Желудок. В твоем организме может быть монстр

– П-понял-л, – заикаясь, ответил Мирзаев, доставая платок и вытирая кровь с лица. Его движения были скованными, дыхание прерывистым, но в глазах уже промелькнуло понимание: спорить не стоит. Все обиды и претензии он приберег для потомков, для тех случаев, когда можно будет нанести удар в спину или подколоть начальство.

– Сейчас мы все подойдем к забору и посмотрим, что там, – злым голосом продолжил Абдуллаев. – Поэтому, майор, достань свой «Стечкин» – надеюсь, стрелять ты умеешь! – и проникнем в больницу… Это будет разведка боем!..

– Ум-мею, – немного расстерянно произнес Мирзаев. Армейцу было неприятно подчиняться милиционеру, но он понимал, что сейчас лучше не спорить. Главное – сохранить спокойствие и терпение. Все обиды и недовольства он мог реализовать позже, в более подходящей обстановке. А пока – действовать по приказу. Клинок он точил заранее, и уже в уме прикидывал, где можно было бы нанести удары в нужный момент.

Абдуллаев оглядел всех, кто стоял рядом, и четко произнес:

– Итак. Идем выяснять обстановку. Если там кто-то есть из больных и медперсонала, то окажем помощь. Всем достать оружие!..

– Но у меня нет оружия, – заметил Абдурашид-ака. – Я же гражданский.

– Гражданским не полагается иметь оружие, – отчеканил милиционер. – Поэтому будете с нами в качестве эксперта… Мы вас прикроем, если будет нападение… А также прикроют автоматчики с заборов… Но вы, Абдурашид-ака, должны дать нам точные ответы: что это за монстры, откуда они и как их уничтожить!

Врач лишь пожал плечами: как можно так быстро разобраться в этом? Особенно без инструментов, приборов и даже оружия… Он, впрочем, был пацифистом и терпеть не мог оружие, так что этот момент его не беспокоил. А что будет нападение – он не сомневался: не зря люди в страхе и ужасе бежали из больницы.

Участковый, следователь, Иванов, а также полковник и начальник части достали пистолеты, задернули затворы, загоняя патроны в ствол – щелк! щелк! – звук металлической механики разлетался по утреннему воздуху, эхом отдаваясь между зданиями и заставляя сердце Абдурашид-ака биться чуть быстрее.

Затем они пошли в сторону больницы. У заборов стояли только милиционеры и солдаты, пожарники держались рядом со своими машинами во втором эшелоне. Два танка навели свои орудия на ворота, словно готовясь открыть стрельбу. Возможно, этим танкисты намеревались напугать противника, но было ясно, что неизвестные хищники вряд ли понимали угрозу бронированных машин. Ни больных, ни врачей, ни карет «Скорой помощи» поблизости не было – они все спешно покинули территорию.

Было уже около восьми утра. Солнце давно взошло, его теплые лучи мягко окутывали улицы города, переливаясь на крышах домов, отражаясь от стекол витрин и играя на лужах после утреннего полива. Ветер лениво шевелил кроны деревьев, словно будил их после ночного сна. Где-то вдали звенели трамвайные колокольчики, гудели клаксоны автомобилей и автобусов, открывались двери магазинов и учреждений, приглашая посетителей, и фабрики постепенно набирали ритм работы.

Из кафе и чайхан доносились аппетитные запахи – насыщенный аромат лагмана8 переплетался с пряными нотами тандыр-гушта9, к ним примешивался запах свежеприготовленного плова и кук-су10, создавая настоящую гастрономическую симфонию. Даже у многих милиционеров животы заурчали от соблазна, пока они стояли на страже, держа оружие наготове.

Пока там еще не разобрали, что произошло тут, и поэтому звуки и запахи жизни продолжали разноситься и до этих мест. Но Абдурашид-ака был уверен, что это ненадолго. Ведь бегущих людей из больницы и жилых домов невозможно было незаметить, а автоматные выстрелы – не услышать, и страшные истории уже начали путешествия из уст в уста. Можно было предположить, что к полудню уже все население будет в курсе дела, и сюда нагрянут зеваки и журналисты.

И им путь должны были переградить милиционеры и солдаты. Но пока они ожидали приказа на какие-то действия, а его вправе был отдать только руководитель города – хоким. Но как сообщил дежурный хокимията11, шеф отсутствовал и его пока не могли найти, видимо, тоже где-то отдыхал. А вместо него отдувались силовики, в частности, милиция и воинская часть.

Уже подходя ближе к больнице, группа из шести человек осязала все ароматы, исходившие из другой стороны забора.

– Ну и вонь! – поморщился майор, с опаской смотря наверх. Вдруг оттуда что-то свалится на голову? Он бросил взгляд на танки, что были пригнаны с его части, и пожалел, что остальная бронетехника давно не фурычит – одни корпуса с разобранными на запчасти двигателями, ржавыми башнями и пустыми гусеницами. Если бы техника была полностью боеспособной, тут можно было бы устроить настоящую танковую атаку, и это было бы не кино, а реальная демонстрация силы.

– Так кто нам угрожает? – вспохватился вдруг Мирзаев. Он никак не смог сосредоточиться на происходящем в больнице. Не знать противника – это была непростительная ошибка. По его мнению, сюда следовало пригнать артиллерию или хотя бы вертолеты с неуправляемыми ракетами. Требовалась ясность.

– Черви… или желудки? – неопределенно и коротко ответил полковник, подходя к забору. Понятно, что такой ответ был недостаточен для ясного понимания ситуации.

– Кто? – обалдел майор. – Черви? Опять шутки?

– Нет, – пояснил Абдурашид-ака, показывая на оцепление, – ради шуток не сгоняются все силы сюда, в том числе и танки, и тем более не выселяют из ближайших домов жителей, а из больницы – больных.

– Но какие черви? – не унимался Мирзаев. – Те, что обычно мы сажаем на крючек в качестве наживки для рыбы? Разве они могут быть опасными?..

– Нет, это совсем другое… но что точно, мы сами пока не знаем, – признался врач. – И для этого идем выяснять сюда…

Мирзаев не успел ничего произнести, как полковник приказал стоявшим у забора солдатам и милиционерам:

– Открыть ворота – мы входим! За нами плотно прикроете! Если что-то полезет оттуда – стреляйте без предупреждения!

Те не стали перечить и быстро раскрыли железные ворота. Давно не смазанные петли отчаянно завизжали, словно жалобно стонали старые подшипники, и звук пронзительно рвался в уши, заставляя их резать и покалывать барабанные перепонки.

«Интересно, а как справлялся вахтер, когда впускал кареты „Скорой помощи“?» – подумал Абдурашид-ака. Но охранявшие открывали только немного – лишь чтобы была щель, и, протиснувшись через нее, все шестеро вбежали на территорию больницы. Ворота за ними тотчас закрылись. На заборах сидело несколько автоматчиков, ведя стволами «Калашей» по сторонам – видимо, ожидали атаки ото всюду.

Запах здесь был гораздо сильнее: смесь разложения, железа, жира и химических средств от антисептиков, перекрывавшая все остальные ароматы. Майор зажал нос, испытывая тошноту и легкое головокружение. Остальные милиционеры тоже едва не задохнулись. Только Абдурашид-ака был внешне спокоен – как врачу ему приходилось нюхать и не такое. Хотя, если честно, и ему было паршиво, просто виду не показывал.

Асфальтовая дорожка, ведущая в приемный покой, оказалась вся в слизи и крови – липкой, скользкой, с прожилками свернувшейся темной жидкости, местами засохшей на горячем солнце, так что идти приходилось осторожно, не поскользнуться. У кустов валялись скелеты – Гани насчитал пятнадцать штук. Еще было обглоданное тело – одни мышцы и сухожилия на костях, но кому они принадлежали – мужчине или женщине – было непонятно. Над телом уже летали жирные мухи и жуки, ползающие по мякоти и приносящие ощущение гнили, неприятный гул от их крыльев доносился до всех присутствующих. Все поморщились, морщины пробегали по лицам.

– Ой, ой, ой, – раздельно произнес Мирзаев, теперь осознавая, что дела обстоят действительно серьезно, и тут никто не собирается играть в бирюльки. Легкая дрожь пробежала по его телу, лоб взмок, а галстук казался сдавливающим шею. Поэтому он расслабил узел, потом вскинул пистолет, целясь в первого, кто покажется на дорожке. Подсознательно надеялся, что опасности удастся избежать, во всяком случае, не он станет жертвой атаки тех чудовищ, что натворили здесь столько дел. Если честно, майор даже пожалел, что его так легко нашли и вытащили сюда. «Уж лучше бы я уехал в командировку», – мелькнула у него мысль.

Но начальник РУВД обратился к нему:

– У вас в части огнеметы есть?

– Чего? – не расслышал тот, видимо, от страха уши заложило.

– Спрашиваю: огнеметы есть? В танковой части по штату полагается иметь огнеметы.

Милиционер неплохо разбирался в арсеналах, раз выдал такую информацию. Мирзаев покачал головой, словно отгонял муху – небрежно и как бы нехотя.

– Не-эт… были когда-то… были…

– Были когда-то? Как это? – не понял Абдурашид-ака.

Мирзаев со злостью взглянул на него, скорее всего, от того, что вынужден гражданскому пояснять информацию, выходящую за рамки публичности.

– Ну, мы передали их гражданскому населению… в рамках политики конверсии… это было давно… сейчас и не упомню…

– Это что за политика такая? – удивился полковник. Ему что-то не приходилось слышать о том, чтобы оружие передавали тем, кому это не полагается иметь – это же не стеклышки и не шурупы.

Майор занервничал: лицо покраснело, пальцы непроизвольно дрожали, взгляд метался по сторонам, словно он пытался найти спасительную дыру, через которую можно было бы улизнуть, не раскрыв секреты военной части.

– Это когда ненужный хлам мы отдали хозяйствам, могущим использовать их в гражданских целях… Ведь мы за мир и безопасность, за разрядку военной напряженности!.. Холодная война-то – тю-тю! – закончилась!..

– Подожди-ка, подожди-ка, – встревожился милиционер. – Это как можно использовать огнеметы в хозяйственных нуждах? Что за чушь ты несешь? Это что за новости?!

Майору пришлось давать пояснения:

– Ну, из огнеметов можно сделать газовые плиты, жарить мясо. Это походная кухня… ясно? Для рыбалки… охоты…

– Короче, сплавил ты за деньги военное имущество, вот и придумываешь там что-то о конверсии, – раскусил его врач, который также внимательно прислушивался к разговору. – Нечего нам лапшу вешать… Блин, деляга в форме!

Майор уже хотел что-то сказать резкое, но тут послышался странный звук.

– Что это? – прошептал Мирзаев, озираясь на месте. «Стечкин» нервно подпрыгивал в его руке, пальцы непроизвольно сжимали спуск, готовые выстрелить в первый подозрительный силуэт. Сердце учащенно билось, пот стекал по шее, руки дрожали, а дыхание перехватывало от напряжения и предчувствия опасности.

Абдурашид-ака прислушался и сказал:

– Это желудочные звуки…

Лейтенанта, который был чуть впереди всех, передернуло от отвращения:

– Фуууу… хорошо, что я не врач…

В это время из окна второго этажа раздался плевок, и во двор упал обглоданный скелет… собаки. Можно было предположить, что животное, принадлежавшее вахтеру, попало на закуску одному из монстров. Все вздрогнули, хотя ничего иного ожидать и не могли.

Вслед за собакой послышался длинный пук, и очередной смрад окутал двор, заставляя всех зажать носы сильнее. Вонь была густой, резкой, с оттенками серы и гниения, так что дыхание почти перекрылось, глаза слезились, и мысли о рациональности продолжения движения казались крайне сомнительными.

– Стрелять только по монстрам! – предупредил его Абдуллаев, тоже осматриваясь. Он двинулся первым дальше, знаками показав Иванову, чтобы тот не торопился и, как говорится, не лез вперед батьки в пекло.

Следователь, лейтенант и участковый кивнули, а Абдурашид пожал плечами – ему стрелять было не из чего. Так они короткими перебежками, стараясь не топать, добрались до приемного покоя.

Дверь была открыта, и они заглянули внутрь. Там все было разбросано: бумаги летали по полу, кресла стояли на боку, телефон упал на плитку, картины со стен свисали неровно, полотенца и тапочки валялись, словно их бросали наугад. Пол был покрыт густой слизеобразной массой темного цвета, смешанной с кровью, которая от нагретого солнца уже начала засыхать, образуя липкую, неприятно скользкую корку. Между пятнами крови и слизи виднелись обрывки бинтов, использованных для перевязок, и следы борьбы: отпечатки обуви и следы рук, оставленные теми, кто пытался остановить хаос.

На тумбочке продолжал работать телевизор, показывая погоду на сегодня и завтра – наверное, его забыли отключить еще с ночи, когда медсестер и санитарок отвлекли от ночного сериала текущие события. Несколько искореженных каталок у стен свидетельствовали о том, что кто-то применил недюжую силу, а тот, кто пытался ими остановить врага, вряд ли спасся. От этого стало всем зябко: холодок пробежал по спине, а пальцы непроизвольно сжались на оружии и ручках пистолетов.

– Может, разделимся на две группы и осмотрим помещения? – предложил врач. – Так мы быстрее разберемся, что к чему! – он почему-то не испытывал особого страха в отличие от Мирзаева и Иванова.

– Нет! Нет! – испуганно произнес майор. Ему не хотелось, чтобы шансы его выжить сократились вдвое. Ведь чем больше народу, тем меньше вероятность остаться в безопасности. – Нам нельзя делиться…

– Да, делиться не следует, – согласился Абдуллаев. И приказал лейтенанту: – Иванов, стойте здесь, у входа, охраняйте наше возможное отступление! А мы осмотрим этажи – может, кто-то спасься или спрятался где-то…

В это время Гани, который прошел в первую палату, открыл дверь и замер, видимо, увидев что-то необычное. Он смотрел, широко раскрыв глаза, а затем произнес:

– Делиться?.. По-моему, тут уже делятся…

– Что? – не понял майор. – Что там делят?

Но понял Абдурашид-ака. Все-таки он был врач и хорошо знал биологию. Он прыгнул вперед и подбежал к следователю. То, что он увидел, считалось элементарным в природе: на полу палаты извивался огромный организм, который делился на две части. Это было похоже на процесс бинарного деления у простейших клеток: центральная часть растягивалась, формировалась перетяжка, а затем организм аккуратно разошелся на две самостоятельные сущности. Но здесь были не клетки, а существа, похожие на червяков – толстые, слизистые, с блестящей поверхностью, извивающиеся, как живые шланги, при этом каждая часть уже имела свои собственные движения и признаки активности.

Сам же Абдурашид-ака признал в них желудки. Они выглядели как обычные человеческие желудки – та же форма, складки слизистой оболочки, приспособления для перемешивания и переваривания пищи – только масштаб был увеличен в десятки раз. Правда, он никогда не видел, чтобы желудки размножались подобным образом, превращаясь в отдельные существа, с собственными движениями, словно живые хищники, готовые поглощать все на своем пути.

Нужно сказать, что процесс уже завершался, так как из одного желудка образовалось два организма. Конечно, каждый из них был уже меньше по размеру, но при этом оставался голодным. Трубы, которые были кишечниками, метались по сторонам, пытаясь отыскать пищу, а в них, кстати, блестели острые зубы, словно у акул. От этих монстров исходил страшный запах – смесь гнили, переваренной пищи и химических добавок, что сводила с ума даже самых стойких. Майор зажал нос, глаза слезились, а солдаты почти падали на колени от тошноты, в то время как Абдурашид-ака сохранял внешнее спокойствие, хотя сам чуть не терял равновесие от запаха.

Теперь врачу стало ясно, откуда здесь столько монстров. Скорее всего, сначала один желудок наелся, набрал критическую массу, и от него отпочковался другой. Потом они оба стали делиться вновь по мере поглощения пищи, а от тех пошли новые желудки, и так до бесконечности. Вот почему их стало много – пищи-то в больнице было много, особенно той, что сама передвигаться не могла и, естественно, не имела шансов спастись.

«Бог ты мой, вот каким стал желудок этого бизнесмена Рустама Кадырова», – с ужасом подумал Абдурашид-ака. Неужели все из-за индийского препарата какого-то йога? Разве такое может быть?

– Ну, кто тут делится? – появился за спиной Абдурашид-ака вдруг осмелевший майор. Он оттолкнул всех, считая, что если тут кто-то чем-то делится, то угрозы нет. И сделал ошибку. Во-первых, своим громким голосом он выдал себя, а тяжелыми шагами, во-вторых, показал свое местонахождение. А этого и ждали голодные монстры. И тотчас на него прыгнул первый желудок.

Майора спасло только то, что второй тоже прыгнул и в воздухе столкнулся с первым. Они оба тяжело плюхнулись у ног Мирзаева, который от страха замер, глаза расширились до неприличных размеров, сердце колотилось так, что казалось, вырвется наружу, а дыхание сбилось. Сначала он присел, словно пытаясь спрятаться, а потом, потеряв рассудок, вскочил и с криком выбежал из палаты:

– Караул! Спасите!

– Молчи! Заткнись! – тихо приказывал ему полковник, показывая знаками, чтобы тот не привлекал внимание других хищников, которых, наверняка, было полным полно в здании больницы.

Но армеец ничего не слышал. Размахивая «Стечкиным» как водопроводной трубой, он продолжил бегство, и вскоре оказался за дверью приемного покоя. От резких движений у него даже брюки затрещали по швам, а пуговицы чуть не отлетели в разные стороны, будто мини-петарды, вызывая одновременно ужас и смех у наблюдающих.

– Трус! – крикнул ему вслед Абдуллаев. – Снимай погоны, трус!

Но Мирзаев его не слышал. Тем временем следователь, стараясь сбить атаку, вскинул пистолет и разрядил в чудовищ полобоймы.

– Бах! Бах! Бах! Бах! – пули разрывали тела, но чудовища оставались невредимыми: отверстия тут же затягивались вязкой слизью, ткань срасталась, словно эластичная резина. Странный блеск слизи отражал свет ламп, и в голове Абдурашид-ака крутилось одно слово: «Регенерация». Он поражался, насколько быстро протекал процесс – подобного он никогда не видел. Это была какая-то фантастика… или хоррор?

Желудки на этот раз проявили больше организованности: сначала кинулся вперед первый, извиваясь и подпрыгивая, словно огромный угорь, а затем второй следовал точно в зацеп, обволакивая пол своим гигантским телом, с шипением и скрипом, словно металлическая пружина натянута до предела.

Но и люди оказались не дураками. Они уже понимали, как действуют монстры, и поэтому захлопнули перед ними дверь палаты. Раздался оглушительный удар, треск дерева, обшивка разломилась, как картон, а еще один толчок с силой сшиб следователя с ног. Дверь с грохотом слетела с петель, разлетевшись в щепки и блокируя путь монстров на несколько секунд.

– Бежим! – заорал Гани, толкая вперед врача. Абдурашид-ака не стал ждать приглашения и кинулся вслед за ним. Лейтенант, стоявший у внешней двери, подпрыгнул и, с дрожью от адреналина, рванул первым из здания, заблестев глазами, как у животного, готового к спасению. Таковы уж были некоторые смельчаки в мундирах милиции и армии – не все приходили сюда защищать родину; у некоторых были свои цели, свои инстинкты самосохранения.

Монстры вывалились в коридор и начали преследование. Передвигались они удивительно быстро, резвее маленькой лошади, извиваясь и подпрыгивая, каждая мышца работала слаженно, словно они были механическими животными, ведомыми голодом. Участковый Хамракул открыл огонь, но эффект был тем же – пули растворялись в их телах, оставляя лишь маленькие кратеры на слизистых покровах.

– Да ты не стой, валим отсюда! – крикнул Гани, и Хамракул без промедления двинулся вслед за ними.

Полковник хотел было последовать за ними, но подскользнулся на скользкой от слизи плитке и упал. Раздался неприятный хруст костей – и уже по этому звуку Абдурашид-ака мгновенно поставил диагноз: перелом правого плеча и, возможно, ключицы. Лицо полковника исказилось от боли, рука болталась беспомощно, а глаза округлились от удивления и досады – ведь он всегда считал себя неуязвимым.

– Ах, черт! – вскричал Абдуллаев. Услышав этот крик, Хамракул остановился и повернулся к нему. Он видел, что вот-вот первый монстр настигнет полковника, и хотел было выстрелить, но патроны закончились – пистолет был не страшнее игрушки китайского производства.

В отчаянии участковый схватил с тумбочки телевизор и швырнул его прямо во врага.

– Бах! – телевизор упал перед желудком, разлетевшись на куски. Пластиковая обшивка треснула, кинескоп разлетелся, а динамики выпрыгнули из корпуса, разбрасывая провода. Монстр на мгновение остановился, обнюхивая куски стекла и металла, пытаясь понять, с чего это вдруг запахло чужеродным объектом. Его слизистые щупальца терлись о кромки разбитого корпуса, пытаясь «распробовать» новинку, и в этом был виден одновременно страх и любопытство.

Тем временем Хамракул помог полковнику встать. У Абдуллаева, кроме плеча, оказалось сломано и бедро – быстро передвигаться он не мог, на каждом шаге стонал и охал.

Абдурашид-ака и Гани хотели подбежать к ним, но полковник закричал, махая рукой:

– Нет, не подходите! Бегите, запустите танки сюда, пусть разнесут к чертовой бабушке это здание! Бегите!

Нужно отдать должное Абдуллаеву – в эти минуты он думал не о себе. Не каждый милиционер был готов к самопожертвованию в такой ситуации.

И это был приказ. Врач со следователем не стали оспаривать его и рванули к двери, ведущей наружу. На этажах послышался шуршащий шум – вниз спускались остальные хищники.

Между тем, второй монстр обошел первого, который продолжал пробовать на вкус куски техники, и двинулся в сторону милиционеров. Хамракул, отчаянно оглядываясь по сторонам, заметил грузовой лифт. На нем обычно поднимали каталки с больными или перевозили приборы. К счастью, двери были открыты, внутри горел свет, как будто приглашая людей в кабину.

– Лифт железный! – сказал участковый, показывая место спасения. Полковник согласился: это было единственное укрытие сейчас. Он охая, опираясь на Хамракула, двинулся к лифту. Без поддержки участкового он вряд ли смог бы уйти от погони, но теперь хотя бы имел шанс выжить.

Тем временем первый монстр с фырканьем отбросил в сторону кинескоп, словно надоевшую игрушку, и стал искать жертв, которые только что были рядом. Его слизистые отростки судорожно метались по воздуху, ловя запахи, и вот он уловил тяжелые шаги. Сориентировавшись, тварь рванулась туда, где уже второй желудок гнал милиционеров по всему вестибюлю.

Нужно сказать, что везение было на их стороне – доли секунды отделяли людей от смерти. Казалось, будто само время остановилось: дыхание участкового сбилось, полковник охал и стонал, но всё же они успели. Хамраев втолкнул Абдуллаева в лифт и захлопнул дверь прямо перед мордами чудовищ.

Бам! – монстры ударились в перегородку, и металл дрогнул.

Бам! Бам! – лифт содрогнулся, но выдержал.

Желудки бесновались, хлестали по железу своими кишками, от их ударов металл гудел, как гонг. Но пробить сталь они не могли – это вам не прогнившая дверь или жалкая фанера. Хамраев и Абдуллаев мысленно благодарили инженеров, которые в свое время не пожалели толстой стали. Ведь если бы эти двери были сделаны из того же металла, что и кузов «Нексия», то милиционеров давно размазало бы в блин.

Однако облегчения это не давало: оба понимали, что если твари не могут пробить дверь, то вполне способны найти обходной путь.

Тем временем Абдурашид-ака открыл наружную пластиковую дверь и уже занес ногу, чтобы перешагнуть порог, как вдруг замер. Следовавший за ним следователь уткнулся ему в спину, едва не столкнув наружу.

– Ты что?! – взвыл Гани, толкая его. – Чего стоишь? За нами погоня!

Но врач не мог ответить: слова застряли у него в горле. И было от чего – прямо перед дверью желудок уже поедал человека. Из его омерзительной пасти наружу торчали только коричневые военные ботинки, которые медленно втягивались в зеленовато-красную трубу, похожую на мясистый шланг.

– Хрррммм… хрмммм… хрррмммм… – доносились жуткие звуки глотания.

На асфальте валялись «Стечкин» и фуражка. Видимо, майор в панике так торопился, что не заметил опасности у самой двери. Скорее всего, тварь рухнула ему на голову сверху – со второго или третьего этажа – и потому Мирзаев даже не понял, что произошло, пока его не втянули в пекло.

Гани тоже всё увидел. Лицо его перекосилось, и он, не раздумывая, вскинул пистолет и открыл огонь по монстру.

– Бах! Бах! Бах! – три выстрела прогремели один за другим.

Но тут врач схватил его за руку и резко оттолкнул ствол в сторону.

– Ты что делаешь?! – прошипел Абдурашид-ака. – Ты же убьёшь Мирзаева! Он внутри!

– Он уже мёртв итак, – глухо произнёс следователь.

И действительно: из кишок твари сочилась густая, тёмная кровь, перемешанная со слизью. Она стекала по мясистым стенкам, булькая и пузырясь, словно кипящий суп в кастрюле. Каждое движение желудка выдавливало наружу новые порции жижи, и под ногами образовалась липкая, вонючая лужа.

Выстрелы не принесли толку – монстр лишь пару раз вздрогнул, да слегка подпрыгнул, словно от лёгкого щекотания. «У него слабо развита нервная система, – догадался Абдурашид-ака. – Поэтому желудок не чувствует боли».