Полная версия
Владимир Босин
Город, в котором остался я.
Глава 1
– Максим Юрьевич, вот Вы где. А мы Вас обыскались, – в палату сунула нос незнакомая девушка. Хотя нет, пожалуй знакомая.
Последние дни я живу странной жизнью. Вроде хожу, ем, сплю и даже смотрю на себя в зеркало. И при этом немного отстранённо отмечаю, что это не я и нахожусь вроде бы в чужом теле. Мой мозг уже устал подмечать несуразицу в происходящем. Поэтому он вычленяет только принципиальные вещи.
Например, что это не моё время и вообще обстановка незнакомая. Вот у меня на тумбочке лежит свежая газета «Советская Сибирь», датированная 17 сентября 1976 года. Причём, пройдясь по коридору, а в данный момент я нахожусь в больнице, внимательно рассматриваю висящие на доске объявлений приказы по отделению. В целом год совпадает. Я нахожусь в чужом теле и в не столь далёком прошлом. Это главное. Остальное пока вторично.
Эта хрень началась со вчерашнего дня. Лучше немного расскажу о себе.
Родился я в 1966 году в городе Киров, по окончании школы поступил в наш политех на инженерно-строительный факультет. На третьем курсе ухитрился жениться на симпатичной однокурснице. Диплом об окончании ВУЗа получал, будучи отцом трёхмесячного ребёнка. Тесть помог мне получить распределение к ним в строительное управление, где он трудился главным механиком этого самого управления. Так я с мастеров начал свою трудовую жизнь. И вроде с работягами я смог наладить нормальные отношения. Проставился как положено и меня приняли.
А вот семейная жизнь шла явно под откос. Жили мы с родителями жены, у тех была большая четырёхкомнатная квартира. Придёшь домой, ужин на столе, ребёнок под присмотром. Но мне там было неуютно. Жёнушка характер имела весьма жёсткий, вся в отца. Но тот мужик, это допустимо. А мне неприятно, когда супруга пытается всё за меня решать. Начали ругаться, её родители сразу приняли сторону дочери. Короче ушёл я из дома. Думал всего на пару-тройку дней. А оказалось навсегда.
Тесть сделал всё, чтобы я не смог нормально работать, пришлось уволиться.
А дальше меня понесло по всей стране. Вначале я пошёл в дальнобойщики, благо у меня имелись водительские права профессионала. Проехал полстраны, от восточной Сибири до Прибалтики. Потом строил дороги в Бурятии к Усть-Илимской ГЭС. Более-менее осел я в Нижневартовске, посёлке нефтяников. Жили мы в вагончиках и городок больше напоминал обычный рабочий посёлок.
Про дочь я не забывал и регулярно платил алименты. Навещать часто не получалось, но когда я стал прилично зарабатывать, то смог купить в родном городе однокомнатный кооператив. Бывшая жена долго не горевала, после развода быстро выскочила замуж. И опять за подчинённого отца. И снова молодые поселились у её родителей. Мне было искренне жаль того парня, не похоже, чтобы он был счастлив жить с тестем и тёщей. Но каждый сам решает, как ему жить.
С дочурой Леночкой мне давали видеться, мы проводили вместе выходные, девчонка росла бойкая и забавная. Поэтому я и решился перейти на работу вахтовым методом. Двадцать дней на севере, двадцать дома. А что, зарплата по нынешним меркам более чем достойная. И дочь растёт под моим наблюдением.
Я думал, что смогу создать нормальную семью. Вот ещё немного заработаю, расширю жилплощадь, найду хорошую женщину. Теперь то я точно знаю, кто мне нужен.
Но не срослось. А потом я вышел на пенсию по льготной сетке и осел в родном городе. К этому времени дочь уже оканчивала институт и даже строила планы выйти замуж. Остро встал вопрос жилья. Тесть давно на пенсии и свою квартиру разменял, чтобы жить отдельно от дочери. Так что в этом плане он помочь не мог.
Тогда я и предложил дочери переехать в мою однокомнатную квартиру. Пусть играют свадьбу и живут по-человечески. Я же купил хорошую дачу на берегу Вятки. Солидную, с отоплением, в которой можно жить круглый год. Увлёкся на старости лет землёй, стало нравится копаться на грядках и в теплицах. А ещё у нас образовалось своеобразное дачное товарищество.
Нет, мы не только выпивали на свежем воздухе вдали от чужих завистливых глаз. Хотя и не без этого. Охота, рыбалка, общие темы – короче я окончательно переехал в дачный посёлок. Машину купил давно, так что добраться до города вообще не проблема. И даже вроде познакомился с симпатичной женщиной. Но, всё закончилось внезапно.
Это всё Иван Михайлович со своим сараем. Он долго ныл, уговаривая меня подключить к электрическому столбу его сараюшку, где у него была летняя кухня и стоял самогонный аппарат. Он купил это агрегат у свояка. Навороченный, сам контролирует температуру, но вот беда – чудо инженерной мысли требует электричества. А официальным путём сосед подключиться не смог. То ли долго ждать, то ли вообще не положено. Короче пожилой человек изводил меня просьбами и уговорил-таки на мою беду.
С утра висел густой туман, но часам к девяти ветерок разогнал его и даже вышло солнышко. Я подтащил стремянку к столбу и начал забираться по железным скобам наверх. Бухта провода на плече, инструмент в сумке на поясе.
Вот же зараза, столб влажноватый и я скосил глаза вниз, где пританцовывал мой сосед, – Виталий, чем помочь? Ты не переживай, я стремянку держу.
Ага, держит он. Я вытер ладонь о влажный рукав и потянулся рукой к изолятору. В следующее мгновение мир ослепил белым светом – будто раскалённый прут пронзил ладонь, грудь и ушёл вниз, в землю. Руку свело, пальцы мёртвой хваткой вцепились в металл, дыхание перехватило. Секунда – и я полетел вниз. От жёсткого удара вроде пришёл в себя. Где-то вдалеке слышны крики, сердце бьётся рваным эхом, не находя привычный ритм.
– Максим Юрьевич, что с Вами? Эй, мастака током шарахнуло, – это первое, что я услышал, придя в себя. Дышать трудно и сердце бьётся как заполошенное.
Дальше прибежали медики, меня перекинули на носилки и через некоторое время я оказался в больничке.
После осмотра в приёмном покое меня определили в хирургическое отделение. Несмотря на мои попытки объяснить, что я в порядке, врач одним махом руки отправил санитаров с каталкой наверх.
Так я и очутился здесь в отделении. Остаток дня лежал и пытался привести мысли в порядок. Немного кружилась голова при попытке встать и подташнивало. Но так, умеренно.
А потом пришла медсестра и меня повезли на процедуры. Опять каталка и я с удивлением смотрю на обстановку. Как-то всё простенько. Стены, выкрашенные в салатовый цвет, на посту нет компа, мебель дубовая, больные в ужасных на вид пижамах и главное – сильный всеподавляющий запах карболки. Это санитарка заканчивает мыть полы в коридоре.
Первым делом мне сделали ЭКГ, потом с кардиограммой повезли к врачу. Тот померял мне пульс, осмотрел, с умным видом изучил кардиограмму и велел медсестре перевязать мне правую руку. Там наличествовал небольшой ожог, вот неулыбчивая процедурная сестра и нанесла мне вонючую мазь и забинтовала руку так, что выглядит будто гипс.
Вечером санитарка привезла на тележке ужин. Непонятный сухой фрагмент рыбы с перловой кашей. К этому шли два кусочка серого хлеба и сладкий чай.
Несмотря на невзрачный вид еды, я всё умял и даже хлебом подобрал подливу.
– Скажите, а встать можно? Очень хочется в туалет.
– Лежи, сейчас судно принесу, – немолодая санитарка мягко, но решительно упёрлась рукой мне в грудь, заставив опять лечь.
Да сколько можно лежать и главное никто ничего не объясняет.
– Завтра будет обход и ты всё узнаешь, – обрадовала меня женщина, унося утку.
Утро здесь раннее, в шесть утра всех обитателей палаты, а нас тут семь человек, разбудила дежурная медсестра и раздала пилюли. Мне тоже пришлось кинуть в рот разноцветные шарики.
– Это витаминки, не переживай. Пей давай, не задерживай, – что же они тут все такие строгие. Сестрёнка совсем молоденькая, наверное, только после медучилища. Среднего роста, стройная с рыжей копной волос, на которых как корона красовался накрахмаленный колпак.
– Девушка, а обход когда у вас?
– А ты что торопишься, лежи и отдыхай, – медсестра обернулась и мазанула по мне взглядом. Показалось, что в них мелькнул интерес.
Завтрак опять прошёл в палате. Стакан вкуснейшего какао, манная каша и кругляш сливочного масла на куске белого хлеба. От нечего делать я выпросил газеты у соседей и принялся изучать передовицы.
Ахренеть, только сейчас до меня дошло, что у меня серьёзные проблемы. Пролистав несколько периодических изданий, понял, что они все датированы сентябрём 1976 года. В них всякая муть о планах пятилетки, урожаях, надоях и произведённой стали. Активно пишут о грандиозной стройке столетия БАМе. О результатах прошедшего XXV съезда КПСС и подготовке к московской Олимпиаде.
Часов в десять пошёл шорох по отделению, заведующий начал обход. Курящие больные потянулись в палату и завалились на кровати.
Наконец-то и в нашей палате появилось солнце, целая группа белохалатников стремительно заполнила палату.
Рискну предположить, судя по происходящему, что важный товарищ в годах – это завотделением. Его бодренько вводит в курс дела наш лечащий врач. Или просто дежурный врач. Рядом стоящая женщина с планшеткой может быть старшей медсестрой. Ну а остальные – просто статисты. Судя по юному возрасту и напуганным глазам – это студенты, проходящие практику в нашей больнице.
Меня оставили напоследок. Видимо я непрофильный больной, да и рядом с моими соседями выгляжу бодрячком. Это же хирургия, и все отходят после операций. У каждого забинтованы конечности, головы или страдальцы просто морщатся, когда встают. А у меня кроме руки никаких внешних повреждений.
Вот и около моей кровати остановилась делегация и уже знакомый мне врач, держа в руках мою историю болезни начал быстрой скороговоркой представлять меня начальству:
– Аверин Максим Юрьевич. Поступил к нам вчера после электротравмы. Без потери сознания, но были жалобы на сердце и головокружение с тошнотой. Ожог правой кисти.
Заведующий поднял брови, посмотрев поверх очков:
– Ну-с…молодой человек, как самочувствие?
Я попробовал подняться, но старшая медсестра заставила меня опять лечь.
– Ну, слабость есть, в груди неприятно.
– Это ожидаемо, – кивнул заведующий и перелистал мою карту.
– Электротравма – коварная вещь, осложнения могут появиться не сразу. Держим под наблюдением, ЭКГ-повторить вечером. Капельницу поставить.
Врач быстро сделал пометку в блокноте.
– Доктор, а когда мне можно будет встать? – не удержался я.
– Ладно, можете потихоньку вставать. Но только в туалет. Сутки-другие полежите, а пока никаких геройств.
И вся бригада вышла из палаты, оставив за собой эхо шуршащих халатов и запах лекарств.
Хоть какая-то определённость, я с удовольствием встал и убедившись, что ноги держат вышел в коридор.
Туалет нашёлся по запаху, пройдя мимо сестринского поста я открыл дверь с буквой «М». Сразу в нос ударил сильный запах хлорки. Никаких кабинок, открытые отхожие места. Но главное здесь есть умывальник и потресканное зеркало.
Чужое лицо в нём окончательно примирило меня с действительностью. Если до этого я ещё думал, что меня привезли в зачуханную районную больничку, где время застыло ввиду отделённости, то сейчас окончательно стало ясно, что это не моё время и я обычный «попаданец». Да, вроде тех, о которых доводилось читать в современных романах.
Мазанув взглядом по чужому лицу в зеркале, погрузился в себя. Хорошо же меня торкнуло, если забросило аж в 1976 год. Вопрос, что осталось там в дачном посёлке. Логично предположить, что после удара током я не пережил это дело и попал в тело такого же пострадавшего от своей глупости. Интересно, а этот как умудрился попасть в больницу?
Неожиданно пришёл ответ, в мою многострадальную голову потекла информация. Я отчётливо представил, как лезу в потроха какого-то станка и меня долбает током. Знакомые ощущения. Что же это получается, там я того, помер что-ли? Совсем, безвозвратно? И попал в тело этого паренька?
– Больной, с Вами всё в порядке?
Только сейчас я осознал, что бреду по коридору и остановился у сестринского поста. Сидящая рыжевласка вскочила и стоит рядом со мной, с тревогой смотря мне в глаза.
Вот это я задумался, просто мне действительно стало хреново от осознания свершившегося.
– Ну-ка быстро в процедурку, померяю давление, – и девушка потащила меня в одну из комнат.
От её действий я пришёл в себя. А что я собственно кипешую? Ведь жив же, и даже стал молодым. Сколько там этому парню, лет двадцать, может чуть постарше. И даже реагирую как в молодости на девчонок.
Сестричка встала, закончив мерять давление. При этом она коснулась меня крутым боком, заставив обратить внимание на то, что даже униформа ей к лицу.
А я втянул в себя воздух. Как же волшебно та пахнет молодостью и девчачьим телом. Мне приятны прикосновения молодой девушки, и я непроизвольно улыбнулся.
– Ну вот, отошёл вроде. Давай в палату, а я позову врача, – девушка не догадывается о причине моего хорошего настроения.
– Не надо врача, я просто вспомнил тут всякое, вот и накатило.
– Ладно, тогда если что подходи, не стесняйся. Я тут до утра, так что…
А после этого я лежал, заложив руки под голову и усваивал чужие воспоминания. Да, я всё вспомнил, это память молодого парня двадцати двух лет.
Школа, институт, завод, где он трудится мастером. Мать умерла три года назад, отец давно живёт отдельно в другом городе с новой женой. Есть родной брат, с которым Макс и проживает. Это если вкратце. А так, пока меня заваливает совсем не нужной мне информацией личного характера, из которой я понял, что Максим Аверин не женат и даже не имеет дамы сердца. На заводе работает всего год и полон надежд на будущее. Правда это будущее уже мне придётся менять под себя. Уж извини брат, я не просился, само получилось.
Большая комната наполнена гулом, это в отделении ужин. В моей палате почти никто не пошёл в столовку. Сентябрь, полно овощей и фруктов, народ только сходил взять хлеб в столовку и сейчас разложились одной кампанией. Накипятили чайку и даже меня пригласили.
– Нет, мужики, я прогуляюсь до столовки. Посмотрю, как тут у вас и что.
– Ну сходи, – не стали меня долго упрашивать.
Котлетка с пшёнкой, густо сдобренной подливой и салатик из подгулявших помидор – вот и весь ужин. Чай и хлеб – бери сколько хочешь. Постепенно народ рассосался, и я остался один. Тарелка пуста, просто тупо смотрю в окно.
– Ну, касатик, давай уже, мне закрываться надо, – пожилая полная женщина в халате выжидающе смотри на меня.
– Извините, задумался, – я отнёс тарелку в мойку и вышел в коридор.
Ноги вроде слушаются и я решил прогуляться по больнице. Врачи давно умотали домой, остались только дежурные, больница постепенно замирает. Я спустился вниз, там посетители прощаются с родными. Вечерние часы посещения закончились, уже восемь часов вечера. К сожалению, двери на улицу закрыты, вот я и прошёлся по пандусу на третий этаж.
Здесь видимо курилка, стоит сильный запах дыма. Мне только осталось зайти в отделение. Тут тихо, в одной из палат есть маленький телевизор и народ собрался там на просмотр телепередачи. А так полная тишина.
– Извини, не хотел тебя напугать, – это я остановился возле медсестры. Та увлечённо читает книжку, я подумал, может это учебник по медицине, но успел заметить, что это «Дети капитана Гранта» Жюль Верна.
Рыжевласка дёрнулась от неожиданности, но увидев меня облегчённо выдохнула:
– Аверин, ну кто же так подкрадывается? Что не спим, скоро отбой, выключаю свет.
– Да вот, думал ты грызёшь гранит науки, читаешь свои справочники, – девушка фыркнула и убрала книжку в стол, затем обратила внимание на меня.
А у неё красивые голубые глаза, лицо в лёгких конопушках, но ей идёт. Нежная кожа, под халатом лёгкий свитер, видимо здесь ночью прохладно. Мне вдруг очень захотелось с нею поговорить. Просто она единственная, с кем у меня установилась минимальная связь.
– Нет, а зачем? Я не собираюсь поступать в мединститут. Мне хватило училища. Знаешь, я же с Мошкова. Ну, это районный центр в часе езды от города. Меня уже задолбала учёба. А сейчас снимаем с девчонками квартиру, – через пятнадцать минут Кристина, так её завали, пригласила меня выйти покурить.
Я не знаю, курил ли Максим Аверин, но я точно не буду. Но и отказываться от возможности побольше узнать о новой жизни не стоило.
А Кристина оказалась компанейской девчонкой. Выяснилось, что она немка, родителей занесло в Новосибирск во время войны. Девчонка прожила всю жизнь в небольшом городке и сейчас смогла выбиться в люди. Окончив медучилище, она устроилась в больницу скорой медицинской помощи и рассчитывает на получение нормального общежития для медперсонала.
Мы довольно живенько пообщались и мне показалось, что девчонка меня клеит. Она несколько раз касалась меня рукой и заразительно смеялась над моими шутками. Я же пока что чувствовал себя весьма неуверенно. Ведь и мне приходилось рассказывать о себе. А вдруг налажаю.
Глава 2
И вот после обеда следующего дня ко мне пришли. Я узнал эту девчонку. Таня Морозова, наш контролёр ОТК. Мы вместе с ней делим одну стеклянную будку. А вторым посетителем оказался Сергей Фатюхин, мой фрезеровщик, с которым я вроде довольно дружен.
– Макс, ну ты дал. Вот на хрена сам полез в станок? Неужели не мог дождаться электрика. Как ты тут, не засох от скуки? А мы вот тебе гостинец принесли, – и парень выложил на мою тумбочку холщовую авоську в которой угадывались яблоки и двухлитровая банка абрикосового сока.
Мои соседи по палате перестали интересоваться моими посетителями и вернулись к своим книгам и газетам.
– Максим Юрьевич, а я и говорю, надо мастера навестить. Пошла в профком и выписала 10 рублей материальной помощи на посещение. Нам даже автобус дали доехать до больницы. Ну рассказывайте, как Вы тут?
Хм, вроде мои мозги начинают вставать на место. Я воспринимаю своё прошлое, и оно уже не кажется мне настолько чуждым. Утром смог разглядеть себя в зеркале, на этот раз уже критически. Русоволосый, лицо приятное, немного скуластое, нос с горбинкой. Рост в районе 1.80, телосложение нормальное, что ещё? На предплечье здоровенный синяк, видимо последствия падения при травме.
Удалось вспомнить и обстоятельство получения травмы. Это Маринка, мой станочница, работающая на полуавтомате. Та на сдельщине и ей нужно делать сменную норму и чуточку выше, чтобы получить премию. Она мама одиночка и нуждается в деньгах. Молодая и симпатичная деваха, а тут на неё запал электрик из службы главного механика. Вот она и пожаловалась мне на него. Дескать, тот настаивает на свидании и тянет время, не приходя на вызов. А у ней барахлит кнопка включения станка. Вот я и пошёл девчонке навстречу и решил сам устранить неисправность. Тем более там и нужно было – всего-то открутить четыре болта, снять панель и вернуть обгоревший провод. Но меня, наверное, увлекли прекрасные очи девчонки, иначе чем можно объяснить, что я не обесточил станок.
Видать провод коротнул на массу, не знаю, но 380 вольт – это не подарок. Тряхнуло так, что нас с Максом поменяло местами. Вот и вся история моего появления здесь в сибирском городке в самом расцвете страны Советов.
Через четыре дня после госпитализации меня оформили на выписку. В этот же день нарисовался братец. Впервые вижу его воочию – невысокий сероглазый крепыш с усиками и в милицейской форме. Судя по лычкам – старший сержант. В накинутом сверху на форму халате он кажется инородным пятном в отделении хирургии.
– Ну, Макс, как ты сам? Я звонил врачу пару дней назад, он сказал, что ты пучком. Вот я на выписку и приехал. Даже машину дали в райотделе, – это что братец оправдывается что-ли, что не навестил меня в больнице? Я думал об этом, но не зная точных нюансов наших отношений решил, что так у них заведено. Вообще, насколько я помню, мы с братом никогда особо дружны не были. Он старше меня и после армии пошёл в милицейскую школу. Паша вообще серьёзный товарищ, занимался самбо и учился играть на гитаре. Я не знаю, где и когда точно он познакомился с Галкой, своей женой. Но после смерти мамы он сразу привёл молодуху к нам домой.
Мама говорила, что при разводе они с отцом поделили квартиру. У отца была другая женщина, с которой он и позже съехался. А мы втроём ютились в однокомнатной квартире. Мама за ширмой, Пашка на диване, а я на раскладушке.
Поначалу Пашкина жена мне даже нравилась. Галина великолепно готовила, сама она хохлушка с Днепропетровска и варила классный борщ. Её матушка присылала нам сало с прожилками, короче первый год мы жили дружно.
А потом у них родился пацан, страшно крикливый товарищ. И моя жизнь стала напоминать филиал ада. Невыспавшаяся мамаша и раздражённый папаша – а причём тут я? Меня начали шпынять, я всем мешал. Пришлось на ночь переносить раскладушку на кухню. Я и так уже старался пореже бывать дома, задерживался на работе или просиживал с друзьями. И всё равно отношения стремительно портились. А когда я услышал, как Галка ночью убеждала мужа выставить меня на улицу, то понял, что мирно мы не разойдёмся. Максим даже собрался воевать за свои законные метры, ведь он, то есть уже я, прописан в ней. Но лично я, Виталий Петрович Мельников, не считаю правильным биться за это, тратя свои нервы.
– Ну, давай собирайся, выписку я забрал. Галя такой обед сварганила, пальчики оближешь, – брат сглотнул слюну.
М-да, быстренько же ты попал под полное влияние своей супружницы. Раньше был такой принципиальный и в разговорах сторонник жёсткой мужской руки – и кем ты стал, товарищ старший сержант?
А вот и наша квартира, на четвёртом этаже пятиэтажного дома. Его сдавали для работников ДСК отсюда и повышенное качество. Кирпичный с большими комнатами и раздельным санузлом, даже балкон есть. Комната у нас почти 20 метров, на тихий стук открыла Галина. Полноватая кареглазая женщина сразу шикнула на нас, – тихо, Костик спит, проходьте на кухню.
Да, женщина положила нам в тарелки гуляш, очень вкусно. После больничной еды пошёл на ура. Запив компотом, Паша засобирался на работу.
– Павло, хлеба купи и молока не забудь. От брата твоего толку особо не будет, как я погляжу.
Павло, никто так моего брата не называл, но сейчас он сильно изменился, натуральный подкаблучник.
Я подошёл к окну, в комнате спит малой, а пока Галина моет посуду, я смотрю на улицу, наблюдая за прохожими.
– Чай? – спросила она меня.
– Давай, – согласился я, чувствуя, что женщина хочет поговорить.
Та налила в чашки кипяток, достала сверху вазочку с карамельками и по-хозяйски уселась сбоку от меня.
Быстро же она освоилась в нашей квартире. Всё переставила по-своему.
А вот это запрещённый приём. В последнее время женщина взяла на вооружение новую тактику. Оставаясь со мною наедине, она успешно загоняла деверя в густую краску, так вроде можно назвать меня для жены брата. Вот и сейчас молодая женщина закинула ногу на ногу и развалилась на стуле. При этом расстегнула на пару пуговиц свой халатик, демонстрируя налитую грудь. Ну типа ей жарко. А ещё при этом полы халата разошлись, раскрывая полноватые, но красивые ноги. А видимо для усиления эффекта она ещё поёрзала, чтобы показались белые пышные бёдра. Обычно на этом всё заканчивалось, Максим покрасневший убегал на улицу, а женщина с чувством победы возвращалась к своим делам.
Но вот меня – Виталия, пятидесяти пяти лет отроду и прошедшего массу всяких ситуаций с женщинами, включая и таких, этим не смутить. Наоборот, стало забавно, на что она ещё пойдёт ради получения моей жилплощади?
Поэтому я отхлебнул чай и даже привстал, чтобы взглянуть сверху на её богатства. Молочные шары впечатляли, я рассмотрел в деталях застиранный лифчик под халатиком и некоторые анатомические подробности. После откинулся и с интересом перевёл взгляд на ноги. Женщина резко покраснела и вскочив, убежала в ванную. Вот и ладушки, как легко оказалось её смутить таким примитивным способом.
Но вот вечером разразился скандал, хохлушка затащила братца на кухню и минут пять что-то ему втолковывала. И пока я держал на руках племянника, та на повышенных тонах учила супруга жизни. Вроде даже всплакнула.
– Ну, Макс, этого я от тебя никак не ожидал. До чего ты опустился, чтобы домогаться до жены брата, – я уже всё понял и просто ждал, когда он выговорится. Оказывается, я не только на его драгоценную Галюню посягал. А ещё я редкостный грязнуля, лентяй и просто плохой дядя для малыша. Выяснилось, что я должен был вставать ночью к их ребёнку и гулять с ним. А не водку пьянствовать с дружками.
– Смотри, Паша, в следующий раз твоя благоверная скажет, что она английская королева и ты тоже ей поверишь? Ладно, что Вам нужно от меня?
Брат резко сник, – ну, ты же как молодой специалист можешь получить общежитие у вас на заводе. И тебе там будет лучше, и нам тоже.
