Чердак и путь к сокровищам

Влад Морковкин

Чердак и путь к сокровищам

Глава 1

Чердак и порог

Если бы кто-нибудь спросил Лёшу, чем запомнится ему лето между шестым и седьмым классом, он бы честно ответил:

– Пыль. Много пыли. И Маша.

С Машей спорить было бесполезно: если она что-то решила, мир мог только аккуратно подвинуться. Поэтому в этот душный июльский день мир подвинулся, а Лёша полез на чердак старого дома № 7 по улице Огарёва.

– Осторожно, головой не врежься! – снизу предупредила Маша. – Ты же у нас ценный кадр, единственный, кто отличает фазу от нуля.

– А ты будешь смеяться, когда я с фазой встречусь? – буркнул Лёша, вползая в темноту люка.

Чердак пах сухой древесиной, мышами и ещё чем-то… старым. Прямо как весь их город: домами пятидесятых, ржавым трамваем и магазином «Продукты», который, кажется, существовал ещё до динозавров. Дом № 7 недавно признали аварийным, жильцов переселили, а Машина бабушка – активная пенсионерка и главный общественный контролёр всего на свете – решила «помочь с разбором завалов».

Помогать, по версии Маши, означало тащить наверх Лёшу.

– Нашла уже свой «клад века»? – крикнул он вниз, выпрямляясь, насколько позволяли балки.

Снизу донеслось:

– Почти! Тут чемоданы какие-то. И шкаф. Целый шкаф! Представляешь, шкаф на чердаке. Это же нелогично. – Нелогично то, что я вообще здесь, – проворчал Лёша, оглядываясь.

Чердак оказался забит коробками, обрывками проводов, старой мебелью и непонятными конструкциями из досок и ржавых железяк. Сквозь пару выбитых кусков шифера пробивались солнечные лучи, выхватывая из полумрака клубы пыли.

– Ну что там? – нетерпеливо спросила Маша. – Видно шкаф?

– Видно только то, что здесь кто-то лет двадцать не убирался, – ответил Лёша. – Ты его откуда вообще взяла, этот слух про «оставленные вещи учёного»?

– Не слух, а исторический факт, – торжественно произнесла Маша. – Бабушка говорит, тут раньше жил «какой-то профессор». Физик или химик, она не помнит. Чудак. Никого к себе не пускал, потом пропал. И квартиру долго не трогали. Представляешь, что он мог оставить? Опасные разработки, гениальные формулы, секретный рецепт идеальной сгущёнки…

– Или три мешка макулатуры, – реалистично заметил Лёша.

– Ты просто не веришь в романтику, – вздохнула она. – Иди уже, ищи шкаф. Он слева должен быть.

– Слева там, где у меня левое плечо или твоё? – уточнил Лёша, но всё же потопал в указанном направлении, осторожно переступая между досок.

Шкаф нашёлся довольно быстро. Высокий, с облупившейся краской, почерневший от времени, он стоял у самой стены, как обиженный великан, которого забыли позвать на праздник жизни.

– Нашёл! – крикнул Лёша. – Только он, кажется, весит как твой завуч.

– Не преувеличивай, – сказала Маша, показываясь в люке. – Хотя да, тётя Тамара – это аргумент.

Она ловко вскарабкалась на чердак и в два движения оказалась рядом.

– Вот он! – её глаза загорелись. – Чувствуешь ауру тайны?

– Пахнет мышами, – честно ответил Лёша.

– У тебя просто нет воображения, – отмахнулась Маша, хватаясь за дверцу. – Давай, помогай!

Шкаф сопротивлялся. Дверца заела, петли скрипели так, будто по ночам шкаф снимался в фильмах ужасов. Наконец, Лёша ухватился обеими руками и дёрнул изо всех сил. Дверца распахнулась, изнутри посыпалась пыль, и что-то тяжёлое глухо шмякнуло по полу.

– Ай! – одновременно вскрикнули оба: Маша от неожиданности, Лёша – потому что тяжёлое шмякнуло ему аккурат по носку кроссовка.

– Ты жив? – спросила Маша, пытаясь разглядеть «оно» в полумраке.

– Нога – нет, но я – да, – выдохнул Лёша. – Что это такое?

Они нагнулись. На полу лежал толстый, потемневший от времени блокнот с обложкой искусственной кожи. Края страниц пожелтели, резинка, когда-то его стягивавшая, лопнула и бессильно болталась.

– О-о-о, – протянула Маша, аккуратно поднимая находку. – Это уже интересно.

– Конечно, интересно, если не по ноге падает, – буркнул Лёша, но и сам не сводил глаз с блокнота.

Кожа была потрескавшаяся, но крепкая. На обложке проступали едва заметные буквы: «Дневник наблюдений. Проф. К. Р. Воронов». И дата: 198… последняя цифра расплылась.

– Профессор! – радостно шепнула Маша. – Я же говорила! Вот он, наш чудак!

– Ну всё, – вздохнул Лёша. – Сейчас начнётся.

– Естественно, начнётся! – Маша уже срывала остатки резинки. – Ты вообще понимаешь, насколько это киношный момент? Двое находят на чердаке дневник исчезнувшего учёного!

– В кино в этот момент обычно играет тревожная музыка, – заметил Лёша. – И кто-то обязательно говорит: «Не открывай…»

– …этот шкаф, он проклят, – пародийно высоким голосом сказала Маша. – Поздно, мы всё уже открыли. Так, давай куда-нибудь, где меньше пыли.

Они перебрались ближе к люку, туда, где луч света падал особенно ярко, как прожектор. Маша устроилась по-турецки, положила блокнот на колени. Лёша сел рядом, стараясь делать вид, что вообще-то он тут исключительно из вежливости.

– Ну, профессор Воронов, удивите нас, – прошептала Маша и раскрыла блокнот.

Первые страницы были исписаны аккуратным, чуть старомодным почерком. Даты, формулы, графики с подписями. Что-то про «локальные аномалии магнитного поля», «спектральный анализ» и «стабильность межслойной границы».

– Ага, всё ясно, – сказал Лёша. – Нашли дневник школьного учителя физики за восьмой «Б». Скоро пойдут задачи про силу тока.

– Не мешай, – Маша слегка подтолкнула его локтем.

Она перелистывала страницы, иногда хмыкая, иногда задерживаясь на каких-то фразах. Время от времени читала вслух:

– «…смещение частоты свечения при переходе через линию…» … «…подтверждается гипотеза множественности топологических слоёв пространства…» … «…если мои расчёты верны, переход возможен в условиях естественных резонаторов…»

– Слова знакомые, а смысл – как будто из другого параллельного мира, – признался Лёша.

– Потерпи, до параллельного мира мы ещё дойдём, – сказала Маша. – Я чувствую, что-то интересное будет ближе к середине. У всех нормальных авторов кульминация там.

И действительно, примерно с середины дневник изменился. Почерк стал более нервным, строки сбились, между формулами появлялись странные пометки вроде «снова туман над рекой» и «слышал шёпот, хотя на берегу никого не было».

– Смотри! – Маша ткнула пальцем. – Вот, вот это читай вслух.

Она раскрыла страницу, где дата была обведена кружком.

«12 августа. Сегодня я окончательно убедился, что граница между слоями реальности в окрестностях нашего города – не теория, а факт. Многократные наблюдения в зоне старого железнодорожного моста, в месте, где лес вплотную подходит к реке, показали устойчивую аномалию: при определённом сочетании возможностей: температуры и магнитного фона возникает так называемый «Туманный Порог». В это время весь участок окутывает молочно-серый туман, звук глушится, а тени начинают двигаться независимо от источников света. Самое важное: в тумане видны силуэты существ, не принадлежащих нашему миру. Некоторые из них напоминают описания призраков, другие – персонажей народных сказок. Полагаю, именно отсюда и тянутся корни местных легенд о «чёртовом броду» и «Лесной Стражнице». Если удастся стабилизировать переход, возможно, я смогу войти в параллельный слой…»

Дальше строка обрывалась, чернила расплылись, словно автор резко дёрнул рукой. – Призраки, – мечтательно сказала Маша. – И другие существа. Параллельный слой. Лёша, это же…

– …звучит как начало очень плохого решения, – перебил он. – И очень хорошего фильма.

– И очень хорошего приключения, – поправила его Маша. – Старый железнодорожный мост, лес, река… Ты же понимаешь, что это наш?

Лёша вздохнул.

Старый железнодорожный мост был у них один, за городом. По нему давно уже не ходили поезда, шпалы местами выломали, рельсы ржавели. Под ним протекала мутная речка, вокруг – заросли, клочки леса и куча мест, где можно было сломать себе всё, что угодно. Все взрослые дружно говорили: «Не вздумайте туда ходить». Соответственно, все дети дружно туда время от времени ходили.

– Совпадение, – неуверенно сказал он. – Мало ли в мире старых мостов?

Маша косо на него посмотрела.

– В мире – много, в нашем городе – один. Смотри дальше.

Она пролистала пару страниц и нашла ещё одну, где заголовок был выведен крупными буквами: «ПОЛЕВАЯ СХЕМА».

– О, схемы – это по твоей части, – хмыкнула Маша и повернула блокнот к Лёше.

На странице было рукописное подобие карты: извилистая линия реки, прямоугольник моста, крестики, квадратики, стрелочки. Рядом – надписи мелким почерком. – «Естественный резонатор – прогиб балки моста на третьей опоре», – вслух прочитал Лёша. – «Зона максимальной концентрации тумана – под пролётом между третьей и четвёртой опорами». «Контрольный ориентир – старый столб связи с керамическими изоляторами». Это точно наш мост, я этот столб помню. Его даже вандалы не сломали, потому что лезть лень.

– Ага, – глаза Маши блестели. – А вот тут что? «Сектор безопасного наблюдения – на берегу, у поваленного тополя». Мы же там в прошлом году жарили сосиски!

– И прожгли тебе рукав, – напомнил Лёша.

– Художественные потери, – отмахнулась она. – Так, дальше: «В идеальных условиях переход формируется в 21:17–21:23. Осенью – чаще. Летом – при высокой влажности и резком охлаждении воздуха. Местные зовут это «Ночной Дымкой».»

– Ночная Дымка – это туман с комарами, – скептически сказал Лёша. – И твой профессор явно был впечатлительным дядей.

Маша пролистала ещё пару страниц – и вдруг застыла.

– Ого.

– Что там? – Лёша подался вперёд.

Маша прочитала вслух, понижая голос, как будто на чердаке могли быть подслушивающие призраки.

«29 августа. Сегодня я не удержался и попытался войти в Порог. Туман был настолько плотным, что я почти не видел собственных рук. Однако я ясно различал силуэты по ту сторону. Они не выглядели враждебными. Скорее, удивлёнными. Сделал два шага вперёд, и всё вокруг изменилось. Звуки исчезли, туман стал как будто светиться изнутри. Я чувствовал холод, но не телесный, а… существующий везде. Как фон. Я уверен: я пересёк границу. У меня было не больше трёх секунд – потом что-то отбросило меня назад, я оказался на берегу. Записи диктофона за это время

содержат странные звуки, напоминающие шёпот на неизвестном языке и далёкий колокольный звон. Я на правильном пути. Вопрос только: что будет, если мне удастся задержаться там дольше?»

Под этой записью стояла размашистая подпись и несколько нервных чернильных пятен.

Повисло молчание. Даже скрип чердака куда-то исчез.

– Ну… – осторожно сказал Лёша. – Может, он просто упал в воду.

– И услышал «далёкий колокольный звон» в виде сотрясения мозга? – хмыкнула Маша. – Лёш, признай: это круто.

– Это – странно, – поправил он. – И… да, немного круто.

– Немного? – Маша возмущённо подняла брови. – Мы сидим на чердаке заброшенного дома, читаем дневник учёного, который, скорее всего, исчез именно после эксперимента с параллельным миром, а ты говоришь «немного»? Да ты неисправим.

– Я просто помню, как твоя мама сказала «ни к какому мосту не подходить», – вздохнул он. – И, кстати, моя сказала то же самое.

– Мост никуда не денется, – рассудительно сказала Маша. – Мы же не собираемся туда прям сейчас бежать.

Она посмотрела на часы.

– Хотя… до моста минут сорок, до вечера – часов пять. Теоретически…

– Теоретически я собирался сегодня дома перепаять усилитель, – сказал Лёша. – Практически… ты всё равно меня не отпустишь, да?

– Ты уже всё понял, – одобрительно кивнула Маша. – Поехали. То есть пойдём. В крайнем случае скажем, что гуляем. Лето же.

– И случайно забрели под аварийный мост, к параллельному миру, где призраки и всякая нечисть. Нормальная прогулка.

– Главное – не уточнять детали, – махнула Маша. – Бери дневник.

– А если он нам мешать будет? – Лёша повертел блокнот в руках.

– Тогда ты будешь играть роль носителя опасной информации, – решила Маша. – Очень тебе идёт.

Они выбрались с чердака, отряхнулись (тщетно, пыль всё равно вездесуща) и через десять минут уже шли по знакомой дороге к окраине. Дворы были почти пусты: взрослые жарились на дачах, младшие дети прятались по подъездам с планшетами, подростки делились на два вида – тех, кто уехал к морю, и тех, кто, как Лёша и Маша, вынужден был развлекать себя сам.

– Слушай, – начал Лёша, когда они миновали последнюю пятиэтажку, – а вдруг это всё… ну… художественная выдумка? Типа он писатель, а не учёный. У нас же бабушки всё в одну кучу: «профессор, академик, доктор наук, писатель-фантаст».

– Бабушка сказала, что он точно в институте работал, – уверенно ответила Маша. – И вообще, даже если это выдумка – какая разница? Карта-то настоящая. Мы всё равно идём гулять к мосту, как добропорядочные нарушители родительских указаний.

– Ты так это говоришь, как будто это плюс, – покачал головой Лёша.

– Это плюс к карме подростка, – серьёзно ответила Маша. – Мы же не можем всё лето проводить на лавочке под подъездом, обсуждая, кто на кого подписан. Нам положено находить загадочные дневники и лезть к параллельным мирам.

– Положено кем? – усомнился Лёша.

– Законом жанра, – отрезала она.

Дорога к мосту шла мимо старого кирпичного завода, через заросший пустырь и вдоль ржавой сетки с дырками. Солнце клонится к вечеру, но жар всё ещё висел в воздухе, как невидимое одеяло. Трава у обочин была пожухлая и пыльная, кузнечики стрекотали так, будто им платили за громкость.

– А если мы действительно что-то найдём? – тихо спросил Лёша, когда за очередным поворотом показалась серебристая ленточка реки и темный силуэт моста.

– Тогда будем вести себя как разумные люди, – уверенно сказала Маша.

– То есть? – насторожился он.

– Сначала всё сфотографируем, – загнула она палец. – Потом обсудим. Потом полезем. Не наоборот.

– Звучит ободряюще, – пробормотал он.

Старый мост выглядел как всегда: массивные бетонные опоры, металлический каркас, проржавевшие перила. Под ним лениво текла река, подмывая берега. На одном из пролётов кто-то когда-то написал огромными буквами «Миша + Аня», буквы уже облупились, но всё равно были читаемы. И да – слева от моста торчал тот самый деревянный столб с керамическими изоляторами.

– Контрольный ориентир, – торжественно произнесла Маша, указывая на столб. – Система координат села «Мухосранск-над-Небыстрой».

– Наш город так не называется, – автоматически сказал Лёша.

– А должен, – вздохнула Маша. – Идём к поваленному тополю.

Поваленный тополь, как и обещал дневник, лежал на берегу немного в стороне, его корни торчали в воздух, как огромные пальцы. Они устроились на стволе, Лёша достал дневник, сверился с «полевой схемой».

– Так, значит… – он щурился, пытаясь совместить рисунок с реальностью. – Вот мост. Вот эта опора – третья. Между третьей и четвёртой – зона максимальной концентрации тумана. Сейчас, правда, тумана нет совсем.

– Зато есть комары, – заметила Маша, отмахиваясь. – Может, Порог активируется только вечером, как там и написано. Сколько сейчас?

Лёша посмотрел на телефон.

– Без десяти восемь.

– Значит, у нас есть… – Маша прикинула. – Полтора часа ждать.

– Отличный план: сидеть на бревне полтора часа и кормить комаров, чтобы, возможно, увидеть призрака, – усмехнулся Лёша. – Может, лучше домой?

Маша немного помолчала. Потом, прищурившись, сказала:

– Ну хочешь, можешь пойти. Я посижу. Если что-то произойдёт, я тебе потом ни фотографий, ни рассказов не покажу. Максимум – скажу: «Ну да, было немного интересно…»

– Это шантаж, – констатировал он.

– Это мотивация, – невозмутимо ответила она.

Он вздохнул и спрятал телефон.

– Ладно. Только если меня съедят призраки, скажи маме, что это была твоя идея.

– Обязательно, – серьёзно кивнула Маша. – И бабушке тоже. Она будет гордиться.

Первые полчаса они ещё болтали: обсуждали одноклассников, учителей, как Лёша в прошлом году перепутал минус и плюс в контрольной и вывел температуру Солнца минус три тысячи градусов.

– Ну, может, это Солнце другого параллельного мира, – оправдывалась Маша за него.

Потом тема плавно ушла в обсуждение того, кто из супергероев самый бесполезный.

– Человек-Комар, – уверенно сказал Лёша. – Его суперсила – раздражать всех вокруг.

– Есть ощущение, что мы сегодня в его логове, – вздохнула Маша, хлопая себя по ноге.

Потом разговоры иссякли, и начался тихий режим «сидим и смотрим».

Солнце сползло ниже, свет стал мягче, вытянулся вдоль реки золотыми полосами. Воздух понемногу остывал, и где-то со стороны леса потянуло сыростью.

– Эй, – тихо сказала Маша, – кажется, начинается.

Над водой действительно появилась лёгкая дымка. Сначала почти незаметная, как будто кто-то дунул на стекло. Потом всё плотнее. Она стелилась низко, цепляясь за траву, за камни, за опоры моста.

– Обычный туман, – шепнул Лёша. Но как-то уже не так уверенно.

Туман густел. Звук стал… другим. Вроде бы тот же плеск воды, тот же шорох листвы, но будто через вату. Кузнечики поутихли. Где-то вдали гавкнула собака – и звук как будто дёрнули за хвост.

– Сколько времени? – спросила Маша.

– Двадцать один ноль восемь, – так же шёпотом ответил Лёша.

Они спустились с тополя и осторожно подошли ближе к мосту, остановившись у самой кромки тумана. Он выглядел как плотная молочная стена, за которой почти ничего не было видно.

– Ну, – сказал Лёша, пытаясь говорить бодро. – Прямо реклама освежителя воздуха.

– Чувствуешь? – спросила Маша.

Лёша прислушался к себе. Было… странно. Не холодно и не жарко. Просто как будто кожа стала тоньше, а звук – дальше.

– Немного мурашки, – признался он. – Но может, это ты.

– Я льщу твоим мурашкам, – ответила Маша, всё рассматривая туман. – Смотри. Там.

В глубине белой завесы что-то шевельнулось. Как будто тень. Или две. Или… Лёша щурился, пытаясь разглядеть.

– Может, это ветки, – не очень убедительно сказал он.

Тени двигались не как ветки. Они не качались туда-сюда. Они… перемещались. Одна вытянулась вверх, словно фигура человека, другая – странно перекосилась, как будто у неё было слишком много суставов. На миг Лёше показалось, что одна из теней повернула к ним «голову».

– Окей, – прошептал он. – Теперь можно официально считать это странным.

– Тихо, – Маша схватила его за рукав. – Слушай.

Где-то из глубины тумана доносился звук. Не ясно, шёпот это, или шум воды, или ветер, который заблудился. Но в этом звуке были… переливы. Как будто кто-то пытается говорить на языке, которого они не знали.

У Лёши по спине пробежала стая маленьких ледяных ежей.

– Ну вот, – решил он, – мы хотели приключений. Кажется, они пришли.

– Пока что они стоят на пороге, – выдохнула Маша. – Сам Порог – там. Между опорами. Видишь? Воздух как будто… дрожит.

Он увидел. Над водой, между третьей и четвёртой опорами, туман казался плотнее, и в центре этого пятна воздух действительно рябил, как над горячим асфальтом. Только здесь было не горячо. Скорее наоборот.

– Двадцать один шестнадцать, – машинально сказал Лёша, глядя на телефон.

– Почти время, – ответила Маша. – Профессор писал: 21:17–21:23. Лёш…

– Что? – он оторвался от телефона.

– Если… если это правда. Если там действительно параллельный слой, – Маша сглотнула, – то мы… – Мы туда не пойдём, – быстро сказал он. – Сразу говорю.

– Я не предлагаю идти, – неожиданно для самой себя сказала Маша. – Пока.

Они стояли на берегу, не решаясь сделать шаг вперёд. Ветер стих. Туман под мостом словно шевелился, втягиваясь в невидимую воронку.

И тут у Лёши в кармане завибрировал телефон.

Резкий звук в этой ватной тишине прозвучал как взрыв. Лёша дёрнулся, чуть не выронив дневник.

– Да что ж ты… – зашипела Маша. – Выключи его уже!

– Это мама, – прошептал он, глядя на экран. – Если не возьму, будет хуже, чем призраки.

Он отошёл на пару шагов в сторону, нажал на зелёную кнопку.

– Алло?

– Лёш, ты где? – в трубке прозвучал мамин голос, одновременно усталый и тревожный. – Я тебе уже два раза звонила.

– Мы… э-э… гуляем, – честно сказал он. – С Машей.

Маша в это время стояла, как вкопанная, глядя на Порог. Туман под мостом вдруг словно вспыхнул изнутри тусклым светом. На долю секунды в нём вырисовалась чёткая фигура: худой высокий силуэт, вытянутая голова, что-то вроде длинного плаща.

Фигура шагнула вперёд – и мир… дёрнулся.

У Маши заложило уши. Всё вокруг на мгновение стало… другим. Небо – более тёмным, вода – более густой, звуки – как издалека. Она увидела, как рядом с той фигурой, чуть в стороне, мелькнуло что-то похожее на ребёнка… или на очень маленького человека с длинными руками.

Потом всё оборвалось. Туман рассыпался хлопьями, как пар из чайника. Обычный вечерний воздух ворвался к мосту, принес запах влажной травы и бензина с шоссе.

– …ну ты хоть до темноты домой приди, – доканчивала мама в трубке, – и не лезьте к этому вашему мосту, там опять какие-то подростки ноги поразбивали.

– Угу, – автоматически ответил Лёша, глядя на то место, где только что дрожал воздух. – Хорошо, мам. Скоро будем.

Он отключился и медленно подошёл к Маше.

– Ты… это видела? – спросил он.

– Если я скажу «нет», это будет значить, что я сошла с ума, – ровным голосом ответила Маша. – Значит, да. Видела. Фигуру. И ещё… кого-то.

– Хорошо, – сказал Лёша. – То есть плохо. То есть… ладно. По крайней мере, мы не оба сошли с ума по отдельности.

Он присел на корточки, коснулся рукой камней у воды. Холодные. Обычные. Никаких кротовых нор в реальность.

– Порог исчез, – тихо сказала Маша. – И туман тоже. Смотри.

Мост снова был просто мостом. Река – просто рекой. Где-то вдалеке снова застрекотали кузнечики, собака на другом берегу гавкнула уже нормальным, не «обрубленным» голосом.

– Который час? – спросила она.

– Двадцать один двадцать четыре, – ответил Лёша. – Всё по расписанию.

Они молча переглянулись. Потом Маша вдруг улыбнулась. Очень медленно, но широко.

– Ну что, – сказала она, – можем официально заявить, что наш город – самое интересное место на планете?

– До сегодняшнего дня я бы поспорил, – вздохнул Лёша. – А теперь… придётся признать, что с параллельной реальностью мы ещё не сталкивались.

– И мы почти нашли вход, – Маша посмотрела на мост с таким видом, будто он был личной дверью в Нарнию. – Почти. Нам не хватило одного шага.

– И присутствия профессора Воронова, который знал, что делает, – добавил Лёша. – В отличие от нас.

– Зато у нас есть его дневник, – напомнила Маша. – И целое лето.

Она подняла взгляд на небо. Там уже загорались первые звёзды.

– Завтра вернёмся? – спросила она.

– Завтра меня точно дома не выпустят, если мама узнает, куда мы ходили, – честно ответил Лёша. – Но… да. Вернёмся. Только подготовленными. – План действий? – оживилась Маша.

– Для начала – перечитать дневник, – сказал он. – Понять, что он делал перед тем, как шагнуть в Порог. Может, там есть какие-то предупреждения. Или инструкции. Или список того, чего делать точно не надо.

– «Не брать с собой идиотов»? – уточнила Маша.

– Это – пункт номер один, – серьёзно кивнул он. – Но поздно.

Они ещё раз посмотрели на мост. Он молчал, как будто ничего не произошло. Но где-то в груди у каждого уже поселилось маленькое, упрямое чувство: они почти нашли проход. Почти. А «почти» – самое раздражающее слово в любом приключении.