Cute Delirium
Обманщики
Лгунья
Дождливое утро ласкало холодными танцами света. Идя на работу, ко мне пришло уведомление, что из-за погоды дают отгул. И я повернул обратно, прихватив с собой меланхоличную радость.
Звуки влажной дороги и шуршание листвы – была лучшей песней, чтобы размышлять о всяком… А небо все продолжало тускнеть, пока мы обманывали друг друга.
«Я скоро вернусь» – написал я девушке и она прислала какой-то радостный стикер. Жизнь в моменте преобразилась, а ведь днями ранее, я думал, что исчезну от боли. Говорить «зачем жить дальше?», наверное, глупо. И мы все равно продолжаем встречать «завтра», пока еще дышим.
***
Стучу в дверь. Она не сразу ее открывает.
– Наконец-то пришел, – обнимает, тесно сжимая мою ладонь
– Да, а теперь впусти, – слабо улыбаюсь.
Девушка разлеживается на диване. Из-за слабого дневного света, комната обретала бежевые тона, где ее белые волосы были жемчужинами. Карие глаза уставились в потолок, пока сигарета в губах загоралась вспышкой от зажигалки:
– Давай расстанемся…, – говорит тихим голосом
– …что? С чего ты так?
– Хахахаха…! Вот это лицо! Я пошутила, дурачек, – прикрывает рот, стараясь не смеяться слишком громко
– Вообще не смешно
– Потому что не тебе, – подмигивает, после чего возвращает спокойный, даже немного отстраненный взгляд, – Значит, в этом шумном мире все-таки есть кто-то, кому я небезразлична
– Еще бы… Что ты вообще несешь? Конечно ты мне небезразлична
– Почему? Потому что считаешь красивой? Или потому что у нас много теплых воспоминаний? А без этого что? Я чужая? – атмосфера комнаты в одночасье обретает подавленный оттенок
– Мне не нравятся такие вопросы… Есть много вещей, без которых мы перестаем быть «собой». Мне нравится какая ты сейчас и не более
– Мы оба неизбежно станем другими… Постареем, сделаем много ошибок и больше никогда не будем прежними… Что тогда?
– Жизнь поднесет нам много испытаний, знаю. Но не обесценивай все вот так. Тем более, не зная ничего наперед, – дотрагиваюсь до ее руки, отдавая тусклым теплом после дождя снаружи.
Затягивается и выпускает дым:
– Твои ценности – единственное, что не позволяет тебе сойти с ума. Но мы же знаем…. Жизнь слишком нелепа, чтобы относиться к ней всерьез. Чтобы от нее не уставать, мы насыщаем эти дни самообманом. И все равно мы стареем, уродуясь внутри и снаружи
– Пусть так… По-другому все равно не получится…
– По-другому – только если сделать шаг против ВСЕГО. Почему нам не сделать это сейчас? Когда мы молоды и красивы… – глаза девушки излучают лёгкую тьму и отчаяние. Все дело в том, что для неё все были чужими. В глубине души, она едва считала живым меня. Не хочу вдаваться в дальнейшие подробности.
За окном слышится шипение колес машины, проезжающей по влажной дороге.
– Ты так говоришь, потому что еще не освободилась от этого проклятого общества. Но сейчас, у нас ведь достаточно свободы, чем раньше…
– Ни здесь, ни когда покинем это место, у нас ее не будет. Ты просто обманывал меня, чтобы я не наложила на себя руки. Но сколько еще собираешься меня мучить? – даже свет из окна темнеет после этих слов или мне это кажется…
– Я не…
– Ты хотел меня спасти, знаю. Но это не смутное виденье. Я в самой ясности вижу, что хочу умереть. Целые годы держась лишь ради тебя и закрывая глаза на то, как ты отдаляешься и живешь своей жизнью… Несмотря на все обещания…
– Прости…
– Когда я предложила расстаться, речь шла не про отношения, а про наши жизни…
– Не неси ерунды! – хватаю плечо и прижимаю ее тело к своему, а холодная отстраненность, как болезнь, впилась в ее сердце
– Что такое? Куда бы мы не ушли, все равно ничего не будет так, как мы хотим. Более того, все складывается с точностью да наоборот
– Подожди…, – чувствую, как мои нервы дают сбой, но стараюсь сохранять терпение
– Здесь тебя раздавит общественным мнением и убьют в подворотне… А там…, – издает истеричный смех, – Не могу не смеяться. Там нас ждут люди, много людей, которые никогда нас не поймут. Чужие, другие. Мы одни… и тебя становится все меньше…
– Я оставлю работу… и друзей… и всех всех
– Значит ты глупый… Тобой можно вертеть, как хочется, – на пару мгновений заливается истеричным смехом.
Возмущенно бросаю на нее взгляд, но она продолжает:
– …тебя становится меньше… Речь не о времени, что ты проводишь с другими… и не о том, как задерживаешься на работе… Просто… Ты больше не прежний. И все сильнее становишься похожим на них, а у меня больше никого нет, – чувствую, как ее палец гладит меня по виску
– Я могу стать прежним…
– Но станешь таким против своего желания… Думаешь это правильно? – отстраняется и снова затягивает дым, – Ради чего? Чтобы я жила? Но ты ведь сам говорил, что мы никогда не можем решать за других. Именно поэтому ты и похож на них. На презирающих свободу, – девушка тушит сигарету и ложится боком на диван
– Так ты уйдешь…? Я не буду силой держать, но… Подумай сто раз, – я намеренно разговаривал с ней таким образом, чтобы успокоить ее, но от одной только мысли ее кончины, меня давило безнадежное будущее подобно грузу в несколько тонн
– И побольше было. Раньше было легче думать, а сейчас… Какой смысл бродить в открытом космосе, если вокруг лишь пустота?
– Найти планету. Новую галактику. Космос ведь не имеет конца… пусть и в большинстве своем он пуст
– Но это разве не бессмысленно?
– Может и так, но…
– Искать смысл само по себе нелепо. А я говорю о желании, которого у меня нет
– Желании…
– Мы живем, потому что хотим. Искать смысл больше иллюзия, чем ходить на поводу своих желаний. Но это никак не отменяет того, что мы живем в рамках, не позволяющих нам увидеть беспорядок за его пределами. Разве это чем-то отличается от ребячества?
– Выходит мы себя обманываем? Или защищаем?
– Ложь защищает до тех пор, пока ее не раскрывают. А когда она разбивается – нас ранит правда.
– Ранить плохо?
– Я не хотела бы тебя ранить. Но это мое желание. Я хочу для себя. Человеческое существо слишком скованно, чтобы покидать эти пределы. Все, что мы делаем останавливается на нас и на том, как мы можем видеть те или иные вещи
– А наши отношения?
– Глупый, – подбегает и обнимает, – Это самое прекрасное… Наши отношения – общая радость. Поступки и для себя, и для ближнего. Но… Это единственный случай, когда сказанное мной выходит за свои пределы
– Я хочу вернуться… Правда. Дашь мне еще шанс?
– Всегда… Прости за это… Ты же знаешь меня. Сначала в порыве истерики говорю, что исчезну, а потом… Прихожу в себя, – отпускает и берет еще одну сигарету, – Будешь? – протягивает одну
– Конечно!
Мы сидим, накуриваясь сигаретами раз за разом. Дождь слабеет, открывая лимонные огни солнца из мраморных узоров облаков.
Ее белые волосы сияли как волны на утреннем береге. А руки тянулись, желая обнять. Так и задремали, обнимая друг друга этим мрачный днем. И я не видел больше в ее глазах той тьмы.
***
На следующий день дождь был совсем слабый. Работы было мало и я собирался уходить… только вот друг остановил на перекур.
– Что-то ты необщительный в последнее время… Как твои дела?
Неторопливо отвечаю ему:
– Все как обычно
– А девушка? Вы еще с выпускного вместе… так долго встречаться. Это наверное чудо. В наше то время ахахаха! – достаточно громко смеется и роняет сигарету изо рта, – Вот черт! Уронил
– Да она не потушилась. Дождик же совсем слабый, – наклоняюсь и передаю ее
– Самая надежная вещь, это сигарета. Конечно, я не осмелился бы это говорить при твоей девушке, но она очень даже похожа на сигарету. Зажигаешь ее хоть в дождь, хоть в ветер, а она никак не тушится. Держится с тобой, пока не истлеет, – его слова заставляют меня немного волноваться, но я быстро прихожу в себя, проверив в телефоне ее сообщения. Иногда ее суицидальные мысли и правда заполняют голову одним лишь беспокойством. Но я никогда не видел, чтобы она вредила себе, или следы этого. Наверное, она так выплескивает эмоции.
– Правда так думаешь? Что она сигарета…
– Ну разве не гениальное сравнение?
– Сигареты, это дни, которые я с ней провожу. А она – целый ящик с сигами, – тихо смеюсь, – Причем и в буквальном смысле
– Ахахаха! – друг заливается громким смехом, – Хорош заставлять меня орать! Но это и правда было сильно… Ты просто обязан ее беречь. И пусть много не курит, а то знаю я вас. Еще со старших классов это делали – дымная парочка
– Эй, почему не сладкая?
– Это ваших наглухо отбитых вкусовых рецепторов надо спросить, – нахально улыбается и мы вместе смеемся.
Вскоре, мы прощаемся и, через время, я оказываюсь на пороге. Сейчас ровно двенадцать часов. Она, должно быть, спит. И дождь совсем прекратился.
Аккуратно переодеваюсь и медленно открываю дверь, чтобы увидеть ее спящей. Обычно, человек во сне выглядит не очень привлекательно, но в ее случае, даже если я преувеличиваю, ее лицо выглядит точно как мраморная статуя. И эти волосы, словно залитые серебром.
Дверь медленно открывается и мой взор встречают цветы. Алые розы, чужие воспоминания – опыт. Дежавю. Как будто застрял в пещере под водой и забыл выход – он исчез. Больше никогда нельзя будет всплыть. Тот самый сон, который повторялся из раза в раз, но забывался к утру.
В голове ее нежные слова вместе с запахом сигарет: «Ложь защищает до тех пор, пока ее не раскрывают. А когда она разбивается – нас ранит правда.»; «Я бы не хотела себя ранить. Но это мое желание. Я хочу для себя.»
Ее тело покоится на диване. Белая блузка разукрасилась алыми розами – кровь по всей комнате. Руки и ноги, даже шея – все было изуродовано порезами убийственной глубины, как будто убийца наказывал ее за что-то. А в руке ее – нож. Правая рука меньше всех пострадала (видимо она же все и сотворила).
Эти глаза – теперь точно от статуи. Рот приоткрыт и видны зубы. Я хотел спросить себя: «Она безобразна в самом сладком сне?». Но на уме лишь ответ: «Это уже не она…»
Медленно ложусь с ней рядом и обнимаю ее. Металлический запах крови и мяса заполнили комнату, а тело все еще было теплым и отзывалось легкой дрожью. Словно и не мертва.
Я каждую минуту проверял ее сердцебиение и не чувствовал в ней смерти. Может, она меня обманывает… Ведь так легко слепить грим, а потом с легким смехом говорить, как она меня разыграла.
– Скажи мне что-нибудь… Если это шутка, то я очень зол… Потому что мне сейчас больно… Но ты же все равно меня спросишь: «Ты так говоришь, чтобы не чувствовать ее самому». Скажешь, что я эгоист и что-то в этом роде, а потом добавишь, что на самом деле ты на моей стороне. Мы столько жили, ты не можешь вот так вот уйти. Давай дальше ныть, что хотим умереть…
Никакого ответа, а тело постепенно теряет тепло. Окно все еще было открыто, и холод заставлял меня немного дрожать, но никак не хотелось отпускать это безжизненное тело некогда дорогого человека. Кажется, если отпущу – уже никогда не смогу ее увидеть. Лучше бы мы умерли от голода.
– Я так сильно тебя мучил? Поэтому ты так издевалась над своим телом? Ты настолько ненавидела жизнь, что даже шею разрезала? Когда режут трахею, дышать легче, – осторожно глажу ее по щеке, а в ответ – тишина, – Ты говорила, что это просто нытье. Зачем обманула? Это же очень больно… И как мне дальше жить? – слова застряли в воздухе и растворились в тишине. Горькая пустота.
Она больше не слышит меня. Все мои огни воспоминаний обратились в ложь. Ведь той звезды, что освещала их, больше нет. Мы все умираем. Кто-то рано, а кто-то… при жизни. Каждый год. Но в ней я не вижу даже сомнительного отражения смерти… или не хочу видеть.
Часы текут, а тело холодеет. Она и правда мертва. В самом деле. Больше не смогу слышать ее упреки. Больше не будут звучать мелодии ее нежного голоса на перекурах. Не будет теплых объятий под открытым окном в осенней прохладе. И я останусь один…?
Она так плохо поступила со мной? Вовсе нет. Это я осмелился закрыть глаза на ее боль и не старался даже замечать этого. Многие истории начинаются спонтанно, упуская дюжину детерминизмов. Но правда в том, что случилось невозможное… Двое антисоциальных существ нашли друг друга, но один из них изменился и начал тянуться к потоку людей. Стал частью общества, купаясь в радостях городского шума. А она… Все так же осталась бояться косых взглядов, не имея поддержки.
Кровавые лужи темнеют, а запах исчезает – я уже привык к ней – ее запаху свежей смерти. Часть ее была на мне, словно живя вовне.
Вся моя одежда в ее крови, а разум – блуждает где-угодно, но не здесь. Я стал свидетелем смерти самого близкого человека. Тяжесть горя ломала настолько, что я не чувствовал, будто бы это тело принадлежало мне.
– «Ало, расскажите адрес и что у вас случилось?»
– Я #^$€>…. и я убил свою девушку
***
***
– Добрый день. Я все хотел узнать, как Он поживает? – спрашивает детектив
– Пока он не намерен выходить на контакт. Но пока он чувствует реальность, ровно как и мы с вами. Но каждое мое слово выбивает его из колеи. Особенно, когда упоминаю школу или его девушку – он опускает взгляд и начинает что-то говорить себе под нос
– Тяжело, – почесывает затылок
– Лучше скажи, как ведется расследование? По отпечаткам видно, что девушка покончила с собой. А он до последнего это отрицает в пользу своей ответственности к ее гибели. Что это вообще значит?
– Сложно это все. Я к тому, что отпечатки принадлежали не только ей… они все размыты и мы пока не можем с без сомнений утверждать, убийство это или суицид
– Все настолько сложно?
– Раны на запястьях и ногах выглядят менее свежими, чем на шее
– Так часто происходит, когда кровь сворачивается. И лезвие преподносят к шее
– Посмотрим, что скажет наш подозреваемый. Как выяснилось, они оба были психически нездоровыми и мы в принципе не можем делать поспешных выводов за или против
***
***
«Если закрыть глаза и ни о чем не думать – то ты попадешь в рай. А пуля не даст тебе оттуда вернуться».
Ветер становится холоднее. А передо мной стояло огромное здание, достаточно старое на вид, наверное, ещё и с богатой историей. Как бы то ни было, эти глупцы все продолжают свое бессмысленное расследование, от которого я очень устал. Сидеть на скамейке вокруг влажной прохлады начинает уже надоедать. А в здании – мешают звуки агонии больных. Хотя бы пачка сигарет полная.
Я чувствую, она близко. Чувствую, как она стала частью меня. Будто бы мой череп раскрошили и положили поверх моих мозгов ее…
– Ты правда считаешь, что это ты убил меня? – мои уши вновь ласкает голос близкого человека, но он кажется совершенно чужим, словно и не она вовсе
– Да, если бы я был рядом, этого не случилось…, – отвечаю пустоте
– В момент моей смерти, ты был ближе всех. Просто ты еще не готов к правде. Хочешь, чтобы я и дальше лгала? – голос продолжает прямо в измученной голове, а в черепе чувствуется знобящая теснота
– Не хочу, ведь когда я узнаю правду, мне будет ещё больнее
– Видишь? Это и говорит о том, что ты к ней не готов. Просто тебе хочется выразить свою скорбь, чтобы почувствовать себя лучше. Ты ничем не отличаешься от остальных
– Да… ничем не отличаюсь, – зажигаю сигарету, затем тушу ее в свою ладонь
– Причиняешь себе боль, якобы наказывая себя. Думаешь, выглядишь мучеником? Но вы все ведёте себя как лицемеры. Никто из вас не готов к правде. И ты серьезно думаешь, что я – просто галлюцинация?
– Ты моя девушка…
– Твоя девушка давно умерла. А я – истина, к которой ты не готов. И я постепенно узнаю в тебе те тайны, которых ты скрывал даже от самого себя
– Так ты дьявол?
– Верно, я – это ты
– Что это значит?
Отвечает лишь тишина, а за ней шелест чернеющих листьев. Я просто сидел и продолжал смотреть на неприветливое небо. Все такое же серое, с угольными красками туч. Казалось, это здание, стоящее предо мной, начало растягиваться, а тучи вытекали прямо из небес на землю, топя всех в густом тумане.
Ощущение, что она проникла в мое сознание никак не исчезало. Или может, я от горя, перестал отрицать ее смерть. Нет, я же…
Озарение как пуля в грудь пронзило сердце – Она не убивала себя.
***
***
– Вы вспомнили, что случилось, когда вы ее нашли? Экспертиза все подтвердила, осталось лишь ваше признание…, – говорит лечащий врач с глубокими морщинами, двигая право-влево добрыми глазами. Словно он говорил со своим взрослеющим сыном. Не было больше смысла этого скрывать, тем более если меня слышат. Но проблема в том, что я даже не уверен – правда ли это…
– Когда я вернулся домой, то увидел ее лежащей на диване с изрезанными руками и ногами. Но кровь свернулась, а резать дальше у нее не было сил. И она умоляла меня проткнуть ей шею.
– И вы это сделали… Так ведь?
Какой нелепый вопрос. Зная, что произошло, спрашивать о таком, как дитя глупое.
– Понимаете, она обманула меня, сказав, что все у нее хорошо. На самом деле, она все это время мучилась, а я даже не пытался о ней позаботиться. Просто не видел этого или не хотел. В этот момент, я был готов открыть ей сердце и исполнить любое желание… Даже если ее желание – быть убитой. И я ударил, – врач внимательно слушал, не перебивая, – Сделал это быстро, без боли. Просто удар и лезвие вошло, немного двигая плоть, а потом я выдернул его и из ее шеи разлились реки роз. Это было грустно и прекрасно одновременно. Он сжала мою руку и поблагодарила, – он продолжает слушать с каменным лицом, – Но знаете? Это все ложь. Я ударил ее, потому что был на нее зол. Она сама предала меня. Сказала, что все хорошо, а по итогу – вскрылась. Была мертва ещё до того, как я явился туда. А я лишь добил это бездыханное тело
– Вы правда уверены, что наказывали не себя, а ее?
– С чего это?
– Чтобы принести ей извинения, вы решили познать на себе всю боль, что она испытала или хотя бы приблизиться к ней. Именно поэтому вы лишили себя самого ценного человека
– Я не… Вы о чем, черт побери?!
– Разве дьявол не говорит вам то же самое?
– Это моя девушка!
– Потому что носит ее лицо и говорит таким же голосом?
– Она напоминает мне о наших общих воспоминаниях, так что совсем неважно, дьявол это или кто
– Вы уверены, что эти голоса вам не мешают? Обычно для решения проблемы любого недуга, нужно сперва признать его наличие
– Доктор, вы реально тупой? Кто вам сказал, что я хочу избавиться от боли? Мы же только что говорили, что я себя таким образом наказываю
– Вы открываете бездну, думая, что контролируете ее и давая ей забирать от себя столько, сколько считаете заслуженным. Но ваша чума уподоблена черной дыре. Вы уверены, что сможете ее остановить до того, как она вас раздавит?
– Мне это совсем неважно…
– Я всё равно спасу вас и вашу молодость, чтобы вы пришли к старости без сожалений
– Шутишь? – достаю ножницы, – А если мне твоя вонючая помощь даром не сдалась? – встаю со стола и направляю их на него, но врач даже бровью не двигает
– Не советую вам этого делать с такими демонами
– Это такие у психиатров мольбы о помощи? Как оригинально, – ножницы летят прямо в глаза врача, но внезапно все темнеет, а мужчина встает и зовет кого-то. А после, я просыпаюсь в палате. Шея вся горит.
Позже сообщают, что в попытке напасть на врача, я воткнул себе в шею ножницы. Главным совпадением стало то, что удар был произведён прямо туда, куда я ударил девушку. Это она меня так наказывает.
Спустя неделю, я вновь встретился с врачам.
– Скажите мне, как вы себя чувствуете?
Не знаю как выглядели мои глаза, но после его вопроса, кажется, они потускнели
– Чувствую, что меня никто не хочет слышать
– И что вас натолкнуло к такой мысли?
– Потому что вы думаете, что это какое-то расстройство. Демонов всяких приводите, психозы и прочее…. Когда на самом деле все просто – это она живет во мне
– В прошлый раз вы говорили, что этим недугом вы себя наказываете
– Это был не я… За что мне быть наказанным, если я не убивал ее?
– Вы отрицаете свою причастность к ее гибели? Или считаете, что вы сами натолкнули ее на это?
– Я… причастен. Но когда я зашёл, она уже была мертва
– Вы… правда…, – помещение начинает растворяется, – Все ложь…, – сознание разрывается на тысячи осколков, и я понимаю, что все было ложью.
***
***
Я снова в комнате, где вижу труп девушки. Совсем свежий. Но следы горя исчезли.
– Ты тоже умер? – она поднимает голову и выглядит такой же живой, как прежде. Не считая того, что шея и руки были разорваны, едва держась на костях
– О чем ты… ты жива…?
– Что за глупый вопрос? Лучше посмотри на себя, – ее указательный палец направляется в мою шею. А когда дотрагиваюсь – чувствую темную вязкую массу. Это была свернувшаяся кровь. Я был мертв.
– Мы разве не должны исчезнуть?
– Что вообще значит исчезнуть? – отстраненно окидывает взглядом мою шею
– Пустота. Вечная тьма… Разве не это происходит после смерти?
– А разве исчезнуть – обязательно должно быть темнотой? А может это свобода… Или преодоление рамок жизни…
– Это все ложь… Мне снится сон.
Она подходит ближе, дотрагиваясь теплой мертвой рукой до моего лица и говорит:
– Но если он будет длиною в вечность – ты назовешь его реальностью, – ее слова холодом отдаются по всем уголкам пространства, заставляя меня медленно отстраниться
– Что мы будем делать дальше?
– Ну, разумеется, проводить время вместе…! Ты разве не мечтал, чтобы я вернулась?
– Это уже не я… Сейчас, я другой. Совсем чужой
– Ахахахахахах! – издает надрывистый смех, словно ей не было жалко свою гортань, – Так просто снимать с себя ответственность!! Зачем себя так мучил, живя со мной, раз так меня ненавидел?
– Ты была…, – девушка резко прерывает меня
—… Потому что не хотел быть тем, кто бросит несчастную девицу в беде. А хотелось быть доблестным преданным парнем, – экспрессивно двигает руками, разбрызгивая кровь, – Именно поэтому удерживал меня в том ужасном мире!! Чтобы люди не отзывались о тебе плохо! Ведь в ином случае, говорили бы, что ты довел меня до самоубийства!!!
– Хватит…, – мой голос слабеет
– Ты хоть знаешь, когда я забыла это слово и его значение? Живя в абсолютно чужом мире и терпя то, как ты отдаляешься от меня все сильнее. Накатывала истерику, чтобы ты вернулся. Я знала, что ты делал все не ради меня, а ради себя
– Прощу…
– Завел себе зверушку и окружил ее миром, который целиком и полностью ее не приветствовал… До чего же я была зависима от тебя. Не поэтому ли ты воткнул мне нож?
—…!
Я полностью теряю контроль и все, что я помню, это нож, которым она себя убила. И он был в моей руке, а после, в моей груди. Смерти больше нет.
***
***
Лечащий врач шел к парню, убившему свою девушку. Сейчас тот лежал в коме от частичного разрыва сонной артерии. Мягкие ткани были зашиты и парню ничего не угрожало.
Но проходя по темному коридору, врача побеспокоил голос из палаты своего пациента. Женский голос вместе с осторожным смехом.
Он подбежал к комнате и открыл дверь.
– Не может быть…, – тело парня парило в нескольких сантиметрах над койкой. Но после прихода врача – оно медленно приземлилось.
Несколько минут он боялся приблизиться к пациенту. А нежный голос таинственным образом исчез. Воспоминания о нем просто пропали, будто бы врач накручивал себя этим «из-за стресса».
Тело парня начинает дергаться, но с такой же внезапностью оно расслабляется.
– Держись! – не успел сказать врач, как тот медленно приходил в себя, – Ты слышишь меня? Ты вернулся из комы! – ответа не последовало, а врач удивлялся тому, почему он сам так нерационально себя вел, – Тебе не нужно говорить. Просто знай, что ты пришел в себя после нескольких дней комы и твоей жизни сейчас ничего не угрожает.
