Увидеть Париж и умереть

Сергей Гольдин

Увидеть Париж и умереть

Увидеть Париж и умереть

– Напомни мне, пожалуйста, Люка, за какие такие твои заслуги я взял тебя на работу?

– Как вы сами изволили выразиться, мсье Жак, я первый жмурик за тридцать лет, который сумел вас испугать, а потом и вовсе оказался живее всех живых. А еще я вам нос сломал…

Люка до знакомства с Жаком жил в такой глухой деревушке, что ее даже на картах найдешь не сразу: для этого потребуется внушительных размеров лупа, а еще лучше – микроскоп. И вот случилось же так, что несколько дней назад, прогуливаясь и маясь от безделья, наткнулся Люка на пустой открытый гроб и, недолго думая, решил вздремнуть в нем часок-другой (действительно, а почему бы и нет?). Когда же местный могильщик вернулся и увидел внутри лежащее тело, то долго разбираться не стал: времена нынче такие, что каждая минута бывает на счету. Он взял молоток, гвозди и быстренько установил крышку на законное место. Природа наградила Люка почти богатырским телосложением, и сон у него был соответствующим. Поэтому, когда гроб заколачивали и по заведенному обычаю деревни с холма в реку сталкивали, он даже бровью не повел.

Сколько проспал в полной темноте Люка – неизвестно, а проснулся же он лишь тогда, когда какой-то бородатый мужичок на вид лет шестидесяти (как потом выяснилось, это был Жак) пытался стоматологическими щипцами вырвать у него вполне еще здоровый зуб. Наш несостоявшийся покойник вскрикнул так, что повидавший много всего на своем веку Жак от страха и неожиданности даже выронил щипцы из рук, а после и вовсе получил точнейший удар в нос и потерял сознание на некоторое время.

– Вот ответь мне, Люка, зачем мы удаляем всем новоприбывшим зубы? – решил проверить знания своего помощника Жак, не отрываясь от очередного пока еще трупа.

– Опять вопросами будете мучать? Я же уже сдал вам экзамен! На три с плюсом, – тянул время перед ответом Люка. – Несмотря на то что все будущие зомби по своей природе очень добрые и, оставаясь в меру разумными, не стремятся причинить вреда живым людям, у них преобладает основной инстинкт – голод. Поэтому мы с вами, как гробовщики, обязаны выдернуть у вновь преставившихся обозначенные части тела, чтобы исключить гипотетическую вероятность нанесения вышеназванными зомби ущерба близким и не очень людям, которые намереваются продолжить контактирование с почившими. Правильно?

– Это так в должностной инструкции и на твоей шпаргалке написано, а значит-то это что? Ты мне просто объясни: так, мол, и так.

– Жрать они хотят, как зомбяками становятся, а мы им не даем. Без зубов они максимум обсосать человека смогут, но это уж не так страшно: мерзко, противно, но терпимо и безопасно.

– Вот именно. Ты всех новеньких обработал?

Мсье Жак Жером вот уже больше тридцати лет значился главным гробовщиком Парижа, в свое время написал несколько научных трудов по изучению зомби, а также получил награду за «Налаживание отношений между людьми и зомби» из рук сразу двух президентов Франции: недавно умершего и только что избранного. Еще лет пять или десять назад он руководил целой сетью адаптационных крематориев «Понимай-Хорони-Сжигай» по всему Парижу, но в последнее время из-за экономического кризиса в стране понимающих людей становилось все меньше, и подавляющее большинство использовало упрощенную формулу «хорони-сжигай». Однако мсье Жером от своих принципов не отходил и все прибывшие тела старался подвергать привычному ритуалу подготовки. А работы меньше за эти годы не становилось. Шутка ли: два из трех почивших тел в стране отправлялись на упокоение в Париж! Город стал обладателем самого большого кладбища в мире, а причиной тому были, как всегда, человеческая глупость и бюрократия.

После своей смерти каждый человек в период от одного до трех дней превращается в ходячего мертвеца, и все его дальнейшее существование подчинено одной простой мысли – поиску еды, а именно человечины. Так думали люди до того момента, пока не столкнулись с реальными зомби. Как только это произошло, выяснилось, что, во-первых, они все еще могут быть разумны, и, чтобы «перезагрузить» сознание, достаточно назвать их по прижизненному имени, а, во-вторых, помимо голода, ими движет последнее желание. Стоит этому желанию исполниться, как зомби теряет смысл к существованию и успокаивается навеки.

– Мсье Жак, расскажите мне еще раз, почему я должен сделать эту татуировку? – отвлекся от работы Люка. – Жил же я в деревне как-то без нее, и ничего не случилось.

– Потому что ты болван, и в деревне у тебя все такие же, – бросил не глядя гробовщик.

– Эй! Я просто забыл, что вы рассказывали.

– Вот и зомби забывают. Сознание вроде бы возвращается, и на человека прежнего похож даже становится, а вот какие-то детали мертвец уже не помнит, и, главное, желание свое не помнит, но очень хочет его исполнить. Тут важно, что зомби достаточно внушаемые, поэтому если им указать на то, какой была их последняя воля, они в это легко поверят. Но на словах это не работает, а вот если они татуировку на себе замечают, где написано, например «Хочу выпить последний бокал вина», сразу исполняют и помирают насовсем. Те, кто хочет подольше продлить свое послесмертное существование, выдумывают желание посложнее. Но это только богачам доступно. Почему?

– Мясо. Еда, то есть.

– Именно. Без еды зомби долго не протянет, а человечиной его никто кормить не собирается. Вот и придумали богачи брать мясо молодого бычка и замачивать его в человеческой крови. Стоит это «лакомство» баснословных денег, которых нам с тобой никогда не заработать, но жизнь близкого может продлить на несколько недель, а то и месяцев.

– А мы как же? Простой народ в смысле.

– А нам остается набивать желание попроще, чтобы не ждать второй смерти, но уже от голода. Согласно резолюции ООН, зомби были признаны ограниченно живыми существами, а значит захоронение или сжигание «живого» зомби приравнивается к человеческим пыткам и запрещено. Приходится ждать, пока не помрет снова, или исполнять желание. И вот какой-то юморист предложил всем жителям столицы накалывать татуировку «Увидеть Париж и умереть». Умер человек, восстал в виде зомби, ты его поприветствовал, к окошечку поднес, город показал – он и успокоился.

– Почему сразу юморист? По-моему, очень здравое предложение. Но я так и не понял, почему в моей деревне болваны?

– Да потому что идея эта хороша для жителей нашего города, а ее стали применять чуть ли не во всей Франции! Вот и присылают теперь нам жмуриков и из Марселя, и из Ниццы. А в таких деревнях, как твоя, даже с татуировками не заморачиваются. Просто отправляют нам гробы по воде. Справитесь как-нибудь. Вот мы и разбираемся, вот поэтому нас и заваливает трупами по самые…зубы, – вздохнул стареющий мастер и вернулся к работе. – Что набивать будешь?

– «Хочу бабу»! Или лучше точнее писать «Хочу провести ночь с красивой женщиной»? – мечтательно решил уточнить Люка.

– Ох, помрешь ты от голода. Кто ж зомбяку даст в здравом уме? Болван, он и есть болван.

***

– Мсье Жак, я вот тут подумал… – начал Люка.

– Подумал? – усмехнулся старший гробовщик. – Как же ты решился на такой отчаянный поступок?

– Я серьезно. Так вот: а что происходит с теми, кто умер не по своей воле? Ну в том смысле, что их, например, убили где-нибудь в лесу, они там пролежали пару дней, да и превратились в зомби. Таких же не подготовишь по-человечески?

– Существует несколько теорий на этот счет, – хотел немного порассуждать мсье Жером, но прервался на полуслове, так как услышал сначала легкое вежливое постукивание, а затем и глухой звук, исходящий от одного из стоящих в помещении гробов. – Какого черта ему вдруг понадобилось?

– Мне кажется, что один из зомбяков решил привлечь наше внимание. Может, он в туалет захотел? – предположил Люка.

– Зомби не писают, – отрезал Жак. – И вообще этот свежий, мы его даже подготовить не успели. Рановато он пробудился. Приоткрой-ка форточку, посмотрим, что там ему надо.

Здесь стоит отметить, что современные гробы выполнены таким образом, что в них есть что-то наподобие окошка (на жаргоне гробовщиков – форточка), которое открывается снаружи. Сделана эта модификация для того, чтобы можно было, не доставая ожившего целиком, показывать ему Париж и дальше успокаивать уже навеки.

Жак и Люка, склонившись над стоящим в углу гробом, заглянули в открытую форточку, не ожидая увидеть ничего нового для себя.

– Добрый день, господа. Разрешите поучаствовать в вашей дискуссии относительно убиенных на дороге? – раздался вежливый и спокойный голос из гроба.

– Ни черта не понятно, что там лепечут эти зомбяки, – возмутился мсье Жером. – Есть все-таки минусы в том, что мы удаляем у них зубы: разобрать слова ну совершенно невозможно. Только вот этого беззубика мы же не трогали?

– Не успели еще, – подтвердил Люка. – Но по мне все ясно, что он говорит: зомби вежливо с нами поздоровался и пожелал поучаствовать в беседе.

– Совершенно верно, господа. Дело в том, что я… – решил было продолжить мертвец, но на него пока не обращали внимания.

Отметим, что речь обработанных зомби действительно практически невоспринимаема, поэтому для удобства дорогих читателей мы будем воспроизводить ее так, как если бы ее произносил совершенно живой и здоровый человек с необходимым для жизни количеством зубов.

– Погоди, – удивился мсье Жером, – ты понимаешь, что он говорит?

– Ну да, без проблем.

– Как? Это же нереально?

– У нас в деревне всегда было столько любителей напиться и подраться, что их треп еще при жизни напоминал лепет зомби. А я был кем-то вроде трезвого водителя, провожал их до дома и «переводил» их женам, какой же повод нажраться они нашли сегодня.

– Да уж, век живи – век учись, – восхитился старый мастер своего дела. – Так и что он хочет нам сказать?

Люка начал синхронно переводить речь своего нового подопечного.

– Еще раз хотел бы вас поприветствовать, господа. Меня зовут Реми Таво, и я не совсем свежий труп.

– Это мы поняли хотя бы потому, что ты с нами уже разговариваешь, несмотря на то что тебя только доставили. Лучше объясни, как у тебя это вышло?

– Дело в том, что я умер дня три или четыре назад, точнее сказать не решусь: в моем положении было сложно следить за временем. Подать именно сейчас некие, так сказать, признаки жизни я решился как раз потому, что услышал вашу беседу об убиенных в лесу. А ведь именно таковым я и являюсь, и мне показалось, что вам будет любопытно узнать о поведении зомби от первого лица.

– Так тебя прихлопнули что ли? – решил уточнить бестактный Люка.

– Так уж вышло. Привезли в лес в багажнике и, кажется, застрелили. Я еще не вспомнил причин, которые привели меня к такому финалу, но, наверное, это уже и не важно.

– Кстати, Люка, ты знаешь, что именно зомби помогли раскрыть множество преступлений, связанных с убийством, в первое время после своего появления. После пробуждения и до упокоения они успевали не только указать на своих убийц, но и дать свидетельские показания в суде, – решил, что это сейчас очень важно рассказать, мсье Жером. – Поэтому сейчас убийцы чаще отвозят жертву в какую-то глушь и стараются забрать у нее все документы, чтобы зомби не мог вспомнить, кем он был при жизни.

– Так они и сделали, – вновь заговорил Реми, – но моя матушка привила мне привычку подписывать свое нижнее белье, и, забегая вперед, это и помогло мне вернуть относительно здравое сознание.

– Полезная привычка, надо тоже так сделать на всякий случай, – восхитился Люка.

– Я пролежал в лесу какое-то время, а когда очнулся, то первым и единственным желанием моим было поесть человеческой плоти. Мозгами я понимал, что не могу и не должен причинять людям вред, но ноги сами несли меня вперед в поисках пищи. Спустя какое-то время я набрел на одиноко стоявший дом и вежливо постучался в дверь. По крайней мере, мне так казалось. Никто не открыл. Тогда я постучался уже головой и объяснил, что не хочу никому навредить, но обязан утолить свой голод и сожрать кого-нибудь. Дверь открыл лесник, милейший человек. Он сразу все понял и проникся моей проблемой, поэтому сперва выбил топором мне все зубы…

– А-а-а, так вот, значит как, – в один голос проговорили гробовщики.

– Дальше, когда я уже не представлял для него и его семьи какой-либо реальной опасности, он решил поступить по закону и отправить мое тело в Париж для захоронения. На этом этапе я почему-то стал упираться и даже пытался убежать, и тогда лесник, исключительно для моего блага, отрубил мне левую ногу…

Гробовщики заглянули внутрь гроба и увидели, что Реми действительно был лишен одной из конечностей.

– Мсье Жак, а я вот только сейчас подумал, – как-то слегка испуганно произнес Люка. – Зомби ведь не чувствуют боли, когда мы удаляем им зубы?

– Не чувствуют, – в один голос произнесли Реми и Жак.

– И потерю ноги я тоже не ощутил, – продолжил Реми. – Но зато успокоился и стал ждать, когда меня положат в гроб. Здесь-то жена лесника и обратила внимание на мое торчащее из-под штанов исподнее с надписью «Реми Таво», что вернуло мне часть угасающего сознания. Но, к сожалению, к этому моменту моя речь уже мало воспринималась, поэтому я покорно дал поместить себя в гроб и отправился к вам.

– Да уж…познавательно, – заметил мсье Жером. – А теперь давай-ка взглянем на город, бедолага Реми. Помоги мне, Люка.

Гробовщики привычно приподняли гроб к панорамному окну (современные морги располагаются не в подвалах, а, наоборот, в пентхаусах, чтобы было удобнее совершать необходимый ритуал с последним взглядом на столицу) и позволили ожившему мертвецу взглянуть на утопающий в заходящем солнце Париж.

– Ну как? Твое желание исполнено? – через пару минут решил уточнить Жак.

– Красиво, но боюсь, что я хотел не этого, – со вздохом ответил Реми.

– Тогда показывай свою татуировку, – настаивал гробовщик. – У нас работа стоит из-за тебя.

– Есть небольшая вероятность, что моя татуировка осталась на ноге, которую, как я уже заметил ранее, от меня отделили: лесник почему-то забыл положить в гроб явно принадлежащую именно мне вещь.

– Что ж поделать? Видно, такая у тебя судьба. Люка, тащи сюда гвозди. Ты же полежишь спокойно, пока не умрешь от голода?

– Как-то это неправильно, мсье Жак, – расстроился Люка. – Он вроде бы парень нормальный. Да и первый зомби, с которым я поговорил. А мы никак не можем ему помочь вспомнить желание?

***

– Ну и как ты собираешься помочь своему новому знакомому, Люка? – после почти минутной паузы, проведенной в раздумьях, спросил мсье Жером.

– По правде сказать, я надеялся, что вы мне подскажете с чего начать, а еще лучше сделаете все за меня, – с наивной честностью ответил Люка.

– Не в этот раз, юноша, не в этот раз. Как по мне, самое лучшее, что мы можем сделать для мсье Таво, – так это не заколачивать пока крышку его гроба и развлекать беседами в последние дни его земного пребывания.

– На большее я и рассчитывать не смею, премного буду вам благодарен за это, – быстро отреагировал Реми.

– Да уж, ты слишком вежлив даже для зомби. И желание у тебя должно быть нестандартное, а значит, ты при жизни был как минимум не дурак и всегда знал, чем хочешь закончить, – задумался Жак.

– А может, он вообще какой-то богач или известная личность, и его сейчас ищет вся Франция. За что-то же его убили? – Люка понял, что у его идеи появляется шанс, потому что старший товарищ заинтересовался фигурой гостя. – Вдруг его семья нам даже денег заплатит за то, что мы его приведем? Мне прибавка к жалованию не помешает, а вам?

– У тебя и жалования пока еще не было: я же только принял тебя. Вот только работа твоя – зомби хоронить, а не искать их родственников по всей стране. Ну-ка достань его из гроба и посади пока куда-нибудь…

Люка обладал недюжинной силой и в одиночку тягал тяжеленные дубовые гробы, поэтому перенести практически невесомое для него тело свежего зомби ему не представляло никакого труда. Он перекинул Реми через плечо и уже собирался отнести поближе к окну, как вдруг громко вскрикнул от неожиданности и уронил свою ношу прямо на пол:

– Он начал обсасывать мою шею своим беззубым ртом! – возмутился Люка. – Это противно и щекотно одновременно. Ты чего это удумал?

– Прошу простить меня, так как ничего не могу с собой поделать: я не ел несколько дней, а вы оказались так близко и так аппетитно пахли, – попытался оправдаться Реми.

– Инстинкты выше воспитания, – заметил мсье Жером, занятый изучением опустевшего гроба. – Хорошо еще, что на первом месте у них не желание размножаться. Представляешь, чем бы тогда был завален наш чердак вместо зубов?

– Смотрите, я засовываю ему палец в рот, и он начинает его сосать, как соску! Даже слегка пожевывает деснами! Прикольно так! – удивлялся Люка. – Засовываем палец – безумный голодный зомби. Убираем палец…

– Вы не могли бы перестать это делать? – взмолился Реми.

– И перед нами Реми Таво! Опять засовываем – зомби-слюнтяй. Убираем…

– Пожалуйста…

– А хочешь курочки? Реми, что ты выберешь: сочную куриную ножку или мой большой палец на ноге? – Люка взял со стола остатки курятины, снял ботинок и поднес мясо и ногу поближе к сидевшему на полу зомби. – Ха! Так и знал, что он предпочтет аппетитный палец. Что бы тебе еще предложить?

– Что бы вы ни засунули мне впредь, я обещаю откусить это прямо деснами, поэтому не искушайте судьбу, – отрезал Реми, который готов был заплакать от бессилия, если бы имел такую возможность.

После экспериментов Люка все же усадил зомби на стул, на всякий случай привязав его, чтобы тот не предпринял новых попыток раздобыть себе пропитание, и вернулся к Жаку, который, вооружившись фонариком, все еще осматривал гроб.

– Что вы пытаетесь найти?

– Метку производителя. Так мы могли бы выяснить, где был сделан этот гроб и хотя бы сузить круг поиска до одного города или региона. Но все тщетно: данный экземпляр либо очень дешевый, либо вообще был сделан кем-то собственноручно. Вероятно, самим лесником. Думаю, он сколотил его для себя, чтобы в случае смерти жена могла не думать о таких мелочах. Что ж, я сделал все, что мог: пора возвращаться к зубам и гробам. Ты не видел мои щипцы?

– Подождите, а нет ли какого-то списка погибших? Книги мертвых? Переписи зомбяков? – не бросал своих попыток Люка.

– Хочу напомнить, мой юный ученик, что тебя заколотили спящим в гробу и спустили в реку, даже не спросив имени и не проверив признаки жизни…

Услышав это, Реми неожиданно для всех стал издавать звуки, похожие на смех: так понравилась ему эта история. Жак и Люка в четыре глаза уставились на зомби:

– Прошу прощения, – успокоился Реми, – не отвлекайтесь на мою жалкую персону.

– Ну и что? – не понимал Люка.

– А то, что в стране до сих пор творится хаос и неразбериха, и никакого единого реестра умерших нет. Совершались попытки упорядочить происходящее, но составители столкнулись с несколькими проблемами. Во-первых, большинство гробов приходит с безымянными трупами, а во-вторых, в какой момент фиксировать смерть? В первый или во второй раз? Если в первый, то кем тогда считать зомби и что делать, когда он упокоится окончательно? А если человек богат и с необходимой едой может еще просуществовать достаточно долгое время, иногда полностью ощущая себя живым, то тогда каков его статус? Короче, со времен доктора Пикара так ничего и не изменилось.

Сейчас, пожалуй, стоит сделать некое пояснение для тех, кто не проходил историю доктора Густава Пикара в школе. А ведь он широко известен как первый официально зарегистрированный зомби в стране, а, может быть, и в мире. Доктор Пикар был не самым великим, но достаточно хорошим хирургом в одной из парижских больниц. И вот так случилось, что, направляясь на работу и одновременно ругаясь с женой по телефону, мсье Пикар попадает под машину и затем на операционный стол в своей же больнице. Операция длится несколько часов, его коллеги бьются за жизнь Густава, но в какой-то момент сердце пациента останавливается и уже не запускается вновь.

Врач фиксирует время смерти и уже готовится покинуть помещение, как вдруг на сто процентов мертвый Пикар, услышав свое имя, присаживается на стол и со свойственным ему темпераментом начинает отчитывать коллегу за плохо проведенную операцию, показывать его ошибки непосредственно на своем теле и в буквальном смысле набрасываться на хирурга с желанием укусить. Медсестры в обмороках, врачи и медперсонал в панике, первый зомби в смирительной рубашке и закрытой палате.

Никто из присутствующих не успел оценить потенциальную безвредность зомби, так как умерший доктор еще при жизни обладал характером скверным и вспыльчивым, к которому теперь добавилось желание сожрать кого-то из окружающих. Все это выяснится много позже.

По какой же причине Густав Пикар восстал из мертвых и почему сделал это так быстро – до сих пор остается загадкой, но врач во второй раз отправился на тот свет примерно через неделю после пробуждения, так и не испробовав человеческой плоти. Зато вошел в историю и в школьные учебники как зомби номер один.

– Не помню я вашего Пикара, я не очень внимательно слушал учителей, – слегка покраснев и опустив глаза, промямлил Лука.

– Я почему-то не удивлен…

– После экспериментов с пальцами я тоже ничему не удивляюсь, – заметил у окна Реми (он знал, что понимает его речь только Люка).

– Раз вы такие умные, а я, по вашему мнению, полный болван, то буду брать упорством – этого мне не занимать, – Люка включил стоящий в комнате компьютер. – Попробуем найти нашего гостя в интернете.

– Ты хоть представляешь, сколько во Франции может быть Реми Таво?

– Ничего! Будем перечислять каждого, рано или поздно наткнемся на нужного, и он обязательно все вспомнит, или мы что-то поймем. Так…посмотрим: Реми Таво, 5 лет – маловат, а вот: Реми Таво, 28 лет, Париж, художник-авангардист…

– О, господи! Да, это я! Это действительно я! Я все вспомнил! С первого раза и сразу попадание! – закричал зомби.

– Ты серьезно? Не может быть! – воодушевился Люка, и глаза его загорелись.

– Нет, конечно. Я просто пошутил, – уже совершенно спокойно, но с подобием улыбки на губах проговорил Реми.

– Пососи мой палец, зомбяк. Для тебя ж стараюсь, – обиделся Люка. – Продолжим…

– Болван и авантюрист – пойду лучше настоящей работой займусь, а то у нас такими темпами еще гости заведутся, – пробурчал мсье Жером.

***

Примерно в таких диалогах прошли следующие два дня: если Люка не занимался своими прямыми обязанностями вместе с Жаком, то проводил все время в интернете за попытками идентифицировать своего подопечного.

– А вот такой Реми Таво, 34 года, Брест, сотрудник банка. Тебя вполне могли пристрелить за то, что отказал кому-то в кредите или, наоборот, решил обчистить хранилище. Сознавайся, где зарыл клад?

– На необитаемом острове, конечно! А вот карту я нарисовал как раз на той ноге, которую отрубил коварный лесник, после того как узнал всю правду о золоте! – отшучивался все увереннее Реми. – Давай следующего, это точно не про меня.

– Реми Таво, 24 года, до последнего времени футболист клуба «Сошо». Реми, пошли во двор мячик погоняем? Мсье Жак на ворота у нас встанет. Идешь?

– Сейчас, одна нога здесь, а другая… у меня где-то в лесу потерялась.

– Забил в дерби и тебе отомстили? Или, наоборот, ты не попал, а в тебя попали? Может, ты хотел за сборную Франции сыграть? Тогда спешу разочаровать: тебе туда путь закрыт. Особенно, если ты левша.

– Правша. Но с футболистом не попал в цель уже ты. Мне больше нравился баскетбол, кажется, – неуверенно заявил Реми.

– О, а вот этого бы и я пристрелил: 45 лет, продавец пылесосов, Марсель. Так вот откуда у тебя эта непреодолимая тяга к обсасыванию моих пальцев? А ты все валил на голод, – подколол собеседника Люка.

– А я уже не так сильно хочу тебя покусать, так как склонен считать, что ты либо ядовит, либо испорчен, а для юного зомби это вредно.

– Реми, неужели ты совсем больше ничего не помнишь? Хоть что-то, что могло бы нам помочь?

– Прости, Люка, мне нечего тебе сказать. Как думаешь, сколько времени у меня еще есть?

– Мсье Жак! Сколько зомби может протянуть без еды? Реми начал переживать, что я не справлюсь в срок.

– А я прям уверен, что шансов нет. Я тебе с первой минуты об этом твержу, но ты уперся и все. Что касается Реми, то мы не знаем точно, сколько времени он был зомби до того, как попал к нам, а у нас он уже третьи сутки, – задумался мсье Жером. – Думаю, что еще день-два и мы с ним попрощаемся навсегда. Наверно, я даже буду по тебе скучать, Реми.

– Я тоже, мсье Жером, я тоже, – с грустью заметил Реми. – Люка, у меня есть просьба.