Леди, охранник и кусочек ткани

– Кстати, она хорошенькая? – уточнил герцог.

Остановившись у самой двери, Хог Дарий помедлил.

– Судя по данным разведки, да. У нее светло-русые волосы, – мягко проговорил он, не оборачиваясь, – цвета грецкого ореха под солнечным лучом… И, уверен, множество возможностей при привлекательных ногах.

Алойзиус улыбнулся, приподнимаясь. Подарок он намеревался принять. Министр хлопнул дверью.

Глава 3. О том, что семейные обеды порой не очень мирные

Родовое поместье семьи Пикирующих располагалось в окрестностях Ниблуна достаточно далеко, чтобы в неспешном пути от города на телеге остыла только зарубленная туша, и достаточно близко, чтобы она не испортилась. Внушительный трехэтажный дом из серого горного камня уютно уместился у подножия небольшой горы. На последнем этаже находилась восьмиугольная площадка для удобной посадки и старта обращенных драконов. Летом поместье пряталось в пышной зелени плодовых деревьев, сейчас же было окутано только щедрыми шапками сугробов, голыми ветками и пронзительной зимней горной тишиной.

На следующий день после событий в ателье в гости к Пикирующим «наконец-то заглянула бабушка» – именно так приподнято заметила семье леди Дездрона. На самом деле, слово «заглянула» отражало положение не совсем верно. Почтенная баронесса Агриппина, мать барона Тиренниса, не заглянула, а очень даже целенаправленно залетела к семье на обед. В гостях у семьи сына Агриппина бывала четко на восьмой день каждого месяца. Так продолжалось уже несколько столетий – баронесса чтила Порядок. Даже случившийся в один из «восьмых» дней ураган не смог остановить знатную леди.

– Попросите подавать? – наклонившись, тихо спросил хозяйку старший лакей Мирн, низкородный из рода Змей. Юркий и худой как палка Мирн служил семье Пикирующих давно, но даже сейчас при малейшем подозрительном движении, его с ног до головы смерял многообещающий взгляд старшей леди. Что именно обещал взгляд, лакей не понимал, осознавая только одно: хороших обещаний не предполагается.

Суровую статную баронессу старой закалки побаивался даже собственный сын. Страх как цунами распространялся на всех остальных жителей дома, доходя до слуг.

– Подавай, Мирн, – с улыбкой кивнула леди Дездрона. Они сели за накрытый стол вшестером – лорд Тиреннис, его жена, их дочь Ровена, бабушка – баронесса Агриппина, и случайно оказавшийся в гостях кузен с женой.

Ложки уже мирно стучали по тарелкам из изумрудного стекла, когда баронесса Агриппина шумно отхлебнула наваристое жаркое из зайца, отбросила золоченую ложку и изрекла:

– Я не намерена с этим мириться!

Старший лакей, серой тенью наготове стоящий около хозяина, дрогнул, при словах опасной гостьи выпрямившись так, что очертаниями стал напоминать деревянный кол.

– Вам не по вкусу жаркое, мама? – кротко спросила Дездрона. Кроткая и тактичная леди часто брала на себя роль громоотвода. Ее муж барон Тиреннис не сказал ничего, только едва сморщился, заглатывая щедрую ложку жаркого с крупным куском зайца. Наговорившись на работе, дома Тиреннис предпочитал помалкивать и отдыхать.

– Мне не по вкусу, когда берут что-то с пола и суют в рот! – холодно заметила любимая свекровь, смерив невестку фирменным взглядом, призванным автоматически повергать собеседника на дно отчаяния.

Речь шла не о зайце, а о Драннисе – старшем двоюродном брате Ровены. На днях он огорошил семью известием, что собирается жениться. Не успела семья обрадоваться, как пришлось огорчиться: высокородный Драннис выбрал в пару драконицу весьма скромного происхождения. Совершенно неподходящая партия, по авторитетному мнению бабушки. «В жизни следует каждый день идти на взлет, а не стремиться к падению», – ее слова. Даже к обеду в кругу семьи старая баронесса предпочла одеться так подчеркнуто пышно, что и случайный гость, глянув на количество оборок и украшений, не мог бы усомниться в высоте положения дамы. Ровена и Дездрона вышли к столу в сдержанных светлых платьях, какие и полагается носить в дневное время.

– Может он поднял и отряхнул, – сострил барон Тиреннис. Круглое приветливое лицо его под шапкой зачесанных назад коротких темно-русых волос сочилось лукавой доброжелательностью. Тиреннис казался бы очень мягкохарактерным, если бы не нос. Крупный тонкий нос с хищно-ломаным хребтом, казалось, был случайно приставлен к круглому лицу. Но именно нос придавал доброму лицу Тиренниса особый подтекст. «Я добр, но до поры», – как бы предупреждал он.

Убийственный взгляд бабушки немедленно переместил сына ниже дна самой глубокой пропасти. Кажется, даже его нос под взглядом матери слегка спрятался.

– Дорогой, если ты поднимешь с пыльной дороги кусок тухлятины, отряхнешь и потянешь в рот, я первая сделаю тебе промывание, – отчеканила она. Глянув на лакея, который уже напоминал подрагивающую ветку, Агриппина качнула седой головой и соизволила вежливо добавить:

– Жаркое восхитительно, благодарю.

Лакей осмелился задышать.

– Бабушка, я не говорила, как тебе идет платье? – колокольчиком прозвучал голос Ровены. – Цвет индиго невероятно оттеняет кожу. Она такая молодая на вид, даже завидно…

– Вот! – торжествующе заметила старшая леди, одобрительно глянув на внучку. – Вот моя внучка никогда не опустится до пыли под ногами. Ты моя радость! Истинная кровь! – она потрепала дипломатичную любимицу за щеку, на что сын, почувствовав себя уже не столько успешным дипломатом, мрачно взглянул на мать. Та демонстративно продолжила говорить с внучкой. – Что ты думаешь о выборе Дранниса?

Ровена красиво подняла бровки, принимая с подноса пиалу с зеленым салатом.

– Думаю, что разумнее выбирать партию повыше.

С этими словами она взяла чашку, которая стояла выше остальных. Зыркнув, на мрачного отца и опустившую ресницы маму, Ровена решила сменить направление застольной беседы.

– Кстати… Я кое-что услышала, – неторопливо протянула она.

– О Драннисе? – мягко уточнила мама.

– О соловьях, – вскользь заметила Ровена.

Она намеренно сказала это как будто совсем небрежно, потому как не была слишком уверена, но похвастаться хотела. Вот что Ровена действительно утаивала, так то, что она больше нуждалась в совете. Прошлым вечером Алойзиус прислал цветы, снабдив их крайне приятной запиской с просьбой следующей встречи. И жест, и цветы, и записка были безупречны. И все же, когда Ровена прочитала записку, она задумалась о том, что чувствует. Ей было только приятно, а ведь «приятно» довольно небольшое слово, слишком далекое от «счастья» или даже просто «радости». Но и это осознание не помешало ей думать о новом знакомом с удовольствием и активно строить планы. Драконы изначальной ветки – наперечет, под ногами не валяются. Тем более мысль о герцоге крайне заманчиво щекотала самолюбие баронессы.

– О каких соловьях речь, Веночка? – поинтересовалась Дездрона, замирая с ложкой в воздухе. – Ты о серых птицах или…?

– Или, – подтвердила Ровена, непринужденно зыркая из-под длинных ресниц на родственников. Она оценивала их реакцию. – Кажется.

Последнее Ровена добавила с неохотой, старательно делая вид, что не волнуется, совершенно не думает о произошедшем и не переживает вовсе; что уж она не превратится в дурочку, которая разинув рот будет бегать за… кем бы то ни было!

Мама положила ложку и чуть нахмурилась. Бабушка молчать не стала.

– Кажется? – леди Агриппина сурово приподняла брови. – Когда кажется, следует перепроверить, девочка. В твоем случае, не помешало бы лучше прислушаться к голосу разума. Я всегда говорила, что все эти ваши родовые соловьи – просто семейная легенда. Весьма непритязательная.

Укол был обращен к невестке. Баронесса Агриппина была абсолютно убеждена, что все эти «те самые» – то, что нужно лечить, а не передавать из поколения в поколение.

– Соловьи далеки от легенд, мама, – дипломатично заметила невестка, не меняя выражения лица и внутренне готовясь к очередному сражению. За последние несколько столетий слов на эту тему было сказано уже немало, но ни одна из сторон так и не приняла точку зрения второй. Агриппина на уступки не шла в принципе. Кроткая внешне леди Дездрона, уперевшись, ничуть не уступала в стойкости скале.

Чета кузенов тактично промолчала. Барон Тиреннис тоже предпочел сделать вид, что крайне увлечен едой. Не отвлекся даже, когда его тяжело смерил мутно-голубой взгляд возрастной матери.

– Может тебе в ухо комар залетел? – не дождавшись поддержки от сына, она обратилась к внучке.

– Сейчас зима, – заметила за Ровену Дездрона.

Ровена пожала плечами. Она давно привыкла к милым семейным перепалкам и чувствовала себя свободно.

– Я не уверена, бабушка, – призналась она, быстро посмотрела на мать и поспешно отвела глаза. – Я что-то услышала, но… Это быстро прошло.

В словах Ровены был скрыт вопрос, который Дездрона услышала.

– Если быстро прошло, тогда не соловьи, – вздохнула баронесса, снова берясь за ложку.

– Зимний комар, – саркастично прокомментировала Агриппина. – Так оставим пернатых. Он из средней ветки?

– Комар? – невинно уточнила Ровена, немного принужденно улыбнувшись. На самом деле она чувствовала странное разочарование, смешанное с облегчением. Если герцог не «он», проще…

«Проще, но… Жаль».

Неожиданно проявившееся разочарование Ровена постаралась незаметно испепелить на корню.

– Соловей. Кажущийся, – леди Агриппина на этот раз решила не углубляться в птичью тему.

– Нет… Не из средней. Из изначальной ветки, – скромно ответила Ровена.

На этом моменте бабушка позволила себе впервые за обед улыбнуться.

– А вот такую высокую птицу я готова слушать, как бы она не пела, – заметила она. – Он может даже вопить как павлин. Обещаю хвалить эту птицу.

Все согласно качнули головами.

– Он совсем не вопит. Очень приятный голос, – сообщила Ровена. Мысленно она досадовала, что вообще заговорила о соловьях и радовалась, что разговор удалось направить в более практичное русло.

– Кто он? Чем он занимается? – деловито вступил отец.

– Герцог Алойзиус, – не без гордости отчиталась Ровена, повернувшись к нему. – Он из рода Длиннохвостых, с юга.

– Герцог! – бабушка не удержалась от восклицания, в котором ясно слышалось максимальная степень одобрения.

– Хм… Возможно, я что-то о нем слышала… – осторожно заметила мама.

– Это те Длиннохвостые, что с длинными хвостами? – уточнил кузен.

Ровена вспомнила длинную, тщательно заплетенную косу Алойзиуса.

– Да. Сказал, что у него семейное дело, не уточнил какое. Что-то связанное с выращиванием…

– Очень может быть. На юге тепло, хорошие урожаи, – подтвердил кузен.

– Да… – со смешком согласилась Ровена.

С долей презрения посмотрев на родственника, в очередной раз сообщившего очевидное, бабушка облегченно выдохнула. Горячий выдох старой драконессы немедленно колыхнул салфетку.

– Хотя бы внучка радует, – прокомментировала леди.

Мама улыбнулась.

– Пригласи его на ужин, – предложила она дочери.

– Завтра мы договорились встретиться на прогулке, – Ровена изящно ткнула вилкой кусочек зайца. – Там и приглашу.

Благодаря интересной новости о герцоге, настроение за обедом сменилось с возмутительного на относительно доброжелательное. Бабушка еще несколько раз повторила, как возмущена поступком Дранниса, Ровена еще несколько раз отметила, что в отличие от двоюродного брата «не такая», чем заслужила новую порцию любви привередливой бабушки. Барон Тиреннис еще несколько раз дипломатично промолчал, а кузен – вставил три новых очевидных замечания. Все шло традиционно, даже о соловьях больше не вспоминали. Закончив обед, семья переместилась из-за стола в гостиную, где им подали крошечные порции фруктового щербета.

– Да, вот еще… Королевская служба контроля рекомендовала мне обзавестись… сотрудником. На время, – непринужденно заметил барон, без аппетита поскребывая ложкой свой щербет. Глаза на семью не поднимал. Для новости он специально выбрал момент, когда все наполнят животы, наговорятся и притихнут.

– Каким сотрудником? Наблюдающим? – вопросительно повторила его жена, откладывая щербет. Вся ее стройная фигура в одно мгновение стала напоминать знак вопроса.

Барон не двинулся. В крупных мужских пальцах шевелилась только ложка, старательно ломая оранжевые льдинки, призванные остужать драконий огонь.

– Они хотят дать тебе охрану? – впервые высказал дельную мысль кузен.

– Можно так сказать, – так преувеличенно небрежно признал барон, что вся женская часть немедленно навострила уши. – Это чистая формальность, до проведения переговоров.

– Но от кого нас нужно охранять? И кто может нам навредить? – всплеснула руками жена.

Тиреннис почти застенчиво пожал плечами.

– Таковы правила. Настоятельные рекомендации королевской службы государственного контроля и безопасности, – туманно прокомментировал он. – Мы не можем отказаться.

Баронесса Агриппина подняла брови и немного подумала.

– Ну и ну, Тирен… И кто? Ворон, Волк, Бык, Змеи? Крайне слабо представляю зайцев, охраняющих волка, – иронично заметила она, намекая на огнедышащий род присутствующих. Ни один из великих родов не может сравниться по силе с Драконами.

– Действительно, – согласился дипломат. – Поэтому за волком будет присматривать волк. Так решило ведомство.

– Теперь будешь летать с охраной? – прыснула Ровена. – И спать?

– Пригляд больше требуется семье, – прозрачно проговорил барон, поднял глаза и твердо посмотрел на дочь, а затем на жену. – Моя работа сейчас весьма ответственна, на меня обращают внимание, а значит – и на вас. Я согласен с королевской службой – вам не помешает надзор и инструкции.

– Пф! Папа! Мы что, дети? – презрительно обозначила свое мнение по вопросу надзора Ровена.

– Ты как раз не вышла из под опеки, Вена! Тебе всего восемьдесят! – тут же укоризненно осадила ее мать.

– Люди в этом возрасте уже умирают от старости! – парировала дочь.

– …а сравнивать себя с людьми неприлично, – настоятельно порекомендовала Агриппина. – Или вы, юная леди, вознамерились закончить жизнь в жалкие восемьдесят?

– Я надеюсь дожить до ваших восьмисот, бабушка, – скромно ответила «юная леди».

– Мирн, позови бэра Кэйлуса, – решительно обратился к лакею Тиреннис, оставляя в покое истерзанный щербет. – Девочки, вопрос сотрудника ведомства не обсуждается. Придется потерпеть.

Уютно устроившись в мягком бархатном кресле, Ровена продолжала аккуратно лакомиться щербетом.

– Если за мной будет везде летать Ворон, – нежно заметила она, – я его поймаю и по одному вырву все…

– …вырвала бы все перья, – кивнул отец. – Поэтому не Ворон.

В этот момент дверь открылась, и в гостиную вошел светловолосый мужчина в длинной серой куртке. Резко вдохнув, Ровена закашлялась, одновременно роняя ложку, а затем и все блюдце. Девушке показалось, что незнакомец не просто вошел, что вся стена надвинулась вместе с ним на нее, прижимая, придавливая, лишая воздуха и контроля. Она узнала: перед ней прямо стоял тот самый незнакомец, который вчера упал в лужу на другой стороне улицы.

«Я ошиблась…» – мелькнула и пропала мысль. Из головы вылетело все. В ушах зашумело и запело. Недоеденный щербет кубарем улетел вниз, пачкая оранжевым темно-зеленый ковер. Ровена ошеломленно поглядела на маму, которая почему-то говорила бесшумно, на отца, губы которого тоже двигались, но не издавали звуков. Сама Ровена больше не слышала ничего, кроме тех свистов, что вдруг оглушительно зазвучали в ушах, перекрывая и погружая все окружающее в тугой покров, не пропускающий ни звуков, ни красок.

В воздухе растворились все фигуры, кроме одной. Другие перестали существовать – для Ровены больше не осталось ни одного лица, кроме его лица и его прозрачно-голубых глаз.

«Он…»

Глава 4. О том, что иногда все идет не так, как в мечтах

Около ног Ровены шевелилась спина Мирна – лакей оттирал с ковра щербет. Бабушка возмущалась. Ровена же не могла пошевелиться. Из настоящей, вполне живой баронессы она превратилась в окаменевшую статую.

Это не герцог, это Он. Он. Он! Мама была права – это не походило ни на одно из чувств, которые она успела испытать. Такое невозможно пропустить или спутать! Соловьи… Они поют, поют, лишают разума, сносят голову.

«Мама… Мама, ты видишь? – мысленно спрашивала Ровена. – Слышишь?»

Но мама не смотрела на дочь, озадаченно разговаривая с отцом и задавая вопросы прибывшему. Никто из них ничего не замечал. И не слышал.

Соловьев слышала только Ровена. Раскрыв рот от восторга, она сидела и любовалась Им.

«Какой красивый… Мужественные черты… Нос аристократичный, как у легендарного генерала Ан…

…охранник?»

Впервые в жизни Ровена почувствовала отчетливое движение волос на поверхности собственного скальпа.

Охранник?!

«Как его назвал отец? „Бэр Кэйлус“.

Бэр?!

Только бэр?! Даже не князь? Он не… высокородный?»

Волосы на голове драконессы зашевелились от ужаса, как потревоженное гнездо червей. Средняя ветка, к которой принадлежала семья Ровены, не взаимодействовала с младшей веткой Драконов, они существовали как бы отдельно от мира друг друга. Это даже не стоило взгляда, это пыль, это грязь, это… не тот круг!

«Светлейшее небо, за что…?! Бабушка не простит! Проклянет… И отец… Да Ровена сама была готова себя проклясть.

Проклятие!

Нет, пожалуйста, нет…»

У нее отнялись ноги. Зато начали доноситься звуки.

– Бэр Кэйлус займется нашей безопасностью, – пояснял отец всем собравшимся.

– Но… Что это значит? – выразила общее мнение леди Дездрона. – Как именно он «займется»?

– Как специалист, – коротко ответил отец, заметно не желая немедленно рассказывать детали.

– Надеюсь, я не вхожу в список его занятий? Или мне тоже полагается сотрудник? – потрясенно вопросила старшая баронесса, картинно разведя морщинистыми руками в дорогих разноцветных перстнях.

– Нет, мама, не полагается. Кэйлус отвечает только за наш дом, – ровно ответил отец. – На тебя выделены несколько Воронов. Уверен, ты их даже не заметишь.

– Какое облегчение, – саркастично молвила бабушка, мрачно посмотрела на сына и перевела взгляд на охранника, с фирменным скептицизмом оценивающе оглядывая его с ног до головы, в процессе заметно делая неутешительные выводы.

– Простите, голубчик… А вы… Из какого рода?

– Из рода охранников, баронесса, – безэмоционально ответил Кэйлус, глядя прямо перед собой. Он держал руки за спиной.

При звуке низкого с хрипотцой голоса, завибрировавшего у Ровены где-то глубоко под ребрами, она чуть не застонала от удовольствия. Никогда прежде она не слышала такого красивого голоса! К сожалению, мрачно сказав четыре слова, мужчина замолчал.

На угрюмое «род охранников» бабушка не нашлась, что ответить и только красноречиво посмотрела на внучку. Взгляд ее говорил: «Видишь, как низко можно пасть?»

Ровена тут же осознала, что Кэйлус именно ответил.

«Это что… шутка? Или еще хуже – хамство?»

Потрясенные взгляды на отца бросили все, вплоть до кузенов. «И ты позволишь?» – будто спрашивали они.

– Бэр Кэйлус обязан только обеспечивать безопасность, не более, – как будто оправдываясь ответил барон. – Но мы еще обсудим с ним некоторые детали… поведения.

Он многозначительно кашлянул. Кэйлус не повел и бровью.

Ровене показалось, что у нее на голове начали приподниматься волосы. Она даже на всякий случай прижала их ладонью, чтобы удержать, и тут же уловила на себе Его мимолетный взгляд.

За миг ее будто окатило кипятком, а затем ледяной водой, после которой опять ошпарило, словно она неосторожно нырнула в источник, из недр которого бьют гейзеры, грозящие то заморозить, то сварить заживо глупую купальщицу.

«Он посмотрел на меня!»

Ужас смешался со сладострастием, восторгом, возбуждением, и опять с ужасом. Ровена не была уверена, что не покраснела. Но Кэйлус отвел глаза почти сразу же. Баронесса тоже свои опустила, переводя взгляд с верхней половины охранника на нижнюю.

Это стало ошибкой. Кажется, Ровена покраснела еще сильнее.

«Какие бедра… Сильные ноги… Икры, стопы… Как уверенно он стоит… Я не должна так пялиться. Светлейшее небо… Но во что он одет? Этот камзол, не камзол… Это… тулуп? Крестьянская ткань, мешковина без пуговиц… Такую мог бы носить Мирн в худшие годы! Нет, наш Мирн бы и не надел такой, побрезговал… Святой огонь, Кэйлус совсем не умеет одеваться! Ткань тянет. Ему не по плечам! И пятно! Пятно! Как у дворника! Он настолько беден?! Но какая фигура и плечи…»

Со смесью ужаса и восхищения она опять подняла глаза.

«А его волосы? Он, что срезает их как ветки, произвольно? Младшая ветвь не знает о существовании цирюльников? Или о прическах? Небо, какой красивый цвет, это просто пшеница на поле, львиная грива! А губы?!»

Во рту пересохло.

Дуги верхней губы у охранника были остры, как два горных пика с четко выделяющимся краем.

Нет, лучше умереть, чем… Он же низкородный, а она – баронесса!

Папа что-то сказал, Кэйлус кивнул и, не глядя ни на кого, направился к выходу. Остолбенев, Ровена продолжала сидеть на кресле.

– Ящерка моя… – над ее ухом зазвучал тактичный голос бабушки. – Я понимаю, ты быстро учишься. Но все же не учись у этого… сотрудника манерам. Неприлично леди так пристально взирать на спину. Тем более, что спина располагается значительно выше, насколько я помню мужскую анатомию…

– Да, бабушка, – пролепетала Ровена и с трудом отвела глаза, пытаясь собраться с мыслями. Бабушка не должна была ничего заподозрить. Никто не должен. – Я помню анатомию. Я лишь задумалась… о цирюльнике.

– Гхм! Надо сказать, я тоже, – без улыбки прокомментировала бабушка, сурово глянув вслед Кэйлусу. – Должен же хоть кто-то о нем думать.

Ровена кивнула.

«Я сейчас умру».

Глава 5. О том, что герои порой носят что попало

Днём ранее

Лорд Арсиний из рода Золотистых изначальной ветки прибыл в город с Запада Лисагора на рассвете предыдущего дня. В восточном Ниблуне лорда никто не знал. Солнце мирно золотило снежные крыши, когда Арсиний приземлился на одну из посадочных площадок и решительно направился по улице. Гость появился в городе не под своим именем. Сейчас его звали Кэйлус.

Настоящий Кэйлус двумя днями ранее был схвачен особым отделом за шпионаж в пользу Фадии, и уже во всем сознался. Грубый и небогатый представитель младшей ветви подрабатывал в охране, когда его завербовали фадийцы. Арсиний оказался достаточно похож на светловолосого и голубоглазого Кэйлуса, поэтому именно ему выпал жребий выступить в роли завербованного охранника. Для этого Арсиния даже временно освободили от службы на границе, сняв с командования отрядом.

«Задание национальной важности, лорд», – щурясь, внушительно вещал ему сам глава особого отдела. – «Переговоры сорвать нельзя, смотри в оба. Этот низкородный ублюдок сказал, что второй агент сам с ним свяжется. При встрече он скажет пароль. Запоминай: „Сегодня меня тянет на приключения“. Ты должен ответить: „Я не склонен к импровизации“. Запомнил?»

Сегодня меня тянет на приключения…

Для соответствия роли пришлось пойти на жертвы. Арсиний пригладил было волосы по привычке, но тут же с досадой отдернул руку – волосы ему пришлось состричь накануне, причем варварски. Настоящий Кэйлус делал себе прическу сам – не глядя в зеркало, просто хаотично срезал пряди ножом, ориентируясь только на то, чтобы волосы не лезли в глаза и под воротник. Арсиний поступил так же. Результат вышел максимально отвратительным. Теперь оба Кэйлуса – и настоящий и фиктивный выглядели так, будто им жестоко отомстили цирюльники.

Уровень Силы тоже пришлось скрыть – Драконы ощущают уровень друг друга. Позволить, чтобы агент заподозрил в охраннике представителя изначальной ветки было нельзя, поэтому Арсинию выдали казенный артефакт, подавляющий Силу. В скромном с виду кулоне на черном кожаном шнурке покоился бессильный камень. Арсиний даже не представлял, сколько ему лет и существовали ли еще такие, но знал, что камень природного происхождения – от него не ощущалось энергии. Артефакт мгновенно превратил Арсиния в стандартного представителя младшей ветви, не имеющего ни капли чистой Силы и с ограничением на количество оборотов: младшие не могли оборачиваться в драконов и обратно, когда вздумается – элементарно не хватало энергии.

Подходящую одежду нашел по пути.

– Эй, ты! Подойди. Давай мне куртку, – приказал Арсиний, обращаясь к убирающему снег дворовому человеку более-менее подходящей комплекции.

Держась за лопату как за оружие, тот испуганно обернулся и сразу попятился, узрев перед собой узкие драконьи зрачки и когти.

– Чего, господин? – с боязнью уточнил дворовый, поднимая на драконорожденного ошалевшие глаза на выкате.

– Куртку свою отдай мне, – повторил лорд. – Сейчас.