Полная версия
Южная пустошь. Книга 4
Южная пустошь. Книга 4
Глава 1
– Ваше величество, – Аррам бесшумно подошел ко мне, ведя на поводу белую лошадь, с черными мазками сажи на крупе, – вас тут кое-кто ждет…
– Кто? – нахмурилась я.
После прощания с друзьями настроение было отвратительным, и больше всего хотелось просто выйти за пределы разрушенного города, вскочить на коня и скакать галопом, чтобы свежий ночной ветер освежил гудящую, как рой пчел, голову и высушил слезы, стоявшие так близко, что я боялась расплакаться. Прошло еще меньше суток с того момента, как проклятые маги разгромили Ясноград, я еще не вполне осознала и приняла то, что произошло, а моя память уже обогатилась страшными воспоминаниями, которые будут преследовать меня в кошмарах всю оставшуюся жизнь. И судьба совершила крутой разворот, снова заставляя меня бежать, чтобы оставаться на месте.
– Это я, – из-за спины Аррама выступила тень. Женщина. Невысокая, чуть ниже меня ростом, фигуристая, но не полная, а скорее плотного телосложения. Она была одета в мужскую одежду, только на поясе завязала большой платок с длинной серебристой бахромой, в нитях которой отражался свет луны. Темные волосы были заплетены в косу, лежавшую на плече, а на груди, на длинной цепочке амулет…
– Зелейна?! – ахнула я, опознав в незнакомке первую жену султана. Теперь уже бывшую…
– Да, теперь я ахира, и могу делать то, что захочу, – тряхнула она головой. – Я думала о том, что ты сказала, и хочу сама управлять своей жизнью. И я решила, что поеду с тобой.
– А Амил знает? – растерянно пробормотала я. Кто бы мог подумать, что одежда так сильно меняет внешность? Мне даже сегодня вечером казалось, что жена султана довольно полная и очень физически слабая женщина, все интересы которой сводятся к тому, чтобы угодить мужу… Ну, и сделать все, чтобы титул султана получил ее первенец Мехмед. А сейчас я видела перед собой совсем другого человека. У нее даже голос как будто бы изменился…
– Нет, – покачала она головой, – он больше не может мне приказывать. Больше никто не имеет надо мной власти. Мой султан отказался от меня, и я больше никому не принадлежу.
Я на мгновение замешкалась, не зная, как сказать Зелейне, что свобода свободой, но предупредить о своем отъезде младшего сына, который из любви к матери и брату взял на себя всю вину за побег матери из гарема султана, все же нужно. Он же будет беспокоиться.
– Ваше величество, вы еще здесь? – дверь за моей спиной распахнулась и на заднее крыльцо вышел встревоженный Амил. – Моя мама пропала! – выпалил он, не скрывая тревогу в голосе. – Надо ее найти…
Он обвел нас взглядом на мгновение задержавшись на преображенной рабыне. Но скорее из любопытства, а не потому, что узнал… Она выступила вперед:
– Не надо меня искать, сын…
– Мама?! – пораженно воскликнул Амил. Его глаза расширились от удивления. – Это ты?!
– Я, – кивнула Зелейна.
– Но почему ты такая? – младший сын султана растерянно махнул рукой, обозначая ее облик. И приказал тоном не терпящим возражений, – немедленно вернись в свою комнату и оденься как положено,
Но Зелейна не шелохнулась. Только покачала головой:
– Нет, сын. Ты не можешь приказывать мне. Твой отец развелся со мной, и я теперь ахира…
Амил мгновенно побледнел и отшатнулся от матери. В глазах ее сына появилось презрение, но тут же пропало.
– Это ничего не значит, – выпалил он решительно и обвел всех нас взглядом, – Я заявляю свои права на эту ахиру! Если кто-то против, то я готов сражаться…
Он положил руку на эфес своей сабли.
– Не стоит, сын, – качнула головой Зелейна. – Я отправляюсь с Елиной. Я никогда не могла делать то, что хочу. И хотя всегда мечтала увидеть весь мир, всю жизнь провела в гареме. Твои отец никогда не брал меня с собой, каждый раз напоминая, что на самом деле я всего лишь вторая жена, а не первая…
– Но, – попытался что-то сказать Амил, но она ему не позволила. Перебила, что для рабыни, пусть и бывшей, было совершенно немыслимо:
– Я уже все решила, сын. Твой отец еще пожалеет, что поступил так со мной и с твоим братом. Он лишил его своей милости, – пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Амила. – Мехмед больше не наследник султана.
– Но… – Амил запнулся, обдумывая услышанное. А потом решительно шагнул с крыльца, – я еду с вами. Я не могу оставить тебя, мама.
Совершенно неожиданно наша группа стала больше. Я не стала возражать, Зелейна нас не задержит, она отлично умеет ездить верхом. А Амил – воин и точно не будет лишним: наемников осталось всего полтора десятка.
До края развалин обозначавших конец городских стен, мы шли пешком. Если я думала, что уже видела все самое страшное, то очень ошибалась. В Нижнем городе ситуация была гораздо хуже: пожары никто не тушил, и огонь бушевал во всю мощь, пожирая деревянные хибары вместе с теми, кто оказался погребен под обломками своих домов. Я едва сдерживала истерику, слыша крики сгораемых заживо людей, которым никто не смог бы помочь. Если бы ненависть к магам могла уничтожить Великого отца, то он уже корчился бы в предсмертных конвульсиях.
В Нижнем городе пылали целые кварталы и нам приходилось обходить их, делая огромные круги… Но и там, куда не добрался огонь все было очень плохо: стоны раненых, просьбы о помощи, крики и плачь тех, кто выжил раздавались в ночи, раздирая сердце в клочья. Жерен доберется сюда только завтра к обеду или даже к вечеру… Когда мы уходили, его бригады снова приступили к работе, не отвлекаясь на ночной сон. Но на сколько у людей хватит сил, я не знала.
– Проклятые крысы, – выдохнул Аррам, заставляя меня вздрогнуть.
Почему-то я решила, что он говорит о бешеных крысах Южной пустоши… А крыс здесь действительно было много. Они носились под ногами с мерзким писком, исчезая в темных норах между камнями, бревнами и досками, сваленными кучей.
– Осторожнее, ваше величество, – подхватил он меня в очередной раз, не давая упасть. Жалея лошадей мы выбирали самые ровный путь, но все равно я то и дело спотыкалась об что-то, лежавшее на земле. – И не смотрите вниз, незачем вам это видеть.
Я кивнула. Ночь вступила в свои права, мертвенно синий свет луны освещал улицы разрушенного города, превращая страшную картину в сюрреалистичный пейзаж, в котором камни и торчащие из них бревна превращались в живых чудовищ, а мертвые, лежащие прямо на нашем пути, исчезали, сливаясь с землей. Главное не смотреть вниз.
– Ваше величество? – удивленный возглас раздался, казалось, прямо из-под земли. – Елька, ты?!
– Орег?! – ахнула я, оглядываясь по сторонам. Но вокруг по прежнему был черно-серый безжизненный пейзаж. – Где ты?!
– Тут я, – голос моего друга звучал ровно. – Вниз посмотри…
Я опустила взгляд… Мы как раз проходили мимо огромной груды камней, которая когда-то была большим домом, если судить по остаткам высокого крыльца.
– Не вижу, – нахмурилась… Вокруг не было ни одной живой души…
– Ваше величество, – позвал меня Амил, а Зелейна, стоявшая рядом с ним громко всхлипнула и уткнулась в грудь сына.
Холодок понимания, что с Орегом не все в порядке, промчался по позвоночника сверху вниз, замораживая реальность. Амил начал говорить, но его голос растянулся, превращаясь в гнусавый вой… Как будто бы кто-то замедлил время, растягивая каждый миг на час… Я и сама двигалась слишком медленно, как будто бы муха завязшая в киселе, а кровь, получившая убойную доху адреналина, давила на уши, глаза и нёбо изнутри, отчего казалось, сейчас она хлынет наружу. Кажется, я даже почувствовала железистый вкус на языке.
Обогнув за бесконечно долгий миг, огромный обломок, я увидела Орега… Все его тело, до самой груди оказалось погребено под упавшей стеной.
Мне не удалось скрыть весь тот ужас, который я испытала, слишком хорошо он знал меня.
– Я как раз возвращался домой и шел по лестнице… когда услышал шум… А потом волна разрушений достигла меня… и ушла дальше… Не знаю, кто это сделал, но ударил он из центра…
– Маги, – прохрипела я, глотая слезы, вставшие комом в горле. Зелейна рыдала, а я не могла плакать. Горло сдавило, и слезы как будто бы не могли подняться выше, – это сделали они… Мы вытащим тебя, Орег! – прохрипела я…
– Нет, – прикрыл он глаза, – это бесполезно, Ель… Я уже не жилец…
– У нас есть маги, которые перешли на нашу сторону. Ими командует Жерен…
– Значит Волчара жив? – Орег улыбнулся. Я кивнула. – Елька, скажи ему, что эти твари убили мою Олену… Он знает, что делать…
Олена – жена Орега. Когда-то давно, когда они были еще не женаты и очень молоды, банда молодых и дерзких пыталась перехватить власть в Нижнем городе. Им это даже удалось, ненадолго. В качестве мести людям низвергнутого ими ночного короля, молодые и дерзкие устроили несколько показательных расправ. Самого Орега они достать не смогли, и ударили исподтишка, заявившись «в гости» к несчастной Олене всей толпой. Она едва выжила…
Орег не бросил любимую. Женился. А потом нашел и с особой жестокостью отомстил за содеянное каждому, кто присутствовал в доме Олены в ту жуткую ночь. Именно после этого из секретаря Жерена, занимавшегося в основном бумажной работой, он и стал правой рукой Волчары, получив в криминальных кругах прозвище Зверь и всеобщее уважение.
– Я скажу, – прохрипела я, – но тебя мы все равно вытащим, Орег…
– Нет, – мотнул головой мой друг и внезапно улыбнулся. Широко и радостно. – Теперь уже все, Ель… Олена ждет меня. Я ждал только того, кто сможет отомстить за нее… Теперь все, – прошептал он, закрыл глаза и перестал дышать.
– Орег, – позвала я его, все еще не веря, что это конец. – Орег!
Аррам стоявший позади меня шагнул вперед и приложил пальцы к шее Орега.
– Все, ваше величество, – произнес он глухо, – он умер.
Эти слова прорвали плотину, и слезы, стоявшие в горле, хлынули наружу. Но плакать мне было нельзя. Я знала, если дам слабину, то больше не поднимусь. Не встану и не смогу идти вперед. Смерть Орега, и то как он ждал, чтобы снова, еще раз, наказать тех, кто посмел тронуть его любимую, что-то надломила во мне. Мне нестерпимо захотелось вернуться домой, в Южную пустошь. Сходить на могилу Дишлана и еще раз рассказать, как мне плохо одной, без него… Ведь нет ничего важнее, чем быть рядом с тем, кого любишь.
Но я должна была сделать так, чтобы магия больше не могла никому навредить. Я должна отомстить… За Орега… За его Олену… За семью барона Дэрота… За всех.
– Аррам, отправь кого-нибудь к Жерену. Пусть передадут ему слова Орега, – хрипло приказала я м обвела всех взглядом. Из-за слез, которые лились сами, все вокруг расплывалось, и я ничего не видела. – Остальные продолжают путь…
– Мы можем подождать… Пока Жерен не придет с магами и не достанет…
– Нет, Амил, – покачала я головой. – Орег никогда не стал бы нас задерживать. Мы должны идти. Но клянусь всем Богам, – прошептала я едва слышно, – я сделаю все, чтобы Великий отец сдох, как последняя тварь, муками и болью ответив за свои злодеяния.
Грохот грома оповестил всех, что моя клятва принята.
– Ваше величество, это было неразумно, – вздохнул Аррам, напомнив мне герцога Форента.
– А мне плевать! – мой голос звенел от злости, которую я испытывала прямо сейчас к главе Монтийской епархии. Я даже Третьего советника никогда не ненавидела так сильно, как сейчас Великого отца.
Мы вышли за пределы разрушенного Яснограда на рассвете. Если кто-то и рассчитывал отдохнуть, то ничего не сказал. Все молча сели на коней и рванули по восточному тракту, направляясь в сторону границы с Аддией. Мы не спали больше суток, но ни усталости, ни голода я не чувствовала.
Я скакала во главе нашего маленького отряда, подгоняя коня, и видела пред собой только умирающего Орега и бесконечные ровные ряды тел на лужайке перед домом Алиса. Я слышала только плач и крики людей, умирающих под огромными камнями, как мой друг, и его просьбу о мести. Я чувствовала только холод от прощального прикосновение к щеке Орега, и объятия маленького Эдоарда, рыдающего у меня руках.
Не знаю, как, но я доберусь до Великого отца и убью эту сволочь, решившую, что магия делает его всесильным. Что жизни других ничто, если они мешают его цели. Что захватить весь мир – хорошая идея. А потом достану всех, кто принимал участие в уничтожении Яснограда и других городов. И эти мерзавцы разделят участь своего правителя.
В полдень меня догнал Аррам:
– Ваше величество, – отвлек он меня от мыслей, идущих по кругу, – наши люди устали. Им нужен отдых. И вам тоже… Иначе мы долго не протянем.
Умрем так и не отомстив. Эта фраза осталась не произнесенной, но я ее услышала.
Наемник знал, что может меня остановить. Он выбрал именно те слова, которые дошли до моего сознания. Я резко дернула поводья, останавливая коня на полном скаку. Я не стала выбирать место для отдыха, сейчас мне было все равно.
– Аррам прав, нам надо отдохнуть, – сказала я. – Через четыре свечи отправляемся дальше.
Никто не возражал. Все спешились, наскоро перекусили хлебом, мясом и сыром, запив все холодной водой из фляжек и заснули прямо там, где сидели.
Только я не могла спать. Слезы давно высохли, глаза резало от сухости, а вода никак не утоляла жажду. Я лежала на теплой земле, смотрела в небо, на котором сияло солнце… Точно такое же, как вчера и в любой другой день… И осознала одну простую истину: ему нет дела до нас и наших страданий. Ни ему, ни Луне – покровительнице амазонок. Они слишком далеки от нас. Дальше, чем Боги.
Глава 2
Мы гнали, не жалея себя и не щадя коней, которых поменяли в первом же постоялом дворе. Мне пришлось воспользоваться титулом, иначе владелец трактира отказался забирать наш лошадиный сброд в обмен на чистокровных жеребцов королевского резерва, доступ к которому имели только сами королевские особы или гонцы его королевского величества.
Первые дни мы все уставали так сильно, что на привалах падали с лошадей и засыпали буквально на лету. Даже Амил, Аррам и его наемники, привыкшие проводить в седле достаточно много времени, чувствовали дискомфорт от постоянного напряжения мышц. А мы с Зелейной и вовсе ходили враскоряку. К счастью, у Зелейны была особая мазь, которая практически мгновенно снимала боль в натруженных мышцах и заживляла повреждения кожи. Зачем им в гареме подобное зелье я не спрашивала, потому что не хотела слышать ответ.
Обычно дорога от Яснограда до границ Аддийского султаната занимает около месяца, если ехать обозом и около десяти дней у самого быстрого гонца, способного скакать верхом сутками напролет. Мы потратили на дорогу две седьмицы.
Чем ближе мы подъезжали к Аддии, тем яснее становилось, что наших соседей тоже все не так гладко. Дорога, связывающая наши страны, всегда была оживленной. Тянулись в обе стороны купеческие обозы, похожие на толстые гусеницы. Крестьянские телеги из приграничных сел и аулов, груженые выделанными шкурами, мукой, сыром, репой и всем прочим, сновали туда-сюда. По обе стороны границы почему-то считалось, что у соседей все это можно продать дороже, чем у себя. И даже ремесленники из близлежащих городов думали точно так же, и везли свои изделия в другую страну.
Но сейчас в плотном потоке ведущем из Аддии нам все чаще попадались беженцы-переселенцы. Они сильно отличались от остальных хмурыми выражением лица и потухшим взглядом. И наличием женщин, закутанных в покрывала, и прикованных длинными цепочками к телегам.
Амил поначалу кидался к каждому, чтобы узнать причину, по которой беглец решил покинуть родные земли. А потом перестал… Все говорили одно и то же: баи, владеющие землями, потеряли всякий стыд, забыли про законы отцов и творят на своих территориях все, что хотят. А султан спускал им все с рук, желая только одного – верности и преданности Великому отцу, которого сам султан почитал как Бога.
Зелейна, не привыкшая скрывать эмоции каждый раз менялась с лица и бледнела от страха, переживая за жизнь Мехмеда, бывшего наследника султана, а потом тихо плакала, сжимая в руках амулет, который говорил ей, что ее сын пока жив. А иногда срывалась и требовала у Амила немедленно ехать в спасать брата. Но Амил каждый раз находил нужные слова, чтобы успокоить мать.
Задачка с амулетами нам так и не далась. Каждый вечер мы с Зелейной доставали свои артефакты, чтобы увидеть и услышать своих детей. Нам так и не удалось повторить фокус с передачей нам изображения и голоса. Возможно следовало заняться проблемой более серьезно, но мы так уставали, что сил на изыскания не хватало.
Однако, если судить по видимым картинкам, у Фиодора все было хорошо. Он, конечно, изменился, немного похудел, а на переносице обозначилась крохотная вертикальная морщинка, из-за которой он казался старше. Почти всегда я видела его в окружении советников: молодой король решал навалившиеся на него проблемы…
А вот девочки вели себя как ни в чем ни бывало. Они не только не покинули Южную пустошь, но казалось и вовсе не знали о грозящей им опасности. Я стала подозревать, что гонец попросту не доехал до них. И это вызывало у меня беспокойство, которое я старательно подавляла. Иначе не выдержала бы и развернула коней в сторону пустоши. Именно поэтому я не могла злиться на Зелейну за ее периодические истерики. Мне тоже иногда было так плохо, что хотелось поорать и потребовать немедленно возвращаться обратно, к детям. Но в моем случае такое проявление эмоций было непозволительной роскошью. Рядом со мной не было «Амила» способного найти нужные слова.
Тем временем мы добрались до пограничной крепости, через которую хотели попасть в Аддию.
К переходу через границу следовало подготовиться. Ни я, ни Зелейна не могли находиться в Аддийском султанате будучи свободными женщинами. Нам нужно было надеть на шею ошейник и покрыть себя покрывалами, скрывая тело и лицо. Амил же должен был взять на себя роль нашего «хозяина».
Раньше я думала, что никогда не смогу пойти на такое унижение. Но ненависть к Великому отцу и проклятым магам была настолько сильной, что я не испытала ни малейшего затруднения, и, не слезая с лошади, с легкостью покрыла себя тяжелыми накидками и надела на шею толстый кожаный ошейник с длинной цепочкой, которую Амил должен был пристегнуть к поясу. Во мне не было ни сомнений, ни страха, что мой брат может воспользоваться ситуацией в своих интересах.
Но совершенно неожиданно в позу встала бывшая рабыня. Зелейна наотрез отказалась возвращаться к прошлому, и упрямо твердила, что она теперь ахира, а значит может отправиться в султанат без покрывал и ошейника. И сколько Амил ее не уговаривал, она упрямо мотала головой.
– Зелейна, – не выдержала я. Мы уже половину свечи не могли сдвинуться с места из-за упрямства бывшей жены султана, – ты, конечно, можешь и дальше держаться за свой статус ахиры, и сполна хлебнуть всей той грязи, которая ждет тебя на территории султаната. Только будь готова к тому, что сын погибнет, защищая твою честь, ты сама сдохнешь в канаве, избитая и изнасилованная какими-нибудь бродягами, а твой бывший муж, аддийский султан, об этом даже не узнает. И уж точно не почувствует себя виноватым за то, что отказался от тебя. Если хочешь отомстить и доказать Эбрахилу, что чего-то стоишь и без его покровительства, то будь хитрее. Надень ошейник и покрывала, доберись до Великого отца и ударь так, чтобы твой бывший почувствовал такую же сильную боль, как ты. Ты же слышала, он почитает предводителя проклятых магов превыше всех живых и даже Богов.
Бывшая рабыня, выслушав мою отповедь, замолчала. И так же, не сказав больше ни слова, взяла протянутые Амилом покрывала. Пока Зелейна заворачивалась в несколько слоев ткани, и надевала ошейник, ко мне приблизился Аррам:
– Ваше величество, – прошептал он. Из-за горы покрывал, прятавших мое лицо, я едва слышала, что он говорил, – вы уверены в своем брате? Как только мы перейдем границу он сможет заявить на вас свои права и отвезти к отцу. Я мог бы сам изобразить вашего хозяина…
Я оскалилась. За две седьмицы пути моя злость на Великого отца не стала меньше. Напротив, я ненавидела его с каждым днем все больше. Он ломал через колено весь мир, меняя привычную тихую и спокойную жизнь на горе и слезы. Такое не прощают… Но это не значило, что ненависть ослепила и оглушила меня настолько, чтобы я потеряла разум. И не услышала что-то нехорошее в голосе наемника.
– Я не доверяю никому, Аррам. – так же тихо ответила я. – Но пусть лучше моя свобода будет в руках брата, чем в твоих. Потому что тебе я доверяю еще меньше, чем Амилу. У тому же, – я усмехнулась, но Аррам этого не увидел, все же есть какая-то польза от дурацких покрывал, скрывающих лицо, – если кто-то попытается заявить права на меня на самом деле, то очень сильно рискует не проснуться. Поверь, я не постесняюсь перерезать глотку любому кто решит покуситься на мою свободу. Больше того, тебе и сейчас придется спать в полглаза, Аррам, потому что наш разговор заставил меня очень сильно задуматься о твоей лояльности.
– Я не понимаю, о чем вы, ваше величество, – тут же пошел на попятный Аррам. – Я никогда не сделал бы ничего подобного.
– Ну, вот и славно, – закончила я разговор. – А сейчас в путь.
Зелейна как раз закончила облачение, Амил перехватил вторую цепочку, закрепляя их на поясе. И я пришпорила коня, отправляя его вперед, но через пару мгновений меня обогнал Амил: рабыня не могла вести отряд за собой. Мы с Зелейной пристроились чуть позади, насколько позволяла длина цепочки…
Пересечь границу оказалось проще, чем я думала. Слухи о разрушении Яснограда докатились и до приграничных крепостей, и вся крепость обсуждала ужасную новость, забыв о своих обязанностях. Солдаты и таможенники обеих стран сбились в кучку и совсем не обращали внимания на тех, кто беспрепятственно переходил границу. Особенно рады были купцы, которым безразличие таможенников помогло уменьшить, а то и вовсе не платить таможенные пошлины, и мы. Потому что только заехав на территорию крепости, я сообразила, что лошади из королевского резерва, принадлежность к которому подтверждалась особым клеймом на крупе, выдадут нас с потрохами. И вся тщательно продуманная легенда о том, что Амил небогатый земледелец, возвращающийся из поездки к брату, живущему в Грилории, сходу окажется под сомнением.
Я же не хотела, чтобы Фиодор и Живела, узнали о том, что я отправилась не в Южную пустошь, а в Аддию.
Но в нашу сторону даже никто не взглянул…
Я еще ни разу в жизни не покидала пределов своей страны, и почему-то думала, что стоит перейти границу, как все вокруг станет другим. Но нет, если не читать цвета мундиров почти ничего не изменилось. Даже язык в приграничных районах был смешанный, а женщины иногда позволяли себе гораздо больше вольностей.
На ночь мы остановились в приграничном постоялом дворе, который в Аддии назывался караван-сарай. На этом, собственно отличия и заканчивались. Даже особый резерв лошадей, принадлежащих султану здесь тоже был. Мы с Амилом решили обменять наших коней на коней султана. Рисковали, конечно, ведь Амилу пришлось раскрыть инкогнито и обозначить свое присутствие на территории Аддийского султаната. Мы не знали, прекратил Эбрахил поиски беглой рабыни и ее похитителя или нет. Но мой брат решил, что если не останавливаться в крупных городах и двигаться в том же темпе, что и раньше, мы успеем покинуть пределы страны раньше, чем весть о его появлении дойдет до султана.
И снова мы мчались во весь опор, не жалея ни коней, ни себя. Мы вымотались, похудели и почернели, хотя солнце с каждым днем грело все меньше и меньше. Осень вступала в свои права, и по утрам на траве появлялась серебристая изморозь, предупреждающая о скором наступлении зимы.
Дорога к северо-восточным границам аддийского султаната вела через обжитые земли, поэтому мы с Зелейной вынуждены были все время изображать из себя покорных рабынь. Это оказалось намного проще, чем мне представлялось. Амил не позволял ничего лишнего и вел себя достаточно корректно, чтобы я не чувствовала никакого давления с его стороны. Я уже почти привыкла к вороху покрывал, хотя в первые дни задыхалась от недостатка кислорода под ними. Ошейник тоже перестал доставлять дискомфорт, я уже не замечала его удушающую хватку и иногда даже забывала о том, что он есть.
Через месяц с небольшим мы добрались до Агарды – крупнейшего города на севере Аддийского султаната. Он находился чуть в стороне от нашего пути, но нам так нужен был хотя бы один день для того, чтобы отдохнуть и просто выспаться. Гонка продолжалась уже шесть седьмицы и измотала нас так сильно, что даже я не стала возражать и требовать немедленно продолжить путь.
В Агарде жил младший брат Зелейны, и она утверждала, что он с радостью предоставит нам ночлег и спрячет от посторонних глаз, даже рискуя нарваться на гнев султана. Рабыня, родившая Зелейну и Илнара, умерла, когда ребенку не было года. До трех лет дети обоих полов воспитывались в гареме, и Илнар тоже погиб бы, если бы сестра не заменила ему мать. На свою беду мальчик оказался таким умненьким и сообразительным, что отец быстро начал выделять его среди остальных сыновей, что вызвало ярость жен и наложниц. Именно опыт, который Зелейна получила в родительском гареме, защищая брата от озлобленных женщин отца, помог ей после замужества подмять под себя весь гарем султана.
