Кино вечером: 10 способов не сойти с ума

Причем, мир вокруг настолько уже ограничен во всех своих проявлениях, что невозможно не взорваться. Не перейти к разрушению. Не послать все к чертям. Требуется буквально терпение святых, чтобы не начать возвращать Богу свои билеты. И тем не менее, люди это выдерживают. Пока что. Не получая за это никакой награды.

Предполагаемое, но не осуществившееся убийство – это даже не вопрос внутренней борьбы. А просто есть такие вещи, которых человек сделать не может. Если он все еще – человек. Справедливость – вещь хорошая, только вот ее невозможно, оказывается, добиться.

Потому что она ничего уже не изменит. Нанесенный ущерб нельзя исправить и нога отрезанная больше не отрастет. Ни при каких условиях.

Это такой очень честный фильм об объективной реальности. Который снять на самом деле очень трудно. Практически невозможно. Можно придумать любую сказку и камера возьмет, тем более, щас мы еще и дорисуем. Настоящее она не берет.

И это – правда. Есть несколько режиссеров, в восточной традиции, которые посвятили жизнь попыткам запечатлеть, например, смерть. Она не запечатляется! Дышит человек или не дышит, это снять можно. Что в этот момент с ним на самом деле происходит – это снять нельзя.

И нравственные мучения снять нельзя, и физические, и радость с счастьем тоже, одни только внешние признаки. Суть дела уклоняется, прячется за внешними проявлениями. Сообщить о ней можно только образно и еще – путем эмпатии. Поставив зрителя на место другого. Человека. Вот только таким способом.

Когда у тебя в этом месте не болит, но если болит у другого, это имеет значение.

Фильм Джафара Панахи – он не о технических, собственно, проблемах. Мирового кинопроизводства. Он, предположим, что о смирении. Как единственно возможном решении. Теперь уже.

Неважно, в Иране ли, не в Иране, можно подумать, что где-то все иначе. Ну, то есть, не везде так плохо, конечно. Чтобы уж до такой степени. Но достаточно посмотреть на случайный разговор героев с простыми местными охранниками, как тут же опознаешь до боли знакомые паттерны. И раскошелишься, как же без этого.

Реальность имеет одно такое свойство: то, что произошло, уже никак не отменить. Лучше было бы чего не надо, вообще не делать. Но смирение – это не трусливое соглашательство с тем, как оно есть, это глубокое осознание реальности. Радикальное принятие. Собственно, трезвость. В мире, полном навязчивых агрессивных иллюзий. Политических там, личных, киношных. Любых.

И нужно сказать, что трезвость – горькое лекарство. Спасать – спасает, но легче совершенно не становится. Просто принимаешь решение с этим дальше жить. Ну и все.

«Дом из динамита», 2025

Совсем неожиданный новый фильм. То есть, вполне себе ожидаемый, идея витает в воздухе, но…

Совершенно не развлекательный, не для удовольствия. Удовольствие тут довольно среднее, как и во всех пост-апо. Дальше буду умничать, но здесь это допустимо. В свете поднятой темы.

«Дом из динамита» (A House of Dynamite), США, 2025 год. С пылу, с жару – новинка Netflix. Премьера октября. Режиссёр – Кэтрин Бигелоу по сценарию Ноа Оппенгейма. Начал сниматься в 2024 году. Рейтинг фильма уже – 79%.

По мнению одного критика, он «может и не относиться к жанру фильмов ужасов, но вполне заслуживал бы этого, потому что он пугает сильнее любого другого представителя жанра».

Довольно-таки скучный сюжет. Ничего такого красивого. Ничего такого занимательного. Откуда-то в Тихом океане неизвестно кем выпущена ракета с ядерной боеголовкой. С направлением на США. Одна из вероятных целей – Чикаго. Сбить не получается, это как попасть пулей в летящую пулю. Ракета достигнет цели через шесть часов.

Понимаете, по сути дальше ничего не происходит. Ну, разумеется, попытки как-то повлиять на ситуацию – более или менее отчаянные. В большей степени, конечно, дисциплина, действия по протоколу, законность, эвакуация, выдержка военных, растерянность истеблишмента. Понятно, кого спасают, понятно, кого нет.

Это НЕ сатира. Это нечто, максимально приближенное к реальности. Довольно скучно, почти что документально. В силу, разумеется, режиссерского воображения. И все же этот фильм – драматургический прорыв.

Поскольку кино все еще имеет дело с сюжетами. С комедиями или трагедиями, но всегда – с законченными историями. Которые можно развернуть от конца к началу. То есть, уже заложен определенный финал.

Не говоря уже о том, что фильмы пост-апо – они вообще не про пост-апо, конец света – это всего лишь декорации, а на самом деле это все классические истории о любви, о чести-верности, о надежде. Моральные пьесы.

В этой моральной пьесе отсутствует финал. Отсутствует катарсис. А поучение есть. Смысл басни. в двух словах.

И он куда как более четко отражает наше сегодняшнее психологическое, да и экзистенциальное состояние. Состояние растерянности и страха, причем, внутреннее, на фоне продолжающегося чисто формального благополучия.

То есть, вода из крана течет, конфеты в магазине продаются. Состояние внутреннего ужаса существует, как бы и не существуя. Растворенное буквально что в незначительных бытовых деталях.

Я случайно посмотрела на ютубе видео потомственной, извиняюсь, ведьмы. Но ведьма там она или не ведьма, но сказала одну интересную вещь. О том, что в ее практике, еще лет 20 назад, не было ни у кого панических атак. Совсем. Никто даже не знал, что это такое. Сегодня все знают, если кого прихватило, окружающие со знанием дела дают советы. Дыши. Водички попей. Все в курсе, никто не удивляется. Паника, когда ты сейчас прямо вот умрешь – общий практический опыт.

Более того, это называется у психологов – позитивная адаптация. Как в серьезной беде тяжелая депрессия тоже является – позитивной адаптацией. При всем неудовольствии.

В этом состоянии невозможно на самом деле действовать. Это паралич. В нем невозможна рефлексия, какое-либо осмысление, какая-либо вообще разумная деятельность. А не то что решение глобальных проблем.

Говоря по науке (хотя она на самом деле ни хрена не знает), но вот по моде: префронтальная кора головного мозга отключается, управление переходит к лимбической системе как самой древней и самой устойчивой. У которой всего три режима: бить, бежать и замереть. Ни один из которых не является сколько-нибудь и вообще оптимальным. В ситуации ядерного взрыва.

Этот фокус против частного человека используется на всех уровнях.

Никто при этом не паникует. Все стараются сохранить трезвую голову. Занимаются текущими делами. Это буквально три раза нам показано, с разных ракурсов, от лица разных персонажей, прием Куросавы из фильма «Расемон».

И это не ради смакования темы. От этих всех повторений история выглядит еще куда убедительней и еще куда безнадежней. Спасителей и героев – их просто нет. И быть не может. И на самом деле только это и можно в такой ситуации делать – не делать, собственно, ничего.

Кто там во всем этом виноват, политическая повестка – дело десятое. На всякий случай спишут все в намеке на Северную Корею, хотя потенциальные участники подобного проекта и без Северной Кореи всем хорошо известны. На всякий случай авторы раскланялись, никого конкретно не обвинив.

Но вот этот фильм – чисто американский лайфхак, выражение в искусстве непосредственно страха. Жуткой тревоги. Впервые было осуществлено в поэзии, в стихах Роберта Фроста. Не случайно одно такое его стихотворение, по-моему, "Войди!", было специально напечатано листовками для солдат Второй мировой, с чего и началась Роберта Фроста всенародная слава.

Бродский говорил о том, что Фрост сумел выразить нечто, чего вся европейская литературная традиция не сумела. Ощущение непосредственного экзистенциального ужаса в реальном времени. То, что чувствуешь, не абстрактно там философски, размышляя, а прямо здесь и сейчас. И как это на самом деле выглядит. В чем выражается.

Говорю же, буду умничать. Но иначе не объяснить. Даже если это про кино.

Проблема не в одной только атомной боеголовке. Она здесь – только обстоятельство образа действия. Правда, особенно убедительное. Проблема в состоянии мира и человека. Который последние – уже сколько? – пять лет подвергается безостановочному истязанию страхом, смертельным ужасом. Так, что это стало просто частью реальности.

Ожидание того, что прилетит, для некоторых стало повседневной рутиной, мы об этих людях знаем. А для остальных – ежеминутной возможностью, которую трудно было бы сбросить со счетов.

Взаимное недоверие, отчаяние, фоновая тревога, отсутствие видимого будущего. Взрывы агрессии, разрушение нормальных человеческих связей, нарушение всех возможных протоколов, вплоть до правил элементарной вежливости – мир пребывает в состоянии шока. И при этом он – затяжной, пролонгированный, на измор.

Об этом невозможно уже говорить. Это нет никаких уже сил анализировать. При том, что у этого без какой-либо необходимости кошмара имеются конкретные авторы, которые сами уже являются заложниками ситуации, в которой они решили сделать заложниками всех остальных.

Подобный опыт мир переживал лишь однажды – в Карибский кризис. И я помню, как читала у кого-то из советских диссидентов, что у них была общая прямо мечта, такая надежда: чтобы на Советский Союз сбросили атомную бомбу. Они согласны были сами умереть, только бы это все закончилось.

Сегодня мы имеем затяжной такой же кризис, при полном отсутствии людей уровня Хрущева или Кеннеди, чтобы это все каким-то образом все же разрулить. Торжество произвола.

Утрата чувства реальности и переход в режим волшебной сказки – куда более серьезная угроза, чем может показаться практикующим психиатрам. В особенности вне согласия пациента.

Мне мало что попалось почитать про этот фильм, большинство уклоняется. Не выводит никакой морали, только вздыхает: А что? Очень даже может быть. Я совершенно уверенно могу всех в этом понять.

«Психоаналитик», 2009

Кино, которое никто не станет сегодня смотреть. Да и я посмотрела, не знаю, зачем. Все как надо сделано, явная неудача. То ли чего-то недосказано, то ли сказано не то. Замах едва ли не на притчу. Хэппи-энд натянут, как сова на глобус. Посмотреть, как там на самом деле в Голливуде? С точки зрения вечности? Нам бы ваши проблемы.

«Психоаналитик» (Shrink), США, 2009 год. Режиссер Джонас Пэйт. С Кевином Спейси, Робином Уильямсом и Дждесси Племонсом. Фильм номинировался на двух левых фестивалях, никаких наград не получил. На Rotten Tomatoes имеет выдающийся просто рейтинг – 27 %.

Ну вот да, времена изменились. Тут у нас не то что оснований для драмы теперь навалом, тут у нас исчерпан вообще лимит трагедии. Хотя авторы и постарались подогреть компот, самоубийства там близких людей, смерти в катастрофах, жизнь на грани и за гранью клинической депрессии. Не торкает.

Даже Кевин Спейси, который гениальный актер, с окончательно разрушенной нынче репутацией (а нужно сказать, что в плане мастерства никакие критики ему просто в подметки не годятся), но вот еще даже до этого всего, даже Кевин Спейси не спасает. Робин Уильямс тоже.

О том, как все на самом деле в Голливуде есть теперь куда как более удачный сериал: «Фабрика». С элементами безумия. До такой степени, что это уже просто комедь. А не интеллектуальная драма.

А здешний сюжет – он довольно вялый. Психоаналитик Кевин Спейси работает в Голливуде, со звездами первой величины. Написал книжку, бестселлер, типа того, как стать счастливым. Признался публично, что это вранье. Собственное его счастье сводится к безостановочному курению травки, больше ничего не берет. Грустно? Да, грустно. Ну и что?

С точки зрения сегодняшнего дня это и вообще большая удача. Прожить жизнь, не приходя в сознание. Просто повезло.

И вот весь фильм посвящен проблеме поиска выхода из этой тягомотины. Философского и психологического. Не предполагая, что это вообще был только тизер. Пролог. К настоящим жизненным испытаниям.

Но подумать на самом деле есть, о чем. Если принять все допущения и подойти всерьез. Не отвлекаясь на текущую повестку. Сравнить. Подумать, отчего так плохо и как в принципе следует жить. Ситуацию исправлять. Чем и заняты, собственно, психоаналитики.

– Может, меня – синдром усталости? От сострадания?

– Это никогда не пройдет? – Нет. Но мы здесь не прост так.

И вот это на самом деле просто – не тот сюжет. Который бы соответствовал. Глубине падения.

Проблема современной психологии состоит, собственно, в отсутствии решения. Самых насущных проблем. То, что предлагают передовые терапевты – это осознанность и невероятный личностный рост. Что, конечно, правильно. Но не все, что называется, это любят. И не у всех есть к этому большие природные способности.

Человека не следует переоценивать, это, в общем, нарциссизм. Такой путь способны пройти без ущерба одни только святые. А это далеко не большая часть населения.

В этом смысле десять заповедей – не делай то и не делай это – были решением куда более практичным, универсальным и более приспособленным к природе человека. Страх Божий – вещь, доступная даже ребенку. Независим от уровня, так сказать, развития.

Короче, вопрос личного счастья – он на самом деле не из области психоанализа. Он, скорее, библейского масштаба. Не очень от нас зависит.

Одно время я думала, что мы стремительно погружаемся во времена Ветхого Завета. От иллюзии, что все люди – добрые и мы тут все друзья, приходится возвращаться к понятию о существовании людей нечестивых, которых ничто не берет, никакая любовь и никакие приемы, и которых следует удаляться.

Вот ровно такой совет дают и специалисты. При всем развитии нейронауки и поголовной медикализациии греха других решений нет. Попробуйте, конечно, удалитесь.

Но, кажется, погружение в темное прошлое – оно происходит стремительнее и даже еще и куда глубже. Это уже не ветхозаветное противостояние структуры и хаоса, праведников и идолопоклонников, а какой-то просто Содом и Гоморра. Трагедию которых мы понимаем в первую очередь сексуально. Задумываемся об уровне тамошней распущенности.

Между тем, история Лота и его жены – она про другое. Не про их бегство, а про предисторию. Больше про Авраама, который пытался быть первым консультантом, переговорщиком, первым посредником между свихнувшимся человечеством и Богом. Которого так мутило от отвращения, что Он готов был уже свое творение без жалости уничтожить. Исправить ситуацию. Доступными Ему средствами.

И праотец Авраам торговался. С Богом. Ради сохранения двух по-своему прекрасных городов. Если на два города найдется хотя бы 100 праведников… Хотя бы 50. Хотя бы 10. Беда в том, что на оба города не нашлось и 10 человек, неспособных изнасиловать ангела. Показатель, что называется, уровня человеческой деструктивности. Только один и нашелся персонаж и только одна – семья. А трезвиться на свой счет – вышло из моды.

Возвращаясь к фильму, кажется, что вот это стремление к удовлетворению как основная заповедь нас всех в итоге сюда и завела.

По сюжету из книги Стругацких: кадавр, удовлетворенный желудочно и во всех других отношениях, на этом совершенно не остановится. Он закуклится и остановит время.

Что мы сейчас наглядно и наблюдаем.

«Медленные лошади», 2022-2025

Совсем немножко о кино. Это прям событие: 5-й сезон сериала «Медленные лошади», шпионского триллера про МИ-5, ура. Пока что только третья серия. Раз в неделю. На Apple TV. Совершенно забытый телевизионный подход, когда ждешь каждый новый показ, как манну небесную . Не знаешь, чем дело кончится. Ожидание добавляет градус.

Тут, правда, добавляй, не добавляй. Это кинопродукт такого качества, что на сайте Rotten Tomatoes имеет стабильный рейтинг 95 %, вершина, которую не многие могут достичь. «Медленные лошади» (Slow Horses), с 1 апреля 2022 года. Пятый сезон. По книгам Мика Геррона. С Гэри Олдменом, Джеком Лауденом и Кристин Скотт Томас.

За роль Лэма, контрразведчика времен холодной войны, Олдмен был номинирован на премии Золотой глобус и BAFTA.

Там все, как мы любим. Самашедчи город Лондон, весь в блеске запредельных высоток, весь в стекле и хроме, весь в прозрачных лифтах, камерах, смартфонах, слежке, компьютерах.

И при этом – захудалый отдел МИ-5, «Слаухауз», прямо из романов Диккенса. 70-е годы в их лучшем виде. 80-е. Засратая паламатая мебель, утилизированные пишущие машинки, шаткий унитаз, раковина с потеками ржавчины, бардак. Дешевая еда. Сигареты, выпивка, рваные носки. Общая неряшливость.

И эти люди запрещают мне ковырять в носу? Не только запрещают, но и по морде дадут. Ну, скорее, обхамят и нос прищемят, а заодно покажут класс и спасут мир, по старинке, проверенными методами. Это так радует, что не находишь слов. Оказывается, не все еще потеряно. Не только для нас, старой гвардии, для всех. Поскольку тьма не только никуда не растворилась, а напротив: только все набирает обороты.

Причем, молодые сотрудники – они нормальные молодые люди. То есть, с точки зрения старших поколений, они совершенно ненормальные. Чокнутые. С приветом. Живут в выдуманном мире онлайн, что сильно отражается на качестве мозгов. Определенные мышцы атрофируются.

Но оказывается, что в хороших руках они – такие же спасители и герои, как и те, что были раньше. Не следует смотреть поверхностно.

Ну и я это дело похвалю по своему. Как редактор. Промо-копирайтер. Который бесконечно смотрит кино, то и дело останавливаясь, чтобы выписать цитату, из которой потом ты сделаешь рекламу, от которой потом рейтинги взлетят до небес. Тем более, что там есть, что процитировать. Мик Геррон – прекрасный писатель. Великим актерам прямо-таки есть, что играть.

Вот некоторые из них:

К хамству компьютерщика Роди Хо, диагностированного нарцисса и психопата:

– Зачем подыгрывать?

– Не знаю, ему всегда нужна помощь.

– Ты пытаешься спасти нам жизнь, или воскресить Маркуса? Прости, прости.

Хо: – Люблю вечеринки с веселой атмосферой.

– Курение убивает.

Лэм: – Поэтому я и курю.

Разговор Лэма и Кэтрин, секретарши:

– Роди здоров?

– Физически – да. В остальном – как посмотреть.

Лэм:– Теперь нельзя говорить «тупой». Это оскорбляет слабоумных или идиотов. Не помню, кого именно.

– В Штази знали свое дело. Эти негодяи любили пытать людей – и гордились этим. У них не было ни правил, ни жалости, ни совести.

– Это ты был тем агентом?

– Да, но я все выдумал.

Очень современное кино, как и очень своевременные книги. Полные не только примет времени, но и совершенно трезвых их оценок. И таких, знаете ли, совершенно заслуженных. Гэри Олдмену, голосу здравомыслия в сериале, за это вот все Оскара не дадут, другой киношный цех, но потомки, а также и современники навеки останутся ему благодарны. Как и автору. Как и режиссерам.

«Филателия», 2024

Такой грустный фильм о любви, что не знаешь, как и что об этом говорить. Лишенный сентиментальности. Неправильный. Не имеющий ни героя-любовника, ни жертвы, ни социального конфликта. (Формально все это есть). Копнувший слишком глубоко и выразивший главную проблему настолько ясно, что делается, прямо скажем, нехорошо.

Это по всем признакам корнями уходит в постперестроечное кино, известную «чернуху», когда, освободившись от идеологических пут, киношники пытались выразить. Описать имеющуюся реальность. Считалось, что специально сгущают краски. Нищета, некрасивость и безысходность провинциальной постперестроечной жизни, эта «правда» была такой шокирующей, что от нее все мгновенно устали как от преувеличенной. Впрочем, так оно все и выглядело, этого не отнимешь.

И вот этот фильм он в определенном смысле – старомодный. Еще той повестки. Когда казалось, что нужно только обозначить проблему, а решение как-то вот найдется само. Искусство должно ставить вопросы, а не ответов искать.