Химерная луна

Морвен Крэй

Химерная луна

Эпиграф

Город помнит то, что забыли люди. И шепчет тем, кто умеет слушать.

Предупреждение

Эта книга – дверь. Открыв её, вы вступите в город, который дышит туманом и слышит шаги каждого, кто проходит под его лунным светом. Не ищите здесь покоя. Лунмар слушает тех, кто читает о нём. Иногда – слишком внимательно.

Пролог

Туман упал на город так тихо, словно кто-то огромный и древний выдохнул над Лунмаром, погасив небо между домами, и ночь затянулась тугим влажным полотном, скрыв очертания улиц, вывесок и человеческих голосов – и лишь луна, расколотая, будто треснувший череп, висела над крышами, наблюдая за тем, что вот-вот должно случиться. На перекрёстке стояла женщина – маленькая, хрупкая, как кукла, которой забыли вернуть тень, и дождь стекал по её лицу, но она не поднимала рук, не пыталась укрыться – словно не чувствовала холода или была слишком занята тем, что слушала, как шепчет камень под ногами. Город говорил. Не словами – звуками, похожими на дыхание сквозь щели, на стук капель в водостоке, на шаги, которые никто не делает. И в этот миг она услышала то, чего не слышал другой человек – тихий зов, будто тянущийся из глубин подмостовой, из старых катакомб, где стены помнят тех, кто исчез. Женщина шагнула вперёд. Туман обвился вокруг неё тонкими руками, как будто приветствовал, как будто узнавал – и когда она вошла глубже, её силуэт дрогнул, исчез, распался, словно тень, которую поглотили стены города. Этой ночью Лунмар забрал первого. Этой ночью он открыл глаза. И где-то далеко, на другом конце мокрой улицы, мужчина с глазами цвета отлива чугуна поднял голову, будто почувствовал, как чьё-то дыхание скользнуло ему по сердцу. Он ещё не знал, что это зов. Что город выбрал его. Но скоро Каэль услышит Лунмар. И Лунмар ответит.

ГЛАВА 1. Тени, которые дышат

Туман стоял такой густой, что казалось – город Лунмар выдохнул его после слишком тяжёлого сна. Узкие улочки переливались влажным блеском, словно покрытые чешуёй. Сверху скрипел старый вывесочный фонарь, качаясь на ветру, и его свет лениво скользил по стенам, превращая их в то, что я всегда ненавидел видеть. Шевелящиеся силуэты. Истинные облики.

Я моргнул, отгоняя собственное зрение, – не выйдет. Этот дар нельзя выключить. Он – как шрам на душе: даже если не болит, всё равно знаешь, что он там.

Я опоздал на место преступления на десять минут. Или на десять лет – зависит от того, как считать. Некоторым людям умирают один раз. Другие – постоянно. Я принадлежал ко вторым.

Полиция уже натянула жёлтые ленты, хотя в этом городе они грелись на ветру не дольше, чем очередной «запрет на магию». За лентой стоял капитан Рейст Ханнард: массивная

тень с сердцем, которое он носил в кулаке. Ему нравилось представлять, что он ненавидит меня – но по глазам я видел, что это всего лишь простое, человеческое раздражение. Почти симпатия, если очень постараться.

– Дорн, – пробасил он, не оборачиваясь.

– Опять пришёл, как смерть на похороны: вовремя, но нежеланно.

– Это ты так выражаешь радость? – я шагнул к телу, не дожидаясь приглашения.

– Мог бы просто сказать «привет».

–Привет тебе будет на том свете, если полезешь туда без моего разрешения, – буркнул Рейст.

Я присел на корточки. Тело лежало на каменных плитах, скрючено, будто человек пытался убежать от собственного сердца. Глаза выпучены, рот приоткрыт в беззвучном крике.

Казалось, мужчина замер в момент, когда увидел то, что не должен был видеть. И вот это всегда было моей проблемой: я видел то, чего не должен.

Тень вокруг тела вибрировала. Мерцала. Дышала. «Истинная форма» умершего представляла собой вздутую, дрожащую сферу – как пузырь страха, изнутри которого тянулись тонкие нити. Нити дрожали, словно ещё пытались жить. В нормальной, человеческой голове такая картина вызвала бы рвотный рефлекс. В моей лишь головную боль. Привычную, как утренний кофе.

– Сердечная, – сказал Рейст, будто стараясь убедить себя.

– Врач сказал – чистая остановка сердца. Никаких внешних воздействий. Но… – Он вздохнул.

– Но ты позвал меня, – закончил я за него.

– Значит, сердце остановилось не само. Капитан хмыкнул:

Ты умный, Дорн. Мне это в тебе всегда не нравилось. Я провёл пальцами по воздуху над грудью мертвеца – осторожно, не касаясь. Иногда это помогало мне уловить… остатки. Следы. Страхи.

На этот раз меня накрыло мгновенно. Холод. Тьма. Не просто чувство – почти осязаемая масса, как если бы кто-то выдохнул в ухо мороз. И внутри – голос. Не слово. Не фраза. А эмоция: голод.

Я резко откинулся назад, вскочил, будто меня ужалила оса. Рейст уставился на меня:

– Что?

– Здесь что-то было. В смысле… что-то живое.

– Живое? – капитан нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что это был демон?

– Я хочу сказать, что не знаю, – ответил я, и это была правда.

То, что я почувствовал, не было похоже ни на одного демона, ни на заклинания, ни на порождения магии, с которыми сталкивался прежде. Это было древнее. Голодное. И… знакомое. Очень нехорошо знакомое. Я провёл рукой по виску. Серый туман вокруг тела сгущался, искажаясь. Тень мертвеца дернулась – я знал, что это не физически, но ощущалось так же сильно, будто что-то

внутри него продолжало бороться.

– Он видел свой страх, – сказал я. – И этот страх убил его.

– Ха, – капитан нервно почесал затылок. – Я видел многих, кто умирал от страха. Но чтобы настолько…

– Это не его страх, – перебил я. – Это нечто… кормилось им. Рейст криво усмехнулся:

– Ну да. Конечно. Давно пора было. Неделю без проклятий мы протянули – это рекорд.

Его сарказм был защитной реакцией. Я видел настоящую форму его «я» – треснувший каменный голем, сжимавший сердце-жар под грудной пластиной. Он боялся магии так, как боятся не врага – а того, кого уже однажды впустили внутрь. А я боялся… того, что ощутил. Потому что это чувство было из детства. Из той ночи. Из того ритуала, который забрал мою мать.

– Видишь следы? – тихо спросил я.

– Какие следы?

Я указал на кожу жертвы. Там, где обычный человек не увидел бы ничего, моя

способность выделяла тонкие, почти невидимые полосы – будто когтям, которые прорезали пространство, не нужно было касаться плоти.

– Ничего, – сказал я вслух. – Ты не увидишь. Рейст мрачно посмотрел на меня:

– И что теперь?

Теперь я изучу место, пока не пришёл труповоз, и попробую понять, что за дрянь вышла на охоту.

Я поднялся, вглядываясь в туман. Он чуть дрожал. Как будто кто-то притаился между домами, наблюдая за нами. Я знал это чувство. Это взгляд, который можно почувствовать даже спиной.

Звон металла – кто-то уронил ведро в переулке. Я резко обернулся. Пусто. Но туман там

сгустился.

– Кто здесь? – крикнул капитан. Ответом была тишина.

Но я услышал другое. Шёпот. Беззвучный, тонкий, как трещина на стекле.

– Кае-эль…

Имя, которое я не слышал с тех пор, как умерла моя мать. Имя, которым она звала меня тогда, в ту последнюю ночь. Внутри меня что-то содрогнулось. И это было худшее – реакция пришла не от страха, а от странной, почти болезненной… тяги. Туман зашевелился. Я сделал шаг вперёд, пытаясь уловить форму, но она исчезла – как будто растворилась в воздухе, не оставив и следа. Только слова остались – не в ушах, а в сознании: Мы снова встретились. Я едва заметно выдохнул. Когда повернулся к Рейсту, то понял по его взгляду: он понял, что я что-то нашёл.

– Что? – спросил он. – Видишь что-то?

– Нет, – сказал я. – И это хуже, чем если бы видел. Капитан фыркнул:

– Ненавижу, когда ты так говоришь.

– Я тоже, – признался я. И добавил: – Это не серия обычных убийств, Рейст. Это начало.

– Начало чего? – хмуро спросил он.

Я посмотрел на бледное, искажённое лицо мертвеца.

– Кошмара, который решил выйти на улица Лунмара.

Когда я уходил, туман будто раздвигался передо мной. Я чувствовал его. Он – чувствовал меня. И где-то внутри, там, где обычно прячутся наши собственные тени, шевельнулось ощущение, от которого мне стало по-настоящему холодно: Это не просто убийца. Это не просто ужас. Это… что-то, что помнит меня. И, судя по шёпоту, оно ждало встречи гораздо дольше, чем я мог себе представить.

ГЛАВА 2. Крик между строк

Лунмар просыпался неохотно – как будто каждый рассвет был для него испытанием. Он кряхтел, скрипел, тянул из утреннего тумана остатки ночных кошмаров. В этом городе

даже утро пахло странно: смесью промокшей черепицы, старых газет и медленно умирающих надежд. Я шёл по переулку, в котором даже птицы не решались садиться на провода. Мой плащ тянул по мостовой мутные капли ночного дождя. Сон так и не пришёл – вместо него пришло другое: чувство, что за моей спиной что-то шепчет. И что, когда я обернусь, – ничего там не будет. Шёпоты были частью моей жизни. Дар – или проклятие – видеть истинные формы людей делает одиночество неизбежным. Там, где обычный человек видит лица и улыбки, я вижу чудовищные карикатуры на их страхи. Маски, за которыми – уродливая правда. Это мучает, но и помогает: преступник редко способен скрыть то, чего боится. Но вчера… Вчера я увидел то, что не принадлежало человеку вовсе. И оно пришло ко мне домой. Стояло на парапете. Ждало. Не может быть ничего хуже, чем сущность, которая знает, где ты живёшь. Квартирка моя, конечно, не была крепостью, но я всё равно позволил себе несколько минут перед входом – чтобы убедиться, что внутри нет нежданных гостей. Я достал из кармана маленький металлический кругляш – амулет, который подарила мне Элен Варр. Он слабый, но помогает: если внутри помещения что-то нечеловеческое, нагревается. Сейчас он был холоден. Хоть что-то хорошее с утра.

Я толкнул дверь. Скрип – как старый вздох. Комната встретила меня тенью.

И всё же внутри было… тихо. Неприятно тихо. Слишком тихо для Лунмара, где даже стены иногда дышат. Я присел на край кровати. Потёр лицо. Закрыл глаза – и увидел перед собой то длинное существо на парапете. Оно наклоняло голову, как птица, пытающаяся понять, что делает червяк на асфальте. Только я – был этим червяком. Каэ-эль… – снова этот шёпот вспыхнул в голове. Не голос. Давление. Не зов. Власть. Я резко открыл глаза. Сжал кулаки.

– Не сегодня, – выдохнул я. – Не сейчас.

Тишина дрогнула. Словно что-то услышало меня. И отступило. Если я и мог чем-то гордиться, так это тем, что не срываюсь в паническую дрожь при каждом проявлении незримого. Но сейчас… сейчас моё сердце билось как пойманная в капкан птица. Нужно увидеть Элен. Немедленно. Дорога к Хранительскому Архиву пролегала через центр Лунмара, мимо рыночной площади. Сейчас она была пуста, но запах вчерашних трав и магических порошков ещё висел в воздухе. К продавцам лучше не подходить ближе, чем на пару метров: кто знает, что они продают на самом деле. Я свернул к тихой улочке, где жила Элен Варр – маг-исследователь, одна из немногих, кто не побоялся иметь дело со мной. Или – с тем, что живёт во мне. Дверь её дома была покрыта письменами на старом языке. Такими древними, что даже стены казались моложе. Я постучал. Раз. Пауза. Два коротких. Пароль друзей, а не врагов. Дверь открылась сама собой – будто от силы лёгкого ветра. Элен стояла на пороге. Бледная, волосы растрёпаны, под глазами синяки. Видно, тоже не спала.

– Каэль? – она повернула голову.

– Ты выглядишь так, будто тебя преследовали до самого дома.

– Так и есть, – я прошёл внутрь. И то, что преследовало, было не человеком. Элен закрыла дверь ладонью – она просто провела пальцами по воздуху, и древний замок щёлкнул.

– Рассказывай, – сказала она, проходя к столу, заваленному манускриптами. Я вдохнул глубже.

– Вчера, во время осмотра тела… я увидел след. Но не магический. Не обычный. Внутренний. Как будто страх жертвы материализовался. И… после этого кто-то пришёл ко мне ночью. Или что-то.

– Как оно выглядело? – Элен напряглась.

– Высокое. Чёрное. Смешано из тумана и тени, как если бы туман решил стать человеком, но передумал на полпути. Голова… странная. Повернутая, будто суставы не там, где должны быть. И шёпот. В голове.

Элен перестала дышать на пару секунд.

– Оно звало твоё имя?

– Да.

Она резко отодвинула стул.

– Каэль, ты понимаешь, что это значит?

– Хочу услышать из твоих уст. Вдруг ты скажешь, что всё это – результат несварения.

Она слабо усмехнулась – на секунду привычное выражение вернулось – но тут же снова посерьёзнела.

– Это древний дух. Я почти уверена. Есть записи о сущностях, которые питаются коллективными эмоциями. Особенно страхом. Люди переживают свои кошмары, а оно… кормится. Но чтобы вызывать кошмары, оно должно быть связано с теми, кто его видит.

– И ты думаешь, что оно связано со мной?

– Нет, Каэль. – Она посмотрела на меня так, будто говорила что-то, что давно боялась произнести.

– Я думаю, что оно уже было связано с тобой. Ещё до вчерашней ночи.

Мне стало холодно, словно ветер прошёл насквозь.

– Говори прямо.

Элен прошлась по комнате, откладывая в стороны свитки. Достала один – старый, пыльный, с выцветшими чернилами.

– Вот. Читать сложно, но суть ясна: есть древняя сущность – её имя никогда не

записывается полностью, но в разных источниках встречается слово «Химера». Не в животном смысле – в эмоциональном. Существо, питающееся сильнейшими страхами. Оно не приходит случайным людям. Оно выбирает тех, кто уже несёт в себе тьму, которая может его усилить.

Я сжал зубы.

– Ты хочешь сказать, что я…

– Я хочу сказать, что ты – видящий. Единственный в городе, кто способен видеть страхи людей в истинной форме. Это не обычная способность, Каэль. Это – связь. И не факт, что ты получил её случайно.

Мне стало трудно дышать.

– Связь. С тьмой. С древней сущностью. То, чего я всегда боялся услышать.

Я откинулся на спинку стула.

– Элен… Я всегда думал, что мой дар – просто редкая чувствительность. Что я вижу больше. Что я могу помочь людям.

– Ты можешь, – прошептала она. – Но за всё платят. И иногда – не мы выбираем цену. Мы замолчали минуту. Может, две. Лунмар за окном шептался с ветром.

Наконец я сказал:

– Что мне делать?

Она открыла книгу. На развороте была иллюстрация – грубая, древняя. Силуэт существа, похожего на то, что стояло вчера на моём парапете. Найти его. Понять, чего оно хочет. И остановить, пока оно не высосало весь страх из города.

– Тебя оно не убьёт сразу. Ты ему нужен. Ты – проводник.

– Удобно, – я усмехнулся в пустоту. – Всю жизнь мечтал быть проводником для древнего зла.

Элен не улыбнулась.

– Каэль… будь осторожен. У таких сущностей нет логики. Они древнее человеческих эмоций. Они – сами эмоции, ставшие плотью.

– Отлично. Значит, расследование будет весёлым. Она коснулась моей руки.

– Ты не один. Я помогу.

И в этот момент – когда её ладонь едва заметно дрожала – я понял: Элен боится. По- настоящему. А если она боится – значит, дело хуже, чем я думал. Когда я вышел на улицу, туман стал гуще. Словно кто-то подмешал в него чернила. Я чувствовал взгляд. Не острый, а тягучий, обволакивающий. Как будто меня наблюдали не глаза, а сам воздух. Лунмар дышал рядом. И я понял: Сущность не ушла. Она ждала. Она слушала. И она знала моё имя.

ГЛАВА 3. Следы, что оставляют страхи

Улицы Лунмара пахли пеплом и сном. Туман стелился низко, заволакивая мостовую серым маревом, будто город пытался спрятать от меня собственное дыхание. Но я знал: под этой пеленой что-то шевелится. Что-то древнее, голодное, невидимое обычным глазам. Мне не давал покоя последний взгляд Элен. Не её слова – а именно взгляд. В нём было то, что редко увидишь у людей, которые работают с запретной магией: страх перед неизвестным, которому нет имени. Она пыталась скрыть его, но я видел истинную форму её тревоги – она стояла рядом с Элен худой тенью, напоминающей птицу без перьев, что сидит на костях. Эта тень – не настоящая, просто отражение её внутреннего беспокойства – исчезла, когда я вышел за порог. Элен умела держать себя в руках. Но даже она дрогнула. А если Элен дрогнула… Мне стоило беспокоиться куда сильнее.

Первым делом нужно было вернуться на место вчерашнего убийства. Да, я знал, что это может быть бесполезно – стражи уже всё перекопали, следы смыли дождём, люди натоптали. Но иногда страхи оставляют следы там, где обычная логика бессильна. И если древняя сущность действительно связана со мной, то она могла оставить… метку. Дорога привела меня в северную часть города, где дома стоят тесно, словно пытаются согреться друг об друга. Каменные стены покрыты копотью, окна – запотевшие, в подворотнях прячутся тени, которые живут своей жизнью.

Я остановился у переулка, где вчера нашли тело. Никто даже не пытался заметить, что кто-то здесь умер. В Лунмаре люди слишком хорошо научились отворачиваться. Сырой воздух пробирал к коже. Камни под ногами были влажные, потемневшие. Я присел и коснулся поверхности – будто под ней сохранился холод вчерашнего ужаса.

– Покажи… – выдохнул я тихо. Я закрыл глаза. Страх оставляет энергию – не магическую, нет. Энергия страха – другая. Она густая, липкая, тяжёлая. Кто чувствителен к ней – тот ощутит. Тишина вокруг сгустилась. Туман стал плотнее. И внезапно – резкий толчок, как будто кто-то ухватил меня за плечо. Я вздрогнул. Открыл глаза. Мир стал другим. Переулок – тот же. Но надсвеченный, будто кто-то подсветил его изнутри тусклым голубым пламенем. И я увидел следы. Они были не отпечатками обуви – не физическими. Нет. Они были отпечатками эмоций. След страха.

Он выглядел как размазанная тёмная полоса, уходящая от места, где лежало тело. Полоса тянулась по стене, вверх, затем по карнизу – как если бы жертва пыталась убежать, но

делала это не ногами, а… душой. Я двинулся следом. С каждым шагом тьма следа становилась гуще, плотнее. И я чувствовал, как в груди начинает вибрировать что-то чужое.

– Тебя здесь нет, – пробормотал я, словно успокаивая самого себя. – Это всего лишь отпечаток. Память. Не настоящее.

Но память может кричать куда громче, чем живые. След вывел меня к старому дому. Стены облупились, окна забиты досками. Но одно окно… одно было открыто. Как рот, который ждал моего приближения. Я почувствовал, как под кожей зашевелилось что-то холодное. Не люблю такие моменты. Я поднялся по ступеням. Каждая скрипела, будто предупреждала: ещё есть время уйти. Но я всё равно толкнул дверь. Внутри пахло сыростью, пылью и… чем-то ещё. Чем-то железным. Как будто воздух здесь долгое время не менялся. Я прошёл внутрь.

– Ну здравствуй… – тихо сказал я.

След страха вёл дальше – по полу, затем по стене. Он излучал холод, от которого на коже проступала гусиная дрожь. Если бы обычный человек оказался здесь, он бы почувствовал лишь неприятный озноб. Но я видел – чёрные пятна, похожие на следы когтей эмоций. Я шёл аккуратно, стараясь не наступить на них. Не то чтобы это что-то изменило бы – следы нельзя повредить физически – но привычка соблюсти уважение к чужому ужасу у меня хороша. Дальняя комната оказалась почти пустой. Только старая мебель, перевёрнутый стол, сломанное зеркало. Окно без стёкол. И в углу – тень.

Я замер. Тень. Не моя. Не от мебели. И не от света. Она была слишком плотной. Слишком живой.

– Ты здесь? – спросил я вслух. – Или это просто остаток? Тень не ответила. Но двигаться начала. Очень медленно, как густая жидкость, растекаясь по полу. Она поднялась, вытянулась вверх, на секунду приняв форму человеческой фигуры. Потом снова распалась. Я знал: это не сущность. Это – след. Но такой мощный, что он стал почти… самостоятельным. Настолько сильным был кошмар жертвы в последние секунды. Я приблизился. Дотронулся до тени кончиками пальцев. В этот момент мир рванулся. Я увидел – глаза, распахнутые от ужаса. Мужчина. Его губы дрожат, он пытается кричать, но звук будто поглощён воздухом.

«Я… не хочу…» Он отступает назад, пятится, но в комнате нет выхода – стены словно сдвигаются. А затем… Существо. Оно появляется не из угла, не из тени – оно просто есть. Как будто всегда было здесь. Высокое. Вытянутое. Лик – как бы состоящий из трещин. Руки – слишком длинные. Голова наклонена вбок. Мужчина пытается бежать – но его страх уже стал плотью. И существо, словно ласково, касается его лица длинными пальцами. И он умирает. Не от удара. Не от раны. А потому что его собственный страх разрывает его изнутри.

Холодный удар пронзил мою грудь. Видение исчезло. Я качнулся назад, упал на одно колено. В комнате снова было тихо. Но теперь я знал одно: Сущность не просто убивает. Она показывает жертве её худший страх – и делает его настоящим. И где-то там, в глубине, я начал опасаться, что когда придёт моя очередь, сущность покажет мне то, чего я и сам не хочу знать.

– Ты нашёл что-то? – раздался голос сзади. Я резко обернулся. На пороге стоял Торвин Маккар – мой напарник из стражей. Широкоплечий, крепкий, с вечным хмурым лицом и ещё более вечным недоверием к магии.

– Я думал, ты всё ещё спишь, – сказал я, поднимаясь.

– А я думал, ты вляпаешься в очередную магическую яму, если за тобой не присматривать, – буркнул Торвин.

– Что это место? Опять твои чудеса?

– Следы страха, – ответил я. – Жертва бежала сюда. Или думала, что бежит. Увидела… что-то. И умерла.

– Великолепно, – проворчал он. – Как будто нам мало обычных убийц. Я улыбнулся краем губ.

Это точно не обычный. Торвин подошёл ближе. Посмотрел на тень в углу – но не увидел ничего, конечно.

– И что теперь?

– Теперь, – я медленно выдохнул, – нам нужно узнать, кто следующий. Это существо не останавливается. Оно голодное. И оно ищет эмоции похлеще обычного страха.

– Отлично, – фыркнул Торвин. – Значит, дело твоё. Я – просто моральная поддержка, да?

– Если хочешь, можешь быть физической, – сказал я. – Мне пригодится крепкая рука. У сущности они длиннее.

– Не смешно.

– Мне тоже не смешно. Мы оба замолчали. Потом я сказал:

– Торвин… кажется, оно ищет меня. Он уставился.

– Ты серьёзно?

– Более чем.

– Ну и дерьмо… – пробормотал он. – Ладно. Тогда я точно никуда тебя одного не отпущу.

Вот почему, несмотря на его грубость, я ценил Торвина. Он не видел того, что вижу я. Но он всегда верил – или делал вид, что верит – что мои кошмары реальны. Мы вышли из дома. Туман стал гуще, чем был час назад. Он будто наблюдал за нами. Лунмар жил своей странной жизнью, в которой стены слушают, а тени шепчут. И где-то там… В самой глубине города… Сущность ждала моего следующего шага. И мне начало казаться: следы, что оставляют страхи, ведут не к жертвам. Они ведут ко мне.

ГЛАВА 4. Кукольный туман

Туман в Лунмаре всегда был плотным, но сегодня он стал почти твёрдым. Я чувствовал его кожей – не как влажный воздух, а как массу, в которой можно оставить след. Он стягивал улицы, как ткань на кукле, закрывая всё живое тусклой пеленой. Не нравится мне всё это, – проворчал Торвин, пробираясь рядом. Туман как туман. Только… слишком тихо. Тихо – это мягко сказано. Город будто высосали изнутри, оставив пустой коробкой. Не было ни одного шороха: ни шагов прохожих, ни стука копыт, ни крика торговцев. Даже кошки, обычно бродившие по крышам, исчезли. Лунмар замер, как если бы его превратили в декорацию, а не в живой город. Переулки – молчат. Окна – слепы. Туман – живой. Я ловил себя на том, что постоянно оглядываюсь. Казалось, что за каждым углом кто-то стоит. И если я отвернусь чуть дольше, чем нужно, – он приблизится. Он – или оно.

– Торвин, – сказал я негромко. – Если что-то начнёт повторять мои движения… не стой рядом.

– Что? – он уставился на меня. – Каэль, что опять?

– Я потом объясню.

Он проворчал:

– Ты всегда так говоришь, когда всё становится хуже. Я не ответил. Он прав. Но лучше не знать заранее. Дорога привела нас к площади Гулкро – месту, которое обычно было полным жизни. Здесь толкались люди, спорили продавцы, орали дети. А теперь… Площадь была пуста. Абсолютно. Туман стоял стеной, но не рассеивался, хотя ветер проходил сквозь её середину. Будто… – начал Торвин, но не закончил.

Не надо было заканчивать. Мы оба видели. В центре площади что-то двигалось. Я замер. Он – тоже. В тумане, шагах в двадцати от нас, начала проступать фигура. Сначала только верх – будто выныривает голова. Потом плечи. Потом силуэт целиком. Фигура стояла ко мне лицом. Очень неподвижно. Неправильно неподвижно.