Зов Древних

Энн Мейрон

Зов Древних

Энн Мейрон

Зов Древних

А там мой мраморный двойник,

Поверженный под старым кленом,

Озерным водам отдал лик,

Внимает шорохам зеленым

А. Ахматова

Плейлист

1. «Living in the Shadows» – Matthew Perryman Jones

2. «The House of the Rising Sun» – The Animals

3. «Angel» – Massive Attack

4. «Submission» – ROME

5. «Santana Medley» – Type O Negative

6. «A New Unfolding» – ROME

7. «Чёрные лилии Лилит» – СтимфониЯ

8. «Haunted» – Ludovico Technique

9. «Who is she?» – I Monster

Часть 1

Дети Севера

Засвети же свечу на краю темноты.

Я хочу видеть то, что чувствуешь ты

И. Бродский

Глава 1

В главе содержится сцена жестокости и смерти

27 января

Морозный ветер сбивал с ног, снегопад обрушивался на землю, мешая разглядеть дорогу.

Она бежала, не оглядываясь, цеплялась нежной кожей за острые ветви многочисленных деревьев. Они мелькали перед ее глазами, лишая надежды увидеть вдалеке огни жилых домов, их стволы были столь высоки, что разглядеть небо просто не представлялось возможным.

Вокруг был только нескончаемый, всепоглощающий лес.

Он окутывал девушку тьмой и холодом, миазмы болот смешивались с едва уловимым запахом моря. Тело билось крупной дрожью от мороза и усталости, но она продолжала бежать.

Снег хлопьями бил в лицо, накрывал землю плотным покрывалом. Кадры сменялись один за другим, словно в старом кино, мороз царапал лицо и кисти рук, метель заставляла опускать глаза, не удавалось увидеть практически ничего перед собой.

Грудь больно сдавливало от быстрого бега, но девушка боялась остановиться. Сигрид не знала, кто за ней охотился, и оттого страх был только сильнее. Ей нужно было добежать до жилых домов, спрятаться и согреться, она могла бы найти укрытие, если бы не ощущала столь близко чужое дыхание за своей спиной.

В небе взмыла стая воронов, закружившись в темном вихре, их крики смешивались с шорохом густых зарослей, эхом пронеслись по округе и растворились там, откуда доносились человеческие голоса.

Она не чувствовала ног, холод сковывал движения все сильнее. Сколько ей придется еще бежать? Сколько она пробежала уже? Сигрид знала свою крошечную деревню, все дома и вытоптанные тропинки в лесу, могла пройти их с закрытыми глазами, но совершенно не понимала, где находится, в какой стороне ей искать свой дом.

Она слышала страшные сказки, которыми местные жители пугали своих детей – истории про полуразрушенный дом далеко в чаще, где обитают дети темных богов, что крадут тела и души заблудших путников. Их время – в сумерках или на рассвете, когда границы между мирами стираются, и тьме становится легче собирать дары.

Так говорили ей в детстве, и Сигрид верила и боялась, пока однажды не перестала.

Эти наставления вспыхивали в мыслях девушки снова и снова, пока она бежала, боясь обернуться и увидеть огонь, который, по историям, всегда сопровождал безликих существ.

Одно неосторожное движение вынудило ее вырваться из наплывших, словно туман, воспоминаний – она споткнулась о грубый корень большого дерева, и вся ее усталость от длительного бега и холода нахлынула волной на тело, парализовав конечности.

Кто-то схватил ее сзади под грудь, не дав повалиться на землю, и силой потянул на себя. У девушки на мгновение перехватило дыхание, прежде чем она успела заметить промелькнувшую перед лицом золотую прядь.

Она попыталась закричать в попытках выбраться из хватки, что стала только сильнее.

– Успокойся, – незнакомый женский шепот пронесся над ухом, заставив все внутри сжаться от нахлынувшей паники.

– Не трогай меня, – как в бреду повторяла Сигрид снова и снова, сопротивляясь, пока женщина не прижала ее спиной к земле, сев сверху и удержав за руки.

– Она здесь! Я поймала ее! – прокричала неизвестная в пустоту.

Лес постепенно тонул в ночи, силуэты сливались один с другим, девушке практически не удавалось разглядеть внешность незнакомки, только волосы горели пламенем среди темноты.

– Помогите! – морозный воздух вместе с криком вырвался из горла, тело сковывало от страха и холода, но она продолжала попытки вырваться, хоть и понимала, что бежать ей больше некуда.

К неизвестной подошел мужчина, чьего лица не было видно, но его волосы также ярко пылали. Он присел на корточки и наклонился над лицом Сигрид.

– Это она, – он коснулся ее подбородка, заставив волну электрического тока пройти по венам. Мужчина хмыкнул, словно оценивая, пока кончики его пальцев гуляли по замерзшей коже.

Его руки были холодны, а взгляд пронизывал насквозь, не позволяя ей сделать вдох.

– Пожалуйста… – прошептала Сигрид, слезы хлынули из глаз, мешая рассмотреть и без того смутный образ.

Незнакомец выпрямился, в последний раз окинув девушку взором, прежде чем отойти от нее и скрыться из глаз. Она услышала шорох снега над своим затылком, а когда обернулась, почувствовала, как что-то тяжелое ложится на ее лоб, и тотчас все вокруг погрузилось во тьму.

***

Осознание реальности приходило медленно, словно кто-то дергал за множество невидимых ниточек, пытаясь вернуть тело из небытия.

Где-то вдалеке кричали вороны, шуршала замерзшая трава, возвращая к воспоминаниям в темном лесу, но сейчас эти звуки были другими. Что-то изменилось, но Сигрид не удавалось понять, что именно.

Странное тепло разлилось по телу, внезапно сменившись заполняющей голову резкой болью.

Она сдержала болезненный стон, прикусив губу, и попыталась пошевелиться, но ее руки и ноги были связаны между собой и чем-то твердым, на чем девушка лежала. Судя по всему, это был обеденный стол.

Вокруг не было ничего, что указывало бы на время суток, но что-то ей подсказывало, что сейчас стояла глубокая ночь.

Глаза постепенно привыкали к темноте, звуки угасали, на их место встал неразборчивый, поначалу, шепот. Сигрид находилась в комнате, в которой единственным источником света был горящий где-то в стороне ее ног камин.

Ей ужасно хотелось пить.

– Ты хорошо справляешься со своей работой, – низкий голос привлек внимание девушки, она повернула голову в его сторону, хоть это и далось ей с некоторым усилием.

Рядом с закрытым, но не занавешенным окном стояли женщина и мужчина, похитившие ее в лесу. Темнота, исходящая с улицы, растворялась под негреющим светом луны. Она будто наблюдала за происходящим, застыв в небе.

– Если бы не ты, Ель, мы бы еще долго пытались найти ее и поймать.

– Марк, ну неужели ты теперь тоже будешь называть меня так? – в женском голосе послышалась усмешка.

Голова неистово пульсировала, но это не мешало Сигрид рассмотреть людей, что стояли от нее на расстоянии нескольких метров.

Они разговаривали между собой, женщина крупного телосложения находилась немного в тени, в то время как мужчину освещало пламя камина.

Едва слышный вздох покинул грудную клетку Сигрид, и их взгляды пересеклись. Он обратил на нее свой взор, его глаза были пронзительны и сосредоточены.

– Она очнулась, – она услышала в голосе незнакомца острый акцент, но не могла определить, к какому языку он принадлежал.

Она дернулась, когда его рука прикоснулась к ее запястью. Одним движением он снял с него жесткий медный браслет и, не глядя на девушку, спрятал во внутреннем кармане куртки.

Сигрид хотела спросить, где она и что происходит, но голос подводил ее – как в самых жутких ночных кошмарах. Ее плечи непроизвольно затряслись, когда женщина подошла к ней вплотную и провела ладонью по ее черным, словно смоль, волосам.

– Твоя плоть отныне не будет принадлежать тебе. Твое предназначение – отдать свое тело Богине Темной Луны – Гекате, дабы она могла спуститься в мир людской и узреть его твоими глазами.

– Ты станешь новым ликом Богини – она избрала тебя, чтобы иметь возможность отправиться к своим детям, – закончил за нее Марк.

Ель посмотрела на него, будто выжидая чего-то.

В животе замер холодный ком, когда свободная рука женщины очертила тонкую линию вдоль живота девушки, – на ней совсем не было одежды. Ужас сковал ее, когда Марк протянул Ели бордовый сверток, из которого она достала кинжал, едва поблескивающий от света огня.

– Мы приносим свою жертву Великой Богине!

Где-то в груди послышалось рокотание, неистовый крик сорвался с дрожащих губ.

Она почувствовала острый холод металла в районе солнечного сплетения. Все помещение наполнилось запахом крови. Она была везде – в груди, на языке, стекала по коже на деревянный стол и капала на пол, в то время как голоса вокруг не утихали.

– Твоя слава вечна, твоя воля и мудрость, и наша преданность. Ave, Εκάτη!1

– Ave, Εκάτη!

Сигрид захлебывалась в собственной крови и слезах, пока кинжал вонзался все глубже под кожу, а после стал подниматься вверх вдоль ребер, находясь внутри нее.

К боли невозможно подготовиться. Она врывается в твой организм разрядами тока, разрывает изнутри тысячами мельчайших осколков, пронизывающими все тело.

Вокруг не осталось ничего – исчезли звуки, силуэты. Ее тело горело. Все заполнила боль, оголяющая нервы, ее мышцы, ее кости, каждый сантиметр кожи, – все было в агонии.

Девушка больше не слышала даже собственного крика, горло прожигало насквозь. Она чувствовала, как вибрирует ее грудная клетка, каждый вдох отдавался болью в трясущемся теле.

Все происходило так быстро и так мучительно медленно.

Она чувствовала, что умирает.

Чувствовала, что падает, проваливается в неизвестность.

Пелена стала застилать ее сознание с каждым вдохом все сильнее, пока следом за окружающей действительностью не исчезла боль, а следом – она сама.

Воздух был пропитан запахом, оседавшим металлом на языке. Он резал глаза Вельги, чьи руки омывали струи бордовой крови. Одним резким движением она вынула кинжал из груди несчастной, что уже перестала подавать признаков жизни.

– Нужно делать все быстро, – коротко проговорила она, вытирая ладони о ткань, в которую был завернут ритуальный нож, и направилась в сторону закрытого окна.

– Где остальные? – Марк больше не смотрел на лежащую на столе девушку, его интересовала обстановка большой гостиной, в которой они сейчас находились.

Раньше этот дом, по-видимому, принадлежал древнему готландскому2 роду, чья фамилия, судя по вырезанным буквам на стенах, начиналась на Л.

– Без понятия. Гуляют где-то, скорее всего, – Вельга пожала плечами, не смотря на своего собеседника, и напоследок бросила, – не отвлекайся.

Она распахнула оконную раму, впустив в комнату свежий морозный воздух.

Комок волнения застрял у нее в горле, но женщина заставила себя проглотить его. Как бы она не хотела занять свою голову отвлеченными от происходящего рассуждениями, забыться, глядя на небо, рассмотреть звезды и покачивающиеся верхушки деревьев, ей не удавалось игнорировать реальность.

– О Великая Геката, Биль, Богиня, чьей волей свет был отделен от тьмы, день от ночи, моря от суши. Трехликая Матерь, яви нам свой облик мудрости и величия!

Ее руки крепко сжали деревянный подоконник. Ожидание было не долгим.

Что-то теплое легло на ладонь Вельги, она опустила глаза, увидев ползущую по коже маленькую черную змею. Кончики пальцев покалывало от ощущения едва заметных потоков энергии.

Двое Вестников наблюдали за тем, как крохотное создание, чья чешуя блестела в объятиях лунного света, обвилась вокруг запястья Вельги. Ничего больше не говоря, женщина поднесла ее к лежащему на столе телу и позволила змее спуститься.

Ее тонкий силуэт скользнул вдоль усыпанного кровавыми лепестками живота к груди, где заканчивался разрез от кинжала, и змея осторожно пролезла внутрь тела, скрываясь под кожей и минуя россыпь реберных костей. Она проникала все глубже, до тех пор, пока рана не начала медленно зарастать.

Казалось, что прошло не более десяти минут, как грудная клетка приняла естественный для человека облик, не считая шрама в самом центре груди, идущего длинной полосой от ключиц до солнечного сплетения. Вельга подошла к столу и укрыла тело вплоть до шеи темно-синей бархатной тканью.

Все это время в комнате висела тишина, пока они не услышали, как девушка сделала вдох. Ее веки дрогнули всего лишь раз перед тем, как она открыла глаза.

В них больше не было страха, недопонимания или боли. Взгляд стал спокойным, холодным и т е м н ы м.

Несколько секунд она лежала неподвижно, смотря в потолок, после чего повернула голову в сторону Марка.

– Нам пора отправляться в Дом Луны.

Глава 2

Ночь катилась по безлюдному лесу, в глубине которого находился большой, неухоженный снаружи дом. Внутри него жили создания, чьи волосы горели пламенем.

Они редко покидали свою обитель, но порой, если им приходилось пересекаться с людьми, после себя в их сознании оставляли лишь неясные пятна, очертания, не имеющие ничего общего с действительностью.

Никто не осмеливаться подходить близко к их жилищу, не мог запечатлеть их лица в своей памяти. Не было ни четких образов, ни догадок, кем они являлись и существовали ли вовсе, только сказки и немногочисленные истории, утонувшие во времени.

По крайней мере, так было раньше.

Ночные улицы Висбю освещало множество фонарей, фары машин и огни вывесок с самыми разнообразными названиями. Стоящие по соседству кофейни словно соревновались, чей слоган сильнее заинтересует прохожих, а чье название окажется более интригующим.

Тем не менее, в столь поздний час все они уже были закрыты, кроме одного здания в самом центре города, арендованного под выставку малоизвестного шведского фотографа.

Приближающийся февраль ощущался особенно острым морозом и сильными снегопадами, каких не было даже в ночь зимнего солнцестояния.

Облокотившись спиной о ствол высокого дерева, Вольдемар наблюдал за тем, как в помещение заходило все больше людей. Ему предстояло многое обдумать, прежде чем переходить к решительным действиям, и прежде всего убедиться, что для этого есть весомый повод.

Время тянулось бесконечно долго. Сверившись со своими часами, которые показывали одиннадцать часов вечера, он тяжело вздохнул и что-то раздраженно пробубнил себе под нос, – Вилас будто специально тянул время.

Он ненавидел, когда кто-то опаздывал. Внутри все сжалось от нетерпения при виде новой порции заинтересованных в выставке жителей. Неудивительно, ведь подобные мероприятия, особенно ночные, редко проходили на острове.

«И лучше бы не проходили никогда», – кашлянул про себя Вольдемар, проводя рукой по копне непослушных ярко-рыжих волос и следом пряча те под капюшон, чтобы не привлекать излишнее внимание.

Он уже не был настолько уверен, что никто из местных жителей не заинтересуется мужчиной, выделяющимся цветом своих волос. Особенно после того, как неизвестный фотограф запечатлел нескольких Вестников на камеру и разместил их фотографии в своей галерее.

Служители Луны, столетиями скрывающиеся по ту сторону от каменных стен Висбю, рисковали стать достоянием общественности. Никто, похоже, не говорил создателю выставки, что знание – это оружие, способное принести как благо, так и вред своему обладателю.

Он прикусил губу, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, и достал из кармана куртки пачку дешевых сигарет, найденных под кроватью в комнате Виласа. Подушечки пальцев смяли фильтр, и яркая вспышка зажигалки на мгновение осветила лицо мужчины.

Пепел скрюченными червячками осыпался на пол под его ногами, дым, поступающий в легкие, сглаживал недолгое ожидание. Услышав движущиеся в его сторону шаги, Вольдемар бросил на землю окурок, который погас, зашипев при встрече с холодным мокрым снегом.

– Ты опоздал, – немного грубо, но тихо проговорил Вольдемар, пряча зажигалку обратно в карман.

– И тебе привет, – широкая улыбка растянулась на лице невысокого юноши, подошедшего к мужчине.

Будто бы проигнорировав дружелюбный жест, Вольд повернулся к нему с полным раздражения лицом. Напряжение, нарастающее внутри него с каждой минутой, не угасло даже после выкуренной сигареты. Казалось, ничто сейчас не могло отвлечь его от омерзительного чувства опасности, висящего ядовитым клинком над головой.

– Не нервничай ты так, – Вилас легонько толкнул его в плечо, будто это могло остановить людей, вваливающихся в помещение посмотреть на произведения искусства.

Вольдемар так до конца и не понимал, как неизвестный фотограф сумел запечатлеть Вестников на камеру. В том, что служители луны отражались от зеркал и могли быть сфотографированы, он почему-то не сомневался, но вот возможность обычного человека заинтересоваться ими казалась ему подозрительно неправдоподобной. Как бы там ни было, его определенно ждали долгие бессонные ночи.

Он не моргая посмотрел в глаза Виласа, – и будто бы сквозь него – раздумывая над их дальнейшими действиями.

Им было необходимо избавиться от фотографий, пока Луна в течение короткого промежутка времени не сможет за ними наблюдать. Мужчина хотел просчитать все до мелочей, но времени оставалось не так много. Действовать нужно было быстро и резко, без лишних колебаний.

– Ты не знаешь, сколько времени понадобиться Ели, чтобы поймать ту девчонку?

Сначала Вольд проигнорировал его вопрос, занятый собственными мыслями, но потом несколько раз моргнул и пожал плечами.

– Мы достаточно выслеживали ее, так что все должно проходить не слишком долго.

– Вольд, слушай… – протянул Вилас, поворачиваясь в сторону выставки и словно выглядывая кого-то, – я решил, что нам не помешает помощь, и позвал еще кое-кого.

– Что? – сквозь зубы проговорил мужчина, раздраженно вздохнув, – мы же договаривались, что не будем никого ввязывать в это дело. Чем меньше шума – тем лучше.

– Я просто подумал… – начал было юноша, но Вольдемар его остановил.

Он предполагал, что оправдания Виласа будут растянутыми и излишне эмоциональными, а потому решил закрыть эту тему.

– Не порть мне настроение еще больше, договорились?

Молча кивнув, Вестник снова направил свой взгляд к дверям выставки, нетерпеливо хрустя костяшками пальцев. Они тратили непозволительное количество времени на бессмысленное ожидание, но делать было нечего.

Спустя десять минут в их сторону двинулась молодая девушка. На ней была надета серая шуба с капюшоном, скрывающая фигуру и волосы. Она подошла к мужчинам, держа в руках большую сумку.

– Привет, Грета! – быстро проговорил Вилас, заметив ее.

– Мы не зря тратим время? – ответила девушка вместо приветствия, чем привлекла внимание Вольдемара.

Все его существо, казалось, источало раздражение. Он явно был не рад ее появлению, а потому даже не удостоил кивком.

– И зачем ты в это ввязалась?

– Я тоже рада тебя видеть, Вольд, – девушка усмехнулась, – я пришла вам помочь, если ты еще не понял.

– Это заведомо плохая идея, – он сделал глубокий вдох и все же перестал хмуриться, – мы торопимся, но, по сути, ни к чему не готовы.

– Я принесла все необходимое.

Грета открыла сумку и показала несколько стеклянных бутылок, спрятанных под парой книг, носовых платков, зонтом и другой мелочью. Вольдемару пришлось согласиться с тем, что к чему-то они все же были готовы, но это не избавляло от угрюмого настроения.

– И как будем действовать?

– Вы останетесь здесь, следить за тем, чтобы люди, выходящие из здания, держались на достаточном расстоянии, а я посещу выставку и сделаю все остальное.

– Звучит как совершенно непродуманная схема.

– Просто доверься мне.

Девушка улыбнулась и, поправив шубу, направилась в сторону выставки. Снег клубами оседал на мехе, вырисовывая на нем белоснежные узоры. Она еще раз быстро оглянулась на мужчин и вошла внутрь.

Небольшое каменное здание только снаружи выглядело серым и неброским, но, стоило войти внутрь, как интерьер сразу же привлекал к себе внимание. Выполненный в современном минималистичном стиле, он, при этом, не отвлекал взгляда от самого главного – представленных на стенах фотографий.

У автора, создавшего их, был особый стиль – яркие акценты, как правило, алых тонов. Это были букеты темно-красных роз, капли крови, пламя огня на черно-белом фоне. Самые разнообразные оттенки смешивались с сероватыми пейзажами, настолько приглушенными, что оставались практически незаметными.

Среди множества стендов, украшенных чем-то более абстрактным, Грета увидела себя. Она стояла в центре большого полотна с распущенными волосами и смотрела вдаль. Длинные пряди закрывали часть ее лица. Позади виднелась едва различимая полоса леса. Девушка знала, что в паре километров от места, где был сделан этот снимок, находился дом Детей Севера.

Рядом с ней висел портрет Виласа – высокого молодого юноши с крепким, жилистым телом и светлой кожей. Его небольшие глаза были разных цветов – один голубым, а другой – светло-зеленым, но фотография не передавала этого. Автора интересовал лишь яркий оттенок его коротких волос.

Всего висело шесть фотографий четырех разных Вестников, некоторые из них были разбросаны по галерее, на нескольких не было видно лиц, но Грета точно знала, кто там изображен.

Она ни с кем не разговаривала, рассматривая произведения современного искусства, и в какой-то момент ей даже стало немного жаль сжигать их дотла, но выбора не было. Вина во всем, что она должна была сделать, лежала исключительно на создателе этих фотографий. Он вторгся в жизнь служителей, которых не существовало в этом мире, – никогда и никто не должен был запечатлеть их лица.

Крепче сжав сумку в руке, девушка двинулась в сторону туалетной комнаты, стараясь не смотреть никому в глаза. Как только она скроется за дверью, блеск ее серебряной шубы рассеется в памяти гостей.

Пусть в помещении и не было окон, она чувствовала, как на улице нарастал ветер и завывала тревога, смешиваясь с ее собственной. Туалет был тесным и темным, внутри него не было слышно звуков, доносящихся извне. Грета сняла шубу, оставшись в черном платье, подходящим к дресс-коду выставки, и поставила сумку на пол.

Она опустилась на корточки и вынула оттуда стеклянную банку, наполненную смесью серы, угля и селитры, а также бутылку с маслянистой, на вид, жидкостью – бензином и машинным маслом. Достав из кармана шубы сигарету, девушка зажгла ее, сделала пару затяжек, и следом вставила в центр банки вместо фитиля.

Поднявшись на ноги и поправив облегающее платье, Грета бросила банку в мусорное ведро, после чего на мгновение замерла. По телу пробежали мурашки от неожиданного страха. Что, если не получится инициировать взрыв, если содержимое не вспыхнет достаточно сильно и огонь не потянется дальше этой комнаты?

Открывая бутылку, она отбросила эти мысли, залила пол в туалете бензином и подожгла, быстро выходя из помещения. Клубы дыма потянулись из туалета следом за резким шумом, что привлек к себе внимание охранников.

Люди в зале засуетились, увидев дым, и это помогло Грете на время затеряться с толпой. Она по-прежнему держала в руке открытую бутылку, наблюдая, как гостей стали выводить из здания. Одно резкое движение – и ее собственная фотография во весь рост была залита бензином, следом – изображения других Вестников, а также пол между ними.

Вокруг началась паника, взрослые мужчины, охранявшие выставку, несколько раз замечали Грету, но она снова и снова сливалась с посетителями. Стоило ей вновь брызнуть содержимое на очередную картину, как один из охранников схватил ее за руку.

Девушку едва не охватила паника, когда возле выхода чей-то хриплый голос закричал: «Человек горит!», и отвлек внимание охранника. Стоило ему ослабить хватку, как Грета бросилась к двери, где ее за плечи остановил Вольдемар.

Если бы ее сердце билось, то уже выпрыгнуло бы из груди от охватившего тело волнения. Они неоднократно проникали в дома, брали все необходимое для себя в магазинах и у прохожих, но каждый раз ее захлестывали одни и те же ощущения.

– Все хорошо? – он крепко сжимал ее кожу, всматриваясь в глаза.

– Да.

Она отбросила пустую бутылку в сторону и направилась на противоположную сторону улицы, к дереву, возле которого их ждал Вилас. Чем дальше девушка отходила от горящего здания, тем спокойнее становилось вокруг.

Снег продолжал размеренно осыпаться на землю, в небе не было видно звезд. Стояла темная ночь, освещаемая только пылающим пожаром в центре одной из улиц, за которым наблюдали трое Вестников, чьи огненные волосы танцевали с морозным ветром.

Их не было здесь. Переглянувшись, они, не сговариваясь, направились в противоположную от выставки сторону, к лесу, что много лет скрывал их в глубине своей чащи.