Снег, который не вернулся

Лас обнаружил, что все это время он задерживал дыхание, и шумно задышал. Мужчина осмотрел их жилище без брезгливости или осуждения. Он оценил комнату быстрым взглядом профессионала. Отметил щель в окне, ветхий замок на двери и ковер, под которым можно спрятать нож, и сел за стол, положив на него бумаги от графа.

– 

Это не дом, а рыночная площадь, – пробормотала Велимира, беря бумаги и начиная их просматривать. – Каждый день новые гости, словно здесь ярмарка на канониду.

– 

Плохо! – отреагировал мужчина. Он снял с шеи потрепанный шарф, пахнущий дымом и железом, и одним ловким движением заткнул им щель. Казалось, этим жестом он заодно заткнул рот каким-то мыслям в своей голове.

– 

Еще как! – оживился Лас, наконец возвращаясь к своему месту. Чай немного разлился, когда он в спешке побежал открывать дверь, но осталось еще достаточно. – Так ты тот самый непобедимый воин, которого приставили защищать нас? Ты будешь с нами на той свадьбе?

– 

Нет. То есть да. Но не так, как вы думаете, – ответил Арлен, не глядя на полного энтузиазма мальчика.

– 

А эти шрамы… – Лас с детским любопытством разглядывал гостя, желая узнать его историю как можно детальнее. – Это канонники?

Арлен промолчал, но этот кивок был красноречивее слов и мелких деталей. Велимира дернула приятеля за руку, призывая не приставать к человеку. А охранник вдруг слабо улыбнулся уголками рта.

– 

Ты похож на нее, – проронил он, бросив короткий прямой взгляд на Ласа и почти незаметно дернув рукой, и снова замолчал.

Мальчик вытаращил глаза, глядя то на Велимиру, то на Арлена, не понимая, о ком речь. Неужели художницу снова приняли за его мать?

– 

Нет-нет, мы не родственники, – быстро сказала рыжая девушка, вспомнив, как Берн принял ее за мать мальчика.

Она все еще просматривала бумаги и вдруг нашла между листами акварельный рисунок в картонной рамке. Мирный заснеженный пейзаж, домик с поднимающимся из трубы дымом, веселые дети в яркой одежде играют в снежки на переднем плане. У Велимиры загорелись глаза. Это поистине редкость. Вживую такого не увидишь, да и изображения под запретом. Не так, как книги, но все же, останови ее канонники и найди они при обыске этот рисунок, у нее тут же начались бы серьёзные проблемы. Велимира с восторгом провела пальцем по линиям рисунка.

– 

Это от ее сиятельства Розы, – коротко пояснил охранник. Он тоже серьезно рисковал, разгуливая с таким сюрпризом, спрятанным среди официальных бумаг. Пусть его форма, хоть и потрёпанная, давала ему определенную защиту.

– 

Похоже, она действительно хорошо знает художников, – улыбнулась Велимира, не отрывая взгляд от красок.

Внутреннюю силу художников подпитывала красота жизни. Конечно, все было куда сложнее, и учитель объяснил бы, как это работает, но его здесь нет. Поэтому Велимира делала то, чего ей так не хватало в сером грязном мире, – пожирала глазами красоту. Впитывала ее всем своим существом. Как тогда в магазинчике со снежным шаром. Вдохновлялась.

Лас с любопытством смотрел на нее. Нечасто ему приходилось видеть подругу в таком восторженном состоянии. Он взглянул на рисунок. Симпатично. Весело. Но он не мог понять и разделить восхищение своей рыжей защитницы.

Арлен внимательно наблюдал за обоими. Ему было приятно видеть таких людей. Вряд ли он смог бы объяснить это себе, а тем более кому-то еще, но в них обоих было что-то притягательное и вызывающее тепло в груди. В последнее время, пока он работал на графа, ему в основном попадались совершенно другие люди. Озлобленные, несчастные, без надежды, без любви и без сожаления. Иногда ему даже было жаль бить их, все равно ведь ничего не поймут и не исправятся, что толку мучать? Но работа есть работа, и, несмотря на некоторые внутренние разногласия, высокий добряк делал ее как следует.

Велимира все еще не могла оторвать взгляд от рисунка. Она позабыла, что в их сарайчике чужак, которого приставил не особо приятный граф. Смотрела и рассматривала детали, мазки, переходы цветов. Она прекрасно помнила последний снег, который видела. Тогда ей было примерно столько же лет, как сейчас Ласу. Снег был крупный, пушистый и лёгкий. Он падал медленно и суетился в воздухе от любого дуновения ветра. Даже на земле он продолжал двигаться, словно покачивающаяся на волнах лодка, то туда, то сюда, пока не забивался в какой-нибудь угол, чтобы остаться там.

– 

Ты посмотрела? – терпеливо уточнил Арлен, прерывая поток воспоминаний. – Идём. Мы должны найти тебе место.

– 

Верно, – кивнула художница, делая усилие, чтобы оторвать взгляд от рисунка. – Сначала дело, потом вдохновение.

Спустя примерно полчаса Велимира замедлила шаг, втянув воздух, который обжёг лёгкие смесью мороза и гари. Перед ней раскинулась площадь – будто гигантская ладонь с растопыренными пальцами-улицами. Брусчатка под ногами, потрескавшаяся от морозов, напоминала кожу древнего ящера.

Прямо по курсу возвышалась каменная платформа с ржавыми кольцами, вмурованными в ее поверхность. Сегодня на ней не было виселиц. Вместо них рабочие в потных рубахах растягивали алый бархат, приколачивая его гвоздями к подгнившим доскам наверху платформы.

– 

Для графской дочурки цветочки стелим, – хрипло пояснил один из них, сплевывая разжеванный табак под ноги идущим.

Художница подняла глаза на статую орла, чьи когти сжимали свиток с позолотой. «Сила – закон», – прочла Велимира, но «закон» кто-то зачеркнул углём, вписав сверху «позор». У подножия платформы из трещины лез засохший от мороза плющ, обвивая лапы птицы голыми прядями. Рядом валялась газета с портретом Верховного канонника – кто-то пририсовал ему розовые пятачок и завитой хвостик.

Всюду бунтари, решила девушка, слегка хмыкнув и порадовавшись, что сопротивление продолжает процветать, несмотря на все меры, принятые канонниками.

Справа, у стены с облупившейся штукатуркой, ютился «Рынок ненужного». Сломанные скрипки с порванными струнами лежали вперемешку с книгами, где не хватало страниц. Сюда приносили все, что страшно было хранить и нельзя использовать. Старуха в платке цвета подгнившей тыквы тыкала костлявым пальцем в куклу без глаз:

– 

Бери, художница, оживи, если сможешь!

Велимира потянулась к ней машинально, но отдернула руку: кукла оказалась покрытой липким налетом, с которым не справился даже мороз.

Шнырявший рядом Лас потянул её за рукав. У платформы возводили арку из бумажных роз. Мальчик сорвал цветок: под вощёной обёрткой скрывалась газета с заголовком «Канонида-2147: 30 казнены, 15 этапированы». Алые лепестки затрепетали у него в руках, будто пытались улететь.

Где-то за спиной скрипела телега, везущая бочки с мёдом, а слева, у казарм канонников, звенели цепи. Воздух гудел от противоречий: смех детей, играющих в «художников и палачей», перебивался рёвом офицера: «Убрать эту дрянь к закату!». Он тыкал сапогом в нарисованное мелом на стене солнце. Все же дети во все времена остаются детьми, и никто не запретит им мечтать, даже Верховный канонник.

Велимира повернула к улице, выложенной плитами с гербами. Одна плита, металлическая, с фамилией Штернберг, блестела как зеркало. В её отражении маячили флаги с орлами.

Рабочие вешали на арку чёрные ленты – «для контраста», как объяснил один из них. Алый бархат сливался с закатом, а цепь на платформе звенела.

Арлен следовал за своей подзащитной как тень. Только раз отвлекся, чтобы покормить тощую дворовую собаку, отдав ей бутерброд, который явно предназначался ему на обед.

Девушка отметила это, подумав, что этот странный замкнутый человек гораздо теплее, чем кажется на первый взгляд.

– 

Какое расстояние допустимо? – уточнил высокий мужчина.

Он уже обсудил с художницей, что для того, чтобы сделать то, что хочет дочь графа, ей нужно будет находиться довольно близко к ней. Теперь же он цепко оглядывал дома, стараясь понять, какой подойдет лучше всего, чтобы спрятать там Велимиру и Ласа. Он понимал, насколько вопиющим нарушением будет такое превозношение жизни прямо перед канонидой, и какие последствия ждут его подопечную в случае поимки. А также что будет с ним, если он не справится с задачей. Он видел графа в разных состояниях и понимал, что если тот будет в ярости, то запросто избавится от нерадивого слуги.

– 

Метров пять. Дальше уже вряд ли что-то получится, – художница тоже оглядывалась в поисках подходящего места, потирая замерзший нос варежками.

– 

Плохо, – проронил Арлен. И был абсолютно прав. Все дома стоят на одинаковом расстоянии от центра площади, где планируется церемония. И это расстояние раза в три превосходило необходимое.

– 

А если мы сами построим для нас домик? – весело предложил Лас. – Как в сказке про поросят и волка!

– 

Из соломы и палок? – уточнила Велимира, притопывая ногами, стоя на одном месте.

– 

Почему нет? – окончательно развеселился мальчик.

– 

Только я этого делать не стану, – закатила глаза рыжая. – Мне силы для другого нужны. Будешь сам все собирать и соединять, как положено порядочному строителю.

– 

Я не подведу! – самоуверенно заявил старшей подруге Лас. – Я ведь твой помощник, и сделаю все лучше всех.

– 

Я помогу, – неожиданно вступил охранник. Он решил, что таким образом он сможет проследить за прочностью укрытия и предусмотреть отходные пути.

– 

Что ж, тогда мы поставим его где-то здесь, – Велимира направилась к рынку ненужностей. – Никто не будет искать меня в еще одной старой рухляди, так?

– 

Вот так рождается новая легенда! – мальчик горделиво улыбнулся и довольно пнул замерзшую картошку, лежащую на земле. Раздался подозрительный звон чего-то разбившегося.

– 

Бежим! – скомандовала Велимира.

7. Лес встретил их скрипом обледеневших ветвей, звучащих будто старые кости под тяжестью времени. Деревья, сгорбленные под ледяными плащами, напоминали забытых стражей, чьи ветви-руки тянулись к серому небу, цепляясь за облака. Грязная кашица вперемешку со льдом под ногами хрустела с противным чавканьем, словно земля жевала стекло.

Лас шаркнул сапогом по насту, обнажив мёртвую траву, спутанную в узлы колючей проволокой – остатками ловушек, забытых канонниками.

Арлен шёл первым, проламывая корку наста тяжёлыми сапогами. Его дыхание вырывалось клубами, оседая инеем на шрамах. Внезапно он замер, указывая на берёзу: на её стволе, под слоем ледяной глазури, оказался клочок ткани – тёмно-зелёный лоскут с вышитой каймой с остатками букв. Лас узнал узор мгновенно: такая же кайма была на плаще Берна, когда он прятался в их сарае.

– 

Он здесь был, – прошептал мальчик, сдирая лёд ногтями.

Лоскут оказался жёстким, как металл, и пах дымом, будто Берн прошёл сквозь костер. Рядом, на снегу, чернел след сапога с характерным изломом подошвы: Велимира показывала ему такой, рассказывая, как сказители метят путь для своих.

– 

Интересно, далеко ли он ушел? Нам бы пригодилась помощь в постройке укрытия, – подумав немного, мальчик хихикнул и добавил: – Доброе слово и веткам приятно.

Лес, казалось, сопротивлялся их поискам. Ветви хлестали по лицам, цепляясь за одежду, а под ногами то и дело проваливался наст, обнажая чёрные лужицы, где пузырилась гниль. Но даже здесь жизнь пробивалась сквозь мерзлоту: Лас заметил полинявшего до грязно-розового цвета зайца, который глодал кору.

– 

Не пугай. Ему и так несладко, – охранник положил руку на плечо мальчика. – Охотники зимой даже не охотятся особо. Звери беззащитнее и их проще поймать. Но если всех переловить, то на кого летом и осенью охотиться? Да и тощие они, видишь, одну кору грызут. Застрелишь, а там и съесть нечего.

Арлен замолчал, кажется, выговорив все слова на месяц вперед. Заяц заметил их, но есть не перестал, глядя на пришельцев отчаянными глазами.

– 

Нам бы какие-то ветки покрепче, – пожаловался Лас, отбрасывая очередную хлипкую находку. – От этого же будет зависеть безопасность Велимиры. Я бы с радостью с ней там посидел, но тогда и места нужно будет больше, и просто я ей буду мешать сосредотачиваться. Я же все время говорю, а это отвлекает. Она меня один раз назвала “сказитель без книги”, мол, мне и читать ничего не надо, из меня и так все валится, как картошка из мешка. Картошка… – повторил Лас мечтательно, надеясь, что подруга, оставшаяся дома готовиться к заданию, не забудет запечь на ужин немного мелких клубней, приобретенных перед встречей с Берном. – Ух ты, смотри, следы кострища!

– 

Хорошо прибраны, но все же заметны, – согласно кивнул высокий мужчина. Он подошел ближе, рассматривая следы недавнего пребывания человека. – Пару дней назад он здесь был.

– 

Кто? – сделал удивленные глаза Лас, сообразив, что не стоило бы сдавать Берна, пусть даже Арлен не настоящий, а бывший канонник.

– 

Кто бы он ни был, – усмехнулся охранник, видя слегка напуганные глаза мальчика.

Он слышал о сказителе, которого искали всей толпой по городу канонники и сочувствующие им горожане. Можно было предположить, что через сопротивление или как-то еще, но его нынешние подопечные могли быть как-то связаны с этим разыскиваемым. Но Арлен не собирался его искать. Это не входило в его работу. Тем более, что сам он относился хорошо и к художникам, и к сказителям, и к музыкантам. Его жена была музыкантом. Точнее, она пела. И его сестра тоже музыкант… Мужчина на какое-то мгновение вернулся в воспоминания, мрачнея и светлея лицом попеременно. Брови его напряглись, а глаза заволокло туманом прошлого. Лас заметил перемену в лице временного союзника и решил сменить тему, задав вопрос, который его давно мучал, но Велимира не разрешала приставать к мужчине.

– 

А на кого, ты сказал, я похож?

Лицо охранника стало расстроенным и беспомощным. Видя это, мальчик подумал, что лучше уж Арлен злился бы, чем такая тихая и безысходная печаль.

Пальцы мужчины собрались в кулаки, это было видно даже через варежки, и бессильно разжались. Лас уже сотню раз пожалел, что спросил. Обругал себя, напомнил, что Велимира всегда права и надо было слушать ее, когда услышал тихий ответ:

– 

Сестра. Она такая же веселая, как ты. И волосы белые… – Арлен вздохнул и помотал головой. – Будем стоять – замерзнем.

– 

Точно. Кто тогда построит Веле домик? – поспешно согласился мальчик.

– 

Смотрите-ка, это же Кроу! – раздался хриплый вальяжный голос, и на тропинку, где все еще стояли неудачливые собиратели хвороста, вышли трое канонников.

– 

Лучше бы замерзли, – пробормотал Лас, укутывая лицо шарфом.

– 

Что ты забыл в лесу, Кроу? Неужели в городе закончились бродячие собаки? И что это за мелочь с тобой? Очень важный клиент? – мужчины приближались неторопливо, словно уже загнали жертв и спешить больше не нужно.

Охранник стоял молча, осторожно задвинув мальчика себе за спину. Плечи его напряглись, он явно был готов к нападению.

Когда значки с глазами на форме канонников уже смотрели прямиком на Ласа, выглядывающего из-за Арлена, как птенец из-под крыла матери, один из канонников выхватил нож. Лезвие блеснуло синевой, словно было выковано из льда.

– 

Ты безнадежен, Кроу. Сбежал от своих, а теперь прибился к швали, в надежде вытащить свою милую сестричку? – прошипел канонник, кружа вокруг них, как ворон над падалью. – Или думаешь, графская милость тебя спасёт?

Арлен не ответил. Его рука метнулась к поясу, выдернув короткий топорик с облупившейся рукоятью. Лас прижался к берёзе, пытаясь укрыться за ее тонким стволом и чувствуя, как заледеневшая кора царапает ладони. Он и забыл, что снял варежки, отковыривая клок плаща Берна. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно даже сквозь вой ветра.

– 

Эй, малец, – второй канонник наклонился, ухмыляясь. – Тебе сколько? Девять? Десять? Знаешь, что мы делаем с крысами, которые прячутся в норках?

Лас попытался спрятать дрожь в кулаках. Не показывай страх, не показывай… Но канонник уже шагнул вперёд, и тогда Арлен двинулся.

Топорик взметнулся, рубанул воздух. Удар летел в плечо нападавшего, но ушел в другом направлении, вспоров ствол берёзы. Дерево вздрогнуло, осыпав всех ледяной крошкой. Канонник отпрыгнул, смех его стал звериным:

– 

Ты промахнулся, старик!

Но Арлен не промахнулся. Берёза заскрипела, накренилась – и рухнула, придавив двоих канонников ветвями, словно сетью. Третий, с ножом, бросился вперёд, но Арлен поймал его запястье, вывернул с хрустом. Крик разорвал тишину леса.

– 

Беги! – рявкнул охранник Ласу, но мальчик не успел сделать и шага.

Из-за деревьев, будто тень, вынырнул четвёртый канонник – молодой, с лицом, обожжённым ненавистью и одержимостью. Он нацелил пистолет на охранника.

– 

Смерть предателям!

Выстрел грохнул, но пуля ударила не в Арлена. Воздух перед ним задрожал, словно нагретый, и снаряд отскочил, оставив вмятину на стволе сосны.

– 

Вот чёрт! – канонник застыл, глядя на свою дрожащую руку.

Из тумана появился Берн. В руках он держал раскрытую книгу, страницы которой мерцали голубоватым светом, как зимние озёра под луной. Его плащ, изодранный, но всё ещё с зелёной каймой, трепетал на ветру, открывая нелепый огромный свитер, подаренный Велимирой.

– 

Слова, как корни, сплетают тьму, но свет пробивается сквозь трещины в камне, – прочитал он глухо и нараспев, и лес ответил.

Земля под ногами канонников разверзлась, выпустив клубы инея. Ледяные щупальца обвили их сапоги, приковав к месту. Берн щёлкнул пальцами – и туман сгустился, превратившись в стену, сквозь которую не было видно даже силуэтов.

– 

За мной! – крикнул он, хватая Ласа за руку.

Они бежали, спотыкаясь о корни, пока лес не расступился перед ними, открыв скалу и узкую расщелину в ней. Берн пробормотал что-то, помахав своей книгой, и проход увеличился ровно настолько, чтобы мог войти один человек. Они гуськом протиснулись внутрь, там пахло сыростью и копотью. На полу валялись обгоревшие страницы, а на стене висел портрет женщины с белыми волосами – её глаза казались живыми.

– 

Приветствую в «Чернильнице», – Берн упал на груду мешков, стиснув книгу. – Здесь раньше… собирались те, кто верил, что слова сильнее пуль.

Арлен прислонился к стене, тяжело дыша. Внезапно под потолком вспыхнули светлячки, и его шрамы поблескивали в исходящем от них свете.

– 

Ты… почему помог? – спросил Лас, всё ещё дрожа. – Ты же подставился, они будут искать тебя здесь.

Берн усмехнулся, доставая из кармана горсть орехов, и принялся жевать их, восстанавливая силы:

– Я вообще не люблю, когда нападают на людей. Особенно когда это делают подло и исподтишка. И потому, что… – он кивнул на портрет, – его сестра когда-то спасла мне жизнь.

Арлен вздрогнул. На картине действительно была его сестра.

Лес снаружи выл, но здесь, под землёй, тишина оглушала.

8.

– 

Все в жизни связано, – лениво рассуждал Берн, возлежа на мешках и продолжая усердно поглощать орехи. – Хоть мир огромный, можно точно сказать, что случайный человек, которого ты встретил в толпе, так или иначе с тобой связан. Может быть, он просто наступит тебе на ногу, и ты опоздаешь на важную встречу. А может быть, он окажется твоим родственником, о котором ты знать не знал. Или он наступил на ногу твоему родственнику, о котором ты никогда не знал, и теперь и не узнаешь, потому что он сидит у врача с отдавленной ногой и не придет на вашу важную встречу.

Усмехнувшись собственным словам, парень посмотрел на невольных гостей. Они ютились у небольшого костерка, разведенного прямо посреди пещеры. Несмотря на то, что погода с поверхности не могла сюда проникнуть, холод стоял почти как на улице.

– 

Что я про ноги да про родственников? Любая случайность может вас связывать.

– 

И ты здесь живешь? Зачем? Ждешь чего-то? Тут же хуже, чем в нашем сарае, – Лас с любопытством рассматривал окружение. Потолок, сквозь который прорывались корни деревьев, ледяные капли, стремящиеся вниз по стенам, сундуки, доживающие последние дни, что-то наподобие кроватей из мешков.

– 

Здесь никто не остается надолго, – пожал плечами Берн.

Он посматривал на Арлена. Все же канонник, хоть и бывший, и брат музыканта. Но тот спокойно сидел рядом с мальчиком и не проявлял ни агрессии, ни особого интереса.

– 

Мы тоже не останемся, – Лас вспомнил, что Велимира будет ждать их.

Немного посомневавшись, парнишка решил посвятить сказителя в их план по временному строительству на главной площади. Если уж охраннику можно, то Берну тем более, он же вообще свой. Он начал говорить, и Берн даже слегка вытаращил глаза, чем заставил шрамы под ними двигаться.

– 

Это серьезный план и настоящий мятеж. Я не заметил в твоей подруге склонности к таким вещам, – задумчиво улыбнулся он. – Если план провалится, и наш досточтимый охранник не выполнит своей работы, вы двое очень серьезно подставитесь. Понятно, что это задумка графской дочки, красоты и тепла ей захотелось, но ее папа спрячет и отмажет. А всю вину за это повесят на вас. А точнее, просто казнят на следующий день прямо там же.

– 

Я знаю, – сделал бровки домиком Лас. – Но нам надо как-то выживать до весны. Без денег это будет очень сложно, не мне тебе рассказывать. А заработать художнику… и мне… особо негде.

– 

Да я знаю! – хохотнул Берн. – Думаешь, я просто так орехи все лето и осень собирал? Мне кажется, что вы можете не справиться вдвоем. Даже при помощи графа и его человека. Это же плевок против системы.

Молодой мужчина встал и начал рыться в сундуках. Что там хранилось, мальчик мог только предполагать. Наверняка сокровища, книги, оружие, волшебные артефакты, еще сокровища и нескончаемый источник еды, например.

Сказитель довольно хмыкнул и достал старые потертые веревки. Лас издал разочарованный вздох. А вот вздох Кроу был восторженным.

– 

Ага, вижу, узнал? – Берн с веревками в руках повернулся к гостю, и тот кивнул. На его лице проступила ностальгическая улыбка.

– 

А я не узнал! – чуть не подпрыгнул мальчик.

– 

Это веревки-шпионы. Старые, даже не знаю, чуть не с начала жизни. Один из первых художников объединился с одним из первых сказителей и создал их огромное количество. Они, правда, несли мирную цель – передавать информацию на дальние расстояния. Но мы, люди, все превращаем в оружие.

– 

Ух ты! – Лас благоговейно прикоснулся к истрепанному чуду. – А как они работают?

– 

Ну смотри. Активировать их может любой сказитель. А послушать – только тот, кому они адресованы. Так что не пытайся услышать звук веков, – ухмыльнулся Берн, видя, как мальчик прикладывает ухо. – Они ползут, как змеи, да, могут заползать на стены и в щели. У них крайне удобная форма, чтобы не смотря ни на что добираться до цели.

– 

Это же действительно идеальный шпион! – восхитился мальчик.

– 

Да, вот только осталось их совсем немного, – промолвил Арлен, до тех пор молча слушавший.

– 

Верно. У нас тут чуть больше десятка. Где-то наверняка хранятся еще. А какие-то используются как обычные веревки. К тому же они становятся посланцем в один конец, если у тех, кто слушает, нет своего сказителя, чтобы отправить ее обратно. Но у нас сказитель есть! – Берн с улыбкой поклонился.

– 

Так, а что мы будем делать? Куда их рассылать?

– 

Одну мы пошлем сопротивлению. Надеюсь, канонники уже забыли, как выглядит хорошая веревка-шпион, и не порубят ее на части. Еще одну пошлем в другое убежище в дальнем краю леса. Там живет моя подруга.

– 

Твоя девушка? – тут же уточнил Лас.