Плексус

– Знакомься – Игнатьев!

– Очень приятно.

Он протянул руку Алексею.

Тот неуверенно пожал её, смущаемый как улыбкой, так и рельефностью мышц на волосатых руках соседа; вблизи он походил на борца.

– А это Лёша, мой брат!

– Артём! Кажется, мы встречались… да?

– Иногда.

– Вы такой же незаметный, как я! – Он рассмеялся, но Алексей не понял – искренне или фальшиво. – Ещё раз поздравляю вас, Дарья, с помолвкой.

– Спасибо! Если будете в Ярославле – так, жизнь в разные углы заносит, – примем вас с радушными объятиями!

– Благодарю!

– Думаю, Даша, нам пора…

– Ой, действительно, столько дел на носу! Всего хорошего, Артемий Игнатьев!

– Просто Артём, Дарья.

 Постоянная улыбка соседа теперь беспокоила Алексея; воспоминание, когда он видел того в мрачном настроении, подкрепляло домысел, что данное выражение лица – уловка.

 Алексей быстро отвёл Дашу в сторону, к тропинке, которая тянулась через небольшой участок за двором, с зелёными насаждениями и стремительно заканчивалась дорогой; Владимир стоял под четой берёз, возле дощатой скамейки, доживающей свои дни, и покуривал, глядя на двор и Алексея с Дашей.

– Дашенька!

Он заобнимал её, и та ответила тем же.

– Ну как вы тут без меня?

– Сплошная скука! Твоего брата выманить с работы нынче ужасно трудно, даже просто поболтать.

– Надеюсь, Лёша, ты не продолжаешь работать на того чревоугодника?

– Я подумываю найти другое место…

– Долго ты думаешь.

Алексей нахмурился.

– Извини, я не в обиду, – учтиво улыбнулась она. – Прежде чем что-то стоящее совершить, ты, как правило, медлишь.

Он промолчал, разочарованно осознавая ничуть не поборотую им привычку.

Владимир глянул: сосед Алексея посмотрел куда-то в глубь улиц, потом вошёл в подъезд.

– С виду нормальный мужик…

– О чём ты?

– Да Лёша, возможно, преступление слышал.

– Слышал? – больше всего удивило Дашу это слово.

– Не знаю… я в сомнениях.

– Володя, поделись сигаретой, пожалуйста.

Она села на скамейку и, тоже закурив, вытянула струю дымка.

– Родители извели меня по поводу свадьбы… да и Степашку – собственные… – Она перевела взгляд с земли на Алексея. – Так что случилось?

 Даша отвлекалась поверхностным, малым расследованием с большим удовольствием, так как свадебные и семейные заботы кружили над ней неутихающим роем и весьма быстро наскучили, вдобавок изрядно утомив.

Алексей рассказал ей прошлую ночь.

– Жуууть! – выговорила в конце Даша и с нескрываемым, разожжённым любопытством добавила: – Мистика! Однако… – её пыл убавился, и она хладнокровно занялась анализом, – тьма… Значит, неспроста эти полицейские пожаловали к Игнатьеву.

– Постой, тут была полиция!?

– Да. Артём сообщил между тем, что к нему пришли сегодня двое сотрудников по поводу пропажи некоего майора, которого, по его словам, никогда не видел.

Алексей поражённо смотрел на Дарью и Владимира и стал ходить нервно взад-вперёд.

– Этот майор приехал на машине, а после кто-то отогнал… звук сверху доносился такой, будто тело тащили… потом прекратился… что происходит?..

Алексей сел на скамейку и закрыл лицо руками.

– Значит… не привиделось… – вымолвил Владимир и виновато улыбнулся. – М-да… и как это объяснить полиции?

– А они сами в тупике, – возразила Даша. – Их работа строится на фактах, показаниях, логике, теориях и практике, что, в свою очередь, – на рационализме, а этот случай нарушает здравый смысл.

– Значит, что..?

– Ну и тугодум ты, Володя. – Дарья повернулась к Алексею: – Иди в полицию и обрисуй ситуацию со своей стороны; как бы то ни было, вряд ли жильцам понравится, что их сосед убивает и заставляет исчезать людей.

– Всё это выглядит чересчур безумно. – Владимир бросил окурок в урну с пепельницей. – Без обиняков, Лёша, я тебе верю, но, учитывая реалии нашего скучного мира, должно найтись разумное объяснение твоему случаю.

– Соглашусь, Володя, – поддержала мысль Дарья, – впрочем, не помешает быть настороже: может статься, что сосед на деле был один, а моему братцу всё это приснилось; а возможно, Игнатьев действительно кого-то убил, искусно убрал труп, – это если придерживаться версии, что Лёша не спал и всё слышал, – соучастник же угнал машину майора замести следы; в третьей альтернативе так вообще обыкновенный криминал, в середине завершения которого Лёша мог пасть в обморок.

– Уж такая тряпка я, по-твоему?

– А окна соседа куда выходят? – поинтересовался Владимир.

Алексей на мгновение дёрнулся, затем успокоился.

– На улицу. Все комнаты, как у меня.

Дарья выкинула окурок также в урну и ехидно поглядела на брата.

Вконец запутавшись, Алексей волновался.

Она положила руку на его колено.

– Не переживай: предоставь эти дела полиции – у сотрудников побольше опыта в такой <<мистике>>, чем у тебя. Володя сомневается, а я знаю, что трепать нервы из-за вымысла тебе несвойственно.

Он немного расслабился.

– Хорошо… ты права, Даша… спасибо.

– Можем вдвоём пойти, – предложил Владимир, чувствуя стыд за неверие.

– Нет, справлюсь и сам; как раз поможешь Дарье найти гостиницу.

– Вообще-то могу и сама, но раз уж выделяешь такого специалиста по призыву тульп, то грех отказать.

– Всё-таки не забыла тот день… это же была шутка!

– А кто жаловался, что его душу словно высасывают рядом?

– Рассмешить хотел… да идёмте уже! – раздражался он от воспоминаний и колкости Дарьи. – Лёша, тебе по пути: работа никуда не делась

Алексей вспомнил, что перерыв почти закончился, и пошёл с Владимиром и Дарьей на автобусную остановку.

Взор невольно потянуло к дому; пристально разглядывая фасад здания, он представил, что Игнатьев наблюдает за ними с балкона, и Боборыкина охватил страх.

– Всё-таки интересно, что там произошло? – размышлял Владимир.

– Обстоятельства строят то одну, то другую картину, и каждая имеет место существовать в том или ином порядке с логикой, и сложно разобраться, какая из них истинная или ложная, – отвечала Дарья.

– Может, обратно уедешь от греха подальше? Что думаешь, Лёша?

– Пускай о своём думает, а я ни на шаг не сдвинусь от него, когда такие дела творятся! Справимся…

Они сели в прибывший автобус.

Владимир беспокойно взглянул на усталого Алексея.

– Отпуск выдают?

Тот слегка улыбнулся.

– Только во снах.

Автобус двинулся.

– Под вечер тогда направишься в полицейский участок, а я куплю все продукты для праздника.

– Какого праздника? – недоумевал Алексей.

Она взяла его за плечи и начала трясти.

– За воссоединение!

– Можем отпраздновать в моём доме.

– В каморке, набитой дакимакурами, ловцами снов и бессчётными книгами по оккультизму?

– Их немного…

5-й дом вскоре остался позади, растворяясь в однородности улиц.

Гардероб

Полковник Звягин передал показания генерал-полковнику по делу пропажи майора Арсеньева.

– Выстрел?

– Женщина Маргарита Шестакова проснулась, – он зачитал строку в показании, – от <<громкого хлопка, после что-то ударилось об пол>>, остальные жильцы или не слышали, или крепко спали, или вообще подумали, что одиночный фейерверк кто-то пустил.

– Под квартирой находится..?

– Алексей Васильевич Боборыкин, но его не застали дома.

Яснецов тяжело вздохнул.

– А тот, кто водит служебную машину Арсеньева, либо страдает картографическим кретинизмом, которым мы в процессе поиска невольно заражаемся, либо ясновидец: он должен быть попасться если не патрулям, так на уличные камеры… а ни того, ни этого… полицейскую машину бросил и поменял на обычную?..

Яснецов задумчиво растирал сбритую бороду. Звягин перебирал листы с показаниями и отчётом.

– Были какие-нибудь отметины, удары от пули, хотя бы гильза?

– Ничего.

– Пу-пу-пу… над нами чёрт шутит.

– Либо сам сосед.

– В курсе, – осадил генерал-полковник. – У нас недостаточно улик, чтобы, собственно, не столько возбудить уголовное дело, сколько вообще задержать на время этого человека. Пока будем исследовать его место работы, историю обращений в ведомства, затем поразмыслим, действительно ли это был выстрел или, как заметил Сергей в отчёте, скрип стиральной машинки.

– Можно спутать скрип и выстрел?

– Звягин, что за вопрос? Свидетель может путаться в своём же показании. Кстати, видел на столе твоё маленькое расследование… заканчивай с этим и возвращайся к работе.

Кабинет потряс звонок.

Генерал-полковник схватил трубку.

– Слушаю.

И помахал Звягину рукой в сторону двери.

Он вышел из тихого кабинета в шумный коридор, где сновали коллеги разных чинов и из других отделов.

Звягин вернулся на рабочее место, которое делил в небольшом помещении с подполковником Сергеем и капитаном Валерием.

 На столе лежали документы – опись имущества, имена прошлых жильцов квартиры 48, планировка её, пять раз менявшаяся начиная с восьмидесятых годов двадцатого века и заканчивая десятыми настоящего.

 Звягин рассчитывал найти связь с незаконной деятельностью в квартире, так как, по его предположению, и маляр Павел Абатуров, и бригадир Матвей Попов с 2-го участка, где также работал и инженер-проектировщик 2-й категории Фома Сартаков, могли быть жертвами теневой организации, которая скупала – воображение полковника далее разыгралось – земельные участки в прошлом и за счёт их отмывали деньги, каким-то образом оставаясь незамеченной для советского государства.

 Всё вышло куда скучнее: строительство 5-го дома на улице Трезини, тогда Крупской, шло два года и к назначенному сроку, семидесяти пятому году, было окончено. Районом, куда входил дом с квартирой 48, распоряжался 2-й участок под управлением прораба Анатолия Дуева. Звягин изучал скрупулёзно, мучительно протокольные и технические свидетельства, по прочтении которых он от силы две-три минуты тупо смотрел в потолок, после же приходил в себя и возвращался к расследованию. За всей этой волокитой, где полковник уже начинал теряться, он не находил чего-то необычного и подозрительного, за исключением двух странностей, которые посеяли в нём смутную тревогу.

 Те же пропавшие люди – Павел, Матвей и Фома – не ограничились участием в строительстве: позднее, спустя год, маляр купил квартиру 48 и оставался владельцем её шесть лет, до того самого момента, когда все трое исчезли, а квартира сменила хозяина на Мирослава Кусакова, прапорщика в отставке, который через двадцать восемь лет продал квартиру за небольшую сумму ремонтнику Артемию Игнатьеву.

 Примечательно, что родные тех строителей, к огромному удивлению Звягина, тоже пропали: девятилетняя дочь Павла Анфиса и его жена Оксана; двое одиннадцатилетних братьев-близнецов Поповы и Лаврентия, супруга Матвея; София, младшая сестра Фомы.

 Свидетельства, донесения, показания – все задокументированные обстоятельства гонялись за собственным хвостом, и схожее чувство испытывал Звягин, когда проводил с Сергеем осмотр в квартире 48. Нарытая информация казалась ему фантастикой, причём отнюдь не смешной; ещё немного копания – и он точно провалится в <<нехорошую квартиру>>.

Звягин сделал глоток ароматного, ядрёного кофе.

<<Я упускаю какую-то деталь…>>

 В компьютере он ознакомился с чертежами – прошлым и нынешним строениями квартиры – и с нараставшим испугом наблюдал неизменяемую вещь: всегда оставался гардероб. Прочая мебель, так или иначе, подвергалась переменам, но вот этот гардероб стоял на том же месте, пока менялись два мира – внешний и квартирный. В отчёте с бесчисленными нумерациями, подробными описаниями комнат, домов, корпусов, аллей, садов и парков на улице Трезини не было упоминаний о гардеробе; именно когда дом вошёл в эксплуатацию, он начал фигурировать в поздних документах о строительстве.

Звягин ломал голову: как и почему этот шкаф для одежды очутился там? Прошлые записи теперь вряд ли ответят на его вопрос, разве что кто-нибудь из до сих пор живых, кто участвовал в стройке, поможет.

Но Звягину не везло: большинство уже были мертвы, и по сей день бодрствует, если можно так сказать, заместитель прораба 2-го участка.

Он нашёл его номер и позвонил.

Ласковый женский голос ответил по ту сторону линии:

– Кто это?

– Здравствуйте. Полковник Константин Григорьевич Звягин. Звоню спросить гражданина Иннокентия Савельевича Рудакова. Он рядом?

Телефон молчал.

– Да.

Послышались шаги и качание кресла.

– У папы, если что, деменция.

<<Боже упаси…>>

– Папа, тебя к телефону.

– Кто?

– Полиция.

Видимо, бывший строитель не решался взять телефон.

– Алло? – сказал хриплый, немощный голос.

– Здравствуйте. – Он закатил глаза. – Полковник Константин Григорьевич Звягин. Звоню расспросить о 5-м доме.

– Какой дом?

– 5-й, на улице Трезини, в советское время Крупской, на юге Москвы.

Звягин выжидательно, плавно барабанил пальцами по столу.

– Не помню… Кристина знает. Кристи! – позвал он её.

– Постойте, слушайте: квартира 48, там стоит гардероб.

Молчание длилось так долго, будто давно закончили вызов.

– Алло? – произнёс нервно Звягин.

– Я не знаю, откуда он. Просто появился. – Старик задышал. – Пришёл… инспектор… сказал, что ничего тут не видит, продолжаем работу. Если бы… если бы он сказал, что там стоит шкаф, нас и его уволили бы…

– Что в этом шкафу?

– Шкаф? Какой шкаф? Кто это? Кристина, кого ты мне дала?!

– Пожалуйста, успокойтесь. – В голове Звягина родилась хитрая идея: – Я – полковник Константин Григорьевич Звягин, звоню по поводу шкафа в квартире 48 в 5-м доме на улице Крупской.

– А что с ним?

– Почему жильцу не удаётся сдвинуть гардероб?

– Сам не знаю: мы тоже пытались сделать так, но не выходило, словно запаяли основание.

– Мне жалуется директор отдела: почему не прописали в планировке комнаты эту часть мебели?

– Он знает?!

Старик запинался.

– Без понятия! Там было пусто, а ночью он появился там. Пожалуйста, не увольняйте! Я… я… я сделаю…

– Не надо переживать: прораб уже договорился с директором, что они после стройки запишут в документации шкаф как часть интерьера

– Спасибо, большое спасибо! Это просто шкаф, я уверяю, обычный шкаф!..

Звягин закончил вызов и разлёгся в кресле.

<<Куда это я двигаюсь? – задал он себе вопрос. – Не может быть, чтобы этот гардероб стоял там вечно: кто-то его притащил… – и посмотрел в технический документ. – Но как объяснить вес? Шкаф не запаян к основанию… нет, это что-то другое>>.

Он растерянно осмотрелся и гневно подумал:

<<Да что там в гардеробе?>>

– Товарищ полковник.

– Что?

В проходе стоял подполковник Сергей.

– Второй свидетель.

Звягин оторопело встал с кресла.

– Где он?

Безумный взгляд полковника насторожил Сергея.

– С вами всё хорошо?

– Где свидетель?!

– В допросной комнате. Следователь Виноградов и оперативный начальник Войнов уже ведут с ним разговор.

Звягин не отвечая направился к ним.

Факты

 Алексей съёжился под хищным взглядом двух фигур в синих кителях и по внешности под стать друг другу: короткая стрижка, утончённая выправка и пристальное всматривание в каждую деталь одежды, мимики и движения тела.

– Вот так оно и было…

По заключении следователь дописал показания и безэмоционально посмотрел на оперативного начальника.

– Мы всё услышали. Вы молодец, что обратились к нам.

– Что дальше?

– Мы уведомим вас в случае прогресса в деле.

– Я могу идти?

– Да.

Оперативный начальник отпер дверь и подозвал шедшего мимо сержанта.

– Выведи гражданина Алексея с участка.

Идя бок о бок с сотрудником полиции, Боборыкин не переставал размышлять о реальности произошедшего.

 Какой-то толстоватый и с постриженной бородой мужчина в белой рубашке, с погонами на плечах миновал его и постучал в дверь комнаты, откуда Боборыкин вышел.

Изумлённый внезапным и взволнованным стуком, следователь вопросительно взглянул на оперативного начальника, и тот, пожав плечами, открыл дверь.

– Разрешите обратиться!

Усталый и возбуждённый вид полковника Звягина ввёл их в недоумение.

– Разрешаем… – озадаченно ответил оперативный начальник.

– Звягин… да? – припоминал следователь.

– Так точно.

– По какому делу?

– Вы брали показания свидетеля пропажи майора Арсеньева?

– Ну?

– Что он рассказал?

Те переглянулись.

– Скажем, Федя?

– А что скрывать? – Следователь пролистал показания Боборыкина. – Второе подтверждение выстрела, тем более Алексей Васильевич, согласно его истории, не спал до утра, страдая бессонницей, и за всё это время не слышал, как кто-то выходил или что-нибудь нёс.

– Нужно досконально обыскать владельца квартиры сорок восемь!

– Придержи коней, Звягин! Свидетельств хватает для краткосрочного задержания, но не для ареста.

– Мы осмотрим вдоль и поперёк квартиру Игнатьева, и если обнаружим косвенные – на прямые уже не рассчитываем – улики, то дело зашевелится; в противном случае – давным-давно готовы к нему: ни машины, как и, предположительно, угонщика её, ни самого тела Арсеньева не удастся найти – прекращаем процесс.

Звягин собрался было рассказать о причастности гардероба и к другим исчезновениям, но вовремя остановил себя и почти невозмутимо вымолвил:

– Позвольте участвовать в задержании.

– У тебя же назначено на сегодня патрулирование… забыл?

– Тем более вот-вот начнётся.

– Как так?

Он посмотрел в свои наручные часы: день уже склонялся к вечеру.

<<Как пролетело время!>>

Звягин сориентировался.

– Если я смогу договориться с генерал-полковником переназначить патрулирование, включите меня в состав вашего наряда?

– Попробуй, но я сомневаюсь, что это свершится – договориться с ним; к тому же беспокоит твоя какая-то нездоровая мания к этому делу: подполковник Сергей после посещения с тобой владельца квартиры заметил признаки импульсивного поведения, которое часто наблюдаем у тебя и на участке, Звягин.

 Полковник пригляделся: и следователь, и оперативный начальник напряжённо смотрели на него – если сотрудник полиции, это очевидно и без устава, следует собственным порывам рассудка, отстраняя прочь здравость и, главное, подчинение регламенту, он даёт повод усомниться в его состоянии выполнять служебные обязанности и далее.

 Звягин сообразил и, немного успокоившись, как-то обречённо сказал:

– Товарищ следователь, оперативный начальник, простите за мою некомпетентность: пропажа майора Арсеньева вывела меня из равновесия, а отсутствие тела и сама возможность, что виновников или хотя бы причастных к этому лиц не обнаружим, ранит моё чувство справедливости.

– Нас тоже, Звягин.

Они теперь расслабленно глядели на полковника.

– Боря, оставь, пожалуйста, меня и Звягина наедине.

– Как скажешь.

Оперативный начальник покинул допросную комнату.

– Я видел, что ты там раздобыл. – Следователь улыбаясь пояснил: – Тот же путь, правда мне-то времени хватило меньше, чтобы разобраться.

– И?

– Обыкновенная квартира, как и история её.

– Обыкновенная? А пропажа людей?

– Кто у нас только не пропадает, Звягин: вот как-то раз на днях в местных газетах написали, как грибник потерялся в лесу и спустя два месяца спасательная служба нашла его истощённым, но живым, притом он был опытен. Таких случаев тьма, полковник: то напились и сдуру упали с обрыва; рыбак послушался себя и решил вопреки прогнозу ловить рыбу, а в итоге спасали его, обезвоженного в лодке. Продолжать?

Звягин молчал.

– Всему отделу тяжело: генерал-полковник съездил к жене Арсеньева спросить её здоровье – пока держится, однако своей дочке ничего не говорила о пропаже отца, всё ещё надеясь на скорое возвращение. Человеческое воображение в условиях этих нелёгких обстоятельств может сыграть с нами злую шутку; не забывай о версии, что и гражданин Игнатьев, он же владелец квартиры 48, может быть совсем не причастный к этому делу. Ты понял меня, Звягин?

– А гардероб?

– Что не так с гардеробом?

– Как он там появился?

– Как обычная мебель.

– Нет, я имею в виду, что он там стоял во время стройки.

Следователь устало выдохнул.

– Показывай.

Звягин привёл к столу и, разбросав в стороны ненужные листы, нашёл старую планировку квартиры.

– Видите?

– Я вижу… вот только…

Он ушёл в свой кабинет и вернулся с другой планировкой.

– Это незаполненная конструкция, а здесь окончательный вид квартиры.

Звягин всмотрелся: гардероб оказался элементом стенной конструкции, и квартира лишилась ореола таинственности.

– Вот поэтому занимайся тем, что знаешь, я же – своим делом. Уясни, а то больше не хочу повторять: забот и так много.

Звягин впал в ступор.

– Готовься к патрулированию: оно вот-вот начнётся.

Потерянный, он встал в стойку.

– Так точно, товарищ следователь…

– Молодец.

Звягин остался один в комнате.

В мыслях царил вихрь предположений, фактов, домыслов, гипотез и не стихал до конца ночного патрулирования.

 Звягин усмехнулся: то же самое, что говорил сейчас следователь, он рассказывал и напарнику Сергею, отчего ощутил беспощадную иронию над собой; помимо неё, задето было и чувство достоинства: полковник Звягин выставил себя в дурном свете из-за какой-то мистики, которую якобы излучает повседневный, незамысловатый, обычный шкаф для хранения одежды.

<<Тьфу ты! Занесло-то как…>>

 Бегло блиставшие в предзакатном славе солнца лучи отчаянно и стойко продолжали разливать благоносный свет, но вот огромное оранжево-жёлтое пятно ушло за горизонт; слабоватый туман начал подниматься в городе; уличные фонари обложили белыми отпечатками дороги, и к их еженощному ритуалу присоединились магазины и автомобили, добавляя второй слой разнородного свечения. Тусклое небо с облачными странниками – исполинами, коротышкам – и величественными сооружениями, погранично обращавшимися то в корабли, то в горы, совсем не долго сохраняло в своём владении силу покинувшей зари: темнота простёрлась вмиг по ней, и, несмотря на канувших в её недра подданных небесного мира, далеко сияющие звёзды нарисовались мелкими точками на ночном полотне.

 Звягин сидел в патрульном автомобиле и с мрачной задумчивостью рассматривал ветхий дом с обособленным участком: одна сторона окончательно обвалилась, смешав в сплошную груду потолок, стены, мебель и нагромождая ими покосившийся пол.

 Унылый вид этого дома пробуждал в Звягине мысли о той квартире: такое укромное место приютилось в теле стандартного жилого строения и скрытно существует, не нарушая привычного порядка; 5-й дом – пока неизвестно: жертва или сообщник – смотрит на неё как на основополагающий элемент его существования, в то время как для узревшего её Звягина обратилось в средоточие мглистых холмов, за которыми скрывается нечто больше, чем само здание, всеохватнее, чем родной мир, и непостижимее, чем человеческий разум; и потому оно, средоточие, захватывает не столько внимание, сколько саму душу Звягина, задействуя в свою пользу его чувства и упрямый принцип раскрывать связи.

В машину вернулся Сергей.

– Я купил латте и капучино.

Он поднёс латте Звягину, освободив его от сумрачных мыслей.

– По улице Фонвизина? К слову, недалеко от 5-го дома: перекрёсток разбивается на ту и эту.

– Без разницы.

Он отхлебнул латте и сморщил лицо.

– Извините: в кафе не поняли, что вы подразумевали под обычным кофе.

– Ядрёный и классический.

– Для разнообразия не помешает, полковник Звягин.

– Да веди уже.

Сергей выехал на улицу Фонвизина.

Бо́льшую часть пути они пребывали в молчании.

– Вот, Серёжа, хочу спросить.

– Давайте.

– По-твоему, наша система имеет дыры?

– Что ж, у всякой системы имеются недочёты: за всем не уследишь.

– Ты не понял; попробую объяснить. – Латте не нравилось Звягину, но за отсутствием иного бодрящего напитка он с неохотой и угрюмым лицом попивал это кофе. – Я имею в виду, на что опирается, к примеру, наша система?

– На факты, доказательства, свидетельства и исходя из них написанные нами отчёты и доклады.

– Молодец, пятёрку – с минусом. – Звягин лукаво улыбнулся и продолжил: – А они, в свою очередь?

– Как же… благодаря тому, что нам известно и мы учили.

– Верно. А откуда мы получили знания?

– От родителей, учителей, друзей, знакомых. – Он и сам решил блеснуть знанием: – Их называют агентами социализации.

– Угу. Тогда перейдём к главному: откуда те получили сведения, перешедшие затем в форму знания?

– От опыта, собственных наблюдений, сравнений и такого прочего; к чему клоните?