Полная версия
– Ага, и выписаться из квартиры, переписав её на Вас? А морда лица у твоей Гали не треснет? Я имею такие же права, как и ты. В конце концов это мамина квартира и твоя жена никакого отношения к ней не имеет.
– Максим, как же тебя угораздило? Ты же как мастер должен сам следить за строжайшим соблюдением техники безопасности. Эх, ладно – как себя чувствуешь? Врачи допустили к работе или ты ещё на больничном? – наш начальник цеха классный мужик. Валерий Оттович Рупп работает на заводе двадцать лет. Невысокий, круглолицый с обширной лысиной и в очках с солидными диоптриями, он производил впечатление мягкого и интеллигентного человека. Да так оно и было. Но вот когда дело касалось плана, он становился жёстким и неуступчивым. Хоть умри, а выдай продукцию на-гора. А вот рабочие любили пользоваться его слабостями и ходили со своими просьбами. То помоги ребёнка в заводской садик вне очереди устроить, то путёвку выбить в горячий период. Вот и я хотел обратится к нему по поводу общаги, но решил выждать, когда он будет подобрее.
Затем меня хорошенько пропесочили в отделе ТБ и только к первому перерыву я вернулся в цех.
На машиностроительный завод им. Пархоменко в экспериментальный цех № 3 я попал сразу после окончания института. Вообще на предварительном распределении выбрал работу в проектном институте, а на окончательном поменялся с одной девчонкой из нашей группы. Мне расхотелось провести три года среди лысеющий кандидатов наук и стервозных дамочек, курящих на лестничных клетках, обсуждая своих коллег. Вот так я и попал в наш небольшой коллектив. Отчего небольшой? Так на заводе без малого трудится 12 000 человек. Цеха гигантские, пока обойдёшь, успеешь проголодаться. А в нашем всего сотни две рабочих. На то и экспериментальный, разбит на две части. В большей – собственно моя епархия, десятка четыре металлообрабатывающих станков. Во втором – инструментальный участок. Трудимся мы в две смены, поэтому у меня есть сменщица Ольга Николаевна Кочетова. Ей лет сорок, недавно вернулась с декретного отпуска. А вообще в цеху она работает давно, лет семь точно. Поэтому мне частенько ставят её в пример.
Оно конечно, я-то первый год работаю. Пока освоился и познакомился с народом, пока схватил работу – прошло полгода. Станочники – народ ушлый, молодого мастера сразу взялись прощупывать.
-Мастер, надо бы норму пересмотреть. Видишь какая сложная деталь, а стоит копейки, – это токарь IV разряда Славка Жорняк пробует молодого мастера на слабо.
Нормы устанавливает отдел труда и заработной платы (ОТиЗ). На основании данных техотдела, они и оценивают конкретную работу. У меня почти все станочники на сдельщине. Ноги волка кормят, вот некоторые нагловатые личности и решили попытаться пересмотреть расценки. А ещё молодые станочницы подкатили со своими требованиями. То им дует от окна, то плашки бракованные на М6 мешают делать сменную норму.
Короче, первое время мне было нелегко. Я тысячу раз пожалел, что не попал в другой цех. На третьем курсе мы проходили производственную практику в первом цеху. Огромный двухпролётный ангар, заблудится можно. Над стройными рядами станков величественно проплывают контейнеры, перемещаемые мостовыми кранами. Там всё давно отшлифовано. Токарю забрасывают контейнер с заготовками. Он берёт техкарту и идёт в инструменталку, где получает нужный режущий инструмент. Работа относительно простая, как правило, не требующая высокой квалификации.
Взял заготовку, зажал в патрон. Проточил, отрезал – проточил, отрезал, и так неделю. А то и месяц.
А наш третий цех расположен в старом приземистом здании недалеко от проходной. И кранов у нас нет, есть тельфер, перемещающийся по кранбалке. А грузы перемещает в основном цеховой грузчик Яша. И партий больших у нас нет, работа мелкосерийная или единичная. Вот я и воюю, чтобы ОТиЗ правильно оценивал такой труд. Отработает смену токарь четвёртого разряда и подходит ко мне, – Максим, ты же видел, что я не филонил. Но за смену заработал всего два с полтиной. Кто будет мою семью кормит? Если я так каждый день приносить буду, – так что первое время мне было откровенно сложно.
Моё рабочее место – стеклянная будка, где кроме меня сидит наш старший контролёр ОТК Таня Морозова. Мой приход уже засекли и из будки стремительно прыснули две девчонки. Это Ира Саяпина и Люда Моругова, мои полуатвоматчицы. Как и Татьяна они старше лет на пять и поэтому смотрят на меня немного с высоты своего возраста. Все замужем и имеют маленьких детей. Поэтому разговоры среди них исключительно о пелёнках и распашонках, детсад, детская поликлиника и прочие сопливые темы. Реже достаётся коллегам или же девки обсуждают чисто бытовые темы типа – кто, где удачно купил курицу.
– Ой, Максим, а мы тут чай пили, хочешь я тебе заварю?
Утренняя смена с 7. 30 до 16.30. В 10.00 пятнадцатиминутный перерыв. Народ дружно валит в курилку, а кое-кто распивает чаи в нашей кандейке. По технике безопасности нельзя в цеху пользоваться электрическими приборами. И курить тоже вроде как нельзя. Но ребята курят, а кто будет их шугать, если они прячутся за станками. А у девчат есть чайник в инструменталке. Вот они и разливают кипяток в кружки, расползаясь по углам.
– Нет, Тань, не нужно. Скажи лучше, какие новости на фронте?
– Да вроде никто больше руки в электричество не совал, – прыснула от смеха Татьяна.
– Ясно, наряды закрыла? – в мои обязанности входит вести наряды. Это бланки формата А3, куда я заношу на каждого сдельщика выполненную им работу. Включая расценки. Выглядит это так:
– Втулка, номер чертежа, 50 штук, III/0.25 – 9 руб.
Перевожу – нормировщица оценила втулку малой серии по третьему разряду, время работы 0.25 часа. Для станочников в нашем министерстве установлены следующие нормы:
– II разряд – 0.65 руб.
– III разряд – 0.72 руб.
– IV разряд – 0.84 руб.
– V разряд – 0.95 руб.
Таким образом стоимость одной детали выходит 18 копеек, умножаем на партию и получаем 9 рублей. Весьма неплохо для одной смены.
Высший разряд – VI, но я никогда не видел станочников такой квалификации, и работы такой сложности. Даже пятый – чрезвычайная редкость, это скорее к инструментальщикам.
Так вот, контролёр ОТК должна поставить напротив каждой строчки свой штампик и роспись. В конце месяца я сдавал пачку нарядов в ОТиЗ и периодически ругался, отстаивая зарплаты некоторых ребят. А бывает Татьяна заупрямится и приходится с нею перемерять готовую продукцию. В случае брака вызываем технолога и если нет возможности переделать, то оформляем соответствующий бланк. Тут не всегда срабатывает аргументация о горящем цеховом плане и бедственном семейном положении бракодела.
Дверь будки гулко хлопнула, выпуская меня в цех. Наша кандейка расположена строго по середине цеха, немного выступая от стены. Таким образом даже сидя за столом можно увидеть большую часть помещения.
Я смотрю на знакомых незнакомцев. Этих людей лично я вижу впервые. Но вглядевшись тут же вспоминаю, это включается память Максима Аверина. Сразу справа начинается ряд токарных станков. Первые три – наша гордость. Это немецкие машины производства ГДР, на них работает наша элита, мужчины в возрасте с высокими разрядами. Дальше идут работяги, токарно-винторезные 1К62 московского завода «Красный пролетарий», далее небольшие универсальные 1А616 и завершали парад-алле здоровенные ДИП-300 и ДИП-500. Дальше отделение заготовки, где стоят механические пилы и властвует бывший шахтёр дядя Боря.
Разворачиваясь, иду вдоль ряда фрезерных станков, огороженных сетчатыми щитами для защиты от стружки. Как вертикальных, так и горизонталок. И тут же зубонарезные и строгальные. Несколько плоско и – круглошлифовальных станков. Ну и конечно, огороженное отделение полуавтоматов. Это чисто девчачье поле деятельности. Только женщина может нудно делать две-три операции годами. Правда, периодически также ставим сюда практикантов.
Незаметно подошло время обеда. Без пяти двенадцать цех пустеет. Некоторые берут с собой тормозки и уединяются в раздевалке. Где и раскладывают на лавках свои бутерброды и дружно решают кроссворды. Но основная масса уже стоит в очереди в столовую. Стараются пораньше послать гонца, чтобы тот занял очередь. Меня обычно зовут к себе девчонки автоматчицы.
Вообще на территории завода три столовых. И еще одна в здании заводоуправления. Типовые двухэтажные здания, на первом этаже диетзал и зал для тех, кто питается по талонам. Мне же на второй, здесь большой общий зал, и ещё один небольшой для начальства.
– Максим, ну где ты ходишь? – Саяпина активно машет мне рукой. И в самом деле очередь уже втягивает за ограждение, где вытягивается и становиться возможным взять поднос и ложки с вилками.
Супчик меня не вдохновил, поэтому взял двойную порцию мяса с пюре и овощной салат. К этому добавил компот и коржик, посыпанный орешками. За всё заплатил 69 копеек.
Глава 3
Вот же зараза, меня перехватила комсорг нашего цеха Антонина Анохина. Девчонка, как и я устроилась на завод сразу после учебного заведения. Она после ПТУ попала в инструментальное отделение. И буквально через пару недель от нас ушёл комсорг. Из комсомола обычно просто уходят по возрасту, ну а наш уволился и уехал из города. И тогда припёрлось начальство, собрав молодёжь на комсомольское собрание. А учитывая, что желающих бегать за каждым и собирать взносы не было, выбрали молоденькую девчонку. Почему-то партийный взносы автоматически удерживала бухгалтерия, а комсомольские нужно выбивать чуть ли не силой. Пытались меня припахать, но я отмазался, оправдываясь занятостью. Зато на меня скинули другую комсомольскую работу. Валера, наш комсомольский вожак и секретарь первички, специально нашёл меня в цеху и попенял, что я увиливаю от комсомольской работы. Он предложил мне взять спортсектор в нашем заводском комитете комсомола, – Максим, я знаю, ты занимался спортом, вот тебе и карты в руки. Давай включайся, нам нужны молодые ребята после института. Считай, что моя рекомендация у тебя в кармане. Давай, через две недели у нас состоится первенство по настольному теннису. Вот и ищи желающих поучаствовать.
Так меня поимели, заставив тратить своё свободное время на беготню по цехам.
А сейчас Анохина перехватила меня, идущего с подносом, стребовав месячные взносы. Пришлось отдавать последние деньги. У меня оставалось в кармане два рубля, полтину отдал этой кровопийце, сразу за два месяца.
– Ну, что ты Максим хотел? – я застал нашего начальника одного. От него вышла заплаканная женщина. Эта жена одного нашего станочника, он работал в смене Кочетовой и любил заложить за воротник. Ладно бы дома, но частенько под конец смены выползал в совершенно непотребном виде. Вот эта женщина, работающая в другом цеху, явно приходила просить за муженька.
– Так это, Валерий Оттович, я по поводу общежития. Совсем достала супружница брата, из дома гонит. А я не хочу пока выписываться из квартиры, иди-знай как в жизни повернётся, но и жить с ними не получается.
Начальник участка закурил и дослушав меня, на секунду задумался, – знаешь что, мне нужно поговорить кое с кем. Давай я всё узнаю и позову тебя. Оставь заявление, сам занесу в профком.
Вообще начальник цеха не имеет отношение к распределению мест в общежитии. Но наш Валерий Оттович не так прост. Коммунист с большим стажем, он являлся членом парткома и его мнение учитывалось в раскладах.
– Ты мне лучше скажи, что будем с Изотовым делать.
Александр Изотов, фрезеровщик лет сорока пяти. Хороший специалист, но бухает безбожно. Это его супружница сейчас вышла из кабинета. При чём делает это запоями. Может держаться пару недель, а потом исчезнуть с горизонта дней на десять. Мы уже ему и выговора объявляли, и на поруки брали. А толку всё равно нет.
– Не знаю, Валерий Оттович. Жалко его, и жена такая хорошая. Да и кадровики говорят, что по статье его уволить не получится. Может ещё раз поговорим серьёзно, когда выйдет на работу.
– Ну давай поговорим, – начальник скептически относится к моему фрезеровщику. Но сделать и в самом деле мы ничего не можем. Тот приносит больничные, так что прогулов вроде и не так много. А вот план у нас горит.
Героически затолкался в переполненный троллейбус, идущий в направлении моего дома. Ехать сжатым со всех сторон остановок девять – удовольствие сомнительное. Отвык я от такого экстрима. Благо вскоре многие пассажиры вышли на узловой остановке, где многие делают пересадку и стало полегче.
– Передайте за проезд, – зашедшая на остановке женщина передала мне монетку. Тьфу-ты, чуть зайцем не стал. Нашёл в кармане пять копеек и передал следующему. Вскоре обратно передали билетики. Автоматически проверив свой на «счастье», сунул его в карман.
А почему и нет? Я решил выйти за пару остановок до дома. Погода приятная и мне захотелось прогуляться. Найдя свободную лавочку у одного из домов, сел у детской площадки, где мамочки пасли своих деток и расслабился. Весь день я был напряжён. Дело в том, что я так и не примирился со своим переносом в новое тело. Лежа в больнице, просто плыл по течению, всё равно изменить ничего нельзя было в данных обстоятельствах. А вот выйдя на работу пришлось столкнуться с людьми, которых видел впервые. Но я знал их имена, привычки и с некоторыми даже состоял в приятельских отношениях. Но боязнь спалиться держала меня в страшном напряжении. Я чувствовал себя вором, укравшим чужую жизнь. Всё ждал, когда очередной собеседник закричит, призывая других, – держите его, никакой это не Максим Аверин. Это самозванец, ату его.
Вскоре голова очистилась от мучивших меня мыслей, и я просто стал наблюдать за происходящим вокруг меня. Детвора возилась в песочнице, мелкие катались с горки и штурмовали карусель, а их бабушки с мамочками вынуждены были отвлекаться от своих несомненно очень важных разговоров:
– Вова, перестань сыпать песок на девочку.
– Ира, отдай чужую игрушку, у тебя свои есть.
– Коленька, ты зачем опять ботиночки снял, это же тебе не совочек.
Этот естественный для детской площадки шум подействовал на меня примиряюще. Дети ничем не отличаются от тех, к которым я привык в своё время. Разве что оборудование детской площадки примитивное, железо и дерево, никакого пластика. Точно также женщины промывают косточки соседкам, а вон одна из родительниц помоложе заинтересованно посматривает в мою сторону. Видимо я им непонятен. Сидит молодой парень у детской площадки уже приличное время и просто смотрит перед собой. Может он того? Больной какой?
Встал и неторопливой походкой пошёл к дому. Пусть оно идёт как идёт. Самый расцвет советского строя. Не самое худшее время для граждан страны Советов. Социалка на уровне, в магазинах ассортимент вполне, особенно в нашем заводском магазине. Нет, постоять в очередях приходится, но голодным точно не останешься. Опять-таки уровень преступности на минимальном уровне. Основным оружием уголовников является заточка или самодельный нож. Огнестрельное даже милиционерам не доверяют, носят пустую кобуру или оружие без патрон. Не доверяет советская власть даже своим силовикам. Наверное, это и есть положительный показатель уровня преступности. В союзных республиках тоже вроде всё благополучно и не мозолят глаза толпы трудовых эмигрантов из Азии. Так что мне грех жаловаться. Раз попал сюда, надо как-то жить и встраиваться в местное общество. Сейчас пока-что я ощущаю себя шпионом во вражеской среде, так и свихнуться можно. Приняв это решение, почувствовал необычайную лёгкость, будто святой водой смыло тягостные размышления. И уже довольный собою пошёл к дому.
Ну хоть одна польза от моего демарша. После вчерашнего Галина избрала тактику игнорировать меня. Будто я совершенно пустое место, пищевого довольствия тоже лишила. Благо я сегодня в нашем заводском магазине килограмм сосисок урвал, девчата подсказали. Вот отварил себе четыре штуки и сейчас с горчицей уминаю. Братец закрылся со своей коброй в комнате и шепчутся. Таким образом они выдавливают меня на кухню.
– Слышь, Паша. Я тут подал заявление на общежитие, сказали немного подождать. Так что ты со своей тут политесы не разводите. Как смогу – съеду, – мне показалось лучшим выходом проинформировать сожителей о ближайших планах.
Брат ничего не ответил, но шушуканье сразу прекратилось и их физиономии разгладились, повеселели.
Звонок от начальника по заводскому телефону застал меня спорящим с двумя женщинами. Сегодня к нам на завод приехали со станции донорской крови, и желающие могли сдать по 400 грамм. И таких оказалось не мало даже в нашем цеху. Выяснилось, что некоторые постоянно сдавали кровь на станции, получая за это около червонца. Они даже носили значок в виде капельки крови. Но это профессионалы. А любителям полагался талон на обед и отгул. Но это лишь в том случае, если работник дорабатывал смену. Тогда один день добавляли к отпуску. А вот обе моих станочницы еле на ногах стоят, обе бледные и даже получасовой отдых с кружкой сладкого чая не помог. Вот я и отправляю их домой, а они упёрлись, – Максим Юрьевич, что же я зря страдала. В меня здоровенную иглу воткнули и выкачали пол-литра моей крови. День так и так пропал, я лучше доработаю смену.
– Наталья Викторовна, дорогая, да не могу я Вас допустить к станку. Вы же в патрон залезете, сами жалеть потом будете. У меня указание начальства отправлять вас домой.
А тут как раз звонок и Таня Морозова, взявшая трубку сказала, что меня вызывает начальник цеха.
– Ну вот видите, Рупп вызывает по вашему поводу. Знаете что, посидите ещё на лавочке, вернусь поговорим.
– Значит так, Максим. По твоему вопросу, вчера было заседание заводской жилищной комиссии. Ну и тебе как молодому специалисту пошли навстречу. Зайдёшь в отдел кадров и получишь на руки ордер на проживание. Ходатайство на заселение уже у них. И вот ещё что, Макс. Мой тебе совет. По идее, тебе как мастеру, выпускнику ВУЗа и молодому специалисту полагается койка в нашем общежитии. Но сам понимаешь, есть комнаты на двоих, а есть на четверых. Так что желательно принести девчонкам конфеты что-ли. Они тогда добрее будут и подберут тебе хорошие варианты.
Хм, ну спасибо шеф, оперативно, прошло всего три дня и у меня похоже вскоре будет своё место. Пусть и общага, но уж там меня никто не станет гнать и стращать своими телесами.
А вечером, зайдя в продовольственный магазин, что рядом с домом, я в бакалейном отделе смог купить две коробки свежих конфет «Птичье молоко» нашей кондитерской фабрики. И на следующий день сразу после обеденного перерыве я подхватил завёрнутые в газету коробки и пошёл в здание заводоуправления.
Мне уже разъяснили знающие люди, что семья заводчан имела возможность даже получить отдельную комнату. Иногда для особо важных персон выделяли малосемейку, это специальное общежитие, где были однокомнатные квартиры со всеми удобствами. Для рабочей молодёжи чаще всего выделяли трёх или четырёхместные комнаты. А вот я планировал с помощью нехитрого подката и презента выбить койку в двушке.
Отдел кадров большого предприятия – это отдельное царство. В нём ещё живет неистребимый дух Иосифа Виссарионовича. Это его знаменитая фраза – «Кадры решают всё» заложила основы работы этих церберов. Я родился в 1966 году и толком не застал Советского Союза. По-крайней мере основную часть своей жизни я трудился при постсоветской России. Но и тогда кадровики служили этакой преградой на пути трудящегося к своему рабочему месту. Требования многочисленных справок, дипломов и заявлений заставляют напрягаться простого гражданина, попавшего в сии казематы.
Что же вы такие неулыбчивые, я нерешительно вошёл в кабинет, где сидели три дамы средних лет, отгороженные от посетителей деревянным барьером, и изобразив робость и почтение изложил суть своей проблемы.
– Пройдите в соседний кабинет, Ирина Александровна Вами займётся.
Ага, в соседнем кабинете сидят ещё три девчонки, но уже помоложе. На Ирину Александровну отозвалась молодая женщина азиатской внешности, похожа на бурятку. Невысокая и коренастая, с круглым лицом и прищуренными глазами, она выгодно отличалась от остальных тем, что была живой и естественной. Видимо недавно работает в этом царстве бумаг и печатей, поэтому даже улыбнулась мне.
– Как говорите Ваша фамилия? – девушка вопросительно смотрит на меня.
– Аверин…, а это Вам, – и я тщательно изображая стеснительность протянул обе коробку завернутые в газету «Комсомольская правда».
Кадровичка весело блеснула глазами и молча убрала сверток в стол. Затем принялась листать свой журнал, – а вот, вижу. Есть документы на Вас. Сейчас я оформлю ордер на заселение, отдадите коменданту общежития. Не забудьте прописаться, где Вы сейчас проживаете?
– Да у брата пока живу. Мне же не надо будет выписываться?
Молодая женщина понимающе посмотрела на меня, – совсем не обязательно. Постоянная прописка остаётся, к ней Вы получите временную у нас в общежитии. При увольнении автоматически прописка прекращает своё действие. Но это Вам в общежитии объяснят. И ещё одно, – кореянка подошла ко мне ближе и облокотившись на деревянную столешницу, разделяющую нас, тихо добавила, – Максим Юрьевич, я по идее должна выписать ордер в наше общежитии 2/3. Бывали там?
– Был пару раз, – эта пятиэтажка сильно напоминала студенческое общежитие моего времени. Лазят по этажам такие же раздолбаи, сильно пахнет куревом, жареной картошкой и хлоркой, которой моют здесь полы. Здание старое, кирпичное. Ещё довоенной постройки, отсюда и общее впечатление. А к сортирам лучше не приближаться, в душевых частые перебои с горячей водой из-за неисправностей внутреннего водопровода.
– Ну так вот, в прошлом году сдали новый корпус. Но он значительно дальше от территории завода.
– И, чем там лучше? – я понял, что женщина подсказывает мне некий альтернативный вариант.
– Как чем? Новое здание и главное экспериментальное, секционного типа.
– Можно поподробнее?
– Секция, две комнаты по два человека плюс небольшая кухня и санузел. Всё вместе. Там селят только ИТР. Ну и особо приближённых к начальству.
Ух-ты, заманчиво. И контингент посолиднее. Вообще в это время всё делается для гегемона, для рабочего класса. У них и условия, и зарплаты значительно лучше. Единственно – у ИТР отпуск больше, вместо 18 дней 24. Ну и такие вот поблажки типа секционного общежития.
– Конечно, Ирина Александровна, для меня это было бы лучшим выходом, – я заинтересованно посмотрел на глубокий вырез её кофточки и женщина улыбнулась мне в ответ.
– Но учтите, заселение в понедельник, придётся несколько дней подождать.
– Без проблем, надеюсь брат не выгонит, – и пока женщина печатала ордер, я рассматривал висящие на стене плакаты.
В принципе старая общага всего в нескольких минутах ходьбы от проходной завода. Новая в паре-тройке кварталов, тоже не особо большая проблема. Можно и пешком пройтись. Главное, чтобы сосед нормальный попался.
Вскоре мне вручили листок сероватой бумаги следующего содержания:
Завод им. Пархоменко
Отдел кадров
ОРДЕР № 154/83 на право занятия места в общежитии.
Выдан: работнику цеха № 3 Аверину Максиму Юрьевичу, 1954 г. р.
Предоставляется койко-место в общежитии № 5 по адресу: г. Новосибирск, ул. Фрунзе 23, комната 417.
Срок проживания с 27 сентября 1976 года на время работы на заводе им. Пархоменко.
Заведующий отделом кадров Коломенцева Л. Д / подпись.
Председатель профкома Леонидов Л. К. / подпись
М.П.
Вот с этой бумажкой я и подъехал через четыре дня по указанному адресу.
– Так, смотри у меня, правила у нас жёсткие. Курить в комнате запрещается, приводить гостей после 23.00 категорически нельзя, график уборки висит на этаже, – пожилую женщину коменданта я нашел после получасового блуждания по огромному зданию. Девятиэтажное здание без лифта, одуреть. Представляю страдания тех, кто живёт на последнем этаже. Это надо спортсменом быть, чтобы добраться до своей комнаты. Дежурная по этажу отправила меня искать начальство аж на седьмой этаж, где я и нашёл комендантшу. Та спустилась со мной на первый этаж и в своём кабинете принялась меня оформлять.
– Паспорт принёс? – строгим тоном осведомилась она.
– Да, конечно, – и я достал красную книжицу.
Забрав ордер и вписав меня в свой журнал, комендантша уведомила меня, что паспорт отдаст паспортистке для оформления прописки. Затем отвела меня к кастелянше, где меня загрузили постельным бельём, снабдили ключом и пожелали не нарушать правила общежития.
Хм, а на этаже восемь секций. Нужная мне вторая от лестницы. Открыв своим ключом дверь с облегчением вывалил груз на свободную кровать, где лежал матрас.
Площадь комнаты метров 12, около кровати тумбочка и у входа два встроенных шкафа, один свободен.
На полу линолеум, стены покрашены в бежевый цвет, на единственном окне самодельные занавески кардинально-красного цвета. Выйдя в общий отсек, огляделся. Это стало быть кухня, стоит двухкомфорочная электроплита. Металлическая раковина и общий столик с двумя стульями. В навесном шкафу небогатый кухонный инструмент, включая две кастрюли и большую чугунную сковороду. На второй полке несколько кружек и заварной чайник.
