По законам Нави

– Карна! Живая?! – взволнованно осматривая девушку, произнес Велеслав. От виска к подбородку стекала алая струйка крови, на бледном лице так ярко выделились веснушки, что Карна с трудом посмотрела царевичу в глаза. Его лицо расплывалось во взоре воровки, но она отчаянно пыталась сконцентрироваться на зеленых омутах. Почему ему достались именно изумрудные глаза? Карна знала, что у всей семьи правителя Града глаза цвета неба. Такие светлые и чистые, что не оставалось сомнений, что род благословлен Белобогом. И только Велеслав стал обладателем зеленых глаз. Не только навий дар делал царевича особенным. Он сам – и внешне, и внутренне – отличался.

Сейчас Велеслав выглядел помятым. Но, кажется, кроме раны на голове, его ничего не беспокоило.

– Нужно уходить, Карна. Потерпи немного, ладно? Доберемся до водоема и осмотрим твои раны, – в обычно ровном и уверенном голосе царевича мелькнуло сожаление и толика заботы. Но обращать на это особое внимание Карна не стала. Слишком быстро боль распространялась по телу, а стоять с каждой минутой становилось все сложнее.

Велеслав осторожным движением стянул талию и ребра Карны своим поясом. Несмотря на аккуратность, девушка закусила губу от боли. На реплику царевича Карна ничего не ответила, только кивнула. Она ощущала, как адреналин сходит на нет, а физическая боль вспыхивает с новой силой. Лихо знатно разодрал ее бока. Девушка чувствовала, как одежда пропиталась кровью. Пояс Велеслава немного помог, но не сумел полностью остановить кровотечение.

Стиснув зубы, Карна хотела забрать кинжалы, но царевич опередил ее. Вынув оружие из тела Лихо, он вернул их в ножны на бедрах девушки, а потом перевел напряженный взгляд на чудище.

– Еще кое-что. Потерпи, – нервно повторил Велеслав, склонившись над Лихо.

Сложив пальцы в печати, царевич прикрыл глаза, шепотом проговаривая слова ворожбы. На мгновение показалось, что ничего не происходит, но через секунду ветер закружил, подхватывая гниль, землю и остатки листьев. Все это добро одеялом накрыло Лихо, погребая под собой.

Карна внимательно проследила, как бледное несуразное тело исчезло из поля зрения. Словно это смогло бы спасти ее от неминуемых ночных кошмаров. Но Лихо не погиб. И Карна, и Велеслав это понимали. Пройдет пара часов, и чудище восстанет, словно ничего и не произошло. Такова навья сущность Лихо. И с этим не было смысла бороться. Во всяком случае, сейчас.

Они продолжили путь, стараясь передвигаться быстро. Карна позволила царевичу ухватить ее за руку. Так было легче идти. Отвлекаясь на тепло кожи Велеслава, воровка старательно отгораживалась от боли. Ноги спотыкались, но Карна упрямо продолжала их переставлять. Шаг за шагом, шаг за шагом.

Вокруг стало темнеть, но гнетущая тишина перестала давить на рассудок. Шорохи и звуки леса возобновились, будто ничего и не произошло. Дети Лешего вновь увязались за путниками, наблюдая. Теперь Карна не реагировала на них. Вряд ли ауки или лесавки могли быть опасней Лихо.

Когда деревья стали реже, а шум воды яснее, Карна уже мало понимала происходящее. Просто переставляла ноги, чувствуя, как с каждым шагом из нее уходит жизнь.

Она не сопротивлялась, когда Велеслав закинул ее мешок себе за плечо. Не уловила момента, когда ноги больше не могли идти. Карна не сопротивлялась и тогда, когда царевич подхватил ее на руки, осторожно прижимая к себе. Не было сил оставаться в сознании, не то чтобы сопротивляться хоть чему-то. Одежда на ребрах промокла насквозь от крови. Болела каждая клеточка организма Карны. И она начала растворяться в этой боли, позволяя себе унестись в блаженное беспамятство.

– Дошли. Мы на месте, Карна. Теперь все будет в порядке, – послышался голос Велеслава, и Карна уткнулась лицом в его плащ. В нос ударил запах грозы и дерева: свежий, терпкий, насыщенный. Он так сильно отличался от смрада навьего чудища, что воровка глубоко вдохнула. Она лишь надеялась, что запах Лихо когда-нибудь выветрится из ее памяти.

Карна закрыла глаза, и это было ошибкой. Потому что открыть их вновь она уже не смогла. Хрупкая ладонь соскользнула с груди Велеслава. А потом сознание померкло, и Карну поглотила тьма.

Глава 5. Мавья услуга

Выманить мавок к берегу оказалось не так-то просто. Перепуганная, опасающаяся за собственную жизнь нечисть до последнего игнорировала присутствие незнакомцев вблизи водоема. Но Велеслав ощущал незримое внимание, несмотря на тишину. Мавки любопытные, поэтому неудивительно, что чужаки в лесу их заинтересовали. Впрочем, настаивать на немедленных разговорах, царевич не собирался. Сейчас важней было привести в порядок Карну.

Лихо изрядно подпортил не только бока воровки, но и план Велеслава. Царевич не рассчитывал получить физический урон в первые же часы на пути к цели. Но, слава родным богам, Карна осталась жива. Иначе не видать царевичу ни вскрытого ларца Кощного, ни более легкой победы на ратном поле…

Воспринимать Карну лишь как инструмент к цели – непросто. Хрупкая, отчаянная, воровка напоминала щенка, загнанного в угол. И даже у Велеслава, не падкого на сочувствие, зародилось желание разгадать и смягчить холодную натуру. Впрочем, этот импульс у царевича присутствовал с юности ко всем окружающим. Родители воспитывали соответствующе, напоминая, что защита невинных – основная миссия правящего рода Града. И сейчас Велеслав должен помочь Карне, защитить. Рано ей за Калинов мост. Да и не на таких условиях она перейдет Смородину-реку. Они ступят за Калинов мост вместе. И вместе же вернутся в Явь.

Мавки, слишком сообразительные, чтобы попадаться под когтистую лапу Лихо, предпочитали прятаться. И только запах царевича все же заставил их показаться на поверхности воды. Огромные мутные глаза, сверкающие янтарем, внимательно наблюдали за происходящим на берегу. Не подавая виду, царевич возился, пытаясь приспособить местность для незапланированного отдыха.

Хорошо, что благодаря ворожбе, зажечь огонь не составило труда. Огонь – не та сила, что давалась Велеславу играючи. Но легкое отчаяние сыграло на руку: искры вспыхнули на кончиках пальцев также легко, как отзывался ветер. Конечно, можно зажечь пламя вручную, с помощью трения веток. Но на это нет времени. Карне нужен обогрев, да и Велеслав уже почувствовал холод наступающей ночи. Хорошо, что навий дар не подвел. Через пару минут огонь взметнулся в воздух, освещая пространство. Обложив кострище камнями, Велеслав занялся ранами Карны.

Девушка лишилась чувств, отдаваясь в руки блаженному беспамятству. Несмотря на потерю сознания, ее била лихорадочная дрожь – то ли от холода, то ли от боли. Не освобождая Карну от верхней одежды, царевич проверил нанесенные раны, чтобы оценить опасность. Хоть кровотечение и было сильным, очевидно, что внутренности воровки Лихо не покромсал. Но глубокие царапины выглядели жутко. Страшно представить, в каком ужасе будет Карна, когда поймет, как искалечено ее молодое тело. Стараясь не думать об этом, царевич сосредоточился на главном: обработать раны, согреть Карну, дать ей время на отдых.

Набирая воды у берега, Велеслав поймал взгляд одной из мавок. Необычный изумрудный цвет глаз манил. Эта мавка отличалась от остальных, от нее исходила волна притяжения. Велеслав прищурился.

– Мне бы пригодилась помощь, – тихо проговорил царевич, но нечисть вновь ушла с головой под воду, скрываясь. Жаль. Сейчас он бы не отказался от содействия детей Лешего.

Ауки и лесавки скрылись, как только Велеслав и Карна достигли берега водоема. Рядом остались только мавки. Но и они боязливо прятались, терзаемые противоречием – выглянуть, чтобы поближе познакомиться с царевичем, или остаться в безоговорочной безопасности водоема?

Велеслав не раз задумывался, что в нем необычного, что мавки млеют. На одной из редких встреч особо смелая нечисть заявила, что царевич пахнет навьей ворожбой. А для них это – словно валерьяна для кошачьих. Велеслав не придавал значения. Какая разница, чем именно он притягивает мавок, если можно набраться знаний, не опасаясь быть немедленно утопленным в ближайшем водоеме? Со скрупулезностью писцов Велеслав собирал информацию. Это помогало не только выяснить слабые места нечисти, но и лучше понять ее.

Царевич осторожно промыл раны Карны, стараясь лишний раз не причинять боль. С губ девушки сорвался тихий хрип, но в себя она не пришла. Заглянув в заплечный мешок, Велеслав нашел мазь, что могла бы помочь быстрому заживлению царапин. Но этого будет недостаточно, если он планирует продолжить путь завтрашним утром…

– Приложи к ранам, царевич, и спутница оклемается к утру, – прозвучал за плечом мелодичный голос. Велеслав резко обернулся, ощутив быстрый укол тревоги от того, насколько тихо мавка подкралась со спины. Чутье не сработало, как и не ощутил царевич предупреждения от ветра. Странно. Верная стихия, как правило, не подводила. Наверно, можно было бы это списать на собственную усталость? Или ветер уже знает, что от мавки опасности нет?

Взору Велеслава предстала красивая девица: спутанные изумрудные волосы волнами прикрывали грудь; облепив бедра, ноги, скрывала мокрая белая юбка. В свете костра кожа мавки казалась мертвенно бледной, что недалеко от истины. Все же мавки мертвы: их сердца не бьются, легким не нужен кислород. Наверно, и моргают они лишь по привычке. Ведь мавки изначально не порождения Лешего. Они – утопленницы или заблудшие в лесах девицы, не нашедшие упокоения после смерти.

Эта мавка при жизни, несомненно, была красива. Впрочем, и сейчас в ней осталось очарование, усиленное мавьей сутью. Синеватые губы искривились в голодной улыбке. А глаза – хитрые и такие же зеленые, как локоны, – с интересом рассматривали лицо Велеслава.