Без переплёта

– Извините, пожалуйста. – Вежливость даже с призраками не помешает. – Просто не подумала, что здесь обитает больше одного… ммм… духа?

Красивое аристократическое лицо исказилось в презрительной усмешке.

– Да какой он дух! Так, нечисть мелкая.

На втором этаже послышалась возня, будто кому-то вздумалось двигать тяжёлые стеллажи.

– Угомонись! – Призрак-аристократ бросил свой приказ, не поворачивая головы. В ответ раздалось гаденькое хихиканье и светильники принялись мигать в дёрганном ритме.

Призрак протянул руку Доре. Она непонимающе уставилась на достаточно материальную, но всё же просвечивающую конечность. Длинные музыкальные пальцы нетерпеливо дрогнули. Дора помедлила ещё мгновение и вложила ладонь в протянутую руку. Её тотчас крепко сжали, и наступила тьма. Охватило нестерпимым жаром, потом отпустило. Один взмах ресницами – и вот уже они не в коридоре первого этажа, а посреди отдела абонемента, новой Дориной вотчины.

С потолка лился желтоватый свет, чуть подрагивающий, мечущийся, будто сотни свечей разом были зажжены в невидимых люстрах. И десятки старинных фолиантов валялись на полу – открытые и нет, с замявшимися страницами, вывернутыми обложками.

– Ой, мамочки!

Дора как стояла, так и рухнула на колени, бросившись поднимать ценные издания. Аккуратно брала каждый том, бережно расправляла страницы, проверяла, чтоб не была повреждена обложка. За этим занятием она напрочь забыла и о призраке, и о невероятном перемещении. Собрала все книги, сложила на ближайшую стремянку. Огляделась.

Так и не представившийся дух развалился в глубоком кресле и с видимым удовольствием наблюдал за ней.

– Ты правильная. Мы не ошиблись. Но если останешься, пожалеешь.

Дора невесело усмехнулась:

– Угрожаешь?

Дух с кислой миной мотнул головой.

– Ты ж не испугаешься. Даже не заорала, когда меня увидела. Пытаюсь предупредить. Зла тебе я не желаю. Ты книги любишь. По-настоящему, как и я. Если сейчас не уйдёшь, останешься здесь навсегда.

– И всё? – Дора недоумённо моргнула. – Да многие бы хотели такой участи. Это же настоящая сокровищница! Здесь раритетов на три жизни хватит, и то все не изучить, каждую страницу не прочитать.

– Ты меня слышишь? – Призрак утратил отчётливые формы и тёмным облачком взмыл из кресла. – Нав-сег-да!

Дора пожала плечами.

– Ну значит, судьба моя такая. Я здесь оказалась слишком неочевидными путями. Поплыву и дальше по течению.

Призрак как-то враз сдулся, плюхнулся обратно в кресло жалкой тряпочкой и затих.

Увесистые книги в тёмных кожаных переплётах с золотым тиснением, сложенные Дорой на широкую верхнюю ступеньку стремянки, внезапно взмыли пушинками и разлетелись в разные стороны. Один том ювелирно точно вписался на полку ближайшего стеллажа между «Архаикой рассветной морали» и «Астрономическими беседами за ужином». Другой раритет на полной скорости влетел на свободное место по соседству с «Филантропическими заметками восточного странника». Каждой книге нашлось своё место, а как только на полку вернулась последняя, шелестящий голос сварливо пробубнил:

– Чтошшш, судьбу не обойдёшшшь. Дай сейчассс обет не иссскать ответ.

И все светильники на считанные мгновения погасли, чтобы тут же разгореться ярче. За те секунды, что стояла темнота, призрак успел вернуть себе внушительный облик и теперь снова сидел в кресле с важным видом. А на широком подлокотнике умостилось странное мохнатое существо с полметра ростом и в непрерывно колышущемся плаще, покрытом ровными строчками слов. Большие глаза цвета пожелтевших страниц мягко светились. Существо уставилось на Дору и требовательно спросило:

– Обещщщаешшшшь?

Дора с самой юности твёрдо усвоила правило ничего не подписывать, не читая. Особенно мелкий шрифт. Так что она отрицательно мотнула головой.

– Не буду я обещать неизвестно что. Какой ответ не нужно искать? О чём речь?

Призрак и существо переглянулись. И снова наступила тьма.

Глава 4

Проснувшись, Дора ещё какое-то время нежилась в постели, не открывая глаз. Слушала, как поскрипывают половицы в старом доме, как поют заунывную песню петли на оконных ставнях. Подумала, что теперь, когда она владелица такой древней недвижимости, неплохо бы нанять кого-нибудь для ремонта. И вдруг резко вынырнула из остатков сна.

Дом же сгорел! Одни угли остались. А сама она лежит на диване в комнатёнке, куда её привёл сердобольный Арсений Антонович. Но как же призрак? Ох, ну и сны в этом особняке снятся. Нужно было поскорее вставать, приводить себя в порядок и идти договариваться с заведующей.

Умывшись на скорую руку, Дора вернулась в комнату, чтобы убрать в шкаф плед, под которым спала, но там её ждал сюрприз. Такой же столик, как она видела в комнате библиографа, был накрыт к завтраку. Плетёная корзинка с ещё горячими сдобными булочками, огромная кружка с чаем и несколько розеток с джемами на любой вкус: от лимонного до крыжовенного. Дора остолбенела. Она могла поклясться, что пока была в санузле, по коридору никто не ходил.

– Дорушка, а я тебе вот перекусить собрал. – В приоткрытую дверь просочился Арсений Антонович с подносом. – Через полчасика все на работу потянутся, так ты уж…

Он замер, уставившись на булочки и джем. На подносе в его руках стояла точно такая же корзиночка и розетки.

– Ахти ж, – смущённо забормотал старик, пятясь из комнаты. – Склероз проклятый.

Дора проводила его взглядом, вздёрнув левую бровь. Ой, темнишь, старик! Не нужно быть детективом, чтобы понять: к накрытому столу библиограф отношения не имеет. Призраки её угостить решили, что ли?

Не чинясь и не сомневаясь, Дора устроилась за столом и с наслаждением отломила кусочек сдобы. Выпечка была такой пышной, так благоухала ванилью, что во рту мгновенно собралась слюна. Дора сама не заметила, как одна за другой исчезли три булочки, а кружка с чаем опустела, и только после этого она сыто вздохнула. День начинался куда лучше, чем можно было представить ещё вчера.

Людмила Петровна долго сверлила её взглядом из-под очков в золотистой оправе. Дора особо на жалость не давила, бедняжку, которой некуда деваться, из себя не строила. Сухо изложила факты, так и так, дом сгорел. Или увольняться, или квартировать в библиотеке.

– Вы хорошо подумали? – наконец вопросила заведующая. – Сами видели, людей у нас не хватает, нагрузка большая. Если на вас ещё и обязанности сторожа возложить, не переутомитесь?

Казалось, заведующая ничуть не удивилась новостям, принесённым Дорой. И ничего не имела против её проживания в особняке.

Дора честно призналась:

– Мне очень хочется работать в вашей библиотеке. Ну и Наталья же выйдет, наверное, скоро. Надеюсь, у неё ничего серьёзного?

Заведующая оставила без ответа реплику об отсутствующей сотруднице отдела абонемента и озвучила регламент нахождения на территории библиотеки в ночное время. Если кратко, можно было пользоваться всеми помещениями, кроме подвальных. «Днём там тоже делать нечего!» Основная работа с девяти до восемнадцати. Обеденный перерыв по необходимости. Объект не покидать. Выходные и отпуск по КЗоТу. На третий этаж не подниматься.

– А что значит «объект не покидать»? – рискнула поинтересоваться Дора. – В обеденное время не выходить?

Людмила Петровна поджала губы.

– Разумеется.

Из кабинета начальства Дора выпорхнула на крыльях надежды, что всё устроится. Центральная библиотека №4 кружила голову.

– Опять шастаешь?

Ой, про Шерочку-то она и забыла. Дора виновато улыбнулась суровой уборщице.

– Извините меня, пожалуйста. Я ещё не привыкла не ходить по коридорам. Но обязательно исправлюсь.

– Иди-иди, пока мокрой тряпкой не схлопотала!

Техперсонал в библиотеке не отличался добродушием, это следовало запомнить.

Дверь в уже знакомое Хранилище уставших строк закрыта была неплотно, и Дора осторожно её отворила. Мария Ефимовна на этот раз открыто сидела за кафедрой и уплетала бутерброды с колбасой.

– Жавтрак, – пояснила она с набитым ртом. – Имею право. Жаходи.

Дора сомневалась, что в рабочее время сотрудники имеют право на завтрак, но оставила эту мысль при себе. Если подумать, там, где она работала раньше, ночевать ни за что бы не позволили. Так что, может, и с едой не всё так категорично.

– Мария Ефимовна… – начала было Дора, но та аж подавилась.

– Пффф! Ну ты скажешь! Мы ж одни. Я тебе бабка, что ли?

– Прости, Маш, – Дора рассмеялась, чувствуя, что прошедшая ночь окончательно развеялась, унося с собой летающие книги, мохнатое существо, призрака и её собственные перемещения. Вот рыжая девушка аппетитно жуёт бутерброд, она живая и абсолютно материальная. Кстати!

– Маш, а в этой библиотеке что-то мистическое есть?

– В шмышле отдела эжотерики? Уф, прошти, – Мария дожевала, глотнула сока из высокого стакана и промокнула губы салфеткой. – Есть, конечно. Архив непознанного находится в подвале. Им Людысик заведует. Только туда никто не ходит. А тебе зачем?

– Нет, ты не поняла. Я имела в виду, призраки здесь водятся?

Хранительница уставших строк звонко расхохоталась.

– Ну ты придумала! Что, так стены подействовали? Не, было бы прикольно. Но увы! Говорят, домовой есть. Стра́ником называется. Типа, из книжных страниц получился. Ну и всякое на него списывают. Как где непорядок – Стра́ник шалит. А призраков нет, извини.

– Понятно, а то мне что-то мерещиться стало. Я пойду?

– К недописанным романам?

– Нет, на абонементе решили оставить. Пока Наталья не выйдет.

Мария озадаченно хлопнула глазами.

– Кто?

– Ну… – Дора замялась. – Арсений Антонович говорил, Таши сейчас нет, по очереди на абонементе все дежурят. Я подумала её Натальей зовут.

– Опять чудит старикан! Отродясь у нас Наташ не было. А на абонементе вечная текучка. Я и не помню, кто там постоянно работал.

Маша задумалась.

– Хм, странно. Чего на абонемент никого не возьмут? Может, ты приживёшься?

Дора вспомнила слова призрака о том, что она здесь навсегда, и поёжилась.

В Зал спящих воспоминаний Дора решила не заглядывать, не ровён час, снова потревожит чуткий сон. Она хмыкнула и пошла к противоположной двери, рассчитав, что та выведет аккурат к лестнице на второй этаж. Уже выходя, спросила:

– Маш, а отчего Центральная номер четыре носит? Остальные три где?

Маша что-то неразборчиво пробубнила в ответ, снова с набитым ртом.

– Чего?

Дверь со стороны Зала спящих воспоминаний распахнулась. В Хранилище влетел Михаил, потрясая измятым и запятнанным свитком. Не говоря ни слова, реставратор швырнул свиток на кафедру перед Машей. Она брезгливо одним пальчиком его отодвинула.

– Чего ты мусоришь?

– Твоих рук дело?

– В смысле? Я что, похожа на вандала? Где это случилось?

– На абонементе, где ж ещё? Кто там вчера дежурил?

Маша с подозрением покосилась на так и не ушедшую Дору. Михаил проследил за её взглядом.

– Да ладно, новичка бы туда не отправили.

Дора возмутилась. Про себя. Вслух же спросила:

– А такие происшествия и при Наталье случались?

– При какой Наталье? – озадачился Михаил.

А Мария покачала головой:

– Ей Арсений Антонович чего-то наплёл. А она и поверила.

Разыгрывают? Или что-то скрывают? Но ведь кто-то же работал на абонементе до её появления? Или там была некрасивая история, в которую новенькую не хотят посвящать? Вопрос.

Дора оставила коллег строить догадки, кто бы мог испортить свиток, и поднялась на второй этаж. Всё, что касается непосредственно библиотечного дела, ей знакомо, здесь проблем возникнуть не может. Но всё остальное… Вокруг столько непонятностей, начиная с названий отделов и до разгуливающего по библиотеке призрака, что хочется забиться куда-нибудь в норку и не высовываться. Или наоборот? Дора не могла понять, что перевешивает: желание покоя или предвкушение чего-то совершенно невероятного?

– Как завтрак? – Знакомый суховатый голос раздался из-за стеллажей с литературой ХХ века. – Выпечка по вкусу или предпочла бы что-то другое?

– Вы?! – Дора потрясённо уставилась на призрака, зависшего в полуметре от пола расплывчатой дымчатой фигурой. – А вы разве не только ночью являетесь?

– Глупости! – отрезал дух и взмыл к потолку. – Не о том думаешь. Задавай правильные вопросы!

И растворился в воздухе.

В отличие от предыдущего дня читателей было немного, Дора успела и с каталогом поработать, и пройтись через всю анфиладу залов и комнат, восхищённо вглядываясь в разнообразные тома – от старинных до этого года издания. К моменту, как часы внизу пробили два, а стало быть пришло время обедать, она задумалась, где этот самый обед раздобыть. Людмила Петровна, конечно, предупредила – «объект не покидать», но должна же она что-то есть!

– Дорушка, а ты опять заработалась? – Арсений Антонович бесшумно возник в дверях. – Ты ступай, отдохни, по саду пройдись. Я-то уж часок за тебя покараулю.

Как вовремя! Успеет по магазинам пробежаться, надо ведь и кое-что из вещей приобрести. И, кивнув в знак благодарности, Дора поспешила за кошельком.

Когда она преодолела один лестничный пролёт, от стены отделилась тень, превратившаяся в уже знакомое мохнатое существо, укутанное книжными страницами.

– Спешишшшь? – прошелестело существо. – Не спешшши. Все ушшшли, и ты уйдёшшшь…

И исчезло.

– Стра́ник? – нерешительно окликнула Дора. – Куда все ушли?

Вопрос предсказуемо остался без ответа.

Чтобы попасть в своё временное прибежище, коридора было не избежать. Но не торчит же там Шерочка безвылазно? Дора ощущала себя шпионом, крадущимся по запретной территории, и беспрестанно оглядывалась. Рейд, однако, прошёл удачно. С рюкзаком на плече и улыбкой до ушей Дора направилась к выходу.

Вторая половина октября в Стклянске радовала последним шиком золотой осени. Сад, среди которого расположилась библиотека, переливался на солнце драгоценным сиянием. Липы были окружены мягким светящимся ореолом, а дубы напоминали мощных исполинов, укутанных в мягкие рыжие пледы. И посреди этого великолепия благоухали десятки розовых кустов на пике цветения. Свежие утончённые нотки их аромата переплетались с тяжёлыми сладкими оттенками, создавая восхитительный букет.

Дора чуть задержалась возле особенно пышного куста, вдыхая его роскошный запах, и пошла к калитке, которую было и не разглядеть в густых зарослях. Садовая дорожка, попетляв между деревьями, вывела её всё к тем же розовым кустам у входа в особняк. Почему-то сразу стало ясно, что дальнейшие попытки бессмысленны. «Нав-сег-да!» – отдалось в памяти.

Зайдя в теперь уж точно свою комнатушку, чтобы оставить ненужный рюкзак, она ничуть не удивилась накрытому столу. Тарелка с наваристым борщом была щедро приправлена густой сметаной и пахла так соблазнительно, что все размышления о будущем бесследно испарились. Дора аккуратно отломила кусочек ржаной горбушки и принялась за обед. Кроме борща в меню входил плов, салат из свежих помидоров, клюквенный морс и солёное печенье. Всё исключительно по её вкусу. Даже плов был именно с уткой, а салат приправлен укропом.

Дора съела всё с удовольствием и задумчиво посмотрела на пустую посуду. С ней как быть? Пока думала, всё за исключением вазочки с печеньем растаяло в воздухе. Даже крошек на столе не осталось. Удобно. Повинуясь наитию, она заглянула в шкаф. Ну конечно, кто бы сомневался! На плечиках были развешаны вещи, какие она бы и сама выбрала. На полках разложено бельё и прочие нужности вроде полотенец.

Всё было просто идеально! Так идеально, что внушало опасение. Она бы усомнилась в собственной вменяемости, но сумасшествие – это так банально. Ей ведь в глубине души всегда хотелось верить, что сверхъестественное существует. И вот, пожалуйста.

Как бы выяснить, что происходит? Создавалось впечатление, что призрака разговорить будет проще, чем коллег. Дора почувствовала азарт. Нечто подобное ей приходилось испытывать, когда на прежнем месте работы нужно было проследить историю раритета, презентованного библиотеке. Но сейчас всё в разы увлекательнее.

Отдел абонемента встретил её раскатистым храпом. Библиограф в отсутствие читателей прикорнул в одном из роскошных кресел, и казалось, разбудить его не смог бы даже пушечный залп. Или?..

Едва Дора перешагнула порог, как старик невесомо поднялся и вот он уже на посту, а сна ни в одном глазу.

– Пообедала? – с неизменным добродушием справился Арсений Антонович.

И она решила-таки попытать счастья.

– Арсений Антонович, а что за мистика здесь творится? – самым будничным тоном поинтересовалась Дора. – Еда откуда ни возьмись, одежда в шкафу. Откуда это всё?

– Так мир не без добрых людей, Дорушка. Ты-то, сталбыть, и без крыши над головой, и безо всего своего имущества осталась, как же не помочь. Все по чуть, так на жизнь и хватит.

Добрые люди – это замечательно, но что делать с посудой, исчезающей на глазах?

– Ой, какая цыпа!

В отдел развязной походкой ввалился здоровенный детина неопределённого возраста, в потёртой кожанке, спортивных штанах и стоптанных кедах. Его всклокоченные волосы торчали во все стороны, а на лице красовалась недельная щетина. Вместе с посетителем в отдел вплыли ароматы перегара и дешёвого табака.

Дора нервно оглянулась, но библиографа как и не было. А проблема назревала нешуточная. Детина не глядя швырнул в ближайшее кресло потрёпанный рюкзак и заорал, как некормленый носорог:

– Слышь, ты! Мне свежую прессу и пошустрей!

– Повежливее, пожалуйста.

Показать такому свой страх смерти подобно. Ему же только того и надо.

– Чего?! Да ты знаешь, кто я такой?! Да я жалобу напишу! Да ты с работы вылетишь! – взревел скандалист.

Дора таких встречала нечасто, всё же в сектор редкой книги хаживали люди интеллигентные, но бывало всякое.

– Пишите.

– Чего? – тоном ниже переспросил явно опешивший «читатель».

– Жалобу пишите, – Дора пошла ва-банк. Едва ли у Людмилы Петровны будут к ней претензии из-за этого неадеквата. – Вам бумагу, ручку дать?

Скандалист, видимо, счёл, что ещё не все козыри в игре, и завёлся по новой:

– Да я до президента дойду! Ты ещё пожалеешь, что меня встретила, дура!

Ого! Стклянск и президент никак не хотели становиться в одну строку. Во всяком случае в мироощущении Доры.

– Прямо отсюда пойдёте?

Посетитель обиженно плюхнулся в кресло.

– Эх, такой настрой обломала. Всегда говорил: баба не потому дура, что она баба, а потому что дура! Вот дед у вас нормальный. Слышь, может, сигаретка найдётся?

– Извините, не курю.

– Ну и ладно. С тобой, вижу, каши не сваришь. Пойду я. А деду передай: будут ещё проблемы, пусть обращается. Венька завсегда поможет. Когда ко мне с душой, так и я, что ж, не человек, что ли.

После странного визита казалось, весь этаж пропитан миазмами перегара. Дора распахнула окна в помещении и с наслаждением вдохнула осень. Горьковатые ароматы опадающих листьев перемешивались с запахом роз и тонкой ноткой дыма. Наверное, где-то по соседству жгут листву.

– Здравствуйте!

А вот и следующий читатель пожаловал. Интересно, кто-нибудь из жителей Стклянска в курсе, что в библиотеке водятся призраки? Или это только ей такая честь выпала?

– Милочка, вы меня слышите? Я говорю, это безобразие!

Пожилая женщина укоризненно смотрела на Дору, протягивая зачитанный томик Агафьи Крестиковой.

– Это что за художества, я вас спрашиваю! Вы думаете, я не читала «Убийство убийцы»? Вы думаете, я не помню, кто преступник? Так вот, милочка, я-то помню. А что перечитать роман взяла, так я всегда через месяц-другой книги перечитываю. И это не ваше дело, мне указывать.

Опешившая от такого натиска Дора не знала, что и сказать. Во всяком случае, она совершенно точно ничего никому указывать не собиралась.

– И что же я вижу? – не унималась читательница. – Вместо шеф-повара яд олигарху подсыпает учительница младшего сына! С какой стати, я вас спрашиваю. Она же не имела доступа на его кухню! Ни-как!!!

Недовольная женщина сорвалась на крик, а Дора поспешно взяла провинившуюся книгу и раскрыла на последней странице. Буквы немедленно замелькали, двигаясь, на первый взгляд, хаотично. Но уже через несколько мгновений сложились в такие строчки: «А нечего уголки в книгах загибать. Могу и её саму прописать убийцей, пусть порадуется. И скажи ей, чтоб за едой книги не читала, не то пожалеет». Дора захлопнула книгу.

– Извините, пожалуйста, – мягко сказала читательнице. – Может, вы просто перепутали. Всё-таки за едой нужно о еде думать, а не книги читать. Книги от этого портятся.

Читательница поражённо замерла. Хотела что-то сказать, но передумала и, махнув рукой, попросила:

– Подберите мне что-нибудь из любовных романов на ваш вкус. Только без трагедий. Полегче что-нибудь.

Дора отыскала модную в последнем сезоне «Любовную канцону» Аннеты Беленькой и на всякий случай открыла конец: «Кровь лилась рекой из вспоротого живота несчастного графа. Он из последних сил прохрипел: «Ты была моей единственной любовью. Как жаль, что ты остаёшься нищей и с ребёнком на руках. Но я не могу оставить тебе ни гроша из-за происков брата. Надейся на лучшее и помни обо мне». Его глаза закрылись, и она рухнула, захлёбываясь от рыданий…».

– Немедленно прекрати, – чуть слышно прошипела Дора. Ответом ей был тихий смешок, и буквы моментально перестроились: «Ты моё счастье, – шептал восхищённый граф, прижимая любимую жену к своей груди, и слёзы радости текли у обоих неудержимым потоком».

– То-то же.

Книгу читательница приняла с благодарностью, а Дора понадеялась, что сюрпризов не будет.

Ближе к вечеру заглянула Рина. Немного помялась, потом спросила:

– Можешь помочь? Мне Людмила Петровна поручила найти в нижнем хранилище Старопоместную летопись, а я…

Она снова замялась.

– Свидание? – понимающе улыбнулась Дора.

Рина смущённо кивнула. Накрутила на палец русую прядку, дёрнула. Ойкнула. И просительно уставилась на Дору. Та рассмеялась.

– Хорошо. Беги уж. Только объясни подробно, что и где искать.

– Вот спасибо! – Девушка на глазах расцвела. – Это в подвале, как спустишься, три двери отсчитай, а потом будет такая арочка каменная, вот сразу за ней низенькая дверца. Пригнуться не забудь, а то лоб набьёшь. Там в хранилище летописи в шкафы сложены. Нужный шкаф самый дальний от входа. Да, летопись нужно Людмиле Петровне с самого утра отдать.

На самом выходе Рина обернулась.

– В подвале освещение барахлит. Свечку возьми.

– Риночка, постой, – вдруг опомнилась Дора. – А в подвале призраки не водятся?

– Кто-о-о? – забавно сморщила нос девушка. – Откуда здесь призракам взяться? Двадцать первый век на дворе!

Дора проводила просительницу взглядом и подумала, что той, наверное, и двадцати нет. Когда и бегать по свиданиям! Мысли метнулись к собственным двадцати годам. К тому памятному лету, когда мечты и планы на жизнь были связаны с самым лучшим, самым особенным, самым любимым. Когда было куплено свадебное платье и приглашены гости. К тому самому лету, когда она застала уже почти мужа с лучшей подругой.

С годами боль притупилась, но больше она отношений не заводила. Ни романтических, ни дружеских. Так и не смогла вновь настолько кому-то поверить, чтобы пустить в душу.

Часы пробили шесть вечера, можно было подумать и о небольшой разминке. Раз уж за пределы участка ей хода нет, то хотя бы по садовым дорожкам пробежаться и комплекс упражнений выполнить. Ежедневные тренировки давно стали привычными и необходимыми и для самочувствия, и для настроения. Заодно и с территорией поближе познакомится.

Она спускалась к себе в комнату, припоминая, видела ли в шкафу что-нибудь подходящее. Вроде бы спортивный костюм там точно был.

– Она не должна была оставаться. Он что-то задумал.

Суховатый голос призрака был едва различим, зато ответный шелест Стра́ника разлетелся по всему пустынному коридору:

– Темнишшшь. Не проведёшшшь. Где ещщщё такую найдёшшшь?

И снова всё тихо.

Дора зябко повела плечами. Настроение скакнуло к минусовой отметке при мысли, что творящиеся вокруг чудеса не обязательно положительного свойства. Надо разговорить призрака. Кажется, он здесь один на её стороне. Или это только кажется?

Разминка немного отвлекла. Оказалось, если бежать не с целью выбраться за пределы участка, тропинки не пытаются всё время вывести к порогу особняка. Пробежка заняла около часа, но никакого ощущения бега по кругу не появилось. Трава была чуть влажной от тихой осенней мороси (любимая погода!), да и коврик отсутствовал, а потому упражнения пришлось подсократить. Однако настроение заметно улучшилось. Дора снова задержалась у пышных розовых кустов, но короткие осенние сумерки быстро перетекали в неуютную темноту.

Да, ведь ещё летопись в подвале искать. Как там Людмила Петровна говорила: ночью можно пользоваться всеми помещениями, кроме подвальных? Но технически ещё не ночь, и в конце концов она не «пользоваться» собирается, а выполнять поручение той же заведующей. Так, успокаивая себя, Дора быстро приняла душ и задумалась, где брать свечу. И хорошо бы ещё спички для комплекта.