Зов сквозь время, или Путешествие между сном и явью. Часть первая «Кровавый заговор»

– Ладно. Был рад увидеться. Я побежал, а то там походу пытаются, что-то с моим великом сделать.

– Пока, Саша, – ответила Вера, и я стремительно побежал вниз.

Выбегая из подъезда на улицу, я увидел, что велосипед стоит на месте, а вот Бари рядом с ним уже нет. Осмотревшись вокруг, оказалось, что Бари находится напротив соседнего подъезда перед не высокой березой и лает на взгромоздившегося туда кота.

Сначала я удивился, так как обычно Бари никогда просто так за котами не бегал, но подойдя поближе, я заметил, что у бедного котика к хвосту привязаны две пустые жестяные банки от консервов. Они не позволяли ему нормально залезть на дерево выше, потому что зацепились за нижнюю ветку. А кот лишь с вытаращенными глазами от испуга уставился на пса и всеми силами цеплялся за ствол дерева.

Наверное, какие-то негодяи, решили таким образом поиздеваться над котом и привязали к нему эти консервные банки себе на потеху. А потом уже кот пробегая недалеко от Бари испугал собаку громким тарахтением бившихся об асфальт консервных банок. Вот пес за ним походу потом и погнался, загнав бедолагу на березу.

– Гав, гав, гав, – все не унимался Бари.

– Бари, тихо. Хватит лаять, – сказал я псу и, достал из рюкзака перочинный нож.

Встав на носочки, я медленно и стараясь не испугать настрадавшегося кота, потянулся к его хвосту. Я аккуратно взял в руку две капроновые нитки, привязанные к нему, и стал их медленно отрезать перочинным ножом. Кот, же думая, что я тоже пытаюсь ему навредить, начал вырываться еще сильнее, при этом пытаясь залезть на дерево повыше.

Я перерезал нитки, освободив кота от западни, а он в страхе убегая, успел, наградить меня хорошей кровавой царапиной на моей руке.

После спасения кота я, раскидав по почтовым ящикам пятого дома еще три письма, поспешил обратно на почту.

– Виолетта Васильевна, мы вернулись.

– Молодцы, какие. Все развезли? – спросила она меня, улыбаясь.

– Нет. Еще в Григорово осталось отвезти семь писем. Но, заказные мы отдали, лично в руки. Вот ведомость, – протягивая документ Виолетте Васильевне, ответил я.

– Хорошо. Спасибо. Тогда буду закрывать почту. А ты постарайся отвезти оставшиеся письма сегодня.

– Конечно, отвезу. Не беспокойтесь. Я не люблю откладывать, что-то на потом. Сделай дело, гуляй смело!

– Гав, – довольно гавкнул Бари, и сел у своей миски.

– Ну, извини Бари, котлет больше нет. В следующий раз захвачу побольше.

– Ах ты, негодник. Хватит клянчить, – сурово посмотрел я на пса и погрозил ему пальцем.

– Ой. Сашенька. Что у тебя с рукой? – с волнением спросила Виолетта Васильевна.

Присмотревшись, я понял, что из царапины на руке не переставая сочилась кровь.

– Да это местный кот меня нечаянно поцарапал. Ничего страшного, – успокоил я Виолетту Васильевну, вытирая кровь из царапины и приложив к ране уже носовой платок.

– Ну, как же? Давай хоть перекисью водорода промоем, а то мало ли. Дворовые коты везде бродят. Кто знает, какая зараза у них под когтями, – беспокоясь и доставая аптечку, ответила она.

– Хорошо. Будь, по-вашему, – смирился я, протягивая руку.

– Вот так то, – с довольным видом сказала Виолетта Васильевна и начала обрабатывать мою довольно глубокую царапину на руке.

– Спасибо вам, – поблагодарил ее я.

– Не за что, – убрав аптечку, ответила она.

– На тебе на всякий случай пластырь.

– И за него спасибо. До свидания Виолетта Васильевна, – сказал я, заклеив пластырем царапину и выйдя за порог почты.

– До свидания Саша. Жду тебя во вторник. И ты Бари прощай.

– Хорошо. Приду во вторник. Бари пошли, – ответил я и направился к велосипеду.

5.ГРИГОРОВО

Солнце, находясь уже в зените, слепило мне глаза, прогревая летний воздух все сильнее, а я уже колесил на велосипеде по проселочной дороге, в сторону деревни Григорово.

Бари, бежал рядом и резвился. Он обгонял меня и специально пробегал через растущие вдоль дороги кустарники, специально пугая засевших там птиц.

Григорово намного больше поселка Полушкино и полностью состоит из дачных участков, коттеджей и старых домов, где люди до сих пор живут обычной деревенской жизнью.

Деревня располагается между железной дорогой с ближайшей платформой «Санаторная» и живописным руслом Москва-реки.

А за железной дорогой находится огромный песчаный карьер, который уже давно не используется по назначению. Он зарос вокруг обильной растительностью и напоминает уже обычное природное озеро. Мы туда частенько ездим с друзьями на велосипедах купаться и загорать, так как вода там намного теплее, чем в Москва-реке.

Григоров от поселка со стороны железной дороги отделяет большое посевное поле, где иногда сеют горох, который мы с таким удовольствием, когда он созревает из подтяжка уплетаем, когда проезжаем мимо этого поля.

Также ближе к Москва-реке есть еще одна, но дикая поляна, которая плавно перетекает в крутой холм перед берегом реки. На этой поляне есть еще густая березовая роща, которая заканчивается перед глубоким оврагом с болотистой почвой.

А на краю этого оврага со стороны деревни находится Братская могила красноармейцев погибших здесь при Обороне Москвы в конце тысяча девятьсот сорок первого года. Огорожена она ажурной металлической оградой, а над захоронением установлена скульптура, преклоненной женщины со Знаменами, установленная здесь в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году.

Перед скульптурой располагаются плиты с именами погибших и отдельная плита с надписью:

«Остановись. Склони голову перед Братской могилой, Товарищ! Здесь погребены воины 50-ой Стрелковой дивизии и бойцы Коломенского истребительного батальона, отдавшие свои жизни Защищая Москву от немецко-фашистских захватчиков в ноябре-декабре тысяча девятьсот сорок первого года, пролитой кровью скрепили они нерушимое единство Красной Армии и Советского народа, выстояли и победили. Смертью смерть поправ. Вечная им Слава!».

Ежегодно весной мы с другими школьниками по собственной инициативе собирались для наведения порядка и уборки территории Братской могилы и Аллеи Боевой Славы у пансионата. По возможности мы сажали семена цветов, ухаживали за кустарниками, красили ограды, ремонтировали и грунтовкой заделывали появившиеся сколы в монументах.

Мы это делали не для того, чтобы нас кто-то похвалил, а для того, чтобы сохранить Братскую могилу и Аллею Боевой Славы в чистоте и личным примером показать другим ребятам, что мы должны помнить и чтить Великий Подвиг Красной Армии! Отдать дань уважения героям, благодаря которым мы живем сегодня без фашистских оков и с мирным небом над головой, спасших нашу Родину от коварных захватчиков! Огромное им за это спасибо от благодарных потомков!

А на 9 мая мы уже сопровождаем к Братской могиле наших ветеранов. В поселке ветеранов, к сожалению, осталось уже очень мало, и мы стараемся не забывать о них, часто их навещаем и помогаем чем можем им по хозяйству. Мы с большим интересом слушаем и записываем их интересные рассказы, так как для нас важна история каждого ветерана. В школе я даже собрал целую картотеку в Комнате Боевой Славы.

Одну из таких историй ветеранов я в прошлом году представил на региональной исторической конференции среди школьников, показав наглядно боевые действия на сделанном мной масштабном макете и рассказав о выдающейся личности ветерана. По итогам конференции мне даже присвоили первое место, вручили большой и красочный том «Подробная История России» и направили представлять район уже на областной исторической конференции.

Но сейчас вернемся к нашему месту действия. Проехав полтора километра по дороге, под палящим солнцем, я заметил, что жара совсем утомила моего пса. Бари, высунув язык изо рта, тяжело и часто дышал, уже не обгоняя меня, а лишь покорно догоняя велосипед сбоку. Наверное, ему было очень жарко в его теплой шерстяной шубке. Да и не удивительно, ведь мне самому было очень душно, и я чувствовалось, как солнце уже напекает мою голову.

Но еще хуже стало после того, как мимо нас по дороге промчался автомобиль, тем самым подняв клубы пыли, которые окутали нас с головой, как некая песчаная буря.

Бари от этого столба пыли начинал чихать, а у меня от того, что я невольно наглотался пыли, пересохло в горле, а маленькие соринки, попав в глаза, начинали неприятно щипать, мешая мне смотреть дальше на дорогу. Поэтому я решил временно остановиться.

– Как ты приятель? – обратился, я к Бари.

– Хочешь пить, малыш?

Пес медленно подошел ко мне. Я же, положив велосипед на дорогу и сев на его раму, достал из рюкзака флягу с водой и открыл ее. После этого я стал медленно лить воду себе на согнутую в виде лодочки ладонь, чтобы Бари смог с нее попить и утолить жажду.

– Пей приятель. А то ты совсем, что-то занемог.

Бари стал лакать воду с такой жадностью, отчего было понятно, как он от этого получает неописуемое удовольствие. Напившись воды пес посмотрел на меня благодарным взглядом.

– Не за что, – с улыбкой сказал я своему компаньону и погладил его по лоснящейся шерстке.

После этого, я полил водой ему голову, чтобы он охладился, умыл свое лицо, прополоскал свой рот водой от пыли, полил также свою голову и надел бейсболку, чтобы не заработать солнечный удар. Потом я, напившись уже вкусной минералки из запечатанной бутылки с приятно щекочущими горло пузырьками, помчал с Бари к первому нужному мне дому в деревне и закинул уже очередное письмо в почтовый ящик.

Свернув с главной дороги, мы двинулись по тропинке узкой улочки окутанной приятной тенью плотно растущих тут высоких деревьев. В тени деревьев мы ощутили приятное облегчение и наслаждаясь прохладой, развезли еще четыре письма по адресатам.

Проехав по огибающей берег реки улице с рядом стоящими по краям частными домами, мы снова выехали к основной проселочной дороге и оказались в центре деревни. Тут еще находится старый неухоженный пруд, кишащий лягушками и пиявками.

Деревня была разделена земляной насыпью на подобии сплошной переправы, под которой через водосточную трубу ливневки из пруда протекает вода в его вторую мелководную половину, которая уже переходит в извилистый и болотистый овраг, примыкающий к реке. Вероятно, в пруду есть несколько бьющих ключа или родника, благодаря которым он не высыхает, даже во время засухи.

Подъехав к следующему нужному мне дому и преодолев при этом переправу через пруд, я уже закидывал очередной конверт в почтовый ящик, как вдруг я услышал знакомый мне голос.

– Саша. Саша. Подожди, – выбегая из-за дома, звала меня знакомая мне Мария Федоровна.

Она хорошая и доброжелательная женщина. Ветеран труда, пенсионер и раньше работала дояркой в колхозе. А когда не стало ее мужа, она осталась совсем одна одинешенька. Родные к ней почему-то никогда не приезжают, а компанию ей составляет, только бабушка по соседству. Но она не отчаивается, и все силы вкладывает в огород, выращивая овощи, ягоды и фрукты.

– Здравствуйте, Мария Федоровна, – поздоровался, я с ней в ответ.

– Здравствуй Саша. Что это ты все время Мария Федоровна, да, Мария Федоровна. Баба Маня, я. Чай, не в сельсовете, чтобы так официально говорить, внучок, – рассмеялась она.

– Хорошо Баба Маня, – согласился я.

– Как вы с песиком поживаете? – посмотрела она на Бари, открыв калитку.

– Как тебя зовут, милый?

А Бари приветливо завилял хвостиком и подошел к ней поближе.

– Бари, Баба Маня. Его Бари зовут, – объяснил я Марии Федоровне.

– Какой хороший. Давай я тебе кусочек курочки принесу. У меня там как раз жаренная еще осталась, – погладив пса по голове, бабушка хотела было побежать обратно в дом, чтобы принести собаке угощения.

– Баба Маня, он кушал. Не надо. Я вам вот письмо принес! – отговаривал я бабушку протянув ей конверт.

– Что это? – взяла она его и начала вертеть в руках.

– Прочти, Сашка. От кого это? А то я очки на столе оставила.

– Это, наверное, квитанция за свет? – прочитав на конверте наименование учреждения отправителя, предположил я и протянул конверт ей обратно.

– Ай, ладно. Соцзащиту потом платить отправлю, – с улыбкой ответила бабушка и засунула конверт в карман сарафана.

– Баба Мань, а звали меня то зачем? Может помочь что?

– Точно! Рассеянная совсем стала. Старость не в радость, – засмеялась она.

– По хозяйству я и сама справлюсь. Спасибо. Я тут это, давненько от пенсии немножко рублев откладывала, чтобы дочке в Москву отправить. Ведь на что они мне? Меня земля моя кормит, кур вон с десяток и коза молоко дает, а они все-таки в городе живут. Там поди без денег никак и скотину им держать негде. Им нужнее. Давно они уже не приезжали ко мне. Как дед умер, так ни дочка, ни внучка ко мне не приезжают. Может у них денег нет на дорогу. Вот и хочу отправить им деньги письмом. А как получат письмо, то думаю смогут позволить себе доехать ко мне. Поди, в Москве тяжко, а там, может, надумают и ко мне переберутся, если им совсем не в моготу. Все ж вместе надежнее и веселее, – с надеждой и грустью в глазах поделилась она со мной своими мыслями.

– Баба Маня, а почему соцзащита не отправила ваше письмо? – удивленно спросил я у нее.

– Не доверяю я ей. Раньше другая ходила Маринка. Так та надежная была, а эта ходит такая вся важная, пререкается со мной постоянно и вечно чем-то недовольна, как будто я ей что-то должна, – возмущенно ответила Баба Маша.

– Так, а квитанции оплачивать вы же ей доверяете? – улыбнулся я.

– Квитанции это одно. Она их мне обратно должна проштампованные принести, а тут другое дело. И сумма большая. Вдруг заберет и пиши, пропало. Я-то, откуда узнаю, что она его потом отправит? Может, скажет одно, а сама присвоит, – все продолжала возмущаться бабушка.

– Значит, мне вы больше доверяете? – с удивлением спросил я.

– Ну, так, а как же? – улыбнулась она.

– Ты на почте работаешь?

– Ага. Только я всего лишь помогаю на почте.

– Не важно. Почту же разносишь?

– Ну да.

– А почту, кто разносит? – продолжала она.

– Почтальон.

– Вот, – пальцем в небо она показала.

– Значит, ты почтальон, хоть и помогающий. А мне письмо отправить надо.

– Так и та женщина целый соцработник. Помогать во всем должна, – недоумевал я.

– Она ко мне только второй месяц ходит. И проку от нее немного. Так, приходит для галочки отметиться. А ты, сколько мне почту носишь?

– Года три, если не больше, – улыбнулся я.

– Значит надежнее! Тем более доверие к тебе большое. Думаешь, забыла, как деда моего фронтового ветерана за год до смерти, когда из дома он совсем не выходил ты с ребятами на инвалидной коляске повез девятое мая на Братскую могилу? Он все переживал тогда, что каждый год сам постоянно ходил, а в том году не сможет туда дойти с его отказывающими ногами. А вы так уважили старика! Еще и кресло это где-то раздобыли для него. Год две тысячи пятый, вроде был.

– Любой бы так поступил, Баба Маня, – смутившись, ответил я.

Муж у нее был ветеран Великой Отечественной войны. На войну он пошел добровольцем в тысяча девятьсот сорок третьем году, хотя вроде имел бронь. Имел ранения и многочисленные награды, освобождал Европу от немецких захватчиков и дошел аж до Берлина.

– Вот именно, что не любой. Одну инвалидную коляску найти, большое дело. Спасибо тебе и твоим друзьям Сашка за тот добрый поступок! И в этот раз не откажи в помощи, бабушке. Отправь письмо моей дочке.

– Конечно Баба Маня, я все отправлю. Не переживайте. Просто мне стало интересно почему мне больше доверяете. Вам обычным письмом или заказным?

– А заказным это, как? – удивилась она.

– Быстрее дойдет и лично в руки передадут под роспись, а вам потом еще и уведомление придет, что она получила.

– Тогда именно так. Заказным.

– Только это дороже, Баба Маня. Рублей двадцать пять. Точно?

– Да точно. Сейчас, я письмо с деньгами принесу. А ты проходи во двор. Не стой в калитке, – ответила она и стремглав помчала в сторону дома.

Бабушка зашла в свой дом и через несколько минут вернулась обратно.

– Держи, маленький, – вдруг вернувшись принесла она кусочек курочки и протянула его собаке.

Глаза у пса загорелись, но он, как всегда, не стал сразу хватать, а завиляв хвостиком, и с жалобным взглядом, посмотрел на меня.

– Можно, можно, – сказал я, и он принялся уплетать курочку.

– Возьми внучок, – дала Баба Маня мне пакет с конфетами.

– Спасибо, Баба Маня, но не надо.

– Возьми, возьми. Не обижай бабушку. Зачем они мне. И так зубов нет. Бери, а то обижусь.

– Ну, хорошо. Хорошо. Спасибо вам большое, – поблагодарил я Марию Федоровну и убрал конфеты в рюкзак.

– На здоровье, внучок. Сейчас я письмо вынесу, – и она снова скрылась в сенях дома.

– Саша, может, кушать хочешь? – донесся ее голос из дома.

– Я уже обедал. Спасибо, – слукавил я, не желая показаться назойливым и стараясь не смущать лишний раз Марию Федоровну.

– Тогда вот письмо, – вышла она и протянула мне конверт.

– Все написала, адреса точные, письмо с деньгами внутри, все запечатала, только марок у меня нет. Ты только наклей их, а лучше еще в один конверт положи. Для сохранности.

– Хорошо. Все будет сделано в лучшем виде. Могу, даже, чек товарный у Виолетты Васильевны попросит выписать, – взяв письмо, ответил я.

– Не надо, Сашенька. К чему эти бумажки? Ты главное отправь. Пускай дойдет до дочки моей. Сколько там надо денег? – улыбнулась она.

– Двадцать пять рублей.

– На тебе сто. У меня меньше нет. А сдачу себе возьмешь за работу, и не вздумай сдачу принести обратно. Не возьму. Так и знай, – сурово сказала она мне.

– Ладно. Только письмо отправлю во вторник. Сегодня почта уже закрылась, а завтра и в понедельник она не работает.

– Ничего. Делай, как знаешь.

– И еще баба Маня. Я вам расписку напишу, что принял письмо с деньгами под свою ответственность до передачи на почту, – заявил я, доставая из рюкзака блокнот и шариковую ручку.

– Да Бог с тобой, Саша. Не надо.

– Надо! Ответственность большая! Да и вам спокойнее будет!

– Да не надо!

– Надо! Надо! – ответил я и стал писать расписку.

– Ну как знаешь.

Выписав расписку и вырвав листок из блокнота, я передал его Марии Федоровне.

– Вот делать тебе нечего. Бюрократию разводить на пустом месте, – приняла расписку у меня Мария Федоровна.

– Любое дело должного подхода требует, особенно если оно касается денег.

– Это ты правильно подметил. Молодец! Бухгалтером небось потом будешь?

– Да не. Не думаю.

– Ну это ты уже сам решишь. Уже выбрал техникум, куда пойдешь?

– Думаю еще. Может с одноклассником за компанию в Одинцово на автослесаря пойду. Там как-раз после девятого класса берут.

– Ну и правильно. С компанией всегда веселее.

– Баба Маня, а почему не позвоните своей дочке? – решил поинтересоваться я.

– Так стационарного телефона у нас с дедом отродясь не было. С чего звонить то? Вот и номер ее я по дурости не узнавала. Только адрес знаю, – грустно ответила она.

– А мобильного телефона, почему они вам не купили?

– Зачем он мне, Сашенька? Я уже старый человек и не смогу разобраться с ним, – засмеялась Баба Маша.

– Ясненько. Ну, тогда я поехал. Спасибо еще раз за угощения мне и моему другу, – потрепав Бари шерстку на голове, поблагодарил я Марию Федоровну.

– На здоровье, внучок. Было бы, что там кушать. Конфет то и немного там совсем. А песику может еще вынести? И вообще, может, все-таки пообедаешь? Нечего на пустой желудок работать. Еще язву, какую достанешь. Я ведь там такие щи наварила.

– Не могу. Правда. Да и сыт я. Недавно кушал. Спасибо большое, Баба Маня. Тем более, мне еще почту надо до конца развести. А Бари уже хватит на сегодня попрошайничать, – выйдя за калитку и взяв велосипед в руки, все увиливал я от приглашения.

– Ну, раз, сыт то хорошо. Спасибо тебе Сашка. С Богом, – перекрестив меня в путь дорогу, поблагодарила бабушка.

– Не за что. Во вторник или в пятницу к вам заеду. Как раз газету завезу. До свидания, – уже уезжая, махнул я ей на прощанье рукой.

– Прощай, Саша, – слышал я уже нам в след и помчал дальше по улице, чтобы отвезти последнее на сегодня письмо.

А добравшись к крайнему дому и закинув конверт в ящик, мы уже на всех парах мчали по привычной для нас дороге в сторону дома.

6.МЕСТО ГРЕЗ

Выезжая из деревни, я как обычно, свернул на поляну с березовой рощей и направился к своему любимому месту. Там я зачастую провожу время в раздумьях или за прочтением очередной интересной книги.

Это было на редкость очень живописное местечко. Оно находится на краю холма у подножия Москва-реки, как раз рядом с оврагом, разделяющим деревню Григорово со стороны дикой поляны перед поселком.

А благодаря его высокому местоположению, там открывается неописуемый и очень красочный вид.

Между прочем тут можно любоваться, как извивающееся русло реки, протягивается почти до самого горизонта. А густой лес, раскинувшийся на основную часть берега, создает иллюзию того, что его деревья вот-вот рухнут в воду, обнажив при этом над землей свои корни, из-за того, что они так низко склонились под тяжестью своих густых ветвей над водной гладью.

Кстати, дальше по течению реки можно еще разглядеть очертания куполов церкви «Вознесения Словущего» в деревне Васильевское, где, рядом расположился, единственный на всю округу, навесной мост через Москва-реку.

Отдыхающие, которые приходят на пляж перед этим холмом на его вершину взбираются очень редко, так как тут очень крутой склон. Они предпочитают проводить время у реки, что и дает этой части холма некую уединенность от окружающего мира.

Это местечко состоит из пяти рядом растущих вековых сосен, пары кустов можжевельника и густо расстилающегося зеленого газона. Также в траве можно изредка найти даже растущую в ней землянику.

Я очень часто там бываю и наслаждаясь местными видами, полностью погружаясь в свои мысли. Это место помогает мне хорошо думать, а иногда и помечтать.

Бывало, ляжешь на землю, вдыхая сладостный запах свежей травы и часами смотришь в просторы синего неба, не отрываясь рассматривая облака, так забавно напоминавшие при должной фантазии всевозможные предметы или разнообразных животных.

Также можно пристально следить взглядом за пролетающими высоко в небе самолетами, задумываясь, каждый раз о том, куда же сегодня отправляются их пассажиры. Когда-нибудь и я отправлюсь в путешествие на самолете и с удовольствием смогу посетить просторы нашей необъятной России. Я, если честно, никогда в жизни не летал на самолетах, да и дальше Москвы никуда не ездил.

А иногда, витая в облаках, я с интересом наблюдал, как местные речные чайки пикируют над рекой, пытаясь поймать рыбу и недовольно кричат, когда им это не удается. В общем, это было идеальное место грез для подростка-мечтателя.

Поэтому обогнув на велосипеде справа березовую рощу, которая находиться сбоку от этого уединенного уголка, мы с Бари оказались уже на месте. Бари побежал гонять в траве полевых мышей, а я, положив велосипед на землю, принялся доставать из своего тайника, спрятанный там ранее плед.

Тайник находится в дупле, стоящей ближе всего к краю холма, сосны. Дупло в дереве расположено примерно на уровне двух метров от земли и напоминает некую полуметровую расщелину в скале. Там по количеству шелухи и желудей внутри, можно было предположить, что в нем долгое время жила белка.

Опершись о дерево и встав на носочки, я, протянув руку в эту темную дыру, достал запакованный в пакет овчинный плед и расстелил его в тени под ветвями той же сосны на зеленой лужайке. Этот плед, я еще год назад умыкнул из дома под предлогом пикника с друзьями, так и не вернув его обратно, решив, что пускай он все время будет спрятан здесь, чтобы не носиться с ним постоянно занимая лишнее место в рюкзаке. Тут он был мне нужнее, особенно когда стемнеет и становиться прохладно, а плед теплый и в своем роде универсальный. Его можно и под себя подстелить или полностью укутаться в него, как в спальный мешок.

Устроившись на пледе поудобнее, я достал из рюкзака вкусный свежий батон хлеба и майонез, который я с таким удовольствием съел, поделившись хлебушком с Бари. Потом подложив рюкзак под голову, я, попивая минералку, принялся читать взятую с собой для таких случаев книгу. А Бари, умаявшись за весь день, прилег у меня в ногах и крепко уснул.

Как же приятно читать книгу на свежем воздухе, когда слышится нежный шелест листьев на деревьях и попеременное стрекотание кузнечиков в траве, а приятный летний ветерок, не переставая ласкает кожу.

Книга так мне понравилась, что я на одном дыхании прочитал за пару часов десяток ее страниц, полностью в нее погрузившись и забыв обо всем на свете. Я невольно начинал грезить о том, чтобы оказаться на месте главных героев и испытать такое же захватывающее путешествие. Однако время шло и солнышко плавно перемещалось на запад передвинув тенек от деревьев в другую сторону. Я, перевернувшись на другой бок все пытался читать книгу дальше, но от жары меня так сильно разморило, что я, отложив книгу в сторону, задремал, наслаждаясь приятными лучами припекающего солнца и уснул, составив добрую компанию моему спящему псу.