Полная версия
Эндрю Грин
Райский остров
Глава 1
Перелёт оказался долгим и изнурительным. Уже на первом, большом лайнере Майкл чувствовал себя выжатым: тесное кресло, постоянные разговоры вокруг, запах пластиковой еды и напряжённые лица людей. Эмма пыталась развлекать его, указывая на экран с фильмами, но он то и дело ловил себя на том, что считает минуты до пересадки.
Настоящие испытания начались позже.
Чтобы долететь до райского острова, им пришлось сделать пересадку на лайнер поменьше: ATR 72 оказался крошечным, шумным и старым. Внутри всё вибрировало: потолочные панели дрожали, винты за окном вращались с такой яростью, будто вот-вот разлетятся на куски. Каждый рывок и провал в воздухе заставлял живот сворачиваться в узел.
Майкл сжимал руку Эммы. Она старалась улыбаться, но её пальцы были влажными и холодными, и это только усиливало его тревогу.
Каждая яма казалась смертельной. Когда самолёт резко проваливался вниз, Майкл ощущал, как желудок уходит к горлу, а сердце ударяется о рёбра. Звуки – треск пластика, дрожь заклёпок, рёв двигателей – накатывали волнами. В какой-то момент он даже подумал, что проще было бы упасть сразу, чем терпеть этот нескончаемый кошмар.
И только когда впереди показался остров, он впервые за весь день выдохнул.
Остров выглядел нереально: бухты с белыми яхтами, пальмы, дома с соломенными крышами, пляжи с золотым песком. Слишком красивый, слишком правильный, будто рекламный плакат.
Посадка, однако, оказалась не легче полёта. Взлётная полоса начиналась прямо у воды, и в какой-то момент казалось, что шасси коснутся океана. Когда колёса наконец ударились о бетон и самолёт затормозил с тряской, весь салон разразился аплодисментами – не от радости, а от облегчения.
На выходе их ждал старый туристический автобус с выцветшей надписью Far Island Tours. Краска облезла, кондиционер гудел на последних силах, сиденья были затёрты до серого, а запах бензина и пыли стоял такой густой, что хотелось открыть окно, которого, конечно же, нельзя было открыть.
Майкл уже приготовился к долгой и утомительной дороге, но всё стало ещё хуже, когда в салон ввалилась шумная парочка – мужчина с хриплым громким голосом и его раскрасневшаяся подруга.
Они сели так, словно это их личный транспорт. Мужчина сразу начал орать, что «он сам мог бы быть гидом», требовал остановить автобус для фото, спорил о маршрутах. Женщина смеялась пронзительно, почти визгом, и от её смеха дрожали даже грязные пластиковые стёкла.
Майкл закатил глаза и прошептал Эмме: – Держу пари, эти двое испортят нам весь отдых. Честно, лучше бы они провалились куда-нибудь. И без них дорога и так слишком долгая и сложная.
Эмма усмехнулась и толкнула его локтем: – Не будь таким злым. Может, они исчезнут, и мы наконец получим покой.
Тогда это прозвучало как шутка.
Автобус дёргался на ухабах, то открывая вид на океан, то ныряя в зелёные джунгли. В салоне стоял гул: плачущие дети, спор о багаже, скрежет кондиционера, и поверх всего этого – громкие голоса той самой парочки. Майкл чувствовал, как с каждым километром нарастает раздражение.
И только когда они, наконец, свернули к белоснежным корпусам отеля, он ощутил, что тяжесть немного спала.
Перед ними раскинулся настоящий рай: ухоженные аллеи, пальмы, бассейны, сверкающие на солнце, и широкий пляж вдали. Всё выглядело так, будто их встречает сама рекламная открытка.
– Вот оно, – сказала Эмма, глядя на панораму. Её глаза сияли. – Наш рай. – Надеюсь, оно того стоит, – буркнул Майкл, но внутри у него тоже теплилось облегчение.
На ресепшен их встретили без особой улыбки, усталого вида консьерж, и на очень плохом Английском попросил их документы. После не долгого ожидания им выдали ключи от номера, и памятку по отелю на «Райском острове», в брошюре заглавными буквами было написано “LUX HOTEL RESORT”.
В номере их ждала просторная кровать с белыми простынями и балкон с видом на океан. Внизу слышался смех туристов и плеск воды.
Эмма раскинулась на кровати и счастливо вздохнула: – Забудь про перелёт. Смотри, какое место. Здесь невозможно думать о чём-то плохом.
Майкл вышел на балкон. Солнце садилось в море, окрашивая небо в золото и багрянец. Лёгкий ветер колыхал занавески. Он вдохнул солёный воздух – и впервые за весь день почувствовал, что действительно жив.
– Да, – сказал он тихо, больше себе, чем Эмме. – Кажется, оно того стоит.
В тот вечер они позволили себе поверить, что все неприятности позади. Они ещё не знали, что это чувство безопасности – лишь обман.
Глава 2
Утро началось с запаха кофе и сладкой выпечки. Ресторан отеля сиял белыми скатертями, солнечные лучи пробивались через огромные окна, отражаясь от стеклянных ваз с фруктами. Казалось, всё в этом месте было создано для того, чтобы внушить постояльцам мысль: вы находитесь в раю.
Майкл и Эмма выбрали столик у окна. Она радостно складывала на тарелку ломтики дыни, ананаса и клубники, словно ребёнок в магазине сладостей. Майкл же ограничился свежевыжатым апельсиновым соком и тостами, всё ещё чувствуя усталость после перелёта.
– Видишь? – улыбнулась Эмма, лучась счастьем. – Стоило только выспаться, и всё сразу кажется прекрасным.
Он хотел согласиться, но в этот момент воздух разрезал пронзительный хохот.
Майкл напрягся. Ему не нужно было даже оборачиваться, чтобы узнать, кто это.
У соседнего стола сидела та самая шумная парочка из автобуса. Мужчина в рубашке с расстёгнутыми пуговицами жестикулировал так, что чашки едва не падали со стола, а его спутница смеялась заливисто и резко, перекрывая даже музыку из колонок. Их стол ломился от тарелок – они ели с таким аппетитом, словно пытались наверстать голод всей жизни.
Майкл скривился и пробормотал себе под нос: – Я же говорил… даже рай можно превратить в ад.
Эмма прыснула со смеху и игриво толкнула его ногой под столом. – Не злись. Может, они уедут раньше нас.
Майкл ничего не ответил. Внутри зашевелилось раздражение и странное чувство тревоги, которое он не мог объяснить.
После завтрака они прогулялись по территории. Пальмы шелестели листьями, дорожки сияли чистотой, а у бассейна уже смеялись дети и плескались туристы. Всё выглядело обыденно, почти банально.
И всё же что-то в этой картине смущало.
Несколько лежаков у воды оставались перевёрнутыми и пустыми, хотя обычно в такие часы лучшие места занимали заранее. Майкл отметил это про себя, но не стал ничего говорить, чтобы не испортить настроение Эмме.
Она тащила его за руку дальше, к аллее, ведущей к пляжу. Сувенирные лавочки переливались яркими тканями, торговцы улыбались одинаковыми улыбками и настойчиво предлагали безделушки. Но в этих улыбках было что-то механическое, будто их лица натянули на маски.
Майкл поймал себя на мысли, что никто из продавцов не смотрит прямо в глаза. Возможно это можно было объяснить здешним менталитетом.
На пляже всё выглядело идеально. Солнце отражалось от прозрачной воды, песок был белым и мягким, океан тянулся до горизонта. Эмма визжала от восторга, когда они нырнули с масками и поплыли за стайкой ярких рыб. На несколько часов Майкл позволил себе забыть обо всём.
Но возвращение на берег напомнило, что идеал может быть хрупким.
Эмма остановилась и нахмурилась. – Ты слышал?
Майкл снял маску и отряхнул волосы от воды. – Что?
Из джунглей, за полосой пляжа, донёсся странный звук. Глухой, протяжный, будто крик, но слишком низкий и странно приглушённый.
Майкл замер. Прислушивался, но звук не повторился.
– Наверное, птицы, – сказал он неуверенно.
– Да… наверное, – Эмма попыталась улыбнуться, но её лицо на миг стало серьёзным.
Вечером у бассейна жизнь снова кипела. Бармены разливали коктейли, факелы освещали танцующих людей, играла музыка. Всё было похоже на открытку: смех, звон бокалов, разноцветные огни.
И снова – та самая парочка. Мужчина орал на бармена о том, что «настоящий мохито делают только на Кубе», а его спутница смеялась так, что оборачивались даже прохожие.
Майкл закатил глаза и выдохнул: – Даже здесь от них не спрятаться.
Эмма только усмехнулась, но его слова прозвучали как предчувствие.
Майкл и Эмма выпили по паре крепких коктейлей, необычно крепких для них, обычно во всех прошлых отелях алкоголь был разбавленный и не слишком крепкий. Они весело проводили время, болтали и в какой-то момент, Майкл почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и он понял, что для первого дня ему хватит, для того чтобы напиться будет еще много времени!
Он посмотрел на часы…
Часы показывали около десяти вечера. Майкл чувствовал приятное опьянение, но и нарастающую усталость. Голова кружилась, веки наливались тяжестью.
– Я пойду спать, – сказал он, обняв Эмму. – Завтра продолжим.
– Ты слабак, – засмеялась она, поцеловав его в щёку. – Я ещё немного потанцую.
Он махнул рукой и ушёл в номер. Музыка и смех долго ещё слышались сквозь закрытые двери, пока он поднимался по лестнице.
Последнее, что он увидел перед тем, как уснуть, – красная луна над океаном. Она висела низко и казалась чужой, словно не принадлежала этому миру.
Майкл тогда не знал: эта ночь станет началом конца.
Глава 3
Майкл проснулся от тишины.
Не от звука будильника, не от шагов в коридоре и не от голосов с улицы. Именно от тишины.
В отеле по утрам всегда был свой шумовой фон: хлопали двери, слышался стук тележек с бельём, звон тарелок из ресторана, смех детей в бассейне. Но сейчас не было ничего. Тишина была настолько густой, что казалось, она придавливает грудь.
Он повернул голову. Пустая подушка рядом с ним была нетронутой, словно Эмма даже не возвращалась. Простыни оставались идеально ровными.
– Эмма? – позвал он полушёпотом, будто боялся нарушить эту странную тишину.
Ответа не последовало.
На часах было половина десятого. Слишком поздно для того, чтобы отель оставался в состоянии сна.
Майкл сел на кровать, чувствуя, как внутри все холодеет. Она могла уйти на завтрак. Эта мысль звучала логично, но внутри что-то сопротивлялось: слишком уж странно всё выглядело.
Он схватил телефон и набрал её номер. Несколько коротких гудков, а потом сообщение: «Сеть недоступна».
Майкл нахмурился. Попробовал включить Wi-Fi. Экран замерцал, и снова ошибка: «нет подключения».
– Отлично, – пробормотал он. – Ещё и интернет накрылся.
Он быстро оделся, на ходу натягивая футболку. Стоило выйти в коридор, тревога усилилась.
Длинный, идеально чистый коридор выглядел так, будто его только что вымыли, но был он мёртво пуст. Ни горничной с тележкой, ни постояльцев, ни детского смеха из-за двери. Даже звук кондиционера казался тише обычного.
Майкл подошёл к лифту и нажал кнопку. Красный индикатор, который обычно вспыхивал, остался тёмным.
Он нажал ещё раз. Сильнее. Ничего.
– Конечно, – выдохнул он, пытаясь подавить нарастающее раздражение. – Почему бы и не сломаться именно сейчас.
Пришлось идти пешком. Каждый шаг по лестнице отдавался гулким эхом, и это эхо звучало так, будто за ним кто-то идёт. Он несколько раз останавливался, резко оборачивался назад – но позади была пустота.
Когда он вышел во внутренний двор, сердце сжалось.
Обычно к этому времени вокруг бассейна кипела жизнь: туристы плескались в воде, кто-то занимал лежаки, официанты бегали с подносами. Сейчас двор был безлюден. Только ветер слегка колыхал полотенца, забытые на сушилках.
Солнечный свет был слишком ярким, резким, будто обнажал каждую мелочь. Даже собственная тень показалась Майклу чересчур густой.
Он направился к ресторану.
Стеклянные двери поддались, и он вошёл внутрь. И тут его охватило чувство чего-то неправильного.
Стулья стояли ровными рядами, идеально задвинутые под столы. Белые скатерти были натянуты, ни единой складки. Всё выглядело так, будто кто-то специально навёл порядок для выставки.
Но этот порядок был мёртвым.
Ни запаха кофе, ни гула голосов, ни звона посуды.
Майкл прошёл дальше, к зоне шведского стола. Вчера вечером здесь стояли блюда, из которых люди накладывали еду, кипели баки с супом, пахло специями. Сейчас – только пустые металлические контейнеры, закрытые крышками. Он дотронулся до одной из них – металл был ледяным, без намёка на тепло.
– Эй! – крикнул он. Голос прозвучал глухо, словно стены не хотели его отдавать.
Эхо вернулось – пустое, чужое.
– Эмма?! Кто-нибудь?!
Слова разлетелись по залу, но ответа не было.
Майкл почувствовал, как по спине скатилась струйка пота, хотя в ресторане было прохладно.
Он толкнул двери, ведущие на летнюю веранду. Яркое солнце ударило в глаза, он прикрыл их рукой.
Вокруг бассейна царил хаос. Лежаки были перевёрнуты, некоторые упали прямо в воду. Полотенца валялись на плитке, словно их бросили в спешке. Одинокий детский надувной круг плавал в бассейне, медленно вращаясь.
Майкл остановился, ошеломлённый. Вчера здесь было оживлённое веселье. Сегодня – картина панической давки.
Он обошёл бассейн, осторожно переступая через раскиданные вещи. У перевёрнутого лежака заметил шлёпанец. Чужой. Торчал из-под пластика так, будто его владелец бросился бежать и потерял обувь на бегу.
Майкл нагнулся, приподнял лежак. Под ним ничего не оказалось.
Он поднял взгляд на бар. Тот самый, где вчера они с Эммой смеялись и пили коктейли.
Именно там он видел её в последний раз.
Сердце забилось быстрее.
Если она где-то здесь, то именно там.
Он сделал шаг вперёд – и почувствовал, что впервые по-настоящему боится.
Глава 4
Бар выглядел так, словно веселье закончилось всего несколько минут назад.
На песке валялись опрокинутые стулья, как будто кто-то в панике срывал их с места. На стойке остались бокалы с недопитыми коктейлями, разноцветные разводы липкого сока блестели в солнечном свете. На одном столике догорали окурки в пепельнице, и казалось, что их владелец вот-вот вернётся, чтобы докурить последнюю сигарету.
Но людей не было.
Майкл замер на пороге, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Он сделал шаг вперёд – песок под ногами хрустнул слишком громко. Слишком неуместно.
Воздух пах пролитым ромом, табаком и морской солью, но теперь эти запахи, вместо того чтобы напоминать о празднике, навевали гнетущее ощущение заброшенности.
Он обошёл стойку, и в этот момент взгляд упал на пол.
У двери подсобки, на холодном кафеле, лежала рука.
Настоящая. Человеческая.
Кожа на ней была бледной, словно из неё высосали всю жизнь. Пальцы застыли в полусжатом кулаке, ногти обломаны, а выше локтя обрубок уходил в тёмное пятно крови, растёкшееся по плитке.
Майкл почувствовал, как мир вокруг сузился до этой картины. В груди похолодело, желудок скрутило так, что его вывернуло бы, если бы не пустота внутри.
Он попятился, споткнулся о стул и едва не упал. Сердце колотилось в висках, дыхание стало рваным. Вчера здесь был смех, музыка, танцы. А теперь – это.
– Господи… – выдохнул он вслух, но голос сорвался и прозвучал слишком громко. Эхо ударилось о стены, и от этого ему стало только хуже.
Он закрыл глаза, надеясь, что при открытии картина исчезнет. Но рука осталась. И кровь тоже.
Майкл судорожно оглянулся. На стойке его пальцы наткнулись на стеклянное горлышко бутылки. Он схватил её, даже не глядя. Это оказался ром.
Он сорвал крышку и сделал несколько жадных глотков. Горячая жидкость обожгла горло, но паника не отпускала. Напротив, казалось, что алкоголь лишь подчеркнул реальность происходящего.
– Чёрт… – прошептал он и отставил бутылку. Но через секунду снова схватил её и сделал ещё один глоток.
Алкоголь бил в голову, приглушая страх, но не стирая его. Рука на полу оставалась. Мёртвая. Неподвижная.
Он снова посмотрел на дверь подсобки. Кровавые следы тянулись дальше, внутрь. Будто тело утащили туда, а здесь оставили только часть.
Майкл сглотнул, чувствуя, как пересохло горло. Каждая клеточка его тела кричала беги, но какая-то сила тянула его вперёд.
Если Эмма была здесь вчера… если она ушла туда…
Он сжал зубы и поискал глазами хоть что-то, чем можно защититься. В раковине блеснуло металлическое лезвие ножа.
Майкл схватил его, крепко зажал в руке, чтобы костяшки побелели. Глубоко вдохнул.
И шагнул к подсобке.
Глава 5
Майкл сжимал нож так крепко, что рука онемела. Пот стекал по лбу, глаза жгло от напряжения. Каждый шаг к подсобке отдавался в голове, как удар молота.
Дверь была приоткрыта. Изнутри тянуло холодом и запахом сырости, в котором смешались железный дух крови и что-то гнилое.
Он остановился прямо перед дверью. Сердце билось так громко, что казалось, его стук услышит весь мир.
– Ладно… – прошептал он, сам не зная, кому обращается: себе, Богу или пустоте.
Резко распахнул дверь.
Внутри царил полумрак. На полу были размазанные кровавые следы, тянувшиеся вглубь комнаты. По стенам висели тени от качающейся лампочки под потолком, и эти тени напоминали когти и силуэты, которых там на самом деле не было.
Но никого живого не оказалось.
Только пустота. Только липкий запах, от которого мутило.
Майкл замер, глядя в темноту, и ощущал, как его собственное дыхание отскакивает эхом от стен. Внутри него боролись две силы: облегчение от того, что там никого нет… и ужас, что кто-то был здесь недавно.
Он уже хотел развернуться, как вдруг услышал тихое шуршание. Будто кто-то задел пакеты или двинул ящик.
Звук исходил от большого холодильника в углу.
Майкл замер. Пальцы на рукояти ножа побелели ещё сильнее. Секунда тянулась как вечность.
Он сделал шаг к холодильнику, и пол под ногами жалобно заскрипел. Шуршание внутри повторилось. Теперь оно звучало, как тихие, отчаянные удары.
– Господи… – выдохнул он.
Поднял руку к дверце. На секунду замер, боясь, что оттуда выпрыгнет нечто, что порвёт его в клочья.
И рывком распахнул.
Внутри, среди пакетов льда и металлических полок, лежала Эмма.
Губы её посинели, ресницы были покрыты инеем. Она едва двигалась, но глаза, медленно открывшиеся, зацепились за него.
– Эмма! – голос Майкла дрогнул. Он отбросил нож, схватил её руками и вытащил наружу.
Её тело было ледяным, как камень. Когда он приложил пальцы к её шее, в груди мелькнуло дикое облегчение: пульс был. Слабый, едва ощутимый, но он был.
– Боже… ты жива… – прошептал он, обнимая её, словно боялся, что она снова исчезнет.
Эмма не могла говорить. Губы дрожали, дыхание вырывалось облачками пара.
Майкл держал её, и внутри всё разрывалось от смешанных чувств: шока, радости и ужаса от того, что он даже не знает, кто и зачем спрятал её в этом холодильнике.
Он прижал её крепче и прошептал: – Я не отпущу тебя. Никогда.
Но, взглянув на её руку, он заметил странное. На запястье тянулись глубокие, неровные царапины. Будто кто-то вонзил в неё когти.
От этого зрелища кровь застыла в жилах, но все же он овладел собой, и понял, что ей срочно нужно оказать помощь.
Глава 6
Майкл тащил Эмму по лестнице, почти не чувствуя ног. Она была слишком лёгкой, обмякшей, как кукла, и каждое её дыхание казалось ему чудом. Пот катился по лицу, футболка прилипла к спине, сердце билось так, будто готово разорвать грудь.
На повороте лестницы он резко столкнулся с кем-то.
– Чёрт! – выругался грубый голос.
Майкл вскинул голову. Перед ним стоял мужчина лет шестидесяти пяти, сутулый, с колючими седыми бровями и выражением вечного раздражения. На нём была выцветшая рубашка с закатанными рукавами и старые брюки. В руках он держал трость, которую явно использовал не столько для ходьбы, сколько для устрашения.
– Что за… – старик сузил глаза и заметил Эмму. – Пьяные, да? Докатились. Весь курорт к чертям, а они всё бухают.
– Она не пьяная! – рявкнул Майкл, не в силах сдержаться. – Она… ей плохо!
Старик шагнул ближе, и его ворчливое лицо сменилось настороженностью. Он увидел её руку.
На запястье тянулась глубокая рваная царапина. Следы, будто оставленные когтями. Кровь почти не текла – холод сохранил её, словно заморозил.
– Ну-ка… – пробормотал старик и склонился ближе. В его взгляде вдруг мелькнула профессиональная сосредоточенность. – Это не похоже на падение.
– Вы… кто вы вообще? – Майкл сжал Эмму крепче, будто защищая.
– Генри, – ответил тот, сухо и без лишних слов. – Ветеринар на пенсии. И да, парень, если ты хочешь, чтобы она протянула хоть час, – веди её в номер.
Майкл замер на секунду, затем кивнул. Они вдвоём дотащили Эмму по коридору и занесли в комнату. Генри сразу занялся её рукой: осмотрел рану, покачал головой и начал рыться в тумбочке.
– Тут должна быть аптечка, – буркнул он. – У них в каждом номере по стандарту.
Майкл метнулся искать, и через минуту вытащил пластиковую коробку с красным крестом. Внутри были бинты, пластыри, антисептик.
– Надо бы ещё чего покрепче… – пробормотал Генри, косо глянув на бутылку рома, которую Майкл тащил из бара.
– Для обработки? – спросил Майкл, протягивая её.
Старик хмыкнул. – Для неё – бинты и перекись. А для меня – ром. Нервы не к чёрту.
Он сделал большой глоток прямо из бутылки, шумно выдохнул и вернулся к работе.
Майкл стоял рядом, чувствуя себя беспомощным. Внутри бушевали паника и ярость. Он пытался разглядеть хоть что-то знакомое в этой ситуации – но всё вокруг выглядело чужим.
Эмма лежала неподвижно, её губы дрожали. Майкл сжал её ладонь и прошептал: – Держись, слышишь? Я рядом.
Генри поднял голову и посмотрел на него исподлобья. – Если она выкарабкается, то не благодаря твоим соплям, парень. А потому что мы будем действовать. Вместе.
Эти слова прозвучали грубо, но в них было что-то, что вернуло Майклу уверенность. Впервые за последние часы он почувствовал, что рядом есть тот, кто понимает, как выживать в хаосе.
Глава 7
Эмма резко вдохнула, будто вынырнула из ледяной воды. Мир вокруг плыл, дыхание выходило облачками пара, а тело не слушалось. Она дёрнулась, пытаясь подняться, и закричала:
– Майкл?! Где я?!
– Тише, тише, девочка, – услышала она рядом хрипловатый, но уверенный голос.
Она обернулась. Перед ней сидел старик с седыми волосами, морщинистым лицом и глазами, в которых читалась усталость. Он поднял ладони, показывая, что не собирается причинять вред.
– Не бойся. Ты в номере. Твой парень пошёл за водой и едой. А я… я остался присмотреть за тобой.
Эмма сжалась, прижимая одеяло к груди. В голове звенело, губы дрожали.
– Кто вы? – голос был слабым, но в нём звучала паника.
– Генри, – ответил он просто. – Когда-то ветеринар. Сейчас… старый ворчун, который слишком долго живёт.
Она моргнула, пытаясь сфокусироваться. – Вы… помогли мне?
Старик отмахнулся рукой. – Ничего особенного. Рука у тебя поцарапана. Я обработал, чем смог, наложил повязку.
Эмма глянула на своё запястье и увидела тугую повязку. В груди стало теплее, и глаза защипало от слёз.
– Спасибо…
Генри смущённо отвернулся, посмотрел в сторону окна. – Благодари Майкла. Он тебя на руках сюда притащил. Я-то только помог.
Комната казалась чужой. Белые шторы, колышущиеся от сквозняка, стол с нетронутыми бокалами, чемодан у стены. Всё выглядело так, будто они только заселились, но воздух был пропитан страхом.
Эмма сглотнула. – Вы давно здесь?
– Второй день, – ответил Генри. Его голос стал серьёзнее. – Прилетел с вами на том же рейсе. Думал, отдохну. Поругаюсь с персоналом, выпью дешёвого вина, почитаю газету у бассейна. – Он горько усмехнулся. – А теперь рад, что хотя бы кто-то остался жив.
– Жив… – Эмма вздрогнула. – Значит, другие…
Генри нахмурился, глаза его потемнели. – Я слышал крики. Вчера ночью. Потом – тишина. Никого.
Эмма обняла себя руками, начала дрожать сильнее. – Боже… а Майкл? Он вернётся?
– Вернётся, – сказал Генри уверенно. Хотя в его голосе прозвучала тень сомнения, взгляд оставался твёрдым. – Он упрямый. Таких не так просто сломать.
Они замолчали. Слышно было только, как вдалеке за окном шумит океан и где-то в лифтовой шахте потрескивают провода.
– Генри… – тихо сказала Эмма. – Спасибо. За то, что не оставили меня.
Он отмахнулся, но глаза смягчились. – Не благодарь раньше времени. Нам ещё держаться и держаться.
В этот момент дверь номера дрогнула, и ручка слегка повернулась. Эмма резко напряглась, вцепилась в одеяло.
Генри поднялся, нахмурившись, и шагнул ближе к двери. – Похоже, твой парень… – пробормотал он. Но в голосе прозвучала осторожность, а не уверенность.
Глава 8