Внутри

Он не двигается, застыл, глядя на неё будто на инородный предмет.

В гостиной всё так же на своих местах: старый пузатый телевизор «Горизонт», пыльная полка, кресло. Но и здесь всё кажется сошедшим с фабрики – ни следа жизни. На полке стоят фоторамки, как и раньше… вот только внутри них пусто. Не то чтобы без людей – вообще пусто. За стеклом каждой рамки или чистый белый лист, или даже вовсе ничего. Пустое стекло, за которым не оказалось фотографии.

Он берёт одну рамку, смотрит пристально. И ему мерещится, будто в отражении стекла позади него виднеется маленькая тень, словно кто-то маленький сидит рядом с ним. Он резко оборачивается.

Никого.

Он судорожно сглатывает, ставит рамку на место и выходит из гостиной.

В ванной комнате всё лежит на своих местах. В шкафчике над раковиной – старая бритва Slalom Plus, зубная щётка, пластырь… Всё на месте, но выглядит как музейный экспонат. Словно это не его вещи, а лишь представление о том, какими они должны быть. Он касается зубной щётки – она сухая, будто ей не пользовались годами.

Он замирает перед последней дверью в коридоре. Спальня. Она закрыта. Он смутно помнит, что она всегда была закрыта. Никто не запрещал открывать… но он с самого начала чувствовал: туда нельзя.

Он берётся за холодную ручку – и та даже не шелохнулась. Словно приклеена.

Он стучит.

Тишина.

И вдруг из-за двери – шорох. Едва слышный шуршок, словно кто-то шевельнулся внутри: как движение одеяла. Или дыхание.

Он отскакивает, всем телом вжимаясь в стену напротив. Сердце бьётся под горлом.

Шёпотом, не узнавая собственного голоса, спрашивает:

– Там кто-то есть?..

Ответа нет. Снова тихо.

Он затаил дыхание. И тогда за дверью раздаётся глухой удар – словно чья-то крохотная ручка стукнула по дереву.

Мужчина отшатывается, чувствуя ледяной пот на спине.

И тут он слышит голос – тихий-тихий, девичий, будто совсем не реальный:

– Папа?..

Он застывает, не веря своим ушам. Голос был таким реальным…

Он бросается к двери, обеими руками хватается за ручку и дёргает изо всех сил. Без толку – дверь не поддаётся. Даже не дрогнула, будто намертво вросла в косяк.

Он остервенело дёргает снова, снова – заперто. Что-то внутри него само завывает: открой, открой! Но что-то глубинное, инстинктивное кричит ещё громче: не сейчас! Он отпускает ручку, пятится назад. Шаг назад, другой. В глазах – беспощадно бьёт пульс. Он отступает в зал.

Ключи. Нужны ключи. Он убеждает себя, что так – логичнее. Что он не боится. Что он просто ищет способ.

Он достаёт потрепанную годами жестяную коробку из шкафа. Старые батарейки. Сломанный пульт. Кнопка от лифта. И… зажим для волос. Детский. Розовый. С блёстками. Один глазик у пластикового медвежонка отвалился.

Он не узнаёт.

Но рука дрожит.

Он касается его.

…вспышка…

Не память. Не картинка. Ощущение. Тонкие пальчики. Доверие. Лицо, прижавшееся к шее.

И снова – всё исчезает. Он убирает зажим обратно, будто обжёгся. Идёт на кухню. Там в углу – коробка. Старая. Пыльная. Заклеена скотчем. Надпись сверху: «НОВОГОДНЕЕ».

Он медленно открывает её, словно она заминирована. Шарики. Красная звезда. Мишура. Колокольчики. Потёртые пенопластовые Дед Мороз со Снегурочкой. Спутанные в безнадежный клубок гирлянды. И внизу – рукописный список. С детским почерком. Синим фломастером. Буквы кривые, печатные. Название: «Папины желания».

В горло уже вцепилась и начинает сжимать невидимая рука. Он читает:

1. Чтобы папа не был грустный.2. Чтобы мы поехали в горы.3. Чтобы я всегда была с ним.4. Чтобы не забывал.

Он уже не чувствует пальцев. Глаза горят, как от хлора. На обороте – рисунок: маленький человечек с пакетом в руке. И – тень за ним. Большая. С крыльями. Или с рогами. Или с руками, как щупальца.

Резко закрывает коробку.

И слышит:

– Я жду.

Тихо. Почти на грани слуха. Из-за двери.

Не в силах больше выдерживать, он спотыкаясь подбегает к закрытой двери спальни, вскидывает кулак и с размаху бьёт в закрытую дверь:

Тук. Тук. Тук.

Стук гулко расходится по тишине квартиры.

Он застыл, не дыша.

В этот миг…

БУМ. БУМ. БУМ

Резкий, агрессивный трёхкратный удар – уже во входную дверь его квартиры.

Мужчина подпрыгивает от неожиданности и мгновенно оборачивается, едва не споткнувшись как кот, которого застали за чем-то непристойным. Глаза распахнуты. Дыхание оборвалось.

Стук снаружи не унимается, барабанит настойчиво.

– Эй, мужик! – раздаётся грубый мужской окрик за дверью. – Открой, поговорить надо!

Он медленно пятится по коридору, не в силах вымолвить ни слова. Сердце колотится, как отбойный молоток. Краем глаза он снова косится на запертую дверь спальни – там теперь тихо, ни света, ни шороха, будто ничего и не было.

БУМ. БУМ. БУМ. – вновь разносится по двери.

– Ты чё, людей пугаешь тут? – выкрикивает один из незваных гостей. – Детей пугаешь, бабок пугаешь! Ты нормальный вообще, нет?