Яд благих намерений

Миранда Эллис

Яд благих намерений

ПРЕДИСЛОВИЕ

ИСКУШЕНИЕ ПРОСТЫМ РЕШЕНИЕМ

Каждый из нас носит в себе пустоту. Она может быть тихой, как забытый сон, или громкой, как рёв в ушах посреди ночи. Мы заглушаем её шумом городов, работой, чужими голосами – чем угодно, лишь бы не слышать её зова.

Но что, если эта пустота – не недостаток, а дверь?

Что, если по ту сторону нашего одиночества существует мир, столь же реальный, как и этот? Мир, где магия не умерла, а лишь уснула, затаившись в трещинах асфальта и в самых потаённых уголках наших душ? И что, если этот мир умирает, а его гибель медленно, но верно гасит краски и ворует память в нашем?

Эта история началась с одного зова. Одинокий волк, дух-проводник по имени Аэрэль, искал свою земную половину – ту, что могла стать мостом. И нашёл Алёну. Обычную девушку с необычной пустотой внутри, которая оказалась её величайшей силой.

Им предстоит пройти по лезвию между реальностями, сражаясь не с демонами из сказок, а с самой безликой и безжалостной силой – Энтропией. Силой, что питается забвением и стремится обратить всё сущее в тихое, одинокое ничто.

Но их оружие – не мечи и заклинания. Их оружие – связь. Надежда. И умение слышать шёпот жизни в самых тёмных уголках нашего мира.

Эта книга – приглашение прислушаться к вашей собственной пустоте. Возможно, в её глубине вы услышите отголосок того самого зова. Решитесь ли вы откликнуться?

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АВТОРА

Эту книгу я писала для тех, кто, как и я, слышал тихий зов в глубине собственного одиночества. Для тех, кто интуитивно чувствует, что наш мир – лишь одна сторона монеты, и что магия – это не выдумка, а забытый язык, на котором говорит душа.

Алёна, Аэрэль, их борьба с Энтропией – для меня это не просто сюжет. Это исследование самой главной битвы в жизни каждого – битвы за свет внутри себя. Битвы, в которой нашим главным оружием оказывается не сила, а готовность принять свою уязвимость и услышать другого.

Я приглашаю вас в это путешествие не как читателя, а как соучастника. Возможно, и вы найдёте в этой истории отголосок собственных невысказанных вопросов.

С верой в ваше мужество услышать зов,

Миранда Эллис

Пролог

Зеркало для Монарха

Он просыпался от собственного крика. Уже в который раз.

Профессор Лев Орлов, мужчина с лицом, высеченным из гранита усталости и интеллекта, сидел на краю кровати, пытаясь поймать дыхание. Сон был один и тот же. Он стоял в своем кабинете, полном книг и наград, а с портрета на него смотрел не он – успешный нейробиолог, – а какой-то испуганный мальчишка с синяком под глазом. И этот мальчишка беззвучно шептал: «Слабость. Всё это – слабость».

Лев тряхнул головой, смахнув призраков. Он не верил в сны. Он верил в синапсы, нейромедиаторы и электрические импульсы. Его новый проект – экспериментальная методика по подавлению травматических воспоминаний – был на пороге прорыва. Он мог бы избавить человечество от призраков прошлого. Сделать его сильнее. Рациональнее.

Он вышел из спальни в свою стерильную, минималистичную гостиную. И замер.

На идеально белой стене, прямо напротив дивана, висела картина. Он никогда её не покупал. Это был портрет. Его портрет. Но написанный в темных, масляных тонах, где его привычная строгость исказилась в надменную, почти жестокую маску. А из-за его плеча на зрителя смотрел тот самый испуганный мальчишка с синяком.

Лев подошел ближе. Это не было галлюцинацией. Холст, краска… Он потянулся, чтобы сорвать кошмар со стены.

Его пальцы коснулись краски.

И гостиная исчезла.

Он стоял в подворотне, пахнущей дешевым сигаретным дымом. Пахло его детством. Перед ним, прислонившись к стене, стоял его отец, тот самый, чей портрет висел в его кабинете как памятник вырванной своими руками из грязи родословной.

– Ну что, Лёва? – сиплый голос отца был точь-в-точь как в памяти. – Говорил же, из тебя ничего путного не выйдет. Все эти твои книжки… дурь. Слабак ты. Как был, так и остался.

Лев отшатнулся. Это был не просто звук. Это была вибрация, впивающаяся в каждый нерв, в каждую клетку его существа, вытаскивая наружу старый, детский, животный ужас.

– Нет, – прошептал он. – Тебя нет. Ты умер.

– А я и не жил, сынок, – отец усмехнулся, и его улыбка растянулась, стала неестественно широкой, карикатурной. – Я живу тут. В слабости, которую ты так старательно давил. Привет, папа.

Из тени позади отца вышла… женщина. Вернее, её подобие. Её фигура была соткана из дрожащего воздуха, как мираж, а вместо лица – идеально гладкая, зеркальная поверхность.

«Не бойся своего прошлого, Лев, – прозвучал голос, и он был похож на скрежет стекла. – Прими его. Это твоя сила. Подави его в других… и ты станешь истинным целителем. Тот, кто знает боль… лучше всех умеет её причинять. Или… контролировать».

Зеркальная тень протянула руку. В её ладони лежал не предмет, а сгусток тьмы, в котором пульсировали знакомые Льву формулы, чертежи его аппаратуры, обрывки научных статей.

– Возьми. Мы дадим тебе власть исправлять несовершенный мир. Начинай с себя.

Лев Орлов, человек, отрицавший магию, стоял, парализованный видением, рожденным из самых потаенных трещин его души. И его рука, рука ученого, сама потянулась к тому, что предлагала тьма.

Где-то на другом конце города, Алёна внезапно проснулась от острого, холодного укола в груди. Рядом, как тёплое одеяло, дремало сознание Аэрэля. Но сквозь его спокойствие прорвалась одна, чёткая, как вспышка боли, мысль:

«Оно нашло нового проводника. Не силы. Идеи. И это… гораздо, гораздо страшнее».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗЕРКАЛО ДЛЯ МОНАРХА

Глава 1

Прививка от безумия

Сеть Алёны росла. Теперь у Елисея в задней комнате, заставленной свитками и странными приборами, собиралось пятеро. Пятеро тех, кто слышал зов. Кроме Алёны, Дикого и самого старика, были еще двое:

Марта, пожилая женщина, бывшая санитарка морга, которая «видела» остаточные эмоции умерших и умела с ними договариваться.

Костя, подросток, который после удара током начал чувствовать и видеть электромагнитные поля как цветные реки, плывущие по городу.

Их собрания были похожи на заседание общества анонимных мистиков. Делились наблюдениями, пытались понять, как их способности могут помочь другим, не привлекая Теней.

Именно в такой вечер дверь в лавку с натужным скрипом открылась, и на пороге появился он.

Лев Орлов. В своем безупречном пальто, с лицом, не выражавшим ничего, кроме холодной учтивости, он выглядел как инопланетянин, случайно зашедший в склеп алхимика.

– Прошу прощения за вторжение, – его голос был ровным, металлическим. – Меня зовут Лев Орлов. Я ищу… группу взаимопомощи. Мне сказали, что здесь помогают с… нестандартными когнитивными переживаниями.

Все замерли. Дикий, сидевший на подоконнике, мгновенно напрягся, его жёлтые глаза сузились до щелочек. «Коп», – беззвучно прошептали его губы.

Алёна почувствовала, как по спине пробежал холодок. От этого человека не исходило привычного шепота Тени. От него исходила… тишина. Глухая, натянутая, как струна, готовая лопнуть.

– Мы не психотерапевты, молодой человек, – мягко сказал Елисей, отодвигая книгу.

– Я и не ищу психотерапии, – Лев сделал шаг внутрь, его взгляд скользнул по запылённым стеллажам, по склянкам с непонятными веществами, по лицам собравшихся, задержавшись на Алёне чуть дольше. – Я ищу источник. Источник массовой… иллюзии. Или заражения. Я разрабатываю методику, которая может помочь людям, страдающим от подобных… видений.

Он вынул из портфеля планшет и положил на стол. На экране замерцали сложные графики, схемы мозговой активности.

– Я называю это «феноменом фантомного резонанса». Галлюцинации, имеющие общие черты у разных испытуемых. Тени, шепот, чувство потери памяти. Я почти уверен, что это заразная форма психоза, вызванная неким внешним возбудителем. Возможно, инфразвуком или химикатами в водопроводе.

В комнате повисло ошеломлённое молчание. Костя смотрел на графики с интересом, Марта хмурилась. Дикий фыркнул.

– Химикаты? Серьёзно? – он спрыгнул с подоконника. – Может, ещё пришельцы?

Лев холодно посмотрел на него.

– Иррациональное отрицание – классический симптом. Ваша агрессия лишь подтверждает мою теорию. Вы не жертвы. Вы… переносчики.

«Алёна, – тихо сказал Аэрэль. Его голос в её голове был напряжённым. – Он не слуга Теней. Но он… пустота. Он сам выжег в себе всё, что они могли бы съесть. И теперь он опаснее любого Опустошителя».

Алёна поднялась.

– Вы ошибаетесь, – сказала она тихо, но чётко. – Это не болезнь. И это не лечится вашими методами.

Лев повернулся к ней. Его взгляд был тяжёлым, изучающим.

– А вы кто? Лидер этого… кружка?

– Я Проводник.

– Проводник чего? – в его голосе прозвучала лёгкая, ядовитая насмешка.

– Надежды, – выдохнула она, чувствуя, как её собственные сомнения шевелятся при его взгляде.

Лев Орлов медленно кивнул, как учёный, подтвердивший гипотезу.

– Понимаю. Синдром мессии. Ещё один симптом. – Он снова посмотрел на планшет. – Моя методика позволяет изолировать и подавить участки мозга, ответственные за эти паранормальные видения. По сути, это прививка от безумия. Я ищу добровольцев для клинических испытаний.

В воздухе запахло озоном. Не магии, а чистой, человеческой угрозы. Этот человек не хотел их уничтожить. Он хотел их «исцелить». Стереть. Сделать нормальными.

– Вам пора уйти, – твёрдо сказал Елисей. Его старческие пальцы сжали край стола.

Лев снова кивнул, собрав свой планшет.

– Я понимаю ваше сопротивление. Отрицание – часть болезни. Но знайте, – его взгляд снова остановился на Алёне, – я нашёл способ помочь таким, как вы. С вами или без вас.

Он развернулся и вышел, оставив за собой тяжёлую, гнетущую тишину.

– Надо было его поймать, – прошипел Дикий. – Выяснить, откуда он пришёл.

– Нет, – Алёна обхватила себя за плечи. Ей было холодно. – Он… не враг. Он сам жертва. Он так боится своей боли, что готов выжечь её у всего мира.

«Он – идеальный сосуд, – мрачно подтвердил Аэрэль. – Энтропия не вселилась в него. Она дала ему то, чего он хотел: иллюзию контроля. И теперь он станет её самым эффективным оружием».

Сеть Алёны только что столкнулась с новой, непостижимой угрозой. С угрозой, которая приходила не с шепотом из тьмы, а с благими намерениями и научными графиками. С угрозой, которая выглядела как спасение.

Глава 2

Трещина в зеркале

После ухода Льва в лавке повисла тягостная тишина. Его рациональность, его холодная уверенность оставили после себя незримую трещину. Особенно в Алёне.

Марта, хмурясь, собирала свою сумку.

– Страшный человек, – прошептала она. – В нём нет ни света, ни тьмы. Одна только… пустота. Мне нужно идти, внучка ждёт.

Костя, всё ещё увлечённый технической стороной вопроса, пытался что-то нарисовать на салфетке.

– А ведь он, наверное, крутой учёный. Интересно, как его приборы видят мои «реки»…

– Хватит, – резко оборвал его Дикий. Он стоял, прислонившись к косяку, и смотрел на Алёну. – Ты слышала его? Он собирается нас «лечить». Как тараканов.

– Он не понимает, с чем имеет дело, – промолвила Алёна, но её голос прозвучал неуверенно. Она сама слышала эту фальшь.

– Понимает, не понимает… Какая разница? Он – угроза. А с угрозами у нас один разговор.

– Нет! – она резко повернулась к нему. – Мы не будем ни на кого нападать! Мы не… мы не бандиты.

– А кто мы, проводница? – в его голосе зазвучала привычная колючая насмешка, но теперь она резала больнее. – Кружок по интересам? Мы сидим тут, пьём чай, пока какой-то психопат в белом халате готовит для нас лекарство от магии!

Елисей тяжело вздохнул.

– Дикий прав в одном, дитя. Пассивность сейчас смерти подобна. Этот человек… он опасен именно тем, что он прав. С научной точки зрения, мы все – пациенты палаты №6.

Это было последней каплей. Алёна, не сказав больше ни слова, вышла из лавки на вечернюю улицу. Воздух был холодным, но он не мог остудить жар стыда и растерянности в её груди.

«Они смотрят на меня, – мысленно прошептала она, бредя по опустевшим улицам. – Ждут, что я буду их вести. А я… я не знаю куда!»

«Ты знаешь, – попытался успокоить её Аэрэль, но его голос доносился будто сквозь толстое стекло. – Ты ведёшь их к свету. К надежде».

– Какой надежде?! – она вслух выкрикнула в ночь, и прохожий испуганно шарахнулся в сторону. – Марта уходит к внучке, Костя играется с схемами, Дикий хочет всех перерезать! А тот… тот учёный… Он сказал, что у меня «синдром мессии». А что, если он прав?

Она остановилась, опершись о холодную стену дома. В голове зазвучал голос Льва, чёткий, неумолимый: «Синдром мессии. Ещё один симптом».

А что, если всё это – её фантазия? Грандиозный бред одинокой, несостоявшейся девушки, которая придумала себе великую миссию, чтобы не сойти с ума от собственной никчёмности? Что, если Аэрэль – всего лишь плод её воспалённого сознания?

«Я – реален, Алёна, – прорвался его голос, полный боли и тревоги. – Наша связь реальна».

– А как я могу это доказать? Сама себе? – всхлипнула она. – Я не справляюсь. Они ждут решений, а я… я просто хочу, чтобы всё остановилось. Я хочу, чтобы кто-то другой взял на себя эту ношу.

Она закрыла глаза, и перед ней всплыло лицо Льва Орлова. Уверенное. Знающее. Сильное. Он не сомневался. Он не просил помощи. Он видел проблему и предлагал решение. Жестокое, чудовищное… но решение.

В этот миг её собственная магия, всегда бывшая тёплым, живым потоком внутри, дрогнула и потускнела. Она попыталась вызвать тот самый, ладонный свет, что спас мальчика в больнице. На её руке вспыхнула лишь жалкая, короткая искра и погасла, обдав пальцы ледяным пеплом.

Паника, острая и животная, сжала её горло. Она теряла это. Единственное, что делало её особенной. Единственное, что оправдывало её существование.

«Это он, – отчаянно сказал Аэрэль. – Его яд. Он не атакует тебя силой. Он сеет сомнение. И сомнение… это та трещина, через которую Энтропия входит в нас».

– Я знаю, – прошептала она, сползая по стене на холодный асфальт. – Я знаю. Но что мне делать, если я больше не верю в свой собственный свет?

Она сидела на тротуаре, маленькая и сломленная, а город сиял вокруг неё миллионами чужих, равнодушных огней. Битва была проиграна, даже не начавшись. Враг нашёл её самое уязвимое место. Он ударил не по её силе. Он ударил по её вере в себя.

И этот удар оказался сокрушительным.

Глава 3

Беззвёздная ночь

Она не помнила, как добралась до своего старого дома. Подъезд пах так же, как и раньше: пыль, дешёвый освежитель и тоска. Квартира была пустой и тёмной. Она не включала свет. Что толку? Свет горел только снаружи, а внутри была одна сплошная, густая тьма, которую не мог рассеять ни один фонарь.

Аэрэль молчал. Не то чтобы он исчез – он был там, на самом дне её сознания, как тёплый камень на морозе. Но её стена отчаяния была слишком толстой, чтобы его тепло могло до неё дотянуться. Он просто ждал. И в этом ожидании была вся боль мира.

«Он прав, – крутилась одна и та же мысль, как заезженная пластинка. – Я – самозванка. Я нарядилась в тогу спасительницы, потому что была слишком слаба, чтобы просто жить своей жалкой жизнью».

Она подошла к окну и смотрела на огни города. Эти огни были такими далёкими. Принадлежали людям, у которых были настоящие дела, настоящие профессии, настоящие проблемы. А она что? Девочка, которая разговаривает с волком в своей голове и воюет с тенями.

Её рука потянулась к телефону. Пальцы сами, будто против её воли, вывели на экране номер, который она нашла на сайте исследовательского института. «Доктор Лев Орлов. Отдел нейрофизиологии».

Один гудок. Два. Сердце колотилось где-то в горле, вызывая тошноту.

«Алёна, нет!» – это был не голос, а чистый, животный ужас, вырвавшийся из самой глубины их связи. Аэрэль впервые за всё время кричал.

– Алло? – раздался в трубке ровный, узнаваемый голос.

Горло перехватило.

– Это… это Алёна. Из лавки.

С другой стороны повисла короткая пауза.

– Алёна. Проводник, – произнёс Орлов, и в его голосе не было ни удивления, ни злорадства. Была констатация факта. – Вы приняли разумное решение.

– Я… я не знаю, что приняла, – её голос дрожал. – Я не справляюсь. Мои способности… они исчезают.

– Они и не были настоящими, – ответил он с ледяным спокойствием. – Это защитный механизм психики. Вы создали сложную систему иллюзий, чтобы компенсировать травму. Моя методика поможет вам увидеть реальность. Очиститься.

Слово «очиститься» прозвучало как обетование. Избавиться от этой давящей ответственности. От постоянного страха. От сомнений. Стать нормальной. Обычной. Пустой.

– Когда? – прошептала она, чувствуя, как предаёт всё, во что верила. Предаёт Аэрэля.

– Завтра. В десять утра. Адрес вам известен.

Она положила трубку. В квартире воцарилась абсолютная тишина. Даже Аэрэль замолчал. Это была не тишина ожидания. Это была тишина прощания.

Она просидела так, кажется, несколько часов. А потом её взгляд упал на старый, засохший кактус на подоконнике. Тот самый, что она исцелила своим первым сознательным прикосновением. Он снова был коричневым и сморщенным. Она не находила в себе сил поливать его. Зачем? Всё равно всё умирает.

И вдруг, сквозь толщу онемения, к ней прорвалось что-то другое. Не голос Аэрэля. А ощущение.

Она почувствовала его боль. Не метафорическую. А очень конкретную, физическую. Острую, режущую боль разрыва. Не ярость. Не упрёк. А просто… боль. Как если бы отрывали часть плоти.

Это была не её боль. Это была его боль.

И в этот миг до неё наконец дошло. Она так сосредоточилась на своих страхах, на своём «я», на своей адекватности, что забыла самое главное. Их связь – не про силу. Она про другого. Про него.

Она причиняла боль единственному существу во всех мирах, которое было частью её самой.

Медленно, будто сквозь толщу воды, она подняла руку и коснулась высохшего стебля кактуса. Она не пыталась его исцелить. Она не пыталась вернуть силу. Она просто… почувствовала его. Его тихую, безропотную жажду жизни. Его упрямство. Его память о зелени, которую она ему когда-то вернула.

И из самой глубины своего отчаяния, из самой чёрной точки своего «я», она послала ему одно-единственное чувство. Не силу. Не свет. А сожаление.

Прости.

И тогда случилось чудо. Не вспышка света. Не буйство зелени. Из высохшей кожи кактуса, прямо под её пальцем, проклюнулся крошечный, ярко-зелёный росток. Совершенно хрупкий. Почти невидимый. Но живой.

Это был не её свет. Это была её тьма, которую она наконец-то признала, приняла и позволила ей просто быть. И в этом принятии родилась новая жизнь.

В её сознании, тихо, как первая капля после долгой засухи, прозвучал голос Аэрэля.

«Ты не должна быть сильной всегда. Ты должна быть… настоящей. Даже если эта правда – что ты сломана. Я буду с твоей сломанной частью. Я буду с твоей уставшей частью. Мы – целое. Не вопреки нашим слабостям, а благодаря им».

Алёна расплакалась. Впервые не от отчаяния, а от облегчения. Она не нашла в себе силы. Она нашла в себе смелость признать слабость. И это оказалось самой большой силой из всех.

Она посмотрела на телефон. На номер Льва Орлова. И удалила его.

Завтра будет новый день. И она встретит его не безупречным лидером, а просто Алёной. Уставшей, напуганной, полной сомнений, но целой. И в этой цельности было больше силы, чем во всех её магических вспышках.

Глава 4

Яд благих намерений

Она пришла в лавку на следующее утро. Без плана. Без громких речей. С тёмными кругами под глазами, но с прямым взглядом.

Дикий, мрачный как туча, встретил её на пороге.

– Ну что, проводница? Готовим засаду на этого учёного?

– Нет, – просто ответила Алёна, проходя внутрь.

Марта и Костя уже были там. Они смотрели на неё с тревогой и ожиданием. Те самые взгляды, что ещё вчера вызывали в ней приступ паники.

– Я не знаю, что делать с Львом Орловым, – начала она, и её голос был тихим, но чётким. Она не пыталась его усиливать. – И я не знаю, куда именно нам нужно двигаться дальше. Мои силы… они не безграничны. Иногда я чувствую себя такой уставшей, что готова всё бросить.

Дикий фыркнул, но в его глазах мелькнуло нечто похожее на понимание. Костя перестал вертеть в руках свой амулет из проволоки. Марта внимательно смотрела на Алёну, как врач на пациента.

– Но вчера я поняла кое-что, – Алёна обвела взглядом всех собравшихся. – Я поняла, что пыталась быть символом. Безупречным лидером. А я – не символ. Я – человек. И наша сила не в том, чтобы быть идеальными. Она – в том, чтобы быть разными. В том, чтобы, когда один падает, другой мог его поднять.

Она повернулась к Косте.

– Костя, твои «реки»… ты можешь почувствовать, где в городе больше всего страха? Не Теней, а именно человеческого страха?

Подросток удивлённо поднял бровь.

– Э… ну, вроде да. Больницы, конечно… а ещё вокзалы, может быть, и… – он замялся, – ну, районы, где люди живут бедно. Там будто тяжёлый, грязный сигнал.

– Хорошо, – кивнула Алёна. – Это нам и нужно. Не искать Тени, а искать боль. И пытаться её облегчить. Не магией силы, а просто… вниманием. Как в той больнице.

В воздухе повисло новое, странное чувство – не решимости, а облегчения. С них сняли непосильную ношу – ношу великой миссии, которую нужно было выполнять безупречно. Её заменили на простую, человеческую работу. С которой можно было справиться.

Именно в этот момент в лавку вошёл он. Не Лев Орлов. А тот, кого они звали Странником.

Его звали Артём. Он присоединился к сети пару недель назад. Бывший менеджер, который после клинической смерти начал «слышать» внутренний диалог людей как навязчивый, оглушительный шум. Сеть стала для него спасением – местом, где его не считали сумасшедшим. Он был тихим, старательным и благодарным.

Но сейчас его лицо было озарено изнутри странным, фанатичным блеском.

– Я нашёл способ, – проговорил он, и его голос дрожал от возбуждения. – Способ помочь всем. Разом.

Все смотрели на него. Алёна почувствовала лёгкий, холодный укол тревоги.

– Что ты имеешь в виду, сынок? – спросила Марта.

– Я был на лекции того учёного, Орлова, – Артём вытащил из кармана листовку. – Он не враг! Он… пророк. Он предлагает очищение. Избавление от всего этого – от шума, от страхов, от этой ужасной чуткости, которая не даёт нам жить!

«Зеркальщик», – как удар хлыста, прозвучал голос Аэрэля в голове Алёны. – «Он нашел его слабость. Его желание избавиться от дара, который он считает проклятием».

– Артём, подожди, – подняла руку Алёна. – Его метод… он стирает память. Стирает тебя самого.

– А разве это плохо?! – в голосе Артёма прозвучала истеричная нота. – Я устал слышать, как ругаются соседи! Я устал чувствовать, как мучается каждый прохожий! Я хочу покоя! А вы… вы предлагаете просто с этим смириться? Нет! Он предлагает свободу!

Дикий сделал шаг вперёд, но Алёна остановила его взглядом. Она смотрела на Артёма, на его глаза, полные отчаяния и ложной надежды. Он не был предателем. Он был жертвой. Жертвой, которая так сильно хотела избавиться от боли, что была готова отдать за это свою душу.

– Он говорит тебе то, что ты хочешь услышать, – тихо сказала Алёна. – Он показывает тебе выход. Но это выход в никуда. Это забвение.

– Это исцеление! – крикнул Артём. – И я докажу это вам всем! Я записался на его процедуру. Первым! И когда я вернусь нормальным, вы все поймёте! Вы все побежите за мной!

Он развернулся и выбежал из лавки, хлопнув дверью.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Первая брешь в их сети была сделана. И сделана не врагом, а их же собственным отчаянием, которым так искусно воспользовалась Энтропия.

– Вот видишь, – хрипло проговорил Дикий. – Твоё «внимание к боли» не сработало. Его уже не остановить.

Алёна смотрела на захлопнувшуюся дверь. В её груди не было страха. Была только горькая, пронзительная ясность.

– Ты не прав, – сказала она. – Это не провал. Это – наша настоящая война. Мы должны быть достаточно сильными, чтобы позволить другим иметь слабость. И достаточно любящими, чтобы ждать их, даже если они решили уйти.

Она поняла. Битва с Зеркальщиком будет битвой за души. Не силой, а терпением. Не принуждением, а готовностью принять человека даже тогда, когда он сам от себя отрекается.