По законам Нави

Карна помолчала пару минут, кивнула, глядя вперед, и продолжила.

– Нас с братом вырастила бабка. Обучила всему, чему смогла. Грамоте, рукоделию, самым элементарным навыкам, которые помогли бы в жизни. Но и она отправилась за Калинов мост. Брат слишком юн, чтобы вступить в войско и получать жалование. Он помогает в кузне – отсюда и мое оружие. Кинжалы выковал кузнец по просьбе брата. Мы заботимся друг о друге, подрабатываем то тут, то там. Но этого недостаточно, чтобы не сгинуть. Нужно еще пару лет, чтобы брата приняли в отряд. Хотя мне бы этого не хотелось. Он слишком добр. Его сердце не должно зачерстветь от убийств. Несмотря на то, что убивать пришлось бы нечисть, – Карна повела плечом, будто пытаясь отгородиться от ветра, который не оставлял в покое ее хрупкое тело. Велеслав сложил пальцы в печать, прекращая игры стихии. Девушка быстро посмотрела на царевича, цепляясь взглядом за руки. Зрачки расширились, но страха не последовало. Впрочем, как и благодарности. – Поэтому я научилась воровать.

– И преуспела в этом, – задумчиво проговорил Велеслав. У Ярило так и не получилось прорваться сквозь снежные облака. Поэтому, чем ближе они подходили к лесу, тем темнее становилось. Шорохи и завывания ветра стихли. Лес затаился, ожидая самоуверенных смертных, что были готовы исчезнуть в глуши. – А муж? Замужество решило бы проблему безденежья. Думаю, что и без приданого нашлось бы с десяток молодцев, готовых жениться на тебе.

– Продаться предлагаешь, царевич? – усмехнулась Карна и покачала головой. – Не все в Яви решается золотыми монетами.

– Но вскрыть замки в пещерах Чернобога за них ты готова, – улыбнулся Велеслав. – Тебя замужество страшит больше, чем смерть?

– Меня страшит, что ты так озабочен моей судьбой, – фыркнула девушка, неосознанно поглаживая эфесы кинжалов на бедрах. Потом, словно придя в себя после тяжкого откровения, Карна хитро прищурилась и окинула Велеслава оценивающим взглядом. Синие глаза легко скользнули по россыпи веснушек на коже, четкой линии подбородка, чуть задержались на губах, спустились ниже – к ключицам и плечам. Под взглядом Карны Велеслав лишь улыбнулся. – Уж не приглянулась ли я тебе?

– Конечно, приглянулась, – усмехнулся царевич. Словесные игры с девицами его не пугали. К тому же, чего таить – Карна красива, хоть и с не самым приятным характером. – Но мне ты нужна для дела. И кстати… Я уважаю твой выбор, хоть и не приветствую его.

Карна промолчала, оставив ответ при себе.

Дорога заканчивалась у самого леса. По ощущениям наступил полдень, но солнца свет так и не проник сквозь облака. Путники остановились, ветер завыл, напоминая об опасности впереди.

– Готова? – еще раз уточнил Велеслав. Он видел, что Карна вцепилась в ножны, напряженно вглядываясь в чащу.

– Да, – кивнула девушка, на мгновение прикрыла глаза и шумно выдохнула. А когда вновь посмотрела на царевича, в ее глазах отразилась уверенность и толика азарта. Завороженный, Велеслав приподнял уголки губ. – Идем! Если для безбедной жизни и того, чтобы брат не вступал в войско, нужно обокрасть Кощного – я готова!

Велеслав ступил на лесную тропу, нарушая границы Яви – в темные дни лес становился пристанищем навьих существ. Царевич явственно ощущал взгляд, направленный в спину со стороны Велесова капища. Тепло вновь распространилось по телу, одаривая спокойствием и силой. Можно было не оглядываться. Это медвежий бог провожал своего радаря. Кто, как не Велес, с охотой вступал в опасные игры. И сегодня – Велеслав это точно знал – бог ставил на него.

– – – – —

Капище – место служения, святилище. Обычно обустраивалось на природе, на свежем воздухе.

Чир – символ бога, через который происходит духовная связь.

Науз – оберег в виде узла, завязанного особым образом. Наузы делают обычно из кожаных ремешков или шерстяных нитей.

Глава 4. Не буди Лихо

Град скрылся из виду слишком быстро. Лес, несмотря на отсутствие листьев на деревьях, поглотил странников, как чудище поглощает жертву. Только вот Велеслав никогда не был жертвой. И не собирался становиться.

В мире, полном опасности, чтобы выжить, нужно стать сильным. Или уповать на удачу. Она, подчиняясь прихотям медвежьего бога, хоть и не обходила царевича стороной, но оставалась непостоянной союзницей. Удача слишком ветреная подруга, рассчитывать на нее – большая глупость. Поэтому Велеславу пришлось стать сильнее.

Дар ворожбы, струящийся по крови золотом Нави – не единственное преимущество. Намного больше он полагался на собственный ум. Смекалка и ловкость помогали избегать бед. И именно эти качества царевич собирался использовать на пути к заветной цели.

– Смотри под ноги, – тихо предупредил Велеслав, аккуратно ступая по полусгнившим листьям. В лесу стояла пугающая тишина, прерываемая шорохами и отдаленным пением мавок. Нечисть, не обращая внимания на то, что день в самом разгаре, в преддверии ночи Карачуна наслаждалась приливом сил.

Велеслав знал, что после Велесовой ночи навьи существа особенно азартно завлекают людей в смертельные сети. Так и песнь мавок становилась более чарующей и притягивающей. Даже царевич ощущал на себе воздействие навьей ворожбы. А ведь у него своеобразная защита. Обладая частью навьих сил, царевич не поддавался влиянию нечисти.

Концентрируясь на пути, Велеслав старательно не обращал внимания на призыв мавок. Возможно, с ними придется свидеться позже. Он уже ни раз встречался с мавками за околицей Града. Пугающие костлявой спиной обычных людей, у Велеслава они вызывали интерес. Забавно, что это было взаимно. К чему таить, дар ворожбы в крови царевича будоражил нечисть не меньше. Неудивительно, что мавки предпочитали беседы с Велеславом попыткам утопить. Знай жители Града о том, что царевич может говорить с навьей нечистью, отгородились бы еще сильнее.

Но перво-наперво нужно найти Баюна. Именно от кота Велеслав собирался узнать, как добраться до Лешего. Царевич догадывался, что хозяин леса вряд ли явит свой лик перед ними самостоятельно. Слишком древним существом был Леший, чтобы оставаться любопытным до незваных путников. Что жизнь человека в сравнении с вечностью владыки леса? В летописях упоминалось, что он, вероятно, застал рождение родных богов, а, значит, жил на белом свете сотни, а то и тысячи лет. Возможно, лесной дух даже знаком с богами лично… И только он мог знать наверняка, как добраться до Калинова моста. Поэтому сначала – навий кот, после – хозяин леса. Конечно, просто так Баюн ничего не расскажет. Но, если записи верны, тут поможет хитрость. А ее у Велеслава в избытке.

Впрочем, Баюн тоже не спешил показываться на глаза. Он, как и Леший, насколько помнил Велеслав, на ратное поле в ночь Карачуна ни разу не являлся. Их территорией оставался лес. А убийство смертных хоть и считалось забавой для лесной нечисти, никогда не носило массовый характер. Если навьи чудища слыли прирожденными убийцами, то лесные духи оставались на уровне опасных вредителей. Больше заинтересованные в смертельных играх, чем в страданиях жертв, они оставались в стороне от масштабной битвы. Леший и Баюн предпочитали не покидать собственных владений. Поэтому и сложно назвать их абсолютным злом, как, например, Кощного.

Леший оставался нечистой силой, но совершенно не интересовался делами смертных. Даже дети его – лесные навьи духи – завлекали странников, доводя до смерти, но делали это, играя. Иногда их можно переиграть, отвоевав право на жизнь. Опасней другая нечисть – та, что приходит прямиком из Нави, либо состоит из тьмы и зла, жаждущая крови и скорби: упыри, злыдни, полудницы, Лихо, Ний, повелевающий мороками и кошмарами…

Песнь мавок лилась красивой мелодией, и пока Велеслав слышал ее, то ощущал относительную безопасность. Почуй мавки кого опасного, сразу же скрылись бы и замолкли. Лишь малая часть нечисти отличалась глупостью или твердолобостью. И мавки в их число не входили.

Лес приветствовал воровку и царевича настороженно, но без явных угроз. Они шли пару часов, а на пути встретились лишь лесавки, да ауки. И те предпочли безобидно волочиться следом или показываться случайно, словно чувствовали, что путники представляют угрозу. Лесное зверье попряталось, ощущая возросшую опасность темных дней. Кто бы что ни говорил, но все живое стремилось выжить. А все мертвое… Вечный круговорот добра и зла, вечная битва, которой нет ни начала, ни конца. Наступит ли день, когда родные боги вновь ступят на людскую землю, чтобы защитить собственных внуков, уничтожив навью нечисть навсегда? Или во всем этом есть смысл, неподвластный человеческому уму?

Не отвлекаясь от дороги, царевич внимательно рассматривал лесавок и аук. С этой нечистью, в отличие от мавок, у него не было шанса познакомиться поближе. Возможно, они не умели строить предложения и общаться с помощью обычной речи? Потому что очевидно, что сила Велеслава их заинтриговала. Но на разговор никто так и не решился.

Многие верили, что у нечисти нет разума, но Велеслав считал это мнение ошибочным. Очевидно, что лесные духи обладали, как минимум, инстинктом самосохранения. И не рисковали заводить игры с ворожеем. Но любопытство никуда не делось. Велеслав, не теряя бдительности, наблюдал за детьми Лешего в ответ. Как знать, когда могли понадобиться те или иные знания?

Карна не убирала руку с рукояти кинжала на бедре, готовая в любой момент вступить в бой. Первое время преследование лесной нечисти за спиной ее явно нервировало. Но в какой-то момент стало легче. Нечисть не нападала, поэтому Карна предпочла сделать вид, что ничего странного или пугающего не происходит. Прищурившись, девушка посматривала под ноги, не выпуская из внимания нечисть. Велеслав подозревал, что городская воровка не часто имела дело с лесными духами. Любопытно было и то, насколько хороша девушка во владении оружием. Но царевич надеялся, что им не придется это проверять.

Все в плане Велеслава упиралось на хитрость. Не хотелось добиваться цели грубой силой. Конечно, им в конце концов придется вступить в бой. Но чем позже – тем лучше. Тратить силы на детей Лешего глупо, когда впереди ждал Змей и порождения Кощного. Не говоря уже о том, что помимо известных чудищ в чертогах Чернобога могли встретиться и невиданные существа. Что ни говори, план полон опасностей.

– Мы ищем что-то конкретное? – поинтересовалась Карна, краем глаза замечая, как лесавка прошмыгнула в дупло, сверкая жутким взглядом из мглы.

Почти у всей нечисти глаза горели янтарем, напоминая о неестественной природе происхождения. В летописях упоминалось, что у некоторых лесных духов редко, но встречались изумрудные глаза. А упыри и волкодлаки могли похвастаться кровавым взглядом. Но остальная нечисть глядела янтарными глазами, в которых с трудом угадывалась капля привычных человеческих чувств. Эмоции нечистой силе не чужды, но не нужны. Гораздо большее значение для нечисти играет внутренний голод.

– Мы ищем дуб, – кратко ответил Велеслав, внимательно осматриваясь по сторонам. Песни мавок становились громче, значит, где-то рядом водоем. Не помешало бы освежиться, но сходить с тропы не хотелось. Может, лесные духи только на тропе столь робкие. А стоит свернуть в чащу, устроят смертельные игры. Тем более возле воды ожидали мавки. И если к Велеславу они неравнодушны в самом положительном смысле, то Карна может вызвать их ярость.

– Здесь полно дубов, – фыркнула Карна, с раздражением впиваясь взглядом в спину впереди идущего царевича.

– Это особый дуб, – негромко пояснил Велеслав и быстро глянул на спутницу через плечо. Она насупилась, сохраняя гордый вид. Словно Карне тяжело признать, что и ей нужны ответы. А спрашивать по несколько раз – выше достоинства. – Тот, что в золотых цепях. Согласно летописям, золото – неотъемлемый атрибут Нави. Все, что связано с навьими силами, будет так или иначе связано и с золотом. Поэтому мы ищем золотую цепь на дубе. Нам нужен Баюн. Он – первое звено в плане, который приведет за Калинов мост.

– До сих пор не верю, что мы это делаем, – пробормотала Карна, Велеслав ухмыльнулся. Он хотел ответить, но тут внутренности сдавило от тревоги, чутье взвыло. Царевич поднял руку, останавливаясь. Карна послушно застыла, стараясь не шевелиться.

Удивительно, но и лес затих, словно почувствовал опасность. Ауки и лесавки немедленно попрятались, оставляя Карну и Велеслава наедине с пугающей тишиной. Паника мелкой нечисти взволновала воровку, заставляя насторожиться.

– Слышишь? – спросил царевич, напряженно вглядываясь в чащу. Оглушающая тишина давила на разум. Затихли даже деревья, намекая о том, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Ветерок взволнованно скинул капюшон с головы Велеслава.

– Нет…

– Именно. Слишком тихо. Мавки замолчали, – объяснил царевич и сложил пальцы в печать. Ветер мгновенно отозвался, укутывая путников прохладным потоком, будто покрывалом. Карна поежилась. Несмотря на то, что она не подавала виду, ворожба казалась чем-то противоестественным. Но не более пугающим, чем то, как заныло сердце, чувствуя приближающуюся опасность.

– Почему они замолкли? И лесавки сбежали, ты заметил? Что могло напугать детей Лешего? – напряженно проговорила девушка и аккуратно вытянула кинжал из ножен. Скинув капюшон, Карна освободила пространство для обзора. Проблема была в том, что в лесу не только многое может мерещиться, но и многое может скрыться от глаз. Несмотря на голые деревья, все вокруг сливалось в сплошное серо-коричневое полотно. Взгляд замылился, упуская детали. Воровка осторожно огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда ждать подвоха.

– Идет что-то пострашнее и… – Велеслав не успел договорить, потому что в следующий момент огромное существо вынырнуло из ниоткуда и набросилось на него. Сверкнул свет янтарного глаза. Одного единственного глаза.

Отвратительный смрад забился в нос, вызывая тошноту. Велеслав с трудом увернулся, и существо разнесло пол ствола дерева мощным ударом. Щепки полетели в воровку, заставляя свернуть с тропы. Жижа из грязи и подгнивших листьев, как трясина, тянула девушку, почти обездвиживая. Но она ловко отскочила на спасительный островок сухой земли у ели. Глаза Карны расширились от ужаса, когда она всмотрелась в чудище, которое набросилось на Велеслава.

– Карна, в сторону! Это Лихо! – рявкнул царевич.

Одноглазое, ростом, почти вдвое превышающий человеческий, худощавое и горбатое существо передвигалось так быстро, что Велеслав с трудом успевал избегать опасности. Сложить печати, чтобы использовать стихию, стало невозможно.

Ветер нервно закружил остатки листьев, пытаясь сбить Лихо с толку, но что слабый ветерок против порождения Нави? Поэтому Велеслав резко выхватил клинок из-за спины, крепко сжимая в руке эфес. Слава родным богам, Демьян заставил-таки взять с собой «нормальное» оружие. От коротких кинжалов в ближнем бою сейчас было бы мало толку.

Оставалось загадкой, как Лихо подобрался так близко к окраине леса. До ночи Карачуна больше лунного месяца. Вряд ли навье чудище решило заранее направиться к ратному полю. Но задаваться вопросами не время, поэтому царевич отбросил размышления в сторону.

Клинок позволял держать существо на расстоянии. Велеслав старательно не подпускал к себе Лихо, внимательно следя за каждым движением чудища. Тот, явно недовольный, что добыча пытается дать отпор, запрокинул уродливую голову и зарычал в небо.

Очевидно, рано радовался царевич, что явились им на пути только дети Лешего. Велеслав с трудом мог вспомнить случаи, когда кто-то избегал смерти при встрече с Лихо. И окончательно убить его было сложно… Это отвратительное и невероятно кровожадное существо с завидным постоянством заявлялось в каждую ночь Карачуна, забирая за Калинов мост множество жизней. Лихо погибал, но год за годом возрождался вновь. Будто не существовало оружия, способного сразить кровожадную тварь. Будто любые ухищрения бессмысленны.

Рев Лихо эхом разошелся по лесу, заставляя кровь в жилах похолодеть. Карна задрожала, прислонившись к стволу дерева. Внутри все сжалось от страха. Зажатый в руке кинжал трясся, виски сдавило от напряжения. Кажется, она в любой момент могла упасть без чувств. Видеть в такой близи столь опасную нечисть для Карны было впервые. Она подозревала, что путь к Калинову мосту не будет легким и беззаботным. Но чтобы в первый же день встретить Лихо!

Оставаться на ногах, глядя на отвратительный лик навьего чудища, было сложно. Существо одним видом навевало панику. Кажется, кто-то упоминал при Карне, что Лихо способен играть на эмоциях и потаенных страхах жертвы. Но что делать с этой информацией воровка не знала. Застыв, девушка не могла отвести взгляд от чудища.

В разуме Карны всплыли старые скорбные воспоминания. Обессиленный рассудок раз за разом прокручивал сцены, которые девушка никогда бы не пожелала переживать вновь. Те воспоминания хранились далеко внутри, надежно прикрытые более актуальными проблемами. Но вот в голове Карны всплыла сначала одна картина, потом другая…

То, как командир отряда принес весть о смерти отца – его скорбный и жалостливый взгляд отпечатался в памяти девушки.

То, как мать день за днем становилась все больше похожа на собственную бледную тень. А потом и вовсе не смогла подняться с постели, навеки закрыв глаза и отправившись вслед за мужем за Калинов мост.

То, как горько плакал брат, когда они сидели у гаснущей от старости бабки.

И то, как Карна вернулась после похорон в пустой и темный дом, понимая, что нет больше надежды на светлое будущее.

Лихо, словно что-то почувствовав, с силой отпихнул от себя Велеслава, развернулся и медленно направился к Карне. Жадно втянул воздух обезображенными ноздрями. На уродливом лице появился хищный оскал.

Смрад, сопровождающий чудище, окутал воровку с ног до головы. Она задержала дыхание, боясь, что если вдохнет, то никогда больше не сможет почувствовать свежесть чистого воздуха. Оцепеневшая, опасавшаяся дышать, Карна почувствовала себя такой маленькой и ничтожной перед Лихо, что страх усилился, накрыв окончательно.

– Приди в себя! Он лакомится страхом и скорбью! – зарычал Велеслав, старательно привлекая внимание спутницы. В лицо воровки ударил порыв ветра. Она с трудом оторвала взгляд от Лихо, сосредотачиваясь на царевиче.

Все вокруг погрузилось в серость и безысходность, но зеленые глаза Велеслава сверкали, как драгоценные камни. Приманивали Карну, как мотылька на свет, заставляя забыть о душевной боли. Внутренности, сжавшиеся от ужаса, слегка расслабились, и девушка сделала первый несмелый вдох.

– Давай же, шевелись, Карна!

Что-то в отчаянном крике царевича освободило воровку от оцепенения. Как слова ворожбы подействовал на Карну голос Велеслава, и она очнулась. Девушка бросилась в сторону от наступающего Лихо, но оказалась недостаточно быстра. Карна не закричала лишь потому, что не успела. Когтистая худощавая рука с силой отшвырнула ее в дерево, словно досадную помеху.

Велеслав набросился на Лихо со спины, с рыком вгоняя клинок в бок чудища. Существо закричало, и царевич с удовлетворением уловил в крике болезненные нотки. Сложив пальцы свободной руки в печать, Велеслав стал выкачивать воздух из легких Лихо. Чудище разъяренно захрипело, падая на острые колени. Когтистые лапы еще пару секунд пытались отпихнуть царевича в сторону, но Велеслав крепко держал клинок, расставив ноги в устойчивой позе.

Судя по тому, что знал царевич, с Лихо им не справиться. Оставалось попытаться на некоторое время нейтрализовать чудище и сбежать из поля его зрения. Не зря даже дети Лешего опасались Лихо. Он – сосредоточие зла в темном лесу – не чурался поеданием и лесавок, и мавок, и аук. Чего уж говорить об обычном зверье или заблудших путниках. Оставалось загадкой, почему Леший позволял Лихо шарахаться по лесу. Возможно, лесной хозяин не властен над навьим чудищем?

Не важно. Им нужно уходить, как можно скорее. Лес огромен, а Лихо один. Ему ни за что не угнаться за ними, будучи раненым… Или ослепленным.

– Карна! – позвал Велеслав, не отводя взгляда от брыкающегося Лихо. Чудище схватилось когтистыми лапами за горло, словно это помогло бы сделать хоть вдох. – Ты должна всадить кинжал в его глаз! Слышишь меня?

Воровка, с трудом поднявшись и пошатываясь, с ужасом уставилась на царевича. Тело ломило от удара об дерево, но, кажется, явных ранений не было. Карна впилась взглядом в побледневшее лицо Велеслава. На лбу появилась испарина, зеленые глаза лихорадочно блестели. Он сжимал пальцы в печати с такой силой, что кожа на костяшках побелела. Казалось, еще чуть-чуть и Велеслав сам рухнет на землю обессиленный. Наверно, ворожба над сопротивляющимся чудищем отнимала много сил.

– Давай, Карна. Это единственный способ избавиться от него на некоторое время, – твердо проговорил царевич, все еще не смотря на девушку. Она задрожала, но подняла кинжал с земли. Приблизиться к Лихо оказалось так сложно, будто на ноги нацепили железные колодки.

Переборов слабость и страх, Карна вцепилась в рукоять кинжала, чувствуя омерзение от близости чудища. Оно все еще цеплялось за горло, мало обращая внимание на приблизившуюся девушку, словно та не представляла угрозы. Стоящий на коленях Лихо оказался ростом с Карну. Она с отвращением всмотрелась в обезображенное лицо и единственный янтарный глаз, залившийся кровью от недостатка кислорода. Рядом шумно выдохнул Велеслав, его пальцы дрогнули от напряжения. И тогда Карна поняла, что пора.

– Ааа! – закричала воровка. Она с силой ударила острием в глаз Лихо и застыла, старательно надавливая и проталкивая лезвие вперед. Мерзкий хлюпающий звук разрезал пространство, отдаваясь в ушах Карны. Внутри появилась тихая ярость, желающая достать до самого мозга. Убить, раскромсать, уничтожить… Все, что угодно, лишь бы больше не ощущать безысходность и скорбь, которую щедро дарил Лихо.

Если бы в легких чудища оставался кислород, оно наверняка бы взвыло. Но кислорода не было. Поэтому через мгновение, захрипев от боли и обезумев, существо резко вскочило на ноги, утаскивая за собой Карну, вцепившуюся в рукоять кинжала. Девушка вскликнула, отчаянно выхватила второй кинжал и с силой вогнала его под ребра противнику. Она пыталась удержаться на весу, ощущая, как лезвие все сильнее распарывает глазницу Лихо.

Откинув Велеслава от себя с такой силой, что царевич отлетел на пару метров назад и головой приложился об дерево, Лихо с яростью обхватил когтистыми лапами хрупкое тело Карны и сжал. Стихийная ворожба перестала терзать легкие и горло чудища, и тот отрывисто задышал, продолжая хрипеть от боли.

– Так много скорби, так много отчаяния, – низким голосом, от которого волосы на затылке Карны встали дыбом, прошипел Лихо. – Мне не нужно видеть, чтобы чувствовать все это. Ты станешь достойным обедом…

– Умри! – заверещала девушка, сильнее давя на рукояти кинжалов. Сдаваться вновь возникшей волне страха воровка не собиралась. Сильные руки Лихо сжали талию девушки, когти вспороли одежду, достигая плоти. Впились, как ядовитые шипы в нежную кожу, доставляя пронизывающую физическую боль. Только благодаря отчаянию и адреналину в крови Карна не отреагировала. В ярости девушка продолжала бороться, отдавая последние силы, чтобы причинить нечисти больше страданий. – Умри! Умри! Умри!

Барахтаясь в хватке Лихо, словно тряпичная кукла, воровка кричала – не то от гнева, не то от боли, которая сейчас казалась чем-то далеким. На задворках сознания пульсировала мысль, что стоит боли пересилить ярость, как все будет кончено. Поэтому Карна кричала и брыкалась. Поэтому она боролась, пытаясь поразить противника в тысячу раз сильнее нее.

Наконец, чудище поддалось. С обезображенного рта сорвался хриплый рык, обдав лицо Карны смрадным дыханием. Острые колени Лихо подогнулись, и он неуклюже завалился на спину, рывком утягивая воровку за собой.

Она распласталась на отвратительном чудище, ощущая пробирающий до костей холод и то, как горяча ее кожа по сравнению с телом Лихо. Он был ледяным и жестким. Кожа казалась настолько тонкой, будто порвется при любом неаккуратном движении. Вместо алой крови из ран Лихо стекала темно-зеленая жижа. Она залила стянутый бледной кожей череп, вызывая тошноту.

Лихо еще пару мгновений трепыхался под Карной, сильнее впиваясь когтями в бока, стараясь причинить как можно больше боли. А потом его хватка ослабла, и руки плетьми соскользнули с талии девушки.

Все, что Карна слышала – это свое дыхание и слишком громкий стук сердца. Вокруг перестал существовать лес, ушли все запахи, включая смрад. Воровка смотрела в уродливое лицо Лихо, чувствуя неуместное наслаждение от отвратительного зрелища поверженного врага.

Чьи-то руки рывком потянули ее вверх, отдирая от нечисти. Карна вскрикнула от неожиданности и отпустила кинжалы. Ее поставили на ноги, но оставаться в вертикальном положении оказалось сложно. Шатаясь, девушка ухватилась за предплечье удерживающего ее царевича.