Восемь метров любви

Инна не застала таких танцев, но на том месте постоянно что-то проходило. То какие-то мероприятия и праздники, то собрания жителей деревни по важным вопросам. Находиться днём на пустой танцплощадке было как-то особенно, как будто запретно, а потому притягательно.

Оля собирала сосновые шишки для вечернего чаепития, а Инна сосновые иголки для своих процедур с волосами.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону сосен, создавали узнаваемые черты полотен Шишкина. Становилось даже нереально, словно находишься внутри картины «Корабельная роща». Инне отчаянно захотелось, чтобы всё у всех было хорошо.

– Олежа, но ведь ты даже не пыталась!

Оля оглянулась

– Ты опять про Пашу? – Вздохнула. – Да пыталась я, Ин, пыталась. Я даже знаю, какого цвета у него глаза.

– Ого! Когда это ты успела?

Ещё лет с шестнадцати для них с Олькой знать цвет глаз парня означало сокровенность и высокую степень близости.

Рост, телосложение и цвет волос всем видно. А чтобы узнать цвет глаз, надо и подойти близко, и прямо в лицо посмотреть.

На всё это решиться надо!

– Готовились нынче к студвесне – к вузовскому концерту, всем табором ночь провели в актовом зале: декорации готовили, костюмы шили, репетировали… К пяти утра все никакие были. Стали расходиться по домам. И Паша вдруг позвал меня с собой. Вроде как к другу, который жил недалеко, но сегодня не ночевал дома. Ну, понимаешь… Но между нами не было ничего. Мы пили чай и разговаривали. Кухонька там совсем малюсенькая была. Поэтому сидели очень близко. И я всё время смотрела ему в глаза. Они у него интересные: на сером фоне жёлтые кляксы…

Дурёха Олька!

Зря, что «не было ничего», надо – чтобы было.

Оля задумчиво пробормотала:

– … ты чужая дорога, ты счастье чужое… И вроде всё так замечательно начиналось, я уж думала, что… а он вдруг ни с того ни с сего стал рассказывать о себе. Что рос без матери, с отцом и бабушкой. Что у мамы были роскошные волосы. Хотя может это и не так, потому что совсем маленький был и вряд ли помнит, какие волосы были у мамы на самом деле. Но что с тех пор любовь, счастье, семья и уют в его представлении прочно связаны с красивыми женскими волосами.

– Олежа, так он тебе специально это говорил! Он тебе намекал, чтобы ты волосы отрастила!

– Да конечно, Инна! Конечно! Говорил он мне всё это специально. Но для того, чтобы объяснить, почему он… почему мы не можем быть вместе.

– Ты его неправильно поняла!

– Я его правильно поняла, – усмехнулась Оля.

– И всё равно, – упрямо возразила Инна, – надо было бороться за любовь!

– Я тогда вдруг поняла, что у меня нет шансов удержать его рядом с собой. Если бы я вас познакомила, Паша точно ушёл бы к тебе. Зачем усложнять ситуацию?

– Ты моя подруга, Олежа, неужели ты думаешь, что я смогла бы у тебя парня увести?

– Поверь, когда вы встретитесь, ты перед ним не устоишь. И сердце твоё разобьётся как хрустальная ваза, которую мы с тобой уронили с балкона в шестом классе. Хотя… думается мне, именно у тебя есть все шансы прибрать Пашу к рукам.

Вечером бабушка лихо управлялась на кухне с ужином: одновременно готовила жарёху, варила грибовницу и пекла пироги с грибной начинкой. Мама с Олей перебирали грибы. Папа разжигал самовар. Все были при деле. Кроме Инки.

Она пыталась кому-нибудь составить компанию, но от её помощи все отказались. К Ольге и маме было не подсесть, бабушке она мешала перемещаться от стола к печке. Папа вообще над ней посмеялся.

Инна пошла к любимым деревьям. Скоро уезжать, надо насмотреться на них, наполниться их любовью друг к другу и миру.

Для Инны деревья стали символом самоотверженной любви. Ни больше, ни меньше. Сюда Инна приходила думать. Размышлять о прошлом, делать выводы из происходящих событий.

Глядя на ясень с разными листьями – своими и кленовыми – Инна думала о том, как в жизни всё просто и непросто одновременно. Одно дерево помогло другому в трудную минуту, а два человека из-за какой-то ерунды (подумаешь, короткие волосы!) не могут быть вместе.

Инке проще – она знает, что такое любовь без взаимности. С первого класса так. Если ей нравился мальчик, то ему нравилась другая девочка. Если мальчик оказывал знаки внимание Инне, то ей самой он был совершенно не интересен. Поэтому Инна привыкла.

А Оля всегда успешно строила отношения. Поэтому Инна понимала, что фактически отказ пресловутого Павла больно ранил её подругу.

– Принцесса-Инесса! – раздался громкий окрик папы. – Иди к нам, ужин готов, самовар на подходе.

За три дня до начала учебного года стали собираться домой в город.

Больше всех хлопотала бабушка.

– Я приготовила гостинцы Сане. Привет ей от нас передай. Пусть в гости приезжает на мой юбилей. Господи, до шестидесяти дожила… Олюшка, тут вот твоим. Сможете дотащить-то?

– Вряд ли, баб-Тась, – Оля оглядывала гору котомок, которая к моменту отъезда приобрела устрашающие размеры. – Может, я родителей попрошу нас встретить на вокзале? Но отсюда нас придётся дяде Вите провожать.

– У меня есть идея, – вдруг придумала Инна. – Я бабе Шуре позвоню. У неё есть знакомый с машиной, пусть он нас встретит в городе.

Но всё устроилось лучше, местный папин друг как раз ехал в город и согласился довезти девчонок с поклажей от деревни прямо до Инкиного дома.

Бабе Шуре Инна всё-таки позвонила, потому что все сумки остались здесь, у неё в квартире. Олины тоже. До города они доехали к вечеру, и разъезжать по разным домам было поздно. Олька заночевала у Инны, а утром ускакала по каким-то делам, сказав, что всё добро заберёт как-нибудь позже.

– Там есть что-то скоропортящееся? – прежде всего спросила баба Шура. – Раньше, чем послезавтра с машиной не получится, мальчика нет в городе.

– Ничего страшного, бабуля, – сказала Инна. – Всё, что может испортиться, я пока убрала в холодильник.

– Тогда ты приходи ко мне послезавтра, Инна. Где-нибудь в районе обеда. Я познакомлю тебя с мальчиком, машина у него своя, он всё устроит. А Тасе я потом позвоню.

***

Через два дня, сразу после первых в этом году учебных занятий, Инна пришла к бабе Шуре в больницу.

Когда-то Александра Климентьевна была здесь главврачом. Сейчас трудилась доцентом на кафедре хирургии при клинике. Оперировать перестала, всё-таки ей было шестьдесят пять. Но часто консультировала по «интересным случаям».

Зайдя в приёмную перед кабинетом, Инна увидела молодого человека, темноволосого, худощавого, с тонкими чертами лица и серьгой в левом ухе. Скорее всего, сверстника Инны, плюс-минус пару лет. Тот сидел на кушетке и что-то рисовал карандашом в блокноте.

Парень поднял на Инну взгляд – ого! какая затягивающая чёрная бездна… – и спросил:

– Ты – Инна?

Инна кивнула.

– Александра занята сейчас, у неё там куча студентов. Поэтому ждать не будем, поехали.

Парень встал и направился к двери. Но внезапно остановился, как будто что-то вспомнил:

– А! Я – Костя, если что.

– Слушай, Костя Если Что, – удивилась Инна, – а ты кто?

– Пойдём, по дороге расскажу.

– Ну, пойдём…

Инна спускалась по служебной лестнице и гадала, откуда бабуля выкопала этого Костю. Когда они вышли из здания больницы, Костя направился к ярко синей машине. Цвет был необычным, и логотип на капоте – незнакомым…

– Что это за машина?

Костя остановился, повернулся к Инне и терпеливо произнёс:

– Ситроен эксара, хетчбэк 98-го года выпуска…

– Достаточно было сказать «Ситроен», из остального я всё равно ничего не поняла. Константин, будь проще, и люди к тебе потянутся…

– Боже сохрани! Я не дверная ручка при входе в супермаркет, чтобы ко мне тянулись. Садись давай, – Костя снисходительно вздохнул.

Сели в машину.

– Французская машина, вроде? – не смогла сдержать любопытства Инна.

– Да. Я во Франции её и купил. В Марселе.

– Прям в самом Марселе?! А ты что там делал?

– Там была моя выставка. Персональная. – Костя с усмешкой посмотрел на Инну. – Художник я. Что, Александра тебе про меня не рассказывала?

– Нет, – растерялась Инна.

Во даёт бабуля! Художник с персональной выставкой в Марселе у неё за личного водителя!

– Ты сейчас прямиком из Франции? – догадалась Инна, вспомнив разговор о том, что «мальчика нет в городе».

– Нет, во Франции я был весной, в марте. А сейчас я вернулся из Испании.

Бог ты мой! Этот «мальчик» колесил по свету, как Инна пешком по городу.

Она попыталась скрыть удивление и растерянность.

– А почему Ситроен? Почему не другую?

– А ты знаешь другие? Какие? – развеселился Костя.

– «Пежо», «Рено» … – начала перечислять Инна.

– Верю, знаешь, – издевательская улыбка исчезла. – Это образ из детства. Не знаю, слышала ты или нет песню Высоцкого «Баллада о машинах»? Мамуля очень эту песню любит. Там в самом начале перечисляются названия машин, последним упоминается «Ситроен». Мелким я запомнил только последнее слово. Когда понял, что песня про автомобили, залип именно на эту марку. А когда появилась возможность, сразу и купил.

– Просто купил? На свои?!

– Разумеется. Мои родители медики. Высококвалифицированные, глубоко профессиональные и широко востребованные. Но, всё равно, доход у них – сама понимаешь. Так что, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– А откуда такие доходы у тебя?

– Выставки и заказы.

– И что, у нас художники миллионы зашибают?

– Не все. И не зашибают, а зарабатывают собственным творчеством и упорным трудом.

– Что и прошлогодний дефолт тебя не коснулся?

– Почти нет, у меня большая часть доходов в валюте.

Доехали до дома Инны, поднялись в квартиру.

– Квартирка знатная, – заметил Костя. – Я так понял, ты тут одна обитаешь?

– Да, мама с папой в деревню переехали, а баба Шура… в смысле, Александра Климентьевна, решила, что мне одной лучше будет.

– Ну да, ну да… – покивал головой Костя, – невеста с приданым. Так. Что грузим в первую очередь?

– Сейчас, – Инна начала выставлять на середину комнаты всё, что было приготовлено для бабули. На реплику про невесту решила пока не реагировать.

Наконец, всё было погружено.

– Нам надо на Красно… – начала было Инна.

– Я знаю, где живёт Александра, – быстро сказал Костя.

Пока машина выруливала со двора, Костя молчал. Но как только выехали на дорогу, сразу же взял Инну в оборот:

– Так, теперь ты рассказывай. Я знаю только то, что ты внучка Александры. И, вроде бы учишься на географическом. Я это запомнил, потому что мой друг там же учится.

– А что тогда рассказывать? Всё основное, мне кажется, ты и так знаешь.

– Ну… – стал размышлять Костя, сосредоточено глядя вперёд, – например, какие у тебя планы на будущее? Бизнес или семья-дети?

– Тебя бабуля подговорила? – засмеялась Инна, вспоминая традиционные семенные разговоры.

– Нет, хобби такое. У меня есть две коллекции: разнообразные внешности людей и личностные установки. Первое – профессиональное, второе – наследственное, моя мамуля клинический психолог. И на досуге я пытаюсь комбинировать внешность и какую-нибудь черту характера или мечту. А потом пишу портрет. И ты знаешь, молодая бизнесвумен с рыжими волосами выглядит совершенно не так же, как молодая рыжеволосая мамочка с двумя детьми.

Чем больше говорил Костя, тем больше изумлялась Инна. У неё до сих пор не было среди знакомых ни художников, имеющих собственные машины, ни сверстников, зарабатывающих на такие машины.

Да и вообще людей, собирающих «на досуге» необычные коллекции.

– Я пока особо ничего не планирую, мне вуз закончить надо, – начала Инна. – Но когда-нибудь – да, хочу иметь семью и детей. Очень хочу.

– Сколько детей хочешь?

– Старшего сына, потом близняшек-дочек. А потом, может быть ещё одного сыночка.

– На счёт близняшек уверена? Были в роду?

– Не знаю, может и были, – беспечно ответила Инна. – Но даже если и не было, то что? Если чего-то хотеть, то обязательно исполнится.

– Исполнится, – согласился Костя. – Если это зависит только от тебя.

Подъехали к дому, в котором жила баба Шура.

– Давай так, – предложил Костя. – Ты сейчас поднимешься, пусть двери откроют, а сама спускайся и машину карауль. А я сумки перетаскаю.

– Хорошо, – согласилась Инна.

Через полчаса всё было сделано.

– Теперь куда? – спросил Костя, усаживаясь в машину.

– Так всё, наверное…

– Сандра сказала, для подруги твоей надо что-то отвезти.

– А ты можешь? – обрадовалась Инна.

– Так в чём проблема? Не я ведь тащу – машина везёт.

– Погоди, – Инна задумалась. – Их, наверное, пока никого дома нет. Олежа хотела только вечером зайти.

– А куда спешить? Я до пятницы совершенно свободен… Поехали, поедим где-нибудь.

И, заметив смущение Инны, Костя успокоил:

– Угощаю.

– А почему Сандра?

– Её так все студенты называют.

Они сидели в кафе, ели и болтали.

Даже в выборе еды Костя оказался оригиналом – заказал долму. Инна ограничилась традиционным «Цезарем».

– Как случилось, что ты стал личным водителем бабули?

– Я в детстве руку правую ломал неудачно, перелом был сложный. Две операции делали. Первую там, где всё случилось. А потом здесь Александра всё исправляла. Словом, она мне руку спасла. Так что моё нынешнее профессиональное благополучие, в том числе, и её заслуга. Поэтому, когда я сел за руль, то сразу сообщил ей об этом: мол, если что надо, говорите.

– Представляю, сколько ты её возишь!

– Да нет, она не злоупотребляет этим.

Инна не заметила, в какой момент между ней и Костей рухнул барьер отчуждения. Невероятно, что ещё пару часов назад Инна даже не подозревала о существовании Кости. А сам Костя в начале знакомства, как показалось Инне, был снисходительным и немного надменным.

Сейчас же они непринуждённо говорили обо всём на свете: о новых книгах российской королевы детектива и отечественного фантаста, о Майкле Джексоне, Мадонне и Бритни Спирс, про новую моду на многослойную одежду и возвращающуюся популярность скандинавских свитеров с орнаментами…

Поспорили о грядущем через четыре месяца миллениуме – начинает ли он новое тысячелетие или завершает текущее?

Невообразимым образом, – как это всегда бывает в разговорах, – вышли на военные проблемы, мировые и внутренние.

– В Коста-Рике вообще нет регулярной армии…

– Это где?

– Ты что, – поразилась Инна, – там же «Парк юрского периода снимали»!

– Ну и что? – ответил Костя, не переставая есть. – Я не географ, не эколог и не политик, мне можно не знать. Так где находится Коста-Рика?

– Рядом с Никарагуа и Панамой.

Костя перестал жевать, глядя куда-то в пространство.

– Подожди, Никарагуа не в Африке что ли? А Панама вроде где-то в западном полушарии… Честно говоря, я вообще думал, что Коста-Рика – это часть Италии.

Инна хохотала так, что на них стали оборачиваться. Но Костя нисколько не смутился. Он спокойно и невозмутимо доедал свою долму.

Постепенно Инна успокоилась.

– Нет, Костя, – сказала Инна, утирая слёзы, – это всё находится в Центральной Америке.

– То есть с Панамой я угадал?

– Ну, разве что с Панамой. Ты же так много путешествуешь, как ты можешь географию не знать?!

– А зачем? Поезд или самолёт сами доставят до места назначения. Без моего участия.

– Ты как Митрофанушка: зачем знать, если куда надо извозчик довезёт.

– Типа того. Мне, правда, больше нравится фраза Аль Капоне «Я даже не знаю, на какой улице Канада». Тебя надо познакомить с моим другом, он тоже всё время ржёт надо мной. Будете вместе развлекаться.

Инна поскучнела: Костя был ей симпатичен. Очень. Но – видимо это её карма! – опять игра в одни ворота.

– Не страдай, – Костя внимательно посмотрел на Инну. – Ты не в моём вкусе. Говорю сразу, пока не влюбилась.

– А ты думаешь, я хочу в тебя влюбиться?

– Хочешь.

– Как ты это понял?

– Я же тебе говорил: мамуля психолог. Я вырос на психотипах и психопортретах. Можно сказать, я читать научился на маминых психологических статьях. Так вот желание в меня влюбиться у тебя есть, а шансов на взаимность нет.

– Скажи, а ты всегда такой прямолинейный?

– Всегда. В природе и так хватает неправды, зачем создавать лишнюю?

– Ты, наверное, хотел сказать в мире? В человеческом мире хватает неправды.

– Я хотел сказать именно то, что сказал. В природе.

– Мне всегда казалось, что ложь человеческое изобретение.

– Отнюдь. Во-первых, чтобы изобрести, нужны предпосылки для этого. Если мы врём, то где-то в глубинах ДНК у нас заложена способность к этому. А во-вторых, ты же знаешь про хамелеонов, зайцев, меняющих цвет. А птицы, притворяющиеся ранеными, чтобы отвлечь хищника от гнезда? Что это, если не ложь пусть и для выживания? То-то.

– Проехали. Давай вернёмся к твоим предпочтениям. Так кто в твоём вкусе?

– Мой женский идеал актриса Ирина Апексимова. Ей бы только стрижку покороче. Думаю, с возрастом она придёт к такому стилю, он соответствует её внутренней сущности.

Инну как подбросило.

– Слушай! А моя подруга, к которой мы едем, как раз такая! – воскликнула она. – Чёрные волосы, очень короткая стрижка…

У неё молниеносно возник план: знакомим Костю с Олежей, и та забывает обожаемого Павла.

– Стоп-стоп-стоп! – замахал руками Костя, – остановись в своих фантазиях.

– У меня что, на лбу всё написано?

– Нет, у тебя в глазах всё проносится, – засмеялся Костя. – Плюс мимика, эмоции, моторика… словом, догадаться нетрудно.

Где-то рядом что-то зазвонило.

Костя достал из кармана телефонную трубку, извинился и вышел из-за стола.

Однако!

Мобильные… или сотовые? – Инна не знала, как правильно – словом, такие навороченные телефоны были в её окружении экзотикой.

– Прости, – сказал Костя, через минуту усаживаясь обратно за стол, – агент звонил из Питера по поводу следующей выставки, не мог не ответить.

– У тебя, я смотрю, очень насыщенная жизнь!

– Да, на скуку не жалуюсь.

– Когда всё успеваешь?

– Это несложно, если заранее спланировать жизнь.

– И что, круглый год по жёсткому расписанию живёшь?

– Ну да, а что такого? Ты тоже так живёшь: семестр, сессия, каникулы. Потом по новой. Нельзя сказать, что я стопроцентно придерживаюсь графика. Бывает, что в разгар какой-нибудь поездки приходится срываться и возвращаться домой по всяким причинам. Или наоборот: сидишь на даче, и вдруг срочно просят приехать куда-нибудь в Новосибирск. Или в Калининград. Или, скажем, в Монголию. Но это редко бывает. В общем и целом, режим устоявшийся.

– Костя, сколько тебе лет?

– Как и тебе – девятнадцать.

– Когда ты успел сделать свою жизнь такой упорядоченной?

– Не знаю, само получилось.

– Слушай, а у тебя вообще есть недостатки? Ну, кроме географической безграмотности, – Инна находилась в каком-то прибабахнутом состоянии.

– Есть, – коротко ответил тот. – Я, когда волнуюсь или лишнего выпью, начинаю чушь нести.

– Какую?

– Разную.

– Ну какую – разную? Материшься? Или комплименты всем раздаёшь?

– Хуже. Я начинаю говорить афоризмами.

– Чем?!

– Афоризм – это…

– Костя, я знаю, что такое афоризм, – успокоила Инна, – я просто удивилась. И как это у тебя получается?

– Не знаю. Мамуля пыталась мне это объяснять, но я художник без высшего образования, а не её аспирант-психолог, поэтому не понял ничего. У меня это с детства, все близкие привыкли. Ну что? Поехали к твоей в моём вкусе подруге Олеже?

Но сначала, разумеется, заехали снова к Инне за вещами. Пока Костя с сумками спускался к машине, Инна позвонила Оле.

Задыхаясь и захлёбываясь от переизбытка впечатлений, Инна вкратце пересказала всё самое главное, что должна была знать подруга о новом знакомом. Та слушала не перебивая. И завершила хладнокровным:

– Жду.

Они почти подъезжали к Олиному дому, когда…

– Да твою ж!.. – процедил Костя, резко тормозя перед растрёпанной тёткой, которая внезапно выскочила на дорогу перед машиной откуда-то сбоку. – Без головы может быть всадник, но не лошадь!

Инна очумела сразу от всего: и от резкого торможения, и от осознания возможной, но не случившейся беды. И от странного возгласа Кости.

Вот о чём он говорил – афоризмы в минуты стресса!

– А ты каждый раз одно и то же говоришь? – еле шевеля губами, пробормотала Инна.

– Нет, лучше никогда, чем поздно… – Костя сделал три глубоких вдоха и три медленных выдоха. – Ты в норме?

– Оригинально – нет слов! Да, я в норме, бабуле только не говори ничего?

– Разумеется!

К Оле в квартиру поднимались вместе. Инна молча позвонила, также молча зашла в квартиру.

– Ин, ты чего?

– Погоди, она сейчас как котлета. – Костя зашёл следом. – У нас тут небольшое недоразумение произошло.

– Какая котлета?! – изумилась Оля.

– Оль, мы тётку чуть не сбили! Нормально? Недоразумение!

– А котлета при чём?!

– Забудь, – смущённо произнёс Костя. – Оля, срочно нужен горячий чай с коньяком.

Олька кивнула и быстро ушла в кухню.

– Коньяк-то есть? – громко спросил Костя. – А то я могу сбегать.

Он поставил всю поклажу в угол и подошёл к Инне, которая без сил упала в кресло.

– Есть, – ответила Оля. – У меня всё есть, включая счастье и желание работать.

Костя удивлённо повернулся в сторону кухни.

– Я в другом варианте эту фразу слышал.

– Знаю, – Олежа зашла в комнату с чашкой чая и бутылкой. – Держи, дозу сам определи.

Минут через десять Инну отпустило. Чай с коньяком растопили в ней любопытство.

– Костя, а ты часто попадаешь в стрессовые ситуации?

– Бывает, – флегматично отозвался тот, внимательно изучая книги по математике на Олином стеллаже.

– И что, каждый раз новыми фразами сыплешь?

– Наверное, да.

– Наверное?

– Ну, я сам не всегда всё помню, иногда совсем не помню. Но те, кто рядом в такие моменты, говорят, что я не повторяюсь.

– Откуда ты знаешь столько всяких афоризмов?!

– Это длинная история, как-нибудь потом. Ты как?

Инна подумала, что Костя не уходит из-за неё. Вроде все дела сделал, вещи довёз, первую психологическую помощь оказал…

Сказать, что с ней всё хорошо? Но тогда он уйдёт. И всё.

«А с Олежей я их так и не познакомила толком!»

– Если ты в порядке, – без паузы продолжил Костя, – то предлагаю поехать ко мне.

– Оля, это Костя, – не успев перестроить мысли, быстро сказала Инна.

– Я догадалась, – улыбнулась Оля.

– Не, не в порядке, – внимательно посмотрел Костя на Инну. – Иначе бы так не тормозила.

– Зато ты отлично тормозишь! – Инна не упустила случая поддеть Костю.

– Хорошая шутка, уже быстро реагируешь. Ну что, девчонки? Поехали?

– А не хватит ли эмоций на сегодня? – с сомнением покачала головой Олька.

– Нет-нет, Олежа! Поехали! Со мной всё нормально, а с Костей очень интересно! Поехали!

– Оля, почему Инна зовёт тебя Олежей? – очень по-деловому спросил Костя.

– Меня так папа зовёт.

– А он почему?

– Когда родители меня ждали, им все предрекали мальчика. И старые бабки-родственницы, и врачи с акушерками. Даже случайные люди в очереди за молоком. Папа придумал имя для сына, а родилась я. Но он не расстроился. Очень меня любит.

Что-то Оля разговорилась, это было ей несвойственно.

– Но зачем Олежей звать? Оля – и Оля.

– Он говорит, что называл меня Олежей до моего рождения, а значит, я привыкла к этому имени. Поэтому менять имя – это стресс для младенца. Ну что, я собралась. Поехали?

Инна была рада, что вечер не заканчивается, что и Олька, и Костя вместе с ней. Давненько она не была в таком приподнятом настроении!

Захватили кое-какие гостинцы из деревни. («И зачем я их на пятый этаж тащил?!»)

– Кстати, а тётка, которую вы чуть не сшибли, как выглядела? – садясь в машину, спросила Оля. – Крашеная блондинка в мелкую химию?

– Кажется да, – вспоминая, подтвердила Инна. – А ты что, её знаешь?

– Это наша местная городская сумасшедшая. Она всем под колёса бросается.

– Господи, зачем?!

Что за день-то такой: одно событие удивительнее другого!

– Да кто ж её знает? – Оля пожала плечами.

– Она в самом деле душевнобольная или баба со странностями? – уточнил Костя.

– А это не одно и то же? – спросила Инна.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – задумалась Оля, – но не смогу ответить тебе на этот вопрос. Я её не знаю.

– А тогда откуда знаешь, что она под машины бросается?

Инне показалось, или подруга от Костиного вопроса слегка смутилась?

Всё-таки показалось, потому что Оля безмятежно ответила:

– Соседи говорят…

– Оля, а тебя… мы ведь на ты?.. не беспокоит моя бессознательная реакция на стресс? – спросил Костя, когда они, отъехали от Олиного дома и повернули на дорогу, соединяющую этот район с центром города.