Зов Древних

– Как ты нашла способ проникнуть сюда? – продолжал он, и его лицо озарила жесткая, подозрительная ухмылка.

Алиса не шевелилась. Ее не покидало чувство, что под покровом ночи она застала Арона за неизвестным ей таинством, и теперь он должен был избавиться от нее, чтобы никто и никогда больше не увидел его истинного обличия.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он сощурился и, наконец, оторвал от девушки ледяной взгляд. Она почувствовала, как темная энергия, прежде туманом укрывшая землю вокруг них, стала ослабевать, а после медленно рассеялась.

В следующее мгновение лицо Арона приняло выражение холодного равнодушия, скрывая таящийся в глубине гнев.

– И что это было? – выпалила Алиса, будто выходя из состояния оцепенения.

Принц выпрямился и вновь ухмыльнулся, но ничего не ответил.

Ее глаза начали постепенно привыкать к темноте. Звезды над их головами были неподвижны, их сияние просачивалось сквозь стеклянный купол, возведенный над пространством вокруг. Они находились в центре величественного сада, тянущегося на километры и окруженного со всех сторон высокой каменной стеной. Он был заброшен и порос дикими цветами и травами.

За спиной Алисы поблескивала зеркальная гладь озера, отражавшая ночное небо и тень высоких плодовых деревьев, растущих повсюду. Вдалеке виднелись виноградники, вокруг, меж каменных дорожек, распускались цикламены, ирисы, адиантум; дикие тюльпаны росли возле цветущих кустов лаванды. В укромных уголках, под сенью платанов и лавров, прятались смертоносные, но прекрасные по своему виду растения – цветущий аконит и волчец.

Все они были на пике своего цветения, и не засыпали даже в отсутствии дня.

– Невероятно, – покачала головой девушка и вновь обернулась к озеру.

В нем отражалась почти полная луна, но, подняв глаза, Алиса не увидела той в небе. Недалеко от воды на мягкой траве располагался алтарь из порфира – пурпурно-красная статуэтка трех женщин, смотрящих в противоположные друг от друга стороны. Все они держали перед собой чащи, наполненные чистой водой.

– Это небо ненастоящее, – она посмотрела на Арона, неподвижно стоящего в стороне.

– Нет.

– Что это за место?

Тень неясной эмоции мелькнула в его глазах, но он был спокоен и сосредоточен, и гнев, кажется, отступил.

– Там, за стеной недоступной, в глубоком и темном укрытье, роща густая была; в тени деревьев высоких лавры росли там, кизил созревал, и широкой листвою их осеняли платаны8.

Алиса непонимающе покачала головой.

– Об этом месте писали в одной древнегреческой поэме, – продолжил мужчина, – оно именуется Садом Великой и очень давно представало тайным укрытием Гекаты. Ты не можешь находиться здесь.

Сказанные им слова заставили ее усмехнуться. Девушка убрала назад мокрые волосы и скрестила руки на груди.

– Но ты же можешь.

Его тон казался скучающим, но когда она посмотрела на него, то заметила легкое напряжение, мелькнувшее в глазах Арона, прежде чем он отвел взгляд.

– Геката властвует не только над ночью и луной, правит судьбою земли и моря, она также Богиня тайн и хранительница всех врат. Как ты могла заметить, она способна создавать новые пространства из некой божественной материи, такие как Дом Луны или этот сад.

Он замолчал, задумавшись, и спустя мгновение протянул Алисе руку. Она пристально посмотрела на него, пытаясь осмыслить сказанные им слова.

– Пройдемся, я покажу тебе всю рощу.

Алиса перестала понимать, что творилось в его голове, но не могла упустить возможности услышать больше о тайнах, в которые Арон по неведомым ей причинам решил ее посвятить. Она подошла ближе, взяв его под руку, и они двинулись по одной из протоптанных дорожек.

– Геката – очень древняя Богиня. Она создала этот сад задолго до появления людей, и, позже, вокруг него успело разрастись множество легенд. Первые Принц и Принцесса Темной Луны жили в эпоху, когда в богов еще верили, их почитали и боялись, про них слагали истории, множество из которых кануло в лету, но некоторые до сих пор живут среди служителей Луны.

Алиса шла рядом с Ароном по цветущему саду, внимательно слушая его, и, как бы ей не хотелось изображать отсутствие интереса к нему, она видела его силу и не могла ее не оценить. Выражение его лица практически всегда было холодным и каменным, жесты – выверенными, но она чувствовала, что тяжесть долгой жизни давила на его плечи.

– Арон, – Алиса остановилась и перевела взгляд на мужчину, – ты пытаешься меня отвлечь.

Он слегка сжал челюсти и убрал ее руку, встав напротив.

– Что ты хочешь?

– Чтобы ты ответил, что делал в саду Гекаты, если нам сюда нельзя?

– Я уже сказал, что сюда нельзя тебе, – его лицо озарила жесткая ухмылка, – я не обязан тебе отчитываться. У меня свои задачи, у тебя – свои.

Слова Арона вызвали у девушки едва сдерживаемый смех. Она снова скрестила перед собой руки, неотрывно смотря на мужчину.

– В таком случае, расскажи мне о моих задачах.

Он коротко кивнул и выпрямился. В его глазах не осталось ни тени прежних эмоций. Арон стоял перед ней, словно камень. На мгновение ей стало холодно от его взгляда, лишенного всякого выражения, но следом она задумалась, что ей стоило привыкнуть к этому напускному спокойствию.

И, все же, Алиса хотела понять, какая боль таилась в его душе.

– Для начала тебе следует понять одну очень ценную вещь, – он вырвал ее из раздумий, снова беря за руку, – тебя прежней уже нет.

Он обхватил запястье девушки, и в следующий миг ее накрыл порыв сильного ветра. Алиса отшатнулась от мужчины, в легкие ударил запах мокрого асфальта и пыли.

Они стояли в центре темной улицы, освещенной всего несколькими фонарями. Их тусклый свет блестел от капель дождя, размеренно осыпающихся на землю.

– Ты должна отпустить все, что связывает тебя с прошлым, – спокойным тоном проговорил Арон.

Облаченный в черную одежду, он казался тенью, наблюдающей за Алисой со стороны. Только сейчас она заметила, что в нем что-то изменилось с их последней встречи в Наосе. Он был также бледен, глаза блестели янтарем, черты лица оставались острыми, а осанка – прямой, но вместо дредов на его плечи опадали угольно-черные волосы.

Переведя взгляд на окружающий их пейзаж, она увидела небольшие дома, расположившиеся по обе стороны от узкой заасфальтированной дороги, на которой они с Ароном находились. Вокруг не было ни единой живой души, и только шорох колышущихся от ветра деревьев и дождя, бьющего по крышам, делал это место реальным.

На одном из домов на знакомом Алисе языке было написано название улицы, и, стоило ей его прочитать, как у девушки захватило дыхание. Она повернулась к мужчине с глазами, полными неподдельного шока.

– Мы в Белостоке? – ее голос предательски задрожал.

– Я хочу показать тебе кое-что.

Его темный силуэт двинулся вдоль улицы, и Алиса последовала за ним. Ее волосы и одежда, успевшие немного просохнуть в саду, снова стали влажными, неприятно прилипая к телу, но она не обращала на это внимания.

Девушка шла по давно забытым краям, и воспоминания о доме, словно призраки, цеплялись за ее разум. Алису поглощало похороненное в глубине груди чувство, будто весь смысл ее существования был брошен ею в этих местах.

Будучи Вестницей, она часто посещала Польшу, но никогда не возвращалась в родной город. Она следовала на запад страны, ведомая целью, которую не была способна вспомнить.

Знакомые виды ранили ее душу. Это была земля, где шепот ее мыслей отзывался такой болезненной горечью в горле, что становилось трудно дышать. Алиса заглядывала в окна домов, к незнакомым ей людям, пока слезы не стали застилать ей глаза. Арон вел ее вдоль узких улиц к самому краю города, пока девушка растворялась в окружающей ее обстановке: такой приятно знакомой, и в то же время невыносимо далекой.

Раскат грома разнесся по небу, на миг освещая пустынные улицы и вырывая Алису из собственных мыслей. Она остановилась и привлекла к себе внимание мужчины.

– Куда мы идем?

Арон обернулся, и на некотором расстоянии его утонувший в темноте облик напоминал ей ворона.

– Следуй за мной, – сказал он, скрываясь в тени высоких деревьев.

Алиса чувствовала, как беспокойство разъедало ее изнутри, но продолжала идти за Ароном, влекомая любопытством. Она сжала пальцы в кулак, впиваясь острыми ногтями в плоть, и сделала глубокий вдох.

Они шли по узкой тропинке между деревьями до тех пор, пока не вышли на небольшую поляну, укрытую папоротником, сквозь который виднелось множество каменных плит.

Это было заброшенное кладбище.

– Тебя больше нет в этом мире, – голос Арона был тихим.

Он провел ее к одной из заросших мхом плит, и остановился. Внутри Алисы что-то оборвалось, когда она увидела свое имя, выгравированное на ней. Она опустилась на колени и прикоснулась поочередно к каждой букве, аккуратно выбитой в камне.

– Этого не может быть.

Призраки прошлого окутывали ее, касались мокрых прядей и шеи, цеплялись за тонкие пальцы и уносили на дно холодной могилы, в которой не было похоронено ее тело, но сердце разлагалось под мертвой землей.

Дорожки соленых слез смывались дождевыми каплями, что стекали по ее щекам и ладоням, блуждающим по неровной поверхности памятника. Воспоминания, гонимые ветром, преследовали ее, стягивались на горле тугим кнутом. Она обхватила себя руками, не отрывая взгляда от могилы.

– Возможно, ты пока не признаешь власти Гекаты, но она создала тебя, – Арон стоял поодаль, и, если бы не развивающиеся на ветру волосы, его можно было спутать со статуей, – твоя новая жизнь – это не просто служение могущественной Богине. Ты стала ее продолжением, ее правой рукой. Мы не принадлежим сами себе. Пока ты мало что знаешь, она дает тебе частицу свободы и время, но стоит обрести немного опыта, и твоя личность сотрется, станет одной из граней ее естества.

Алиса подняла на него глаза, и ощущение безысходности тяжелым грузом опустилось на ее плечи.

– Теперь я начала понимать, что ты чувствуешь, – ее губы исказила усмешка, пока она неотрывно смотрела на Арона, – ты привел меня сюда, чтобы сломать?

Мужчина молчал какое-то время, после чего тихо рассмеялся и сделал несколько шагов в ее сторону. Теперь она могла рассмотреть его лицо, взгляд янтарных глаз, поблескивающих в темноте.

– Ты до сих пор позволяешь себе верить в то, что твоя жизнь находится в твоих руках. Но прошлое, где ты еще могла быть собой, похоронено здесь.

Алиса почувствовала, как ее захлестнула волна жара. Не отрывая от Арона взгляда, она поднялась на ноги и приблизилась к нему, ее голос опустился до шепота.

– Я уже давно перестала верить в это.

Она пыталась справиться с накатившими эмоциями, но они затапливали сознание, разжигая в груди пожар.

– Ты манипулируешь мной, Арон, – Алиса растянула его имя по слогам, – думаешь, я этого не вижу? Считаешь меня молодой, неопытной дурочкой и не ставишь на одну ступень с собой. Пытаешься надавить на меня тяжестью собственной ноши, прикрываясь при этом маской полного безразличия к жизни.

Глаза Арона сверкнули неясной эмоцией, он склонил голову набок и сощурился.

– Какую ношу я, по-твоему, несу?

Он делал вид, будто не было той бушующей злобы в его глазах в саду Гекаты, будто не он вел себя как обезумевший зверь, готовый напасть не ради пищи, но из-за неконтролируемого гнева.

– Ты говоришь мне о том, что мы не принадлежим себе, – выражение его лица стало непроницаемым, стоило ей снова заговорить, – и это то, что мучает тебя сильнее всего. Ты не смог ослушаться приказа. Принц Темной Луны, наделенный авторитетом и могуществом, подвластен своей Богине.

– Ты считаешь, что меня волнует твое мнение? – голос мужчины ожесточился.

– Я вижу, что на тебя давит чувство вины.

Алиса сделала паузу, пытаясь отдышаться. Легким не хватало воздуха от волнения, и слова застревали в горле, обжигая.

– Почему ты не сказал Харисе правду, если хотел сберечь ее?

– Она верила в то, что сможет все изменить.

– Ты обманул ее и убил.

– Хариса не была первой. Я убил не только ее. Я приносил жертвы Гекате еще будучи Вестником, и она избрала меня Принцем, чтобы я стал ее палачом. Я выслеживаю и убиваю непокорных. В этом заключается моя работа, Алиса.

Выражение его лица было напряженным, но голос звучал так, словно он говорил о чем-то совершенно обыденном. При этом он не смотрел на нее, в то время как Алиса не сводила с него глаз.

– Я убил много людей ради нее. Последней женщиной, не являющейся служительницей Луны, была та, кто слишком близко приблизился к разглашению тайн Вестников. До нее я казнил двух служителей, отдав их на растерзание псам Гекаты. Это было давно.

Его челюсти сжались, и Арон замолчал, отвернувшись от девушки. Алиса замерла, продолжая смотреть на него. Несколько минут она стояла, не в силах обрести дар речи.

– Я думала, что убить Вестника можно только в Доме Луны, ведь там мы снова становимся людьми.

– Это один из способов.

Алиса больше не знала, что сказать. В порыве чувств она сделала шаг навстречу мужчине и положила свою ладонь ему на плечо, ощутив едва заметную дрожь его тела.

– У тебя не было выбора.

Одним резким движением он обернулся к ней и остановился, пристально смотря в глаза. Его зрачки потемнели, а голос стал жестким и отстраненным.

– Думаешь, я не пытался ее спасти? Все, что я умею – это убивать по ее воле и во имя нее.

Алиса увидела промелькнувшую в его взгляде эмоцию прежде, чем он отошел от нее и скрылся в тени.

Это была обреченность, облаченная болью.

Глава 12

Он сидел на полу в темноте, прижимая к груди пустой стакан. Ночь была темной и долгой, звезды, накрывавшие небо, не просачивались сквозь плотно задернутые шторы. Весь мир оставил Арона наедине с собственными мыслями, терзающими его.

Комната наполнилась ароматом спирта и терпкого сандала. Мужчина смотрел в пустоту, закуривая очередную сигарету, и старался забыться. От алкоголя мысли путались, но все равно забивали голову.

Он потушил окурок о ворсистую поверхность ковра и перевел взгляд на зеркало, стоящее в углу номера. В нем отражалась немногочисленная мебель, идеально подобранная к стилю отеля, название которого Арон даже не помнил.

Он облокотился о край кровати, чувствуя невероятную усталость. Пиджак лежал рядом на полу вместе с обувью и разбросанными окурками сигарет. Ему едва удавалось справиться с головокружением.

Запах сырости ударил в нос, привлекая к себе внимание. В тишине раздался знакомый тихий голос. Арон слишком хорошо знал этот акцент.

– Ты убил меня.

Слова эхом проносились в голове, разбиваясь внутри ледяными осколками. Мужчина огляделся, но в полумраке не увидел ничего, кроме собственного одиночества. Его рассудок покидал его, отравляя мучительным чувством неизбежности.

Он попытался встать, но пошатнулся, когда перед ним, в другом конце комнаты, появился женский силуэт.

Ее кожа, бледная, словно фарфор, поблескивала в темноте, контрастируя с темным платьем, прикрывающим тело. Стеклянный взгляд был направлен прямо на Арона. Она отравляла его организм хуже алкоголя, молча стоя возле стены, прижимая руки к телу, будто пытаясь согреться.

Она была красива.

Она была мертва.

Арон посмотрел в зеркало, но не увидел там отражения Харисы. Она стояла перед ним, не отрывая пустого призрачного взгляда. Она была его пленом, держала и разрушала, даже будучи похороненной в далеком лесу.

Она пришла к нему впервые. Он не был уверен, что не сходит с ума. Это была одержимость, ломающая кости, проникающая в голову и выжигающая ее имя под основанием черепа.

Хариса наблюдала за ним, губами повторяя сказанные ранее слова. Он убил ее, и это ломало его, чувство раскаяния прорастало в нем с каждой секундой, что она стояла здесь, в номере отеля, облаченная в легкое платье. Он не помнил, было ли оно на ней, когда она умерла, или же воображение сплетало в сознании образ, не имеющий ничего общего с реальностью.

Сейчас это было не важно.

Он закрыл глаза, потом открыл снова, но она продолжала стоять перед ним, бледная и недвижимая. Ему до боли захотелось коснуться ее, схватиться пальцами за запястье, чтобы почувствовать трепещущий под кожей пульс, но он боялся, что, если сдвинется с места, ее силуэт исчезнет, померкнет в ночи. Он не хотел этого и страстно желал.

Арон не сразу заметил, что вдоль ее тела стекали алые дорожки, кровь капала на ковер, оставляя на нем темные разводы. Ему не удавалось увидеть открытых ран, шея была нетронута, за исключением нескольких посиневших пятен.

Взгляд Харисы был изнеможденным и безжизненным. Он поднялся на ноги, покачиваясь, и сделал шаг в сторону, пытаясь дотянуться до нее, опрометчиво надеясь на то, что у него это получится.

– Прости, – шепот вылетел прежде, чем Арон смог его обдумать.

Он остановился в метре от нее, рассматривая знакомые черты. Лицо девушки исказилось в гримасе, полной смешанных, противоречивых чувств.

– Нет.

Она была его наказанием, будучи еще живой, но, покинув Арона, приносила нестерпимую боль. Хариса растаптывала его душу, даже не прикасаясь к нему. Мужчине было достаточно одного ее взгляда.

– Я сделаю, что должен, только отпусти меня.

Вместо ответа по спальне пронесся заливистый девичий смех. Она вытянула вперед руку, и с кончика ее пальца упала капля крови. Хариса покачала головой, и в легкие Арона вновь ударил запах сырости.

Сжав в ладонях стеклянный стакан, он швырнул его в стену, туда, где стояла девушка, и тот разлетелся на тысячи маленьких осколков, но ни один из них ее не задел.

– Прочь из моей головы!

Арон бросил в ее сторону безумный взгляд, почти рыча. Она рвала его душу в клочья, это была слишком жестокая месть, он не мог больше смотреть на ее погасший взгляд, не имея возможности прикоснуться, загладить вину, исправить хоть что-либо.

Хариса погибла, и он был ее палачом. Он был палачом для них обоих.

Ее силуэт медленно растворился в ночи, будто его никогда здесь и не было. Она исчезла, оставив после себя черное, безликое н и ч е г о.

***

Время было способно стереть все. В нем растворялась память о прошлом, терялась в годах и эпохах, рассыпа́лась в прах.

Алиса гуляла по улицам города до самого рассвета. Солнце неспешно просачивалось сквозь густые облака и накрывало верхушки домов. После дождя ароматы цветущих трав только сильнее разносились по окрестностям.

Она бесцельно бродила по спящим кварталам, размышляя о своей жизни. Девушка сама избрала этот путь, и теперь целиком это осознавала. За все те годы, что ее жизнь была направлена на служение Гекате, она не предприняла ничего для своей свободы, хоть и не понимала, почему.

Возможно, ей не хватало всего одного шага, но Алиса так его и не сделала. Будучи Вестницей, она пребывала в полном одиночестве, не подпускала к себе ни людей, ни служителей. И, хотя первое было запрещено, второе попросту не вызывало у нее желания. Вероятно, это был своего рода защитный механизм – если ты не общаешься с членами определенного круга, значит ты к нему не принадлежишь.

Она всегда справлялась со всем одна, и в этом была ее сила – погибать, но двигаться дальше.

Многие улицы за десятки лет сильно изменились, но при свете дня все равно были знакомыми, – это ощущалось как давно забытый аромат, который изменился с течением времени, но все равно рождал внутри ностальгические чувства.

Ноги привели ее к пустому полуразрушенному дому. Двор, окруженный декоративным забором, полностью зарос сорняками. Алиса остановилась напротив него и будто перестала дышать. Бо́льшая часть окон была выбита, но входная дверь сохранилась и оставалась практически целой.

Воздух в Белостоке часто был промозглым, дожди шли почти каждый день в межсезонье, от чего неотапливаемое здание быстро пришло в упадок. Деревянные полы, должно быть, сгнили, как и черепичная крыша.

Она жила в этом доме многие годы, но то, что с ним стало, не отзывалось в ней теплым чувством. Ее лицо исказило сожаление – до этого в девушке никогда не умирала надежда, что дом продали, и он до сих пор служил уютным пристанищем для людей.

По ночам в спальнях на втором этаже всегда горел свет. Так делали многие их соседи, – это был символ того, что все живы. Если в какой-нибудь семье умирал родственник, огни гасли, и вплоть до восхода солнца никто не выходил из своих домов в знак траура. Так было с самого детства Алисы и продолжалось вплоть до ее исчезновения.

Все стремились так или иначе сохранить память об ушедшем человеке. Возможно, именно по этой причине пропавшей без вести Алисе воздвигли памятник.

Солнце плавно поднималось с горизонта, постепенно освещая спящую землю. Девушка стояла у ворот, не решаясь войти внутрь. Тревога забилась в ее груди, когда руки непроизвольно потянулись к незапертой калитке. Та скрипнула, но поддалась, и она прошла во двор.

Влажная земля была укрыта перегнившей за зиму листвой, опавшей со стоящих неподалеку деревьев, что тенью ложились на забытое здание. Алиса всматривалась в пустые окна, пытаясь понять, уцелело ли внутри хоть что-нибудь. Крыльцо прогнулось под тяжестью ее тела, она вошла внутрь, толкнув входную дверь, и замерла в коридоре.

Здесь не было ни Вестников, ни Луны, только отголоски простой человеческой жизни. Ветер стонал сквозь множество щелей в старых деревянных окнах, полы казались столь ветхими, что ей приходилось с осторожностью ступать по ним.

Проходя в небольшую гостиную на первом этаже и касаясь стен в тех местах, где сохранившиеся обои были полностью лишены цвета, она прикасалась к своему прошлому, и это рождало внутри ощущения, которые Алиса не была способна передать.

Дом был запущен, в нем не осталось практически ничего с того времени, когда Алиса последний раз здесь ступала. Бродя по комнатам, она старалась уловить хоть какой-то намек на события, которые послужили причиной его опустошения. Мебели практически не было, как и вещей, все просто растворилось в бездонной пропасти невозвратно ушедшего времени.

Девушка поднималась на второй этаж, чувствуя, как с каждым новым шагом ее воспоминания все сильнее таяли, начинали казаться далекими миражами, никогда не имеющими ничего общего с реальностью. Она надеялась, что в ее глазах загорится прежний огонь при виде давно покинутых мест, но в груди осело чувство тоски и одиночества.

Не осталось никого, кто знал Алису до ее становления дочерью Гекаты. По-настоящему знал ее привычки, страхи и увлечения. То, какой она была на воле.

Ее комната оказалась полностью пустой. Там не было ничего, кроме запылившихся стен и разбитой навесной тумбочки, лежащей в углу. Она подошла к ней и опустилась на корточки, берясь за края. У нее не оказалось дна и все содержимое вывалилось на пол, стоило Алисе приподнять тумбу.

У ее ног лежали выцветшие фотографии, письма, сухоцветы и осколки фарфоровой посуды. Девушка провела кончиками пальцев по рассыпавшимся листам, что от сырости едва не обратились в прах, и взяла в руку один из конвертов. Прочитать адресата оказывалось уже невозможным, как и увидеть изображения на фотографиях. Теперь это была просто бумага, ветхая и бесцветная.

Она рассмотрела разбитый сервиз, и в ее сердце что-то дрогнуло. Несколько белоснежных чайных кружек были привезены в их дом дальними родственниками из-за границы. Созданные в начале века, выполненные руками искусного мастера, они были безупречными, – золотая огранка вместе с нежнейшей росписью в виде голубых первоцветов притягивали взгляд каждого, кто видел их.

Алиса, будучи девочкой, мечтала взять несколько новых чашек и устроить чаепитие со своей куклой, но ей не позволяли этого сделать. Ее непокорность дорого ей обошлась. Она попыталась обойти запрет и, пока родители не видели, достать кружки с верхней полки деревянного серванта. Маленькая Алиса не смогла удержать их в руках и те рухнули на пол, рассыпавшись вдребезги.

Это была ее личная боль, боль ребенка, впервые совершившего поступок, который он не имел возможности исправить. Чашки лежали разбитыми и по сей день. И, даже будучи почти уничтоженными, они продолжали оставаться совершенными.

Девушка поднималась обратно на ноги, когда заметила, как внутри тумбочки что-то блеснуло. Заглянув внутрь, она обнаружила там лежащую куклу, единственную, что была у нее в детстве.

– Как ты смогла уцелеть? – спросила Алиса будто бы у самой себя, внимательно рассматривая ее личико.

На одной стороне лица у нее была длинная царапина, полумесяцем идущая от скулы вверх к виску. Она аккуратно огибала уголок глаза и губы, линия заканчивалась так ровно, словно кто-то умышленно оставил на ней этот след.

Погладив мягкие волосы игрушки, Алиса убрала ее обратно вместе со всем остальным содержимым, и аккуратно отодвинула тумбу к стене. Девушка еще раз осмотрела заброшенную комнату прежде, чем покинула дом. Ей не хотелось еще сильнее обнажать зажившие шрамы, причинять себе еще более сильную боль.