Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком»

– Что от тебя хотел Гриндорк? – внезапно спрашивает Роувард.

Я замираю и сжимаю столовые приборы до побеления костяшек.

– Спрашивал, достаточно ли хорошо со мной обходится мой хозяин, – бессовестно вру я, глядя прямо в глаза дракону.

– И как?

– Я сказала, что я более чем довольна, – отвечаю и отправляю в рот кусочек тушеной картошки.

– А вот он явно был чем-то недоволен, – произносит дракон.

Точно, он же зашел в самый неподходящий момент.

– Я не поняла, ваше величие… Наверное, до него дошли слухи, что вы были в дурном расположении духа, по его мнению, я недостаточно хорошо порадовала вас…

Поверит ли? Но ничего лучшего в данный момент я не придумала.

– В следующий раз передай ему, что я против того, чтобы ты разговаривала с ним, – мрачно заявляет Роувард. – Если у него будут вопросы – пусть обращается ко мне.

Киваю. Я бы не против, да только вряд ли Гриндорк будет рад этому. Ему ой как надо пообщаться со мной и еще не раз.

– Ты хочешь о чем-то меня спросить, – снова констатирует факт дракон. Как будто читает, как открытую книгу. – Спрашивай.

– Можно мне… Посещать библиотеку, что на втором этаже?

Кажется, он ожидал от меня чего угодно, но не этого.

– Странное желание. Мне сказали, что ты едва ли обучена и… Впрочем, почему нет? – Роувард с долей интереса и подозрения рассматривает меня. – Но в твоем распоряжении только те книги, что там. В кабинет ходить запрещаю. Любопытство – опасная черта. Особенно для той, кто принадлежит дракону.

Да уж. Намек понят. Я киваю, опускаю взгляд, и больше ни один из нас не произносит ни слова. Потом Роувард, вытерев руки салфеткой, выходит из столовой, а за ним и я закругляюсь с обедом.

Вкусным, надо сказать, обедом, в отличие от завтрака. Но это Клоте еще вернется.

Стараясь не сильно расстраиваться по поводу того, что не удалось достать мазь, поднимаюсь в библиотеку.

Тяжелая дубовая дверь поддается с трудом, и я замираю на пороге. Сквозь пыльные окна и тяжелые плотные портьеры пробиваются тусклые лучи света, выхватывая из полумрака очертания книжных стеллажей. Они не слишком высокие, но массивные, из темного дерева, местами потемневшего от времени.

Комната небольшая, но в ней все есть, хоть и покрыто толстенным слоем пыли. У дальней стены стоит широкий диван, обитый когда-то темно-зеленым бархатом, а рядом – небольшой столик с подсвечником.

Первым делом подхожу к окнам, с трудом берусь за плотную материю и резко дергаю в сторону.

– А-апчхи! – облако пыли взмывает в воздух, и я чихаю несколько раз подряд. В солнечных лучах пылинки кружатся, как в танце, медленно оседая на пол.

Открыв второе окно, впускаю в комнату свежий воздух и больше света. Теперь можно лучше рассмотреть книги. Корешки разных цветов и размеров: от крошечных томиков до внушительных фолиантов.

На некоторых полках книги стоят ровными рядами, на других – свалены как попало. Кажется, свечной мастер или его сын проводил тут немало времени. Впрочем, для меня это место тоже может быть убежищем. От дракона и от Клотильды. Только бы здесь нашлась нужная информация.

Подхожу к дивану, провожу рукой по спинке, чувствуя, как рука тут же становится пыльной. И замечаю что-то, завалившееся между спинкой и сиденьем.

Пара минут пыхтения, горящие пальцы и вуа-ля! Книжица в кожаном переплете в моих руках. Рассматриваю, понимая, что это вовсе и не книга: названия нет, желтые листы исписаны убористым красивым почерком, а перед каждой новой записью – дата.

Так это дневник!

Глава 12. Роувард Даррел

В этом доме… Нет, пожалуй, в этом городе врут все. В глаза улыбаются, заискивают, а на самом деле ненавидят и боятся. Почему из всех возможных городков мне пришлось приехать именно в этот рассадник драконобоязни?

Усмехаюсь себе сам: да как раз именно поэтому. Ниточки культа “Драконье сердце” уходят сюда, а значит, мне не стоит расслабляться ни на секунду. Потому в доме и оставил самое малое количество слуг.

Горничная – такая простушка, что все ее эмоции как на ладони и без дара. Кухарка… Пожалуй, единственная женщина в городе, которая улыбается. Не растягивает губы, показывая, как “рада” видеть, а именно улыбается. С огоньком в глазах. Но на пару моих вопросов она ответила весьма уклончиво.

А вот Клотильда… Врет в глаза. Причем по таким поводам, которые… мне непонятны. Был бы у меня мой Дар, мне бы не приходилось считывать ее взгляд, мелкие движения, пытаться понять скрытые причины поступков. Весьма странных поступков.

– Надеюсь, вас устраивают условия пребывания в нашем городе? – выводит меня из раздумий мэр, пока мы трясемся в карете по ухабистой дороге в гору.

Похоже, в городе совсем недавно была оттепель, а теперь грянули морозы, разбитая грязь замерзла, как была. И теперь нас трясет, как будто мэр специально выбрал путь похуже, чтобы мне не хотелось возвращаться.

Честно говоря, будь у меня крылья, я бы уже давно плюнул и долетел сам до мануфактуры, но теперь приходится притворяться, что я просто выше того, чтобы показывать своего дракона всем и каждому.

– Вполне, – отвечаю я. – Но свечи у вас просто отвратительные.

– Увы, должен с вами согласиться, ваше величие, – энергично кивает мэр, так что его второй подбородок активно трясется. – А как вам ночное дополнение досуга?

Я поднимаю на Гриндорка тяжелый взгляд.

– Вы правда думаете, что я буду с вами это обсуждать?

Кажется, я даже зарычал, потому что мэр нервно сглатывает и вжимается в спинку сиденья. Он уже жалеет, что задал мне этот вопрос. А лучше бы жалел, что заставил девчонку пережить эти унижения и… вообще подослал ко мне.

– Не-ет, конечно… Конечно, вы вольны делать с Марикой что угодно… – его фантазия заходит явно дальше того, что я уже с ней делал. И… планирую делать.

Она самая сложная из всех обитателей дома. Что-то в ней есть такое, что заставляет меня злиться, когда она просто поднимает на меня свой взгляд, в котором плещется глубинный страх. Тот, что долго взращивался, подпитываясь новыми и новыми ужасами о драконах.

Все в ней кажется неправильным. Она другая… И когда она разговаривала с мэром, она была зла. Не испугана, как мышка. Не пыталась льстить и заискивать. Марика пыталась противостоять этому напыщенному толстяку, и это меня… впечатлило.

– Приехали, ваше величие, – когда карета останавливается, мэр выскакивает первым и, даже несмотря на свои неуклюжие габариты, умудряется открыть мне дверь.

Мануфактура органично вписывается в горный пейзаж: три каменных корпуса, построенных уступами на склоне. Отсюда открывается захватывающий вид на заснеженный город и свинцово-серое зимнее море вдалеке. В морозном воздухе отчетливо слышен солоноватый запах прибоя, смешанный с дымом из труб.

Дорожки, ведущие от ворот к корпусам, расчищены от снега, но не идеально: кое-где видны наледи и снежные заносы. Типичная картина для небольшого производства в разгар зимы.

– Прошу, ваше величие, – мэр семенит впереди, то и дело поскальзываясь на обледенелых камнях. – Позвольте показать вам наш основной цех.

В первом корпусе тепло и довольно уютно. Потолки не очень высокие, а все освещение обеспечивается большими окнами и проникающим через них светом. Да уж… Зимой здесь, похоже, короткий рабочий день.

Хотя, возможно, рабочие немного продлевают его с помощью чадящих сальных свечей на столах. Десятка три человек склонились над своей работой, каждый погружен в свое дело. В воздухе пахнет металлом, потом и почему-то корицей.

– У нас небольшое, но качественное производство, – с гордостью объясняет мэр. – Вот, взгляните…

Он подводит меня к ближайшему столу, где мастер колдует над изящной шкатулкой. Внутри поблескивает руна сохранения: такие шкатулки держат еду свежей неделями.

На самом деле, дорогая штучка: одну такую продать – и можно обеспечить зарплатой всех этих рабочих на несколько месяцев. Если, конечно, не положить большую часть оплаты себе в карман или… на иное производство.

– А здесь делают домашние обереги, – мэр указывает на соседний стол.

Молодая женщина ловко вплетает тонкие нити черной руды в металлический узор. Получается что-то вроде ловца снов, только с защитной магией. Такие вещицы отводят сглаз, мелких духов и даже немного защищают от пожара.

Эта штука намного проще и дешевле. Но и она пользуется спросом в народе, особенно хорошо уходит на ярмарках.

– А это наша гордость, – мэр ведет меня к полкам у стены.

Тут лежат замысловатые амулеты для путешественников, показывающие дорогу домой, чайники, которые сами поддерживают нужную температуру воды и музыкальные шкатулки, играющие без механизма, – все в основном для богатых людей, аристократов.

Действительно уникальное производство. Прекрасно комбинирует сложные артефакты и типовые бытовые вещицы. Не зря городок называют мастерской артефакторов.

Сама мануфактура выглядит… обыденно. Ничего необычного или подозрительного.

– И сколько у вас сейчас работников? – спрашиваю я, разглядывая искусно обработанные артефакты.

– Всего сорок пять человек, включая учеников, – отвечает мэр. – Для нашего городка и это много… Остальные на подсобных работах.

Он пускается в рассказ о планах развития производства, о том, как важны поставки руды из Эльвариама, и, конечно же, о желательном снижении цен. А я смотрю в окно на заснеженные горы и думаю. Где они прячут подпольное дело?

Потому что всё здесь слишком… правильно. Слишком обычно. Как будто специально показывают: смотрите, мы маленькая провинциальная мануфактура, делаем безобидные вещицы для дома…

Но я-то знаю, что след культа ведет сюда. И где-то здесь, в этих горах, спрятано то, что мне нужно найти.

– Что ж, – прерываю я словоизлияния мэра, – впечатляет. Но вы меня не убедили, цены останутся прежними.

Мэр начинает было спорить, но я уже не слушаю. Мне нужно время. Они заинтересованы в снижении цены, поэтому они попытаются сторговаться.

Сам не знаю зачем, но только перешагиваю порог дома, тут же требую Марику на обед. Объясняю себе это тем, что мне нужно выяснить, о чем они разговаривали с мэром. Гриндорк – тот еще слизняк, но если я до этого только предполагал, что это была его идея поставить клеймо, то теперь был уверен.

Клотильда жалуется на Марику, что та брезгливо отказалась от завтрака, сказав, что от дракона ничего не собирается принимать. Врет, я вижу и решаю понаблюдать, чтобы узнать, что об этом думает сама девчонка.

Но как только я вхожу в столовую, меня буквально окатывает страхом. Живым, человеческим и… не моим. Такого же просто не может быть! Не теперь.

– Что-то интересное в моем камзоле? – вглядываясь в распахнутые голубые глаза, спрашиваю я.

Взгляд невольно соскальзывает к пухлым губкам, длинной, тонкой шее, скромному декольте и талии, практически идеальной для того, чтобы обхватить ее ладонями, подсадить девушку на стол и…

То, что поднимается внутри меня, смешивается с растерянностью, испугом Марики… Я их чувствую, практически на вкус. Уже забыл, как это бывает. Нет. Наверное, мне просто показалось на мгновение.

Девчонка что-то лопочет непонятное и почти неправдоподобное, врет, хотя и плохо, но чувствую, что без злого умысла. Она вообще недоговаривает и подвирает, в чем успеваю убедиться, когда пытаюсь выяснить ее видение ситуации с завтраком.

Марика не то что экономку не сдает, она еще и горничную пытается выгородить, когда я, провоцируя, обвиняю ее в плохом завтраке. Интересно.

Но больше всего меня удивляет, когда девчонка просит разрешения на… чтение. Она могла бы свободно заниматься чем угодно, но Марика хочет читать. И если вначале кажется, что она этим хочет что-то прикрыть, то в противном получается удостовериться почти сразу же.

Ужин я провожу в доме мэра, знакомясь с его женой, подходящей ему по габаритам, и деланно краснеющей дочерью, унаследовавшей все самые выдающиеся черты родителей. Она то и дело стреляет глазками, улыбается и хихикает так, что я бы больше списал это на нервное состояние, чем на попытку очаровать.

Поэтому я остаюсь в гостях ровно столько, чтобы по традициям была соблюдена вежливость, а потом откланиваюсь к себе. Прежде чем пойти поработать, решаю зайти к себе в комнату, но останавливаюсь, так и не дойдя до нее.

Дверь в покои Марики приоткрыта, на столике у кровати подрагивает огонек сальной свечи, а сама девчонка спит. С книгой на груди. Неужели зачиталась и заснула?

Я замираю в дверях, не в силах отвести взгляд. В неверном свете свечи её лицо кажется особенно юным и беззащитным. Длинные ресницы отбрасывают тени на щеки, пухлые губы чуть приоткрыты, словно она хочет что-то сказать даже во сне. Волосы разметались по подушке золотистым ореолом.

Книга мерно поднимается и опускается на ее груди в такт дыханию. Одна рука безвольно свесилась с кровати, и в этом жесте столько беспечности, что у меня перехватывает дыхание. Она такая… настоящая. Ни капли притворства, никакой наигранности, как у дочери мэра. Просто юная девушка, уснувшая за чтением.

Платье слегка задралось, обнажив изящную щиколотку. Я ловлю себя на желании прикоснуться, провести пальцами по нежной коже…

А, может, почему бы и нет? Почти неслышно приоткрываю дверь и делаю шаг внутрь.

Глава 13

Мне снится что-то странное. Словно я лежу на солнечной поляне в дубовой роще. Пахнет прогретой землей и летними травами. Солнышко щекочет щеки, заставляя улыбаться, и вообще мне так тепло и свободно, как не было очень-очень давно. С самого детства, когда я летом гостила у дедушки в деревне и периодически убегала в лес, чтобы послушать шелест листьев и пение птиц.

И куда все это потом исчезло? Муж очень не любил бывать в деревне, ему там было скучно. А потом его срочные эксперименты, и без меня он не мог никак, потому что часть его расчетов делала я. Даже когда я забеременела и попросила отпустить меня в тихий домик…

От этой мысли, точнее, от воспоминаний об этом отвратительном ощущении предательства, я и просыпаюсь.

Мне и правда тепло и уютно, хотя я совсем не помню, как вчера заснула. Первые пару минут потягиваюсь, напрягая память, а потом вспоминаю. Я читала тот самый дневник, что нашла в библиотеке, и, похоже, отключилась.

Но… проснулась-то я без книги, с не до конца сгоревшей свечой и окутанная теплым пледом.

Упс! Не надо быть большого ума, чтобы понять, что это все взялось не из воздуха. А если добавить то, что в доме, кроме нас с драконом, по ночам никого нет, то вывод очевиден.

Драконище был тут! А я даже ухом не повела! Вот растяпа. Одна мысль об этом пугает и… озадачивает?

Все больше убеждаюсь, что у дракона нет логики. Он рычит: “Не попадайся мне на глаза!” А потом сам заходит ко мне в комнату и укрывает меня. Нелогично для злого и безжалостного дракона, да? Который не прочь “полакомиться” невинной девой.

Я, конечно, догадывалась, что далеко не все, что рассказывали Марике в приюте, было правдой. Но теперь мне уже самой просто необходимо подробнее узнать о драконах. И из более правдоподобных источников.

Встаю с кровати, расстроенно отмечая, что сегодня погода решила поменять свое настроение, и вместо солнечного, погожего денечка подкинула нам серое небо и хлопья снега, плавно спускающиеся на заснеженный двор.

Но в комнате тепло: кто-то – ну понятно же, кто – ночью подкинул дров, чтобы совсем не выхолодилось к утру. Я иду умываться, потом натягиваю на себя платье и только теперь замечаю, что на столике рядом с дневником стоит баночка с той самой мазью, что я хотела позаимствовать у дракона. Откуда он?..

Так. Он не может читать мысли, иначе бы мне так хорошо не жилось. Но неужели он догадался? Что подумал? Что у меня не зажило, и нужно еще помазать? Так чего ж сам не помазал?

Впрочем, какая разница, что подумал Роувард? Главное, что заветная баночка у меня. Теперь не буду тратить время, побегу сначала к Марте, а потом, захватив с собой вкусняшку для Руди, – к нему, чтобы обработать его ранку.

В холле привычно тихо, даже Клоти не видно. К завтраку меня никто не звал, так что на кухне и перекушу заодно.

– Доброго утра, – Марта, как обычно, широко улыбается и сразу скидывает мне со сковородки на тарелку круглый ноздреватый блин. – Садись скорее. Сегодня Клотильда уже не доставала?

– Доброго! – я присаживаюсь на краешек стола. – Не успела поймать меня еще в поле своего зрения. Слушай, она правда со всеми такая вредная?

Марта морщится.

– Честно тебе сказать, – говорит она, – она всегда была с отвратительным характером. Старый свечной мастер нанял ее, когда она приехала в наш город, не имея ни медяка за душой. Все думали, что Клотильда хоть благодарна будет. Да какое там! Всю прислугу в ежовых рукавицах держала. Но, наверное, для старика это было и неплохо: ему больше нравилось проводить время со своими свечами. А уж как его сын на фабрику ушел вместо того, чтобы продолжать дело отца, так и вообще хмурым стал.

А… Да. Я вчера, когда пролистывала дневник, видела записи Играха, так звали сына мастера. Они как-то с отцом сильно повздорили насчет какого-то из механизмов, Играх топнул ногой и ушел на мануфактуру рабочим.

Он хотел доказать отцу, что тоже чего-то стоит. Быстро стал одним из технических рабочих, но все равно чувствовал перед мастером вину. А сам старик так сильно обиделся, что практически перестал разговаривать с сыном и ушел в работу.

Так и жили в доме два таких родных и в то же время совершенно чужих человека. Грустно.

– И Клотильда всех тиранила?

– Ну как… Лишнего выходного не давала, с рассветом вставать заставляла, работой зачастую бессмысленной нагружала, – рассказывает Марта, с шипением наливая новую порцию теста на сковороду.

– А наговаривать перед хозяином? – уточняю я.

Потому что мне хочется понять, это я такая везучая, или что-то у Клоти в голове перемкнуло.

– Однажды было, – говорит Марта. – Девчонка у Клотильды жениха увела. Жениться тот наглец так и не женился, но жизни той девчонке, конечно, не стало. И отсюда уволилась, и новую работу не нашла. Так и уехала из города.

Н-да… Но Марика точно никого ни у кого не уводила. Хотя если попробовать подвести под это все логику, то у Клоти должны быть все же личные мотивы. Осталось только выяснить какие.

Марта делится еще одним кусочком мяса для Руди, и я поднимаюсь во флигель. Оглядываюсь хорошенько, проверив, что Клоти поблизости нет, и иду в знакомую каморку.

“Я уж думал, ты решила обо мне забыть”, – ворчит сов.

– О тебе забудешь! – усмехаюсь я. – Держи.

Я отдаю ему кусочек и достаю из кармана мазь. Сов с удовольствием зажимает еду лапами и начинает клювом отрывать маленькие порции.

– Руди, дай обработаю тебе, а потом будешь заедать стресс.

“Что я буду?” – он резко поднимается и смотрит на меня своими круглыми удивленными глазами.

– Больно будет, – честно предупреждаю я. – Но от этого никуда не деться. Сейчас надо перетерпеть, а потом быстро заживет.

Руди прищуривается, как будто пытается понять, стоит ли мне довериться или стоит делать крылья.

– Да ладно! – фыркаю я. – Как будто у тебя есть выбор!

“Обманешь – покусаю!”

Понял. Принял.

Киваю ему и аккуратно снимаю повязку. Да уж… Рана лучше точно не стала, и, наверное, если бы дракон сам не отдал мне мазь, я бы к нему пошла просить, уже не скрываясь.

Открываю баночку и чуть прижимаю Руди, потому что от резкого запаха он уже начинает нервничать.

“Я передумал!” – сообщает мне сов, но уже поздно. Я наношу мазь на рану, и Руди начинает истошно верещать.

Сердце сжимается от сочувствия, потому что я сама до сих пор помню, каково было мне. Сильнее придавливаю к себе птицу, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы качественно обработать весь ожог, и только после этого выпускаю.

Руди хватает свой кусок мяса и отскакивает от меня в самый угол, сверкая оттуда гневным взглядом.

– Ну прости, я же… – и замолкаю, потому что снаружи слышатся чьи-то шаги.

Глава 14

Кажется, я даже дышать перестаю в надежде, что это поможет, и шаги прошагают мимо. Но нет, мне так не везет, дверь начинает приоткрываться.

Следующий этап надежды – что это Улька. Но она бы вошла совсем иначе. Поэтому этот этап очень короткий, и я начинаю думать о том, как мне спрятать Руди. К сожалению, этот мир не одарил меня какой-то классной магией. Хоть магию иллюзий подкинул бы, но нет!

Магия сепарации! Вот повезло бы.

Так… Если вспомнить о том, что свет имеет корпускулярно-волновую природу, то… В какой-то степени это частицы, которые можно чисто теоретически – то есть если мне повезет – отграничить. То есть сделать так, чтобы в углу была кромешная тьма, и сова не было видно.

Напрягаюсь так, что в груди начинает гореть, но свет действительно начинает отходить от угла, а вокруг меня появляется концентрированное яркое пятно. Кто бы мог подумать, что знания по физике я буду использовать ТАК.

– Что ты здесь делаешь? – раздается недовольный голос Клоти.

– Меня… Меня Улька попросила посмотреть, может, где еще завалялись свечи… – говорю я.

Надеюсь, она не побежит сейчас к горничной уточнять, правда ли это. Или Улька догадается меня прикрыть. Хотя вот это вряд ли – ей сообразительности и хитрости на это не хватит.

– Нечего здесь шастать, – произносит Клотя, не глядя на меня.

Она усиленно сканирует взглядом помещение и вглядывается в темноту за мной. Ничего там не видно, и это радует. Не радует то, что в груди печет все больше.

Судя по воспоминаниям Марика, именно там находится главный, базовый центр магии. Еще один есть в горле и в животе, но у тех, кто посильнее, чем я. А у драконов их вообще пять. Меня бы зависть заела, если бы я была из этого мира, наверное. Но учитывая, что по мне магия – это вообще роскошь, я довольна и тем, что есть.

– А если хочешь этой бездельнице помочь, иди, вон, с ней в город сходи, – распоряжается экономка, понимая, что ничего она тут не увидит больше. – Да не стой ты столбом! Шевелись уже!

Мысленно показываю Клоте язык и поспешно выхожу из чулана, потому что горячо в груди настолько, что аж дышать тяжело становится. К моему счастью, Клотильда тоже не задерживается и идет за мной. Наверное, чтобы проверить, действительно ли я пойду к Ульке или решу “откосить”.

Горничная находится в кухне, но туда Клотильда уже не спускается. Похоже, с Мартой у них есть взаимная неприязнь, однако влияние экономки не особо на нее распространяется. И это радует.

– Я с тобой в город, – говорю я Ульке, присаживаясь на краешек скамьи и пытаясь отдышаться.

– Ой, а тебе туда можно? – в глазах девушки появляется надежда: похоже, ей не особо хотелось одной туда идти.

– А почему нельзя? Это же не так уж и далеко от дракона, чтобы метка сработала. Ездил же он вчера на мануфактуру без меня. А ходить он мне никуда не запрещал, даже, наоборот, сказал на глаза не попадаться, – рассуждаю я.

– И то правда. Он-то сам как заперся с утра в кабинете, так и не выходит, – произносит Улька, а потом восторженно добавляет: – Как здорово! Вместе хоть не скучно!

– Есть только одна проблема: у меня ж одежды совсем нет, – я вспоминаю, что сюда-то я почти голышом пришла.

– Это ничего! Сейчас что-нибудь придумаю, – девушка тут же вскакивает с лавки. – Я тут недалече живу!

Улька словно испаряется из кухни.

– Вот уж как ей в город-то одной не хочется, – качает головой Марта, которая все это время только молча слушала нас.

– А что там? – тут же напрягаюсь я.

– Да ничего. Говорят, сын мясника, тот, который кривой, очень уж Ульку замуж за себя хочет, – делится сплетнями Марта. – А что бы нет: девка ладная, работящая, семья не совсем побирается. И не удивительно.

– Улька не хочет?

– Она все по конюху мэра вздыхает, – отмахивается кухарка. – Только тот по осени женился, да и рад.

Уф… Ну почти Санта-Барбара. Хотя это, наверное, нормально для небольшого городка, где все друг друга знают.

– Слушай, Марика, а купи мне еще кориандра и гвоздики в лавке старого Петруса, – просит Марта. – Кончились совсем. Только посмотри, чтоб в них жуков не было. А то в последний раз Улька мне такого там принесла…

Спустя полчаса мы с горничной уже идем по центральной улице городка к площади, на которой располагаются лавки разных торговцев. Считается, что именно там самые лучшие, отборные товары, а именно такие и надо покупать для дракона, а как же иначе?

– Смотри, зелень мы купим в самую последнюю очередь, а то на морозе она подпортится, а значит, сначала идем за мясом, потом за молочными продуктами, а потом за овощами…

Я ловлю на ладонь огромные пушистые хлопья снега, слушаю ее щебет и присматриваюсь к городку. Узкая улочка вымощена неровным камнем и петляет между двух- и трехэтажными домиками, которые жмутся друг к другу, будто могут так согреться. Из труб вверх ровным столбом поднимается дым, а кое-где между домами натянуты веревки, с которых свешивается задубевшее белье.