Хирург кораблей

Ян знал это чувство.

Он повернулся к пульту.

– Гипп, начинай предполётную подготовку. Полная диагностика систем, пополнение запасов, зарядка батарей. Мы вылетаем, как только будет готов экипаж.

– Принято. Расчётное время подготовки – шестнадцать часов.

– Хорошо.

– Ян?

– Да?

– Рекомендую отдых. Ваши биометрические показатели указывают на значительное утомление. Кроме того, у вас было носовое кровотечение.

– Я помню.

– Также рекомендую медицинскую диагностику и, возможно, корректировку дозировки препаратов.

Ян усмехнулся. ИИ «Гиппократа» был одним из немногих, с кем он разговаривал по-настоящему. Не потому что программа была особенной – стандартный бортовой интеллект, ничего выдающегося, – а потому что она не притворялась. Не изображала дружбу, не требовала взаимности. Просто выполняла свою работу, частью которой было заботиться о здоровье экипажа.

– Я приму препараты, – сказал он. – И посплю. Но сначала – душ. После «Антареса» я пахну, как промышленная свалка.

– Это преувеличение. Однако душ действительно рекомендован.

– Спасибо за честность.

Ян направился в жилой отсек – крохотную каморку с откидной койкой, гигиеническим блоком и шкафчиком для личных вещей. По дороге он миновал медицинский модуль и, поколебавшись, зашёл внутрь.

Аптечка была на месте – аккуратно закреплённая на стене, с подсвеченными отсеками для разных категорий препаратов. Ян открыл секцию «хроническое лечение» и достал три блистера: антирадиационные, гемостатики, иммуномодуляторы. Ежедневный коктейль, поддерживающий его тело в относительно рабочем состоянии.

Он проглотил таблетки всухую – привычка, выработанная годами, – и посмотрел на своё отражение в зеркале над раковиной.

Пятидесятилетний мужчина смотрел на него. Худощавый, с резкими чертами лица, преждевременно седой – почти полностью белые волосы, коротко стриженные. Глаза серые, усталые, с сеточкой мелких морщин. Кожа бледная, местами с желтоватым оттенком – следы хронического облучения.

Руки. Ян поднял их, рассматривая в тусклом свете. Длинные пальцы, испещрённые шрамами от порезов и ожогов. Кожа на костяшках огрубела от постоянной работы. Лёгкий тремор – почти незаметный, но он знал, что он есть.

Эти руки спасли сотни кораблей. Может быть, тысячи. Ян давно перестал считать.

Эти руки никогда не научились держать кого-то по-настоящему.

Он отвернулся от зеркала.

Душ был коротким – воду на куттере экономили, даже когда запасы полны. Горячие струи смывали пот и грязь «Антареса», но не усталость. Та сидела глубже, в местах, куда вода не добиралась.

Потом – койка. Жёсткая, узкая, привычная. Ян лежал, глядя в низкий потолок, и думал.

Об объекте в Облаке Оорта.

О сигнале, который звучал как пение раненого существа.

О том, что ждёт его там – в четырёх днях пути, на границе всего, что он знал.

– Гипп, – сказал он в темноту.

– Да, Ян?

– Как ты думаешь… что это такое?

Пауза – длиннее обычной.

– Я не оборудован для философских рассуждений, – ответил ИИ. – Однако, если позволите наблюдение…

– Позволяю.

– За годы работы с вами я заметил закономерность. Вы испытываете наибольшее удовлетворение, когда сталкиваетесь с задачами, которые другие считают невозможными. Объект в Облаке Оорта… он именно такой. Невозможный. Необъяснимый. И поэтому вы хотите его понять.

Ян улыбнулся в темноте.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Гипп.

– Я – бортовой компьютер спасательного куттера. Знать своего главного оператора – моя работа.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Ян. Будить через восемь часов?

– Через шесть.

– Принято.

Тишина. Мерный гул систем – привычная колыбельная. Ян закрыл глаза.

Перед внутренним взором плыло изображение: странный силуэт в космической пустоте, плавные линии, отсутствие швов. И звук – низкое гудение, полное боли и одиночества.

«Я слышу тебя», – подумал он, засыпая. – «Я иду».

Сон пришёл быстро и был тёмным, без сновидений.

Шесть часов спустя Яна разбудил мягкий сигнал тревоги.

– Входящее сообщение от координатора Юсуф, – объявил Гипп. – Приоритет высокий.

Ян сел на койке, протирая глаза. Голова была тяжёлой – недостаток сна, – но ясной. Препараты делали своё дело.

– Выводи на ближайший экран.

Маленький дисплей над изголовьем ожил. Лейла снова была в кадре, но теперь выглядела иначе – собраннее, серьёзнее. За её спиной мелькали фигуры других людей, слышались приглушённые голоса.

– Ян, – сказала она без приветствия, – ситуация изменилась.

– Как?

– Зонд приблизился к объекту. Мы получили новые данные.

Она замолчала, словно подбирая слова.

– Лейла.

– Объект… реагирует на приближение зонда. Температура поверхности повысилась на два градуса. Сигнал изменил частоту. И… мы зафиксировали движение.

– Движение?

– Что-то на поверхности. Или внутри. Мы не уверены. Но объект… он не мёртвый, Ян. Он откликается.

Ян медленно выдохнул.

– Экипаж?

– Орлова согласилась. Она будет на «Дельта-Хабе» через четыре часа. Медик – Дин Энрикес, опытный, работал в дальних миссиях. Техник – молодой, но перспективный, Фируз Хассан. Документы уже в твоём ящике.

– Хорошо.

– Ян… – Лейла снова помолчала. – Я активировала протокол неизвестной биологической угрозы. Это значит дополнительные ограничения, дополнительные отчёты. И… возможность принудительной эвакуации, если я сочту ситуацию опасной.

– Понял.

– Ты недоволен.

– Я понимаю твою логику.

– Но недоволен.

Ян посмотрел в глаза координатору – через миллионы километров, через задержку сигнала, через все барьеры, которые он выстроил между собой и остальным миром.

– Ты когда-нибудь слышала о том, чего не понимаешь, и знала – просто знала, – что должна понять?

Лейла не ответила сразу. Потом, медленно:

– Нет. Я не из таких людей, Ян. Я предпочитаю понимать то, что уже понятно. Поэтому я координатор, а не спасатель.

– Но ты отправляешь меня.

– Потому что ты – из таких людей. И если там действительно что-то есть… кто-то должен попытаться понять. – Она откинулась на спинку кресла. – Вылетай, как только будешь готов. Я буду следить за всем отсюда.

– Спасибо, Лейла.

Она чуть улыбнулась – впервые за весь разговор.

– Осторожнее там, Ян. Это не похоже ни на что известное.

Экран погас.

Ян сидел на койке, глядя в тёмный дисплей. За обшивкой куттера мерно гудели системы жизнеобеспечения. Где-то далеко, на границе всего, что он знал, что-то ждало его. Что-то, что звало на помощь.

Он встал и начал готовиться к полёту.

Через три часа Ян закончил предполётную проверку. «Гиппократ» был в идеальном состоянии – он всегда следил за этим, – но процедура успокаивала. Каждый клапан, каждый датчик, каждое соединение… Всё на своих местах, всё работает как должно.

Он сидел в пилотском кресле, когда на связь вышла Наташа Орлова.

– Корсак, – голос в динамиках был низким, с лёгкой хрипотцой. – Слышала, ты снова нашёл себе приключения на одно место.

– Орлова. Ты на «Дельта-Хабе»?

– Буду через два часа. Мой шаттл только отчалил от «Гаммы». – Пауза. – Юсуф прислала предварительные материалы. Интересное кино.

– Что думаешь?

– Думаю, что это либо величайшее открытие в истории, либо грандиозная хрень, которая нас прикончит. Пятьдесят на пятьдесят.

Ян усмехнулся. Наташа Орлова – тридцать шесть лет, двенадцать из них за штурвалом – была одним из немногих людей, чьей оценке он доверял. Не потому что она была оптимисткой или пессимисткой. Потому что она была реалисткой.

– Пятьдесят на пятьдесят – неплохие шансы.

– Для тебя – нет. – Смешок. – Ладно, увидимся на станции. Постарайся не помереть до моего прибытия.

Связь прервалась.

Ян смотрел на звёзды за иллюминатором. Где-то там, в четырёх днях пути…

Комм снова ожил. На этот раз – текстовое сообщение.

«Ян.

Не знаю, прочитаешь ли ты это. Наверное, уже улетел куда-то чинить очередной корабль.

Хотела сказать: я получила повышение. Теперь руковожу биолабораторией в третьем куполе.

Иногда думаю о тебе. О том, как ты там.

Не обязательно отвечать.

Марта.»

Ян перечитал сообщение трижды.

Марта. Его дочь. Двадцать четыре года. Биолог. Пять лет молчания – и вот это.

Он начал набирать ответ. Стёр. Начал снова. Снова стёр.

«Поздравляю с повышением», – написал он наконец. – «Я горжусь тобой. Вылетаю на дальнюю миссию, связь будет нестабильной. Когда вернусь… может, поговорим?»

Отправил.

Потом сидел, глядя на экран, пока сообщение не отметилось как доставленное.

– Гипп, – сказал он.

– Да, Ян?

– Курс на «Дельта-Хаб». Время прибытия?

– При текущей траектории – четыре часа семнадцать минут.

– Выполняй.

Двигатели «Гиппократа» мягко загудели, набирая мощность. Куттер оторвался от «Антареса» и начал удаляться – сначала медленно, потом всё быстрее.

За кормой остался старый грузовоз – спасённый, возвращённый к жизни. Один из сотен. Один из тысяч.

Впереди ждало что-то иное.

Ян откинулся в кресле и закрыл глаза. Гул двигателей был привычным, успокаивающим.

Где-то на границе системы что-то звало его.

И он летел на зов.

Глава 2: Экипаж

Станция «Дельта-Хаб» висела в пустоте, как механический паук, раскинувший лапы-причалы в разные стороны. Двенадцать стыковочных узлов, центральный модуль администрации, жилые блоки, склады, ремонтные доки – всё это медленно вращалось вокруг оси, создавая подобие гравитации для трёх тысяч постоянных обитателей.

Ян не любил станции. Слишком много людей, слишком много шума, слишком много взглядов. Но «Дельта-Хаб» был неизбежной остановкой: здесь формировались экипажи дальних миссий, здесь пополнялись запасы, здесь координатор Юсуф держала свой штаб.

«Гиппократ» пристыковался к причалу номер семь – дальнему, тихому, подальше от основного трафика. Ян предпочитал именно такие места: меньше любопытных глаз, меньше вопросов.

Он прошёл через шлюз и оказался в переходном коридоре – длинной трубе с мягким освещением и указателями на стенах. Гравитация здесь была слабее, чем в центральных модулях, – примерно треть земной. Достаточно, чтобы ходить, но каждый шаг требовал внимания.

Встреча была назначена в конференц-зале административного блока. Ян знал дорогу – бывал здесь десятки раз, – но всё равно сверился с планом станции на своём наручном терминале. Память в последнее время иногда подводила. Ещё один симптом, который он предпочитал игнорировать.

Коридоры станции были заполнены людьми: техники в рабочих комбинезонах, администраторы в строгих костюмах, пилоты в лётных куртках с нашивками своих кораблей. Ян лавировал между ними, стараясь не встречаться глазами. Несколько человек его узнали – он видел это по их взглядам, по тому, как они наклонялись друг к другу, шепча что-то, – но никто не подошёл. Его репутация работала в обе стороны: люди уважали «хирурга кораблей», но знали, что он не любит разговоров.

Конференц-зал оказался небольшим помещением с овальным столом и панорамным экраном на стене. Когда Ян вошёл, там уже были двое.

Наташа Орлова сидела, закинув ноги на стол, и листала что-то на планшете. При виде Яна она не изменила позы – только подняла глаза и кивнула.

– Корсак. Выглядишь как дерьмо.

– Ты тоже, Орлова.

Она фыркнула. Это была их традиция – обмен любезностями, который означал «рад тебя видеть» на языке людей, не умеющих говорить о чувствах.

Наташа действительно выглядела не лучшим образом: тёмные круги под глазами, волосы собраны в небрежный хвост, на щеке – след от подушки. Видимо, спала в шаттле по дороге сюда.

Второй человек был Яну незнаком. Молодой – лет двадцать пять, не больше, – смуглый, с аккуратно подстриженной бородкой и нервными пальцами, которые постоянно двигались: то барабанили по столу, то теребили манжету комбинезона. Он встал при появлении Яна – слишком быстро, слишком резко.

– Мистер Корсак! То есть… господин Корсак. Ян Корсак? Я… я Фируз Хассан. Техник. Мне сказали… то есть координатор Юсуф назначила меня… – он сбился, покраснел, начал заново: – Для меня большая честь работать с вами. Я читал все отчёты о ваших операциях. «Арго», «Персефона», тот случай на «Марии Кюри»…

– Фируз, – Наташа не подняла глаз от планшета, – дыши. Он не кусается. Обычно.

Ян молча прошёл к столу и сел напротив молодого техника. Изучил его взглядом: нервный, но не трус – руки дрожат от волнения, не от страха. Форма новая, но уже с пятнами машинного масла – значит, работает, а не только читает отчёты. Глаза умные, внимательные.

– Опыт? – спросил Ян.

Фируз сглотнул.

– Два года в ремонтном доке «Гаммы». Потом год на спасательном буксире «Немезида» – младшим техником. Это была моя первая… то есть я участвовал в семнадцати операциях, но в основном на вторых ролях. Координатор Юсуф сказала, что мне нужен опыт дальних миссий, и когда открылась эта вакансия…

– Семнадцать операций, – повторил Ян. – Потери?

– Две. – Голос Фируза стал тише. – Грузовоз «Кентавр» – разгерметизация, экипаж не успели эвакуировать. И… и шахтёрский бот в Поясе. Тоже разгерметизация.

– Твоя вина?

– Нет. То есть… я не знаю. Я делал всё, что мог, но…

– Если ты делал всё, что мог, это не твоя вина. – Ян откинулся на спинку кресла. – Космос убивает. Не всех можно спасти. Чем раньше ты это примешь, тем дольше проживёшь.

Фируз кивнул – слишком быстро, слишком охотно. Он явно не до конца понимал, что Ян имеет в виду. Но это придёт. Или не придёт – тогда он либо уйдёт из профессии, либо сломается.

Дверь зала открылась, и вошёл четвёртый член команды.

Дин Энрикес был полной противоположностью Фируза: спокойный, основательный, с неторопливыми движениями человека, который точно знает, что делает. Лет сорок, может, чуть больше. Крепкое телосложение, короткие тёмные волосы с проседью на висках, тёплые карие глаза. Он нёс поднос с четырьмя чашками – запах кофе заполнил помещение.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал он, раздавая чашки. – Решил, что кофе важнее пунктуальности. Ян Корсак, полагаю?

– Он самый.

– Дин Энрикес. Ваш новый судовой врач. – Он протянул руку, и Ян её пожал: крепкое, уверенное рукопожатие. – Наслышан о вас. Говорят, вы разговариваете с кораблями.

Наташа хмыкнула в свою чашку.

– Ещё говорят, что он ест детей на завтрак и спит в реакторном отсеке.

– Только по выходным, – сказал Ян без тени улыбки.

Дин рассмеялся – негромко, искренне.

– Мне уже нравится эта команда.

Он сел рядом с Наташей и обхватил свою чашку обеими руками. Ян заметил, что его взгляд на мгновение задержался на лице Яна – профессиональный, оценивающий взгляд врача, который автоматически фиксирует симптомы. Бледность кожи, желтоватый оттенок, круги под глазами.

Дин ничего не сказал. Но он заметил.

– Итак, – Наташа отложила планшет и положила ноги обратно на стол, – кто-нибудь объяснит мне, что мы летим искать? Юсуф прислала данные, но они… странные.

– Странные – это мягко сказано, – пробормотал Фируз.

Ян достал свой терминал и вывел изображение на настенный экран. Знакомый силуэт заполнил пространство: асимметричный, органичный, невозможный.

– Объект обнаружен пять дней назад на внешней границе Облака Оорта. Дрейфует, передаёт сигнал бедствия. Сигнал не соответствует ни одному известному протоколу.

– Я видела спектрограмму, – сказала Наташа. – Материалы нестандартные. Сплавы, которых нет в базах данных.

– Верно.

– И температура поверхности выше фоновой. Что означает внутренний источник энергии.

– Верно.

Наташа помолчала, глядя на экран.

– Ян. Скажи прямо. Мы летим к инопланетному кораблю?

Тишина в зале стала густой, почти осязаемой. Фируз замер с чашкой у губ. Дин перестал улыбаться.

– Мы летим к объекту неизвестного происхождения, – ответил Ян ровным голосом. – Делать выводы до осмотра – непрофессионально.

– Но ты думаешь, что это возможно.

Ян не ответил. Вместо этого он включил аудиозапись.

Звук заполнил помещение: низкое гудение, пульсирующее, почти живое. Те самые переливы частот, которые ускользали от слуха, но ощущались где-то глубже. Пение раненого существа.

Фируз медленно опустил чашку. Его лицо побледнело.

– Это… это что?

– Сигнал бедствия, – сказал Ян. – В переводе на человеческий.

– Он звучит как… – Дин не договорил.

– Как что-то живое, – закончила за него Наташа. – Да. Я тоже это слышу.

Запись оборвалась. Снова тишина – но теперь другая. Не напряжённая, а задумчивая.

– Протокол неизвестной биологической угрозы, – сказал Дин. – Юсуф упоминала. Это означает карантинные процедуры?

– Полный набор. Биозащита при контакте, дезинфекция при возвращении, возможность принудительной эвакуации по приказу координатора.

– И возможность уничтожения объекта, – добавила Наташа.

– При необходимости – да.

Фируз поднял руку, как школьник на уроке. Потом смутился и опустил её.

– Простите, но… если это действительно что-то инопланетное… разве мы не должны вызвать… я не знаю… учёных? Военных? Кого-то более подготовленного?

– Учёные будут после нас, – ответил Ян. – Если будет что изучать. Наша задача – первичная оценка. Понять, что это, насколько опасно, можно ли помочь. Стандартная работа спасателей.

– Стандартная, – повторил Фируз слабым голосом.

Наташа допила свой кофе и встала.

– Ладно. Инопланетяне или нет, мой куттер нуждается в предполётной проверке. Вылет через?..

– Четыре часа, – сказал Ян. – Пополним запасы, загрузим дополнительное оборудование. Дин, список медикаментов для карантинного протокола?

– Уже готов. Отправил на склад полчаса назад.

– Хорошо. Фируз, проверь инструменты. Полный набор для внешних работ, плюс диагностическое оборудование для нестандартных материалов.

– Есть, – Фируз вскочил, явно радуясь возможности заняться чем-то конкретным. – Я… я всё сделаю, мистер Корсак.

– Просто Ян.

– Да. Ян. Хорошо. – Он почти выбежал из зала.

Наташа проводила его взглядом.

– Нервный малый. Справится?

– Посмотрим. Юсуф его рекомендовала – значит, что-то в нём есть.

– Юсуф рекомендует тех, кого хочет проверить в деле. Не обязательно лучших.

– Знаю.

Дин встал, собирая пустые чашки на поднос.

– Я займусь медотсеком. Ян, зайдёшь ко мне перед вылетом? Хочу снять базовые показатели у всей команды. Для протокола.

Это было разумно. Это было стандартно. Но Ян знал, что Дин хочет большего – хочет понять, насколько плох его новый командир. Врачи всегда хотели понять.

– Зайду, – сказал он.

Дин кивнул и вышел.

Ян остался один в конференц-зале, глядя на застывшее изображение объекта. Плавные линии, отсутствие швов, что-то выросшее, а не построенное.

«Кто ты?» – подумал он. – «И чего ты хочешь?»

Объект на экране не ответил. Но Ян почему-то чувствовал, что ответ будет скоро.

Четыре часа пролетели в суете.

Ян лично проверил каждую загруженную единицу груза: кислородные резервы, пищевые рационы, запасные части, инструменты, медикаменты. Он доверял складским работникам станции – но не настолько, чтобы не проверить.

Фируз суетился рядом, стараясь быть полезным. Он задавал слишком много вопросов, роняял вещи от волнения и постоянно извинялся – но, к чести молодого техника, дело делал. К моменту, когда Ян закончил проверку, всё было на месте и правильно закреплено.

– Неплохо, – сказал Ян. Это была высшая похвала из его уст.

Фируз просиял, как ребёнок, получивший конфету.

Наташа возилась в кокпите, проводя свои собственные проверки. Она разговаривала с куттером – тихо, ласково, как с любимым животным. Ян слышал обрывки: «…вот так, детка… хорошая девочка… покажи маме свои цифры…»

Он не стал комментировать. У пилотов свои отношения с кораблями. Отличные от его собственных, но по-своему понятные.

Дин ждал его в медицинском отсеке – крохотной каморке два на три метра, заставленной оборудованием. Диагностическая капсула, хирургический модуль, шкафы с препаратами.

– Садись, – Дин указал на узкую кушетку. – Рукав закатай.

Ян подчинился. Дин достал портативный анализатор – плоское устройство размером с ладонь – и прижал к внутренней стороне локтя. Лёгкий укол забора крови. Несколько секунд ожидания.

– Можешь не говорить, – сказал Дин, глядя на экран анализатора. – Я вижу цифры.

– И что говорят цифры?

– Что ты должен был умереть лет пять назад. – Голос врача был нейтральным, без осуждения. – Лучевая болезнь в терминальной стадии. Уровень лейкоцитов – катастрофический. Гемоглобин – на нижней границе нормы. Как ты вообще ходишь?

– Привычка.

Дин хмыкнул.

– Я видел твою медицинскую карту. «Мария Кюри», восемнадцать лет назад. Реактор. – Он отложил анализатор. – Зачем ты остался?

– Корабль нужно было спасти.

– Корабль. Не людей?

– Люди уже были эвакуированы.

Дин помолчал, переваривая информацию.

– Ты остался спасать пустой корабль. И получил дозу, которая убьёт тебя через…

– Год. Может, два. Врачи расходятся в оценках.

– А ты? Что думаешь ты сам?

Ян посмотрел на свои руки – длинные пальцы, шрамы, лёгкий тремор.

– Думаю, что успею сделать ещё несколько дел. Потом – посмотрим.

Дин кивнул. Не спорил, не читал нотаций, не предлагал лечение. Просто принял факт.

– Мне нужно знать одно, – сказал он. – Твоё состояние поставит миссию под угрозу?

– Нет.

– Уверен?

– Я делаю свою работу уже двадцать лет после облучения. Справлюсь ещё несколько недель.

– Хорошо. – Дин встал и начал убирать оборудование. – Тогда одно условие. Любые симптомы – головокружение, кровотечения, слабость – ты говоришь мне. Немедленно. Не героизм, не «я справлюсь». Сразу ко мне.

– Договорились.

– И вот, – Дин протянул ему небольшой футляр. – Усиленный комплект. Антирадиационные нового поколения, гемостатики, иммуномодуляторы. Дозировка выше, чем ты привык, но твоё тело уже не справляется со стандартной.

Ян взял футляр. Он был тяжелее, чем его обычный комплект. Больше препаратов, больше химии, больше времени.

– Спасибо.

– Не за что. – Дин чуть улыбнулся. – Мёртвый командир – плохой командир. В моих интересах, чтобы ты дожил до конца миссии.

– Трогательная забота.

– Я медик. Забота – моя работа.

Ян поднялся и направился к выходу. У двери остановился.

– Дин.

– Да?

– Другим не говори. Орлова, наверное, догадывается – мы работали вместе раньше. Но Фируз… он слишком молодой. Ему не нужен командир, который умирает.

Дин кивнул.

– Врачебная тайна. Понимаю.

Ян вышел.

Через час «Гиппократ» отстыковался от «Дельта-Хаба» и начал набирать скорость.

Наташа сидела за штурвалом, её пальцы танцевали по консоли – быстрые, точные движения человека, для которого пилотирование было таким же естественным, как дыхание. Куттер слушался её безупречно: мягкий разгон, плавные коррекции курса, никаких рывков.

– Траектория оптимальная, – сообщила она. – Четверо суток при текущем ускорении. Можем сократить до трёх с половиной, если выжать движки.

– Не надо выжимать, – сказал Ян. – Четыре дня – нормально. Лучше прибыть с целыми системами.

– Согласна. – Наташа откинулась в кресле и потянулась. – Ладно, мальчики. Четыре дня в консервной банке. Кто первый расскажет историю своей жизни?

Фируз, сидевший на месте оператора систем, нервно хихикнул.

– Я… у меня скучная история.

– Скучных историй не бывает, – возразил Дин. Он устроился в откидном кресле у входа в жилой отсек, с чашкой чая в руках. – Бывают скучные рассказчики.

– Тогда я точно скучный рассказчик.

– Откуда ты, Фируз? – спросила Наташа.

– Новая Варшава. Третий купол, промышленный район. Отец работал на перерабатывающем заводе, мать – медсестра в районной клинике. Обычная семья.

– Как попал в спасатели?

Фируз пожал плечами.

– Случайно, наверное. После школы пошёл в техническое училище – думал, буду чинить бытовую технику. А там был курс по аварийным системам, и преподаватель… он рассказывал о работе спасателей. О том, как они спасают людей, корабли, целые станции. Это звучало… – он замолчал, подбирая слова.

– Героически? – предположил Дин.

– Нужно, – сказал Фируз тихо. – Это звучало нужно. Как будто есть что-то важное, что можно делать. Не просто существовать, а… иметь значение.

Наташа обменялась взглядами с Яном. Тот еле заметно кивнул. Молодой идеалист. Они либо закаляются, либо ломаются. Третьего не дано.