Моя Родина: «Кали-Юга»

Юрий Ольшевский

Моя Родина: "Кали-Юга"

Родина. Для Безымянного это не география, не почва под ногами, пропитанная кровью предков. Это – время. Конкретная, тягучая, беззубая эпоха. Кали-юга, железный век, где дхарма истощилась до толщины ржавой жести, а смыслы выцвели, как дешёвая бирка на китайской куртке. Время, когда станок сансары скрипит особенно громко, но производит лишь пыль и ностальгию по несуществующему прошлому.

Но даже в кали-юге есть свои самадхи. Его Honda Gyro Canopy, его стальной мул Дхармы, недавно прошла перерождение. Новый цилиндр, расточка, карбюратор, взывающий к богам скорости. Мопед стал на 30% мощнее и на 50% громче. Это не тюнинг. Это – улучшение ваханы, подношение бодхисаттве дороги.

И Безымянный летел по шоссе. Семьдесят километров в час – запредельная скорость для этого японского артефакта, ставшего русским коаном на двух колёсах. Ветер рвал бороду, рёв мотора был не просто звуком, а нада-брахманом, изначальной вибрацией, вырвавшейся из глубин резонатора. Он орал. Орал обрывки песен, ставших мантрами: «Мы хотим всем рекордам наши гордые дать имена!». Орал «Ом Мани Падме Хуй», вкладывая в каждый слог всю мощь нового цилиндра. Орал нечленораздельные звуки – чистый, животный восторг от скорости, от свободы, от того, что шоссе – это прямая линия сквозь кривую реальность.

Это была динамическая медитация высшего порядка. Доступная лишь тому, кто отсидел три тысячи километров мантр на стоковом моторе, познав каждую кочку как форму страдания, каждый встречный ветер – как учителя терпения.