Завтра был выходной. Я мечтала провести его в кровати, бессовестно объедаясь шоколадом и пересматривая старые сериалы, где всё заранее известно, и никто не рушит твою жизнь внезапным сообщением в одиннадцать вечера.

С этой мыслью я и уснула.

-–

Проснулась только к часу дня, и ещё минут сорок просто лежала и смотрела в потолок, будто пыталась прочитать на нём прогноз погоды на свою жизнь. Мысли были мутными. Усталость сидела в голове, как чужой шум.

Я потянулась за телефоном – чтобы договориться с Мартой о тренировке – и только тогда вспомнила: я так и не ответила Тео.

Проверила время.

До 15:00 оставался один час. Никаких шансов успеть.

Я села на кровати и набрала:

Лавиния: Тео, извини, я вчера так устала, что уснула раньше, чем ответила. Я готова рассмотреть вариант дальнейшего сотрудничества. К 15:00 я уже не успею, может, чуть позже?

Ответ пришёл мгновенно.

Тео: Ок, Катрин свяжется с тобой для обсуждения деталей.

Я замерла.

Это – всё?

Да, похоже, он действительно обиделся.

С одной стороны – неприятно.

С другой – проще так. Меньше вовлечённости, меньше мнимых надежд. Рабочие отношения – лучший вариант.

Я положила телефон на прикроватную тумбу и с облегчением вздохнула.

-–

Бойся желаний своих. Вот что постоянно всплывало в голове следующие два месяца.

Потому что, когда Академия объявила набор в летний лагерь, желающих оказалось так много, что программу пришлось делить на четыре группы. Две – в июне, две – в июле.

У каждой – по два занятия в неделю.

Плюс мои личные курсы.

Плюс консультации.

Плюс подготовка материалов.

Я проводила эфиры шесть раз в неделю, иногда – по три за день. В какой-то момент я перестала понимать, какой именно группе объясняла технику накануне.

Сложнее всего было не запутаться в программах, но здесь меня спасала Катрин. Её невероятная организованность превращала хаос в структуру, а мою разорванную нервную систему – в почти спокойную. Она присылала расписание каждый вечер, отмечала, что мне подготовить, а что – можно вообще не трогать. Тактичная, собранная, бесконечно терпеливая.

Без неё я бы утонула в собственных же лекциях.

Мои единственные выходы из дома были в спортзал – короткие, отрывочные попытки вспомнить, что тело тоже существует и иногда требует движений. Но Тео я там больше не встречала.

Он не писал.

Не звонил.

Словно растворился в воздухе, оставив после себя только лёгкое эхо.

И чем дольше длилось лето, тем быстрее его образ таял – как акварель на дожде. Блек, расплывался, терял очертания.

А я всё делала вид, что этого не замечаю.

ТЕО

Некоторое время назад.

Я вошёл в кабинет Алисы без стука, бросая коробку её любимого шоколада на стол – не как жест внимания, а как маленькую взятку судьбе, вдруг всё обернётся в мою пользу.

– Лавиния не будет вести летний лагерь, – выдохнул я.

Алиса вскинула бровь, как всегда точная и безошибочная в своих оценках.

– Почему?

– Она не отвечает. И я не собираюсь умолять.

– Что ж… – Ли рассмеялась, – неужели твои игры всё-таки дали сбой? Печально. Я уже примеряла сумку от Луи Виттон, купленную на мою долю прибыли.

Я закатил глаза. Она прекрасно знала, что может покупать хоть по три сумки в неделю – бизнес шёл блестяще.

– Ладно, чёрт с тобой. Я куплю тебе эту сумку. И ту, что рядом стоит.

– Н-н-н-нет, мой дорогой. – Алиса покачала головой с наигранной строгостью. – Дай мне хотя раз почувствовать себя кармой, возмездием и голосом здравого смысла. Так что марш – добывай нам контракт. Надень парадные боксеры. Срази её. Уговори. Улыбнись. Сделай что-нибудь.

– Ты же говорила не приближаться к ней в этом смысле.

– Да перестань. Это называется юмор, помнишь? Маленькая роскошь для людей с шутками повкуснее твоих.

Она перевела взгляд на коробку и прыснула от смеха.

– Что теперь? – буркнул я.

– Вспомнила, как в школе ты отдал мой шоколад какой-то девушке. А сейчас такое ощущение, будто я опять делю с кем-то сладкое.

Я замер. Не от ностальгии – от ощущения, что что-то сдвинулось внутри. Как будто старая, давно забытая пружина щёлкнула, цепляя другую.

-–

Мне было пятнадцать, и жизнь уже чувствовала на мне свою власть. Отец пил так, будто это было его второе ремесло. Я подрабатывал вечерами – едва хватало на жильё и дешевую еду. Шанс поступить в колледж был ничтожно мал – я знал это заранее, но всё равно упрямо зубрил.

Я шёл по коридору школы; в руках – учебники и дешевый термос с остывшим кофе. На подоконнике сидела девушка: каштановые волосы, зелёные глаза, взгляд, в котором было больше ночи, чем в любом осеннем небе.

Я подошёл – не потому, что был смелым. Просто привык прятаться за маску “крутого парня”. Единственный щит, что у меня был.

– Отчего же вы так грустны, милая леди?

Она фыркнула, даже не взглянув на меня как следует.

– Отвали.

– Ах, какая невежливость, – засмеялся я. – Ладно. Кто бы ни испортил тебе настроение – пошли его к чёрту. А ещё… – я протянул ей коробку шоколада, – говорят, шоколад творит чудеса.

Звонок прервал меня. Я сунул коробку ей в руки и помчался в кабинет, усаживаясь рядом с Алисой.

– Где мои конфеты? – прошипела она.

– Я… отдал.

– Кому?

– Девушке. Она грустила.

Алиса закатила глаза так, что я почти услышал механический скрежет.

– Тео. Я дала тебе деньги НЕ на благотворительность.

– Я верну.

Она знала, что не верну. Я знал, что не верну. Возвращать было нечем.

Она усмехнулась.

– Конечно, вернёшь. Когда-нибудь. Когда ты станешь богатым, купишь мне гору шоколада. Спорим?

– Спорим.

-–

Воспоминание накрыло меня так резко, что я едва удержался на ногах. Казалось бы – школьная ерунда. Но что-то в ней цеплялось за сегодняшний день.

За Лавинию.

За её молчание.

За моё собственное раздражение.

– Алиса, – выдохнул я, – кажется, я в полном дерьме.

Я развернулся и вышел, не дожидаясь ответа. В голове будто барабанили тысячи маленьких молоточков – пытались выбить из меня мысль, которую я никак не мог ухватить.

-–

Наши дни.

До вылета оставалось несколько часов. Год закрыт, лекции позади, меня ждала поездка с друзьями: Япония → Китай → Индонезия. Идеальный маршрут, идеально спланированный отдых. Двухмесячная свобода.

Но всё стало каким-то… тусклым.

Я хотел поговорить с Лавинией до отлёта. Просто увидеть её. Слово. Полуслово. Но она не отвечала. Тогда я отправил ей размер гонорара. Какое-то отчаянное, глупое движение – будто этим я мог купить шанс ещё раз услышать её голос.

Финансовая служба, как всегда, сэкономила, поэтому большую часть суммы я добавил сам. Не знаю, зачем. Не знаю, почему.

Хотя нет. Знаю.

Потому что хотелось, чтобы она чувствовала себя увиденной. Оценённой. Поддержанной. В отличие от меня, когда я был никем.

Но одновременно – чтобы она не думала, что я могу управлять ею деньгами. Чтобы не приняла их как попытку давления.

И чтобы не пришла, если не хочет.

Мои противоречия давно танцевали танго друг с другом.

-–

Сообщение от Лавинии пришло внезапно.

«Не ответила, потому что устала».

Я даже не знал, поверить или нет. Хотел – да. Доверять – не умел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Геммопсихолог – специалист, который работает с психологическим воздействием камней, их энергетикой, но не в рамках официальной науки, а в сфере эзотерики и литотерапии, помогая через минералы решать психологические проблемы, улучшать состояние.

2

«Хочешь мира – готовься к войне»