Древо миров братьев Камковых. Том 7. Прана

Александр Камков, Денис Камков

Древо миров братьев Камковых. Том 7. Прана

Глава 1. Мир Аннатара. Золотой лес.

– Сильхиндир, – Лучиэниэль летящей походкой вылетела на небольшую полянку, со всех сторон окруженную лесными великанами могучих Древ, – Сильхиндир, ну кому я говорю?

Лишь чуть развернутые в сторону матери, заостренные ушки маленького эльфа отметили тот факт, что слова певучего языка синдарин достигли слуха, совсем недавно начавшего уверенно ходить ребенка. Не отрываясь от своего увлекательного занятия по отколупыванию чешуек от громадного, в его рост яйца, он упорно делал вид, что не слышит ее приближающийся зов. Молодая, ставшая еще более прекрасной, после счастья материнства эльфа, чуть заметно хмурясь, направилась к своему отпрыску. Под ее легкими шагами, трава на залитой солнцем полянке, лишь чуть сгибалась, чтобы тут же выпрямиться вновь, как только точеная, умопомрачительная по красоте форм, ножка Владычицы эльфов, покинет место ее роста.

– Я обязательно скажу отцу, что ты снова, без разрешения, убежал к яйцам драконов! – Ее слова наконец-то возымели действие, и заставили малыша повернуть к ней голову.

– Не скажешь! – Сильхиндир испытующе смотрел в глаза матери, пытаясь за суровостью их выражения, разглядеть хотя бы толику неуверенности.

Лучиэниэль выдержала острый, сияющий от внутренней силы взгляд мальчишки, не дрогнув ни единым мускулом на своем прекрасном лице. И хотя внутри себя она уже была готова сдаться и задушить своего ребенка в крепких объятиях, воспитательные моменты, подобно этому, она старалась не портить своей неуемной любовью к своему первенцу.

– Скажу, обязательно скажу! – Она едва не дрогнула, когда увидела, что глаза ее сына начали чуть заметно увлажняться, но титаническим усилием воли, сумела сохранить твердость своего взора.

Драгорт смотрел на этих двух, самых дорогих его сердцу существ, из-за веток укрывшего его своим пологом Древа, и счастливая улыбка непроизвольно растягивала его губы. Он хотел было уже дать команду ветвям раскрыть ему путь к ним, когда сын резко обернулся в его сторону и проговорил:

– Ты тоже будешь ругать меня, папа?

Древо вздрогнуло и, повинуясь приказу малыша, выпустило Владыку из скрывающих его местоположение ветвистых объятий. Драгорт отметил неуловимый, косой взгляд жены, до этого момента даже не подозревающей о его присутствии, и в очередной раз поразился раскрывающейся мощи их ребенка, пока неосознанной, а потому порой немного пугающей обоих родителей.

– Нет, Сильхиндир, не буду, но ты должен уже сам понимать, что поступил неправильно, – копируя взгляд жены, так же сурово, он смотрел сейчас на своего сына. – В твоем возрасте, ты не должен тайком убегать из-под надзора. Если тебе куда-то нужно, то следует поставить в известность или меня, или маму, или хотя бы ваших воспитателей.

– Но разве мне что-то грозит в Золотом Лесу? Тем более Он прекрасно знает, где я! – Сильхиндир обвел взглядом кромку застывшего в неподвижности Леса, и тот тут же ответил ему плавным покачиванием своих могучих ветвей.

Драгорт глубоко и тяжело вздохнул. Он, как Владыка эльфов, постоянно находился в плотной связи с эгрегором их лесного Дома, прекрасно зная, что и как происходит во всем его королевстве. И, конечно же, знал он и о том, что его сын, так же легко владеет способностью симбиотической связи с Золотым Лесом, хотя и действует при этом скорее инстинктивно, не отдавая себе отчета в том, насколько это сложно, а порой и небезопасно. Слишком свежа еще в памяти Драгорта была та размытая, засасывающая грань, за которую он сам чуть было не переступил в мире Пента, когда его сознание едва не растворилось в коллективном разуме Великого Леса, слишком тесно слившись с гораздо более мощной мега сущностью и помимо его воли, практически становясь Его частью.

(подробнее об этом написано в томе 5 романа «Древо Миров»).

Кроме этого, он, должен был помнить и о том, что его сын воспитывается вместе с остальными детьми его подданных. В силу традиций, он, как Владыка, не должен выделять его каким-либо образом, а тем более дарить привилегии и этим возвышать перед остальной ребятней. Сейчас, в своеобразном, природном «детском саду», под надзором старых и мудрых наставников, детям прививались самые главные и основополагающие догмы поведения, а так же рассказывалось все самое важное о законах и традициях их Перворожденной расы. А потому, первые годы обучения были очень важны. Именно в это время юные эльфы учились органично сосуществовать вместе, как единая семья. Налаживались их тонкие связи, как между собой, так и со всей окружающей их, первозданной природой Золотого Леса.

– Тебе, конечно же, ничего не грозит, в пределах нашего королевства, но это абсолютно не значит, что ты можешь самостоятельно убегать с занятий, или в одиночку бродить, где тебе вздумается. Воспитатели всегда должны знать, где находятся дети, они не могут, да и не должны гоняться по всему Лесу, за каждым непослушным отпрыском.

– Но мне скучно на занятиях. Я уже овладел всеми навыками программы обучения за этот год! – Сильхиндир надул губки, становясь, наконец, похожим на ребенка пары лет отроду.

– Я тебе дал дополнительные задания, их ты тоже уже выполнил? – Драгорт прищурился, отчего его, итак, не слишком крупные для эльфа глаза, стали совсем похожи на человеческие.

В ответ его сын, лишь на миг прикрыв веками сияние своих изумрудных глаз, вылетел из своего физического тела и воспарил над деревьями. Драгорт уже был рядом, разворачиваясь плавным пируэтом, накрывая своей пернатой тенью астральное тело своего отпрыска. Мерцая и силясь преодолеть границу между реалом и астралом, яркий шар энергетического тела его первенца вспыхивал все быстрее, но силенок, а скорее умений для перехода, ему явно не хватало, и спустя миг, они оба вновь стояли на траве.

– Не получается, – Сильхиндир с досадой топнул ножкой, сминая зеленую кочку своим маленьким кожаным сапожком.

– А в чем виновата трава? – Невинно поинтересовалась Лучиэниэль, до этого внимательно наблюдавшая, за ними.

Хитро блеснув на нее своими огромными изумрудными глазами, сын провел раскрытой ладонью над смятыми и изломанными растениями и они тут же поднялись, вновь засверкав на солнце своими сочными стебельками и листочками. Сильхиндир поднял сверкающий силой взор, а увидев поощрительную улыбку матери, сам тут же широко растянул свои губы в ответ. Родители встали по обе стороны от него и, дружно взявшись втроем за руки, неспешно зашагали к кромке леса.

– Я назову его Арад, – вдруг произнес малыш, к чему-то прислушиваясь. – Можно?

Драгорт остановился, вперив внимательный взор в сына. Тот же сделал еще один шаг, но почувствовав, что руки их натянулись, поднял глаза на отца и с недоумением захлопал длинными ресницами.

– Кого? – Спросил Владыка, уже зная ответ сына.

– Моего дракончика, конечно! Он звал меня, вот я и прибежал к нему. Ему тесно в яйце и я помогаю ему освободиться, – он протянул отцу ладошку, на которой золотом блестели две оторванные чешуйки. – Надо же мне было помочь малышу вылезти наружу!

Драгорт закрыл глаза, обнимая ментальным пологом всю поляну. Спустя миг он почувствовал присутствие расширяющейся вслед за ним, ауры жены, а следом, словно купол, на них обоих упала полусфера восприятия Сильхиндира. Слегка поежившись от мощи, Драгорт отметил рассеянность ее в пространстве и неаккуратность наложения, свойственную всем, кто еще не умеет отмерять строгую достаточность и целеустремленную направленность своего воздействия. Войдя с сыном в прямой контакт, он подправил ментальную составляющую своего отпрыска, приводя ее к полной синергии с собой и женой, после чего они уже втроем, все вместе, «взглянули» на стоящие у корней Древа, яйца драконов.

В гудящем от перенасыщения силой ментальном поле, два золотых и одно серебряное яйцо светились изнутри животворной, магической аурой. Здесь, в лоне Золотого Леса, им более чем хватало энергии, а кроме того, свет солнца ласково прогревал их, даря тепло и умиротворение природного эгрегора этого благословенного края.

(подробнее о том, где и как Драгорт раздобыл яйца драконов, можно прочитать в романе «Южный континент», автор Денис Камков)

За прошедшие годы, Драгорт, время от времени, навещал это природное гнездо, всматриваясь внутрь яиц и всеми доступными ему средствами сканируя их, но не получал до сих пор осмысленного ответа. Он уже давно ощущал, как внутри каждого из трех вывезенных им с Пента яиц, бьется просыпающаяся от долгого сна жизнь. Владыка даже периодически раздумывал о том, как и когда ему лучше сподвигнуть малышей на рождение. Но каждый раз он откладывал свои эксперименты, ожидая, пока его сын подрастет достаточно, чтобы навечно связать его разум с одним из этих удивительных, магический созданий.

Сегодня, стоя в десятке шагов от гнезда, Драгорт с удивлением заметил тонкую, сверкающую всеми цветами радуги ниточку, что тянулась от крайнего золотого яйца к его сыну. Она была невесомой и практически неосязаемой, но вместе с тем крепкой, как корабельный канат. Полная синергия, сейчас позволяла семье получать друг у друга ответы, не задавая вопросов, а потому и он и его жена уже знали, как произошла эта связь, и сами потянулись узким лучом ментальной энергии к кладке, настраивая в ней свои разумы по шаблону, уже найденному их сыном.

Краткий миг связующих контактов, и уже три переливающихся, перламутровых нитей заблестели в мутноватом мареве ментального поля, связывая эльфов и еще не рожденных драконов, нерушимым родством душ. Арад, Балдир и Гелена, обрели своих хозяев, от чего радостно загалдели мыслеречью и все сильнее заворочались в своей, давно ставшей им тесной, чешуйчатой скорлупе.

Драгорт сжал свою ауру в границы своей физической оболочки, наблюдая, как это же проделали и остальные. Сын, хоть и морщился от не скомпенсированной вовремя отдачи, но смотрел на него вопрошающе, а жена до сих пор не могла отвести своих, затуманенных следами недавней ментальной связи, сапфировых глаз от среднего, серебряного яйца будущей драконьей самки.

– Завтра проведем обряд Рождения, – ответил Владыка на невысказанный, но ожидаемый вопрос Сильхиндира. – Пригласим на него старейшин, да и твоих друзей – сверстников.

Сын тут же захлопал в ладоши и бодро запрыгал по полянке, радуясь так, как и положено выражать свое счастье ребенку. Лучиниэль с нежностью смотрела на сына, а Драгорт – на них обоих. И в его сердце снова, привычно уже растекалась, захлестывая его с головой, волна уютной теплоты, от этой незабываемой, чудесной картины.

Глава 2. Мир Запретной магии. 154 год с момента прихода к власти церкви Всеотца.

Не все идут в инквизиторы по призванию. Но, некоторые после становятся яростными поборниками веры и достигают вершин церковной иерархии, а некоторые исчезают бесследно и это вовсе не означает их смерть – это было бы слишком просто и быстро. Чаще это означает, что инквизитор перегорел, не выдержал, не смог нести свет Отца нашего.

Размышляя об этом, я как раз заканчивала приводить к вере очередную заблудшую в безверии деревушку. Сила Отца в этот раз проявила себя всё очищающим огнем и вскоре крики женщин, запертых мной в пустом амбаре, затихли. К своей слабости, я не смогла определить, кто из этих заблудших ведьма. Пообещав себе молиться ещё усердней, я успокоила себя тем, что сейчас через меня говорил Всеотец, а значит, я все сделала правильно.

Мужчины всех возрастов, от мала до велика, стояли рядом со мной молча. Я чувствовала, как некоторые из них искренне молятся, а некоторые проклинают меня. Я прощала их, ведь в очищающем пламени сгорели их жены, матери и дочери. Проклятая магия могла прятаться в любой из них, я не могла рисковать. Мне было одновременно смешно и грустно смотреть на их лицемерие, я знала людей, а особенно мужчин. Пройдет год-два и каждый из них найдет себе кого-нибудь, каждый из них забудет ту единственную, которой клялся перед алтарём, как в свое время и мой отец забыл нашу мать. Каждый из них снова будет счастлив своей грешной плотью.

Я отринула грязные мысли и с высоты своего роста осмотрела паству.

– Добрые люди, – возвысив голос, начала я короткую проповедь. – Не предавайтесь унынию о покинувших нас. Безгрешных среди них не было, ибо никто из этих женщин не выдал колдунью, что уже давно обосновалась среди вас. Души же ушедших предстанут теперь перед высшим судьей и невинные вернуться к вам в виде его благостного света. Молите Отца нашего об этом, а также, возблагодарите его за то, что вам дарован шанс искупить своё столь долгое молчание. В наказание же, я налагаю на вас ответственность за возведение часовни в честь святого Отца нашего. Пусть этот малый храм, напоминает вам об этом дне, обо мне, как о Его карающей деснице и о Боге. В конце лета, я вернусь сюда из своего очищающего похода и проверю истовость веры вашей, несчастные.

Молчание, повисшее вслед за последними звуками моего звонкого голоса, было столь плотным, что почти ощущалось кожей. Многие дети и старики плакали и это было хорошо. Слезы, есть верные спутники раскаяния и кровь ещё не до конца заблудших душ. Не желая оставаться здесь дольше необходимого, я развернулась на каблуках и, взметнув пыль полами своего коричневого, груботканого плаща, не оборачиваясь более, выдвинулась к своей следующей цели.

Послушание для возведения в следующий сан, мне выбирал сам кардинал Деймон. В течении одного года, я должна буду обойти девять аббатств и их земли на западе от Ависа – столицы нашего светлого и богобоязненного мира. Твёрдой рукой, я должна была помогать местной церковной власти, не имеющей моих возможностей, выжигать все оставшиеся с древних времён колдовство, а главное – колдовских созданий, коих чем дальше от столицы, тем больше становилось на окраинных землях.

Полгода я без страха и с истинной святостью исполняла это испытание. Полгода, как я закончила обучение у аббатов инквизиторов и полгода как я получила свои Знаки. Эти же полгода, я почти не могла спать и не могла даже на исповеди рассказать, что мне снилось. Сейчас, после приведения к вере той деревни, что указал мне местный аббат, я чувствовала только опустошение, желание спать и страх того, что произойдет, стоит мне только сомкнуть веки.

Лесная дорога, тем временем, уводила меня все дальше на запад. От усталости шаг мой стал неверен и интуитивен, а лесной покров становился все гуще и плотнее. Пение птиц, скрип ветвей и шорох листьев вдруг показался мне явственным смысловым повествованием, которое доселе скрывалось от меня, и не успела я призвать силу Отца нашего, как сознание мое погасло, и я уже не чувствуя этого, мягко повалилась на лесной ковер и уснула.

Впервые за шесть месяцев, крепко спящая, пусть и наведенным сном девушка не могла видеть, как все вокруг меняется. Видимость тропинки, с которой её увели уже очень давно, пропала вовсе, лес преобразился своим видом и издаваемыми звуками, а на поляну, где уснула девушка-клирик, вышли двое существ столь странных, что даже в толстенном бестиарии главного храма Ависа, таковых видов не упоминалось.

***

– Ты уверен, что это именно она? – Задало вопрос нечто, по своему виду очень отдалённо напоминавшие маленького нежного олененка.

– Да, уверен. Я слежу за веткой ее рода уже более ста циклов и линии вероятности не нарушены ни одним из её предков и с большой долей вероятности, не будут нарушены её потомками, но это уже не имеет отношения к захвату нашего мира сущностью, пришедшей сто пятьдесят четыре цикла назад.

Нечто похожее на молодую особь обычного лесного оленя, склонило свою голову к самой земле и как будто принюхалось, а затем с нескрываемым раздражением произнесло:

– Я даже здесь, чувствую его незримое присутствие… Когда-то потоки силы этого места, как, впрочем, и всех других, были подчинены только нам – первой расе этого мира. Потом появились вы и мы благосклонно поделились ей с вами, ибо вы органично дополнили нас. Сейчас же, это место одно из немногих, что еще позволяет нам быть теми, кто мы есть ныне и кем мы были когда-то. У меня нет твоего дара предвидеть, патриарх, поэтому скажи мне, что видишь ты в будущем?

Патриарх «вторых» был похож на живое, очень старое карликовое древо. Любой, кто мог «видеть», рассмотрел бы в нём ожившее человекоподобное растение или наоборот одеревеневшего и покрытого толстой и коричнево-зеленой корой человека. Патриарх, в каждом случае сам решал, каким он хочет показаться кому-либо. Сейчас, зримая его часть прикрыла глаза и замерла. Первый же ждал, он видел, то, что не способен уловить глаз обычного человека. Он видел, как дар «второго» пронзает время, касаясь при этом спящей девушки, его самого, а также место силы, где они сейчас находились. Спустя какое-то время, когда маленькие лесные обитатели, снова наполнили поляну шумом своей жизни, второй открыл глаза и произнёс:

– Я провидел грядущее, и оно благосклонно к нам, но для того, чтобы ты смог оценить весь замысел, я начну свой рассказ из не слишком далёкого прошлого. Встреча отца этого создания, с третьей неизвестной нам силой, послужила началом этой истории.

Летом того цикла, что был половину столетия назад. Отец девушки, стал свидетелем странного и неприятного зрелища, которое навсегда подорвало его душевное здоровье.

Инквизиторов не любили и боялись уже тогда, но этот мужчина постиг суть неприязни и понял, что свет их бога, есть обман, а вера в него – насилие над телами и умами простых людей. В этот же день он увидел и то, что было страшнее крамолы, он увидел, что инквизиторы не всесильны и кое-кто, а именно Тень-Морон, одолел одного из служителей.

Как, я уже сказал, его ум не выдержал этого знания, не выдержал еще и потому, что воспользоваться он им не смог, под страхом своей смерти, а также смерти своих родных, близких и даже малых детей своих. Не выдержав знания, страха, он, имевший малую толику первородной силы, начал “готовить” свою семью, ибо считал, что делает как лучше. Итог этих “приготовлений” печален, не выдержав домашнего насилия, его спутница сбежала от него вместе с детьми. История этого сумасшедшего далее не значительна, и я не стану более упоминать об этом несчастном.

Мать же девушки, вскоре умерла от болезни, старший ребенок-мальчик, еще сыграет свою роль, а наша, сейчас мирно спящая, и есть наша последняя надежда. В возрасте десяти лет, она попала в один из храмов ненавистной нам силы и сейчас, спустя еще десять лет, отправлена в свой первый поход. Веря в то, что творит во благо своего бога, она казнит родных себе по крови и по силе людей, ведь и в ней есть толика вашего могущества, о, Первый.

–Как интересно, – тихо вымолвил первый. – Прошу тебя, патриарх, продолжай свой рассказ.

Взрыхлив мягкую землю ногами-корнями, патриарх переступил и чуть склонив голову, произнес:

– Это все, что я могу рассказать тебе, первый. Любое дальнейшее мое слово, нарушит линии вероятностей, а ведь они и так далеко не гарантируют наш безоговорочный успех…

Скажу лишь еще одно: мне стоило большого труда привести ее сюда, влияя на спутницу местного аббата, которая уже в свою очередь нашептала ему. Поверь мне и в том, что нам стоит и далее помогать нашей героине, но действовать нужно крайне тонко. Ее путь совсем не так прост, выдержит ли она его? Сможет ли принять себя? Сможет ли понять?

Тот, кто был отдаленно похож на маленького и беспомощного лесного парнокопытного, согласно качнул головой и подойдя к спящей, дотронулся до нее.

О, это не было простым касанием, тонкое и крайне ажурное заклятие прокатилось по всему телу девушки, а затем ее Знаки вспыхнули и неуловимо изменились. Патриарх-второй в восхищении смотрел на происходящее. Он не понимал всего замысла, но догадывался, что первый послушал его совета и как-то помог своей бесконечно далекой, но все же родной кровинке.

***

Когда я открыла глаза, то увидела только небо. Оно было по утреннему свежим, нежно голубым и прозрачным. Залюбовавшись, я не сразу вспомнила, кто я и где. На краткий миг, мне снова было десять, еще была жива мама, а житейские трудности, которые мы испытывали, уйдя от отца, казались мелочными и неважными. Пахло лесом и ветром, спроси меня, как это, я не смогла бы объяснить, но знала, что утренний лес пахнет именно так. А потом, я опустила глаза, увидела свой коричневый плащ и всё вспомнила.

Вздрогнув, как от удара, я прислушалась к себе. Почему меня сегодня не мучали кошмары? Почему я сплю здесь, на этой лесной поляне и как я здесь оказалась? Не найдя ответа ни на один из вопросов, я короткой молитвой возблагодарила Всеотца нашего и поднялась на ноги. Заслышав шум ручья, я почувствовала, что хочу пить и умыться.

Студеная вода, ломила зубы, не мешая мне при этом испытывать неподдельный восторг от всего того, что окружало меня в чащобе леса. Небольшая запруда отразила мое лицо и сегодня, я даже осталась довольна своим отражением. Медно-рыжие волосы выбились из строгой прически и соревновались в яркости с веснушками. Слегка вздернутый нос, довершали веселые черты моего лица, а в противовес им присутствовали тяжелый папин подбородок, плотно сжатые губы и мамины зеленые глаза, вот только у нее они сверкали, а мои были цвета столь холодного, что разнотравье зимнего болота, казалось по сравнению с ними, яркой яшмой.

Приведя себя в порядок и сориентировавшись по светилу, я легко вышла на тропинку, с которой, как оказалось, сошла вчера достаточно далеко. Следующее аббатство располагалось еще западнее и уже вечером, я планировала оказаться в его стенах. Накинув глубокий капюшон, я шла по петляющей, но слава богу сухой дороге. Ограниченное поле моего зрения не мешало, а скорее наоборот, позволяло концентрироваться на цели или на мыслях. Вот и сейчас, что-то не отпускало меня, какая-то не состыковка не давала покоя и ни молитва, ни что другое не помогало мне это понять. Промучившись от этого чувства, сходного с желанием и одновременно с невозможностью чихнуть, в течении всего дня, я добралась до места и тут меня осенило.

Матушка, она же супруга аббата, что отправил меня искать ведьму. Сейчас, когда я наконец поняла, то испытала сразу сонм чувств. Она не понравилась мне сразу, я не могла сказать, чем, но что-то в ней было такое…от змеи. Глаза? Голос? Поведение? Сделав пометку в своем блокноте навести справки о ней, я наконец успокоилась.

Сейчас, стоя позади всех прихожан слушающих вечернюю службу, я была с ними только телом. Мои мысли же опять были далеки, я вспоминала годы послушания и обучения, именно эта молитва, что звучала сейчас, была первой что я выучила наизусть…

– Славьте Всеотца нашего заступника…, славьте имя его во веки веков и пусть свет благости его прольется на вас…

Интерлюдия 1. Мир Аннатара. Первожрец.

Выслушав Аннатара, бывший знатный купец города Умара, торгующий в основном предметами роскоши и антиквариатом, окончательно понял, что с этого момента его жизнь коренным образом изменилась. Собственное тело теперь радовало его вновь вернувшейся если не молодостью, то, как минимум теми годами, что он с тоской проводил навсегда, еще пару десятилетий назад. Он чувствовал себя сейчас лет на тридцать с хвостиком, легко и без одышки сбегая и поднимаясь по винтовой лестнице каменной башни, где его временно разместили.

(подробнее о торговце Хомуне можно прочитать в предыдущих томах данного романа)

Задачи, поставленные перед ним Повелителем, не страшили его. Он для себя уже решил, что предстоящие, подаренные ему Аннатаром десятилетия своей жизни, он посвятит хорошо известному ему искусству продаж, вот только в качестве предмета торговли, теперь будет выступать вера. С одной стороны, продавать что-либо материальное было гораздо легче, потому что покупатель мог осмотреть предлагаемый ему товар, пощупать его и даже иногда примерить. А с другой – вера являлась более универсальным товаром, нужным уже не одному, конкретному человеку, а всем людям сразу, не зависимо от их пола, возраста или рода деятельности.

Обдумывая предстоящее дело своей жизни, Хомун, прежде всего, набросал целый лист кратких тезисов, куда включил собственное видение текущих реалий мира, описание очевидных изменений, произошедших с момента появления в нем Аннатара, и векторов развития всего человеческого общества в целом, применительно к глобальным планам, озвученным ему Повелителем. Для всестороннего охвата всех сторон жизни людей, ему пришлось, кроме Криза, посетить Мортоса и Стэна, чтобы его тезисы касались, в том числе, и их профильных направлений деятельности.

После всех дополнений и правок, он преподнес свое творение Аннатару, который на удивление, очень тщательно обсудил с ним каждый из пунктов, подправляя, расширяя или исключая каждую строчку, написанную Хомуном на листе пергамента. В итоге, краткие тезисы были разбиты на три группы: прошлое, настоящее и будущее мира. Кроме того, каждый из пунктов превратился в отдельный лист, заполненный убористым почерком торговца, дополняясь подробностями, прорастая мыслями в глубину и в ширину. Некогда перечень отдельных тезисов, постепенно превращался в небольшой трактат, где хоть и по-прежнему кратко, но уже по каждому пункту, раскрывался целый веер мыслей, вложенных в него каждым из пяти участников, принимавших участие в сотворении данного сборника.