Последний поворот

Антон Поясов

Последний поворот

Первый поворот

1: День рождения

Макс сидел на диване с открытой бутылкой пива и отвечал на поздравительные сообщения в смартфоне. Сегодня был его двадцать шестой день рождения. Он отправлял улыбчивые эмодзи родственникам и друзьям, но настроение его было скорее меланхоличным – таким же, как осенняя петербургская погода за окном. Поводов для радости, честно говоря, было немного.

Он не стал закатывать вечеринку по случаю праздника, сославшись на то, что у него много работы, но это было неправдой. Макс делал сайты на заказ, и последний клиент, с которым он работал не первый год, внезапно исчез. Точнее, исчезли его деньги. Клиент написал Максу длинное письмо, полное корпоративных отмазок про «непредвиденные обстоятельства», «сложную ситуацию на рынке» и «к сожалению, на данный момент мы не имеем возможности оплатить ваш труд». Суть сводилась к одному: денег не будет.

Уже несколько месяцев он жил один. Хотя, если начистоту, он жил один и до этого – просто иногда рядом появлялась Марина. Она разбрасывала по квартире свои тряпки, оставляла в ванной банки с какими-то колдовскими зельями, а в холодильнике – коробки с веганским мороженым, но настоящего совместного быта у них так и не сложилось. Каждый, по сути, жил своей жизнью, иногда встречаясь для приятных занятий. Однако постепенно такой формат отношений стал изживать себя, и, когда однажды Макс, придя домой, обнаружил записку, он совсем не удивился. Марина старомодно написала её от руки и прилепила на холодильник магнитиком с изображением грустной лошади и надписью «Цирк». «Мы с тобой ходим по кругу. Я устала. Желаю счастья». Она увезла свои немногочисленные вещи, оставив только запах духов и несколько заколок, на которые Макс ещё какое-то время наступал босыми ногами, беззлобно матерясь.

Макс отложил телефон и потянулся. Пиво в бутылке уже нагрелось, и он поставил её на стол, не допив. Комната казалась слишком тесной.

– Надо куда-то выйти, – пробормотал он себе под нос.

Мысль о том, чтобы остаться дома и снова уткнуться в экран ноутбука, вызывала у него отвращение. Он накинул куртку и, на секунду задержавшись в прихожей, окинул себя беглым взглядом: тёмные волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас торчали в разные стороны; щетина на лице уже переросла в лёгкую небритость; глаза, обычно живые и немного насмешливые, сейчас казались уставшими.

– С днём рождения, Максим, – сказал он своему отражению и вышел из квартиры, закрыв дверь на два оборота.

Он вышел на улицу. Дождь уже закончился, воздух был свежий, прохладный, и проспект больше не выглядел мрачной рекой. Он дошёл до площади, на которой гранитный Ленин в брызгах фонтанов указывал куда-то под землю. Спорить с ним не было смысла, и Макс послушно спустился в метро. Жалко, в Питере нет кольцевой линии – можно было бы бесконечно крутиться на ней, разглядывая лица людей, которых судьба случайным образом собрала вместе в металлической капсуле, несущейся куда-то под мрамором и гранитом города. Состав вёз его в сторону северных районов. Вагон был полупустым, несколько человек в наушниках уткнулись в экраны телефонов. Он сел у окна и стал разглядывать своё отражение на фоне проносящихся тоннелей. Мысли прыгали хаотично, но в целом вертелись вокруг одного и того же: одиночество, работа, деньги.

Он вышел на «Удельной» и направился в сторону знаменитого блошиного рынка. Макс любил это место – оно действовало на него успокаивающе. Он редко что-либо покупал, однако в минуты душевного смятения приезжал сюда и просто гулял среди рядов со старыми книгами, самоварами, ржавыми ключами и бюстами почивших вождей. Своеобразный музей под открытым небом. Но главными экспонатами здесь, конечно, были люди. Посетители и продавцы выглядели так, словно сошли с ума – каждый по-своему, но с тонкой грацией и достоинством. Кто-то словно вышел из подъезда в семидесятых да так и остался тут, кто-то больше походил на персонажей Гоголя или Достоевского, которые случайно нашли дырку в заборе, ведущую в наше время. Они перебирали вещицы, спорили о цене и делились байками, будто были единым организмом, вроде пчелиного улья.

Его внимание привлёк продавец с роскошными усами Будённого и каким-то будто помятым лицом. Одет он был в такую же мятую клетчатую куртку, мятые оранжевые брюки, а на ногах красовались мятые кроссовки «Найк». Он сидел на раскладном стульчике, курил массивную деревянную трубку и периодически пускал в небо почти идеальные кольца дыма. Свои товары он разложил на мятой клеёнке прямо в грязи на обочине. Макс подошёл ближе и стал рассматривать вещи. Среди фарфоровых чашек, карты дорог СССР и картриджей от приставки «Денди» внимание Макса привлек небольшой проржавевшая медальон. На одной стороне под слоем ржавчины можно было угадать очертания какого-то пышного цветка, вероятно, розы. А на другой был отчеканен равноконечный крест увитый терновыми ветвями. По кругу была нанесена надпись латиницей. Буквы почти стёрлись, но Макс смог прочитать VOILE CAR DE. Морской автомобиль? – вспомнил он уроки французского в школе. Что за чущь?

– Месье, сразу видно в вас знатока, – заговорил помятый продавец и пустил кольцо дыма.

– Отдам вам это сокровище за чисто символическую плату в пятьсот рублей

– Я бы не отказывалась от такого предложения, – раздался рядом женский голос.

Макс повернулся и увидел девушку. Она будто вынырнула из воздуха, застав его врасплох. На вид чуть младше Макса – года двадцать два. Невысокого роста, с растрёпанным каре, выкрашенным в ярко-синий цвет. На ней была слегка потёртая кожаная куртка, широкие джинсы и грубые ботинки – явно не для красоты, а для удобства. На шее был намотан объёмный Павлово-Посадский платок, а в одном ухе висела большая круглая серьга. Она выделялась в этом сером сентябрьском дне, как яркая краска на сером холсте.

– Да? Ты думаешь, это предложение щедрое? – обратился Макс к ней.

Он пытался выглядеть уверенным, но вместо этого чувствовал себя перед незнакомкой растерянным школьником.

– Ещё как! Каких-то пятьсот рублей – и ты обладатель тайны! Кто знает что скрывает этот сувенир?

– Молодой человек, я бы прислушался к совету вашей дамы, – добавил торговец.

– Она не… – начал было Макс, но передумал. – Впрочем, конечно.

Он порылся в кармане джинсов и извлёк оттуда нужную купюру, такую же помятую, как и усатый продавец.

– Вот, возьмите.

– Приятно иметь дело с понимающими людьми, – продавец ловко подкинул медальон, поймал его и вручил Максу. – Только учтите, такие вещи обижаются, когда их используют не по назначению.

Макс принял медальон и почувствовал, как его прохладная поверхность слегка покалывает пальцы. Или это ему показалось? Он быстро убрал его во внутренний карман куртки и встретился взглядом с девушкой.

– У тебя очень оригинальный способ знакомиться, – сказал Макс.

– Анна! – произнесла девушка с улыбкой заговорщика. И уверена, что ты ещё спасибо скажешь за этот совет!

– Макс. Что ж, готов поделиться половиной того что там обещает этот артефакт.

– Это обязательно. Но для начала чашки кофе будет достаточно.

Макс рассмеялся, сделал театральный жест, и Анна взяла его под руку. Они направились в сторону метро, беседуя так, будто знали друг друга всю жизнь.

– И часто ты здесь бываешь? – спросил Макс.

– Не сказала бы. Забредаю по настроению. И иногда ухожу с чем-то интересным – с новой вещью или новым знакомым. Но, как сказал Аристотель, «у судьбы нет причин без причины сводить посторонних».

– По-моему, это была Мэрилин Монро, – улыбнулся Макс.

– Да? Возможно. Я после первого курса ушла с философского. Мне кажется, жизнь слишком коротка, чтобы посвятить её запоминанию цитат древних мертвецов.

Их размеренный разговор плавно уводил Макса от тяжёлых мыслей.

– А чему ты предпочитаешь посвятить жизнь?

– Разным вещам. Как шутит мой отец, я человек всесторонне недоразвитый. Сейчас в свободное время пою в панк-группе. До этого хотела стать художницей, пробовала написать книгу. Но всё это не приносит настоящего кайфа. Сейчас мой главный интерес – спасение мира.

– Вот как? Не меньше?

– Не вижу смысла размениваться на мелочи. И мне почему-то кажется, ты в этом сможешь помочь.

– Не замечал за собой тяги к геройству, – ответил Макс.

– Эй, знаешь, никогда не поздно стать героем! Говорят, Илья Муромец целых тридцать три года на печке валялся. А потом как встал – и давай косить врагов направо и налево!

– В таком случае у меня ещё ровно семь лет впереди, чтобы врагами обзавестись. Вот прямо с сегодняшнего дня и начну отсчёт.

– У тебя что, день рождения?

– Да, так вышло…

– Так что ж ты молчишь! Постой, – сказала Анна, и они остановились на перекрёстке у вестибюля метро.

Она запустила руки под свой пышный платок, немного повозилась, сняла с шеи тонкую цепочку из нержавейки и произнесла:

– Дай своё сокровище!

Макс достал из кармана только что купленный медальон и протянул Анне. Та ловким движением вдела цепочку в отверстие и надела получившийся талисман на шею Макса.

– С днём рождения! – сказала она. – Носи и мечтай о чём-нибудь великом!

– Спасибо! Как завещал один кубинец, буду мечтать о невозможном.

– Ладно! Мечты мечтами, а между прочим вот там варят неплохой кофе – сказала Анна и указала на неоновую вывеску «Блинная «Колобок» на другой стороне улицы.

Они зашли внутрь, заказали по два блинчика с сыром, по большой кружке капучино и разместились за небольшим пластиковым столиком у окна.

– Если вдуматься, то «Колобок» – не самое подходящее название для блинной, – отхлебнув кофе, заговорила Анна.

– Почему же? По-моему, наоборот. Видно, что владельцы глубоко погружены в контекст. Я где-то читал, что изначальный смысл сказки сильно искажён. В оригинале главный герой как раз выглядел как блин, и имя его было не «КолоБОК», а «КолоБОГ». Буквально – Круглое Божество. От древнерусского «коло», то есть круг. От этого слова, кстати, и современное «колесо».

– Колобог? Ты серьёзно?

– Абсолютно. Колобог – божество природных циклов. Его изображали в виде окружности. Поэтому долго не могли опознать – думали, что это элемент декора. А недавно под Псковом откопали древнее языческое капище, а там три деревянных идола с подписями: Белобог, Чернобог и Колобог. Так его в пантеон и вернули.

– Очень интересно. А в чём тогда смысл сказки про Колобка, то есть Колобога?

– Я думаю, можно по-разному посмотреть. Смысл любой истории зависит от того, кто её рассказывает. Например, можно подумать, что это история бунта. Колобога испекли как жертвенный блин, а он сбежал, нарушив порядок вещей.

– То есть он пытался избежать своей судьбы, но система в виде Лисы всё равно его поглотила, – Анна демонстративно положила кусочек блинчика с тарелки в рот.

– Но можно также допустить, что он изначально знал о своей доле и целенаправленно катился в лапы Лисы, чтобы та его съела.

– Тогда выходит, что это история не о побеге, а о принятии неизбежного. Получается, Колобог – что-то вроде птицы Феникс: постоянно сгорающий в желудочном соке Лисы, но и постоянно возрождающийся, потому что рано или поздно другие дед и баба снова поскребут по сусекам и испекут нового Колобога.

Макс поднял кружку.

– За Колобога и его циклическое бессмертие!

– Ура! – Анна легко ударила своей кружкой о его. – Кстати, раз уж ты сам заговорил про всё это, чем ты занят завтра, часов в десять утра?

– Ух… Учитывая, что я обычно работаю по ночам, то в десять утра я ещё крепко сплю.

– Предлагаю тебе куда более интересное занятие, чем сон. Мне нужно проверить одну… теорию… – она посмотрела на него с озорной искрой в глазах. – Завтра в десять на «Ломоносовской». Ты же придёшь?

– Обожаю проверять теории. Ты напустила такую интригу, что, даже если я захочу проспать, не смогу.

Анна поднялась со своего места, вытянула из рукава платок, накинула его на шею и обернулась к Максу.

– Отлично! Тогда расплатись, пожалуйста. Мне сейчас нужно срочно бежать, а ты завтра не опаздывай. Это важно!

Они успели обменяться телефонами. Анна быстро оделась и выбежала из кафе. Когда дверь за ней закрылась, Макс остался сидеть за столиком, машинально перемешивая остывающий капучино. «Как-то резко всё завертелось», – подумал он про себя. Он нащупал на шее цепочку с ржавым медальоном – он вдруг показалася чем-то большим, чем просто случайная покупка на блошином рынке.

– Вот, блин, я уже сам начинаю верить во всю эту мистическую хреноту, – усмехнулся он себе под нос.

2: Дорожная мудрость

Будильник, конечно, сработал, но Макс выключил его и снова провалился в сон. Проснулся он от истошного крика, доносившегося сверху – сосед чем-то гремел по полу и, судя по диким воплям, снова «слил катку». Он истошно матерился на все лады, поминая недобрым словом криворуких напарников по команде, недоразвитых противников да и в целом весь наш грешный мир. Макс сел на край кровати и с недоумением глядел на экран телефона. Часы показывали 9:20, до встречи с Анной оставалось 40 минут.

«Кто вообще назначает встречи в такую рань?» – подумал он, зевая и протирая лицо. Но опаздывать не хотелось. После вчерашнего разговора в «Колобке» Макс чувствовал, что знакомство с Анной может привнести в его жизнь что-то новое, а значит, упускать этот шанс было бы глупо.

Макс задумчиво шарил взглядом по комнате. На полу валялась пара пустых бутылок пива, раздавленный пакетик чипсов и старая зарядка от телефона. Он поднялся с кровати, быстро натянул джинсы и футболку и направился в ванную. О завтраке можно было забыть – времени хватало только на то, чтобы вызвать такси. Макс жил на «Московской», и до «Ломоносовской» вела практически прямая дорога. При удачном раскладе можно было домчать до места минут за двадцать. Он стоял перед зеркалом и яростно чистил зубы, попутно пытаясь вызвать такси, но приложение, как назло, показывало повышенный спрос, и водители не спешили брать заказ.

– Чёрт! Куда это срочно всем понадобилось? – проворчал он, сплёвывая пасту в раковину.

Он поменял способ оплаты на «наличные». По опыту было известно, что таксисты настороженно относятся к современным технологиям, предпочитая старый добрый «кэш» неосязаемым цифрам в банковском приложении. Как и следовало ожидать, заказ тут же приняли. «Через 3 минуты приедет жёлтая "Лада"» – высветилось на экране. Макс просунул ноги в стоптанные кеды, накинул куртку и выбежал на лестничную клетку, закрыв дверь на два оборота. Ждать такси не пришлось: как только он вышел из подъезда в промозглое питерское утро, к нему сразу подъехала старенькая «Приора». Её бока были украшены рекламой таксопарка «Фортуна». Ливрея, видимо, была нанесена несколько лет назад, и краска наполовину осыпалась, но всё ещё можно было прочитать давно неактуальный телефонный номер «Звони 0808» и слоган «Фартовое такси!».

Макс открыл переднюю дверь – та скрипнула, как больной сустав, – и плюхнулся на сиденье. В салоне пахло табаком и дешёвым ароматизатором «ёлочка».

– Ломоносовская! – бросил он.

– Да, понял я, братан. Не кипишуй! Домчим в лучшем виде! – ответил таксист. Он был похож на Шрека из американского мультфильма, правда, с поправкой на российские реалии. Его лысина блестела на утреннем солнце, как диско-шар, а лицо – широкое, с глубокими морщинами – и правда имело чуть зеленоватый оттенок, видимо, из-за проблем с печенью. На костяшках правой руки у него виднелась расплывшаяся от времени татуировка «Гена». В зубах он держал незажжённую сигарету.

– На свиданку, что ль, торопишься? – спросил он.

– Что-то вроде того, – ответил Макс.

Таксист хмыкнул, покосился на Макса и переложил сигарету из одного угла рта в другой, будто это помогало ему думать. Жёлтая «Приора» тронулась с места. Они выехали из двора и лениво влились в утренний поток машин на оживлённой широкой улице. Из колонок тихо зашипел шансон – что-то про «Кольщика и купола». Водила похлопал по рулю в такт мелодии и продолжил:

– Ну, это дело молодое. Сам таким был, понимаю. Хотя я б на твоём месте не торопился. Все беды от баб!

– Это, по-моему, слишком уж заезженная фраза. В отношениях всё гораздо сложнее, – возразил Макс, глядя в окно.

«Лада» огибала «Дом Советов» – величественный пример сталинского ампира прошлого века. Огромное серое здание с бесконечными рядами окон могло вместить тысячи людей, но при этом никто внутри не мог дать ни одного дельного совета – ни о жизни, ни о любви.

– Ну, можно и так раскидать, братан. В этих делах сердечных всё лихо закручено, конечно, – согласился таксист.

– Да уж, лучшие умы человечества не разобрались в этом бардаке, – добавил Макс, откидываясь на сиденье. – А я уж точно не философ, чтобы понять, как там всё работает.

– Во-во! Я как-то одного очкарика подвозил, так он мне книжонку подогнал, чисто от души, – сказал он, доставая из бардачка книгу в мягком переплёте и демонстрируя её Максу. На обложке было написано: «Библиотека школьника. «Философия Фридриха Ницше в картинках». – Я почитал: там мудрлно написано, но разобрать можно, коль мозги имеешь. Так вот, этот фраер – умный мужик был, хоть и немец.

– Я знаю, мы в универе проходили, – кивнул Макс, с любопытством глядя на книгу. – Там что-то про то, что Бог умер и человечество теперь само по себе.

– Ну, я сразу смекнул – ты малой грамотный. Да, он чётко разрулил: Бог сдох, а значит, все теперь по понятиям решаем сами. Слабые ищут себе хозяина, а сильные сами думают, как по жизни двигаться.

– В принципе, довольно банальная мысль, – заметил Макс.

– Ну, кому как. Там ещё про сверхчеловека есть прогон. Но это не про какого-то мутанта, а про того, кто свою волю гнёт, ни перед кем не стелется и живёт, как хочет, не по навязанным законам, а по своему понятию.

– Что-то припоминаю. А это вы всё к чему сейчас говорите?

– Да я к главному хочу подвести. Этот самый Ницше такую тему придумал, называется «Вечное возвращение».

– Вроде фильм такой был… Там разные актёры одну и ту же ситуацию отыгрывают. Герой спрашивает у героини, кого ему выбрать: жену или любовницу. И так полтора часа на все лады. Очень элитарно. Бывшая у меня любила такое.

– Не знаю насчёт фильма, – отмахнулся водитель. – А идея там в том, что житуха наша – это не прямая линия, а вроде как петля, где всё повторяется снова и снова, без конца. Каждый твой косяк, каждая удача, каждый рассвет и каждая попойка – всё будет происходить бесконечно и в точности так же.

– Да мне и самому так иногда кажется без всякого Ницше, – сказал Макс.

– То-то и оно, братишка. Так вот, с бабами – то же самое.

Макс многозначительно вздохнул.

– Вот ты сейчас к своей крале едешь, – продолжил таксист. – И думаешь, всё по красоте будет. Ну и базара ноль! Сначала да: цветочки, шоколадки, божоле, разговор душевный про семантику фильмов Годара. И ты думаешь: вот она, малая на всю жизнь! А на деле что? Всё по старой схеме! Дай бог пару месяцев протянете на монпансье, а там опять пойдут капризы, скандалы, слёзы, опять кто-то виноват. И так по кругу. Ну а ты что? Ты терпишь, вроде как надеешься, что в этот раз всё будет иначе, но в итоге – то же самое кино.

– Кино – это ещё хорошо, а то ведь цирк с конями может получиться, – задумчиво сказал Макс. – Два года отношений, а в итоге только записка на кухне в десять слов. И магнитик на холодильнике…

«Приора» неслась по широкому проспекту Славы, разрезая утренний туман. «Интересно, кто был этот загадочный Слава, что в его честь целую улицу назвали?» – подумал Макс. Вероятно, очень непростой человек. Мол, моя фамилия слишком известна, чтобы я её называл. Хотя, скорее всего, всё намного проще: этот Слава, наверное, был «…Партии», «…Труду» или «…КПСС». В любом случае, кем бы он ни был, он оставил свой след в истории – в отличие от него самого. «Может, Анна права, и у меня есть мой шанс что-то изменить?» – подумал он.

По радио заиграла старая композиция некогда популярной рок-группы. Таксист сделал звук чуть громче:

Вот

Новый поворот,

И мотор ревёт.

Что он нам несёт?

Пропасть или взлёт?

Омут или брод?

Ты не разберёшь,

Пока не повернёшь.

– Слыхал? Лохматый верно поёт. Только он одного не догоняет: поворот этот никакой не новый, а древний, как говно трилобитов, бля! Потому что, если этой вот книжонке верить, то ничего, кроме этого поворота, и не существует вовсе. И мы все не на красивой тачке с ветерком по трассе гоним под его песенки, а вроде как на детской карусельке катаемся. Круг за кругом.

– Вам бы преподом в универ устроиться, – усмехнулся Макс. – Так Ницше мне ещё не объясняли.

Жёлтая «Лада» неслась по широкому бетонному мосту с массивными перилами, перекинутому через железнодорожные пути, под которым в великом множестве стояли товарняки, со свистом проносились скоростные «Сапсаны» и медленно ползли электрички попроще.

– Теперь прикинь: если жизнь реально по кольцу крутится, ты точно хочешь снова и снова проживать один и тот же расклад? Одну и ту же унылую волыну? Или, может, надо что-то по-другому делать? Я тебе так скажу, брат: если уж кататься по этому кругу вечно, то катайся по кайфу, а не на автопилоте.

– Звучит красиво, конечно. Но не факт, что у нас вообще есть выбор, какую карусель выбрать.

– Братан, выбор есть всегда! – водитель хмыкнул и убрал книжку обратно в бардачок. – Вот взять меня. Я так-то бизнесмен по жизни. Баранка – это так, для души. Я, знаешь ли, в девяностые как белка в колесе крутился: базар, вокзал, заводы, пароходы, бля! А потом я смекнул, что счастье-то оно не в бабках и даже не в их количестве, а в простых вещах. Прикинь: утро, встаёшь, кофей замутил, пахнет на всю хату – уже кайфец. Или дождь за окном лупит, а ты с корешами старыми зацепился, пивка дёрнуть, потрепаться за жизнь. Это ж оно, брат! Реальная тема! Разве это не выбор? А мы всё за каким-то жирным куском гонимся, будто без него и дышать западло.

– И что же вы из олигархов сразу в таксисты подались? – Макс прищурился, глядя на таксиста с лёгким любопытством.

– Да ты не борзей, малой! Ясен хрен, я всё по уму сделал и копеечку свою имею. Только теперь пусть наёмные горемыки дебет с кредитом сводят, а я только кассу снимаю. Я для себя чисто по кайфу круги по городу наматываю. Опять же, пассажиры разные попадаются, каждый со своей историей. Или скажешь, западло авторитетному человеку штурвал крутить?

– Нет, что вы, и в мыслях не было!

– То-то и оно, братан! Приплыли, кстати! – жёлтая «Лада» притормозила напротив вестибюля метро «Ломоносовская». – Ещё веник успеешь своей королеве купить, – сказал таксист, так и не вынимая незажжённой сигареты изо рта.

Макс посмотрел на экран смартфона. 09:58. Водила не обманул, и они действительно успели вовремя. Он достал из кошелька купюру с Петром Первым и протянул водителю.

– Благодарствую! Только у меня ж сдачи нет, все деньги в обороте, сам понимаешь. – Он снова порылся в бардачке и извлёк оттуда три билета мгновенной лотереи «Шанс». – На, возьми. Тебе может фортанёт!

– Хм… Никогда не интересовался азартными играми. Но, возможно, сейчас самое время. Спасибо! – сказал Макс и взял билеты из рук таксиста-бизнесмена.

– Вот это правильно! Бери, а то так и будешь вечно по кругу ходить, как этот Ницше расписал! – закончил таксист, хитро подмигнув. – Давай, дуй к своей крале, не тормози!

3: В гостях у Сказки

Макс кивнул, хлопнул дверью «Приоры» и шагнул на тротуар. Перешёл дорогу и встал напротив вестибюля метро. Это было одноэтажное здание, облицованное светлым камнем, с широкими витражными окнами – своеобразный образец романтических представлений советских архитекторов о прекрасном. Анны ещё не было. Недалеко от Макса стоял длинноволосый уличный музыкант в растянутом свитере. Перед ним лежал раскрытый гитарный чехол, в котором поблескивала пара монет и смятая сотня. Несмотря на наличие чехла, гитары у музыканта не было, а играл он на небольшой пластиковой флейте – кажется, что-то из Фифти Сента. Слева от входа на раскладных стульчиках и деревянных ящиках в ряд сидели бабушки. Они торговали кабачками, укропом, садовыми цветами и прочей продукцией приусадебных участков. «Купить что ли букетик астр? – подумал Макс. – Или у нас не свидание?»

Вновь прибывшая волна пассажиров вынесла на улицу Анну. Она улыбнулась, увидев Макса, быстрым шагом подошла к нему, небрежно чмокнула его в щёку, взяла за руку и сказала:

– Пошли скорее, а то опоздаем!

Они двинулись по узкому тротуару вдоль широкой, но не слишком оживлённой улицы, мимо промышленных зданий с одной стороны и жилых кирпичных пятиэтажек с серыми фасадами – с другой.