Сыск Артемия Петровича: Дело о Ярославском Туманнике

Вячеслав Абрамов

Сыск Артемия Петровича: Дело о Ярославском Туманнике

Глава I. Дорога в туман

Раздался настойчивый стук в дверь.

Артемий Ратников поднял глаза от книги, что лежала на коленях, и медленно встал. Шаг его был неровным – раненая нога напоминала о себе при каждом движении. В коридоре пахло воском и холодным воздухом из щели под дверью.

– Артемий Ратников здесь проживает? – громко и деловито раздался голос снаружи. – Детектив?

Артемий не спешил. Он всегда предпочитал сперва слушать. Незнакомец постучал снова – раз, два, три.

– Это почтальон! – добавил голос, уже менее строго, а скорее нетерпеливо.

Ратников приоткрыл дверь и увидел молодого человека лет двадцати, худощавого, с весёлой улыбкой. На нём было тёмное пальто и форменная фуражка; за плечом висела большая сумка с корреспонденцией.

– Письмо. И не простое, – парень хитро прищурился. – От самого Министерства.– Вы Артемий Ратников? – почтальон вытянулся почти по-военному. – Я. – Артемий окинул его взглядом с головы до ног. Манеры, осанка – всё говорило о том, что перед ним действительно простой служитель, а не кто-то переодетый. – Что у вас?

На конверте алела сургучная печать с двуглавым орлом.

– Да-да, – Ратников скривился, но всё же вывел подпись.Артемий взял письмо, машинально кивнул. – Расписаться нужно, – напомнил почтальон, вытаскивая журнал.

Когда дверь закрылась, тишина квартиры вновь воцарилась. Детектив вернулся к креслу, раскрыл письмо и прочёл:

P.S. Дорогой друг, прошу присмотреть за дочерью моего давнего товарища. Девушка умна и наблюдательна. Считайте её своим помощником.»«Господин Артемий Ратников! Министерство внутренних дел Российской Империи поручает Вам выезд в Ярославскую губернию для расследования тревожных обстоятельств. В последние месяцы зафиксированы исчезновения жителей при обстоятельствах, вызывающих всеобщее беспокойство. Прибытие Ваше необходимо в кратчайший срок.

– Девушка, помощник… Что же ещё вы придумаете, господа из Министерства?Артемий покачал головой и усмехнулся краешком губ.

Он достал из кармана часы: стрелки показывали половину девятого. Пора было ехать на вокзал.

Петербург

Спустившись с пятого этажа, Артемий Ратников вышел на улицу. Петербург встретил его порывами ветра и колким снегом, что ложился на мостовую неровными белыми пластами. Фонари ещё горели тусклым светом, и в их жёлтых кругах кружились снежинки.

Он поднял руку – экипаж сразу остановился. На козлах сидел молодой кучер, с серьёзным лицом, в полушубке и ушанке.

– Понял! Ну, пошла! – щёлкнул вожжами кучер.– Куда вам, дядя? – спросил он, придерживая лошадей. – На вокзал, – коротко бросил Артемий, устраиваясь в карете.

Карета покатилась по улицам зимнего Петербурга. За окном мелькали колоннады, заснеженные крыши, редкие прохожие, спешащие по своим делам. На Неве виднелись тёмные проруби, по льду шли люди, а кое-где скрипели сани с товарами. Артемий смотрел на город с привычной суровостью, но в глазах мелькала тихая привязанность.

– То-то и оно! – оживился парень. – Москва, конечно, велика, но душа-то у столицы вот она, на Неве!– Красивый город, – вдруг заговорил кучер, обернувшись через плечо. – Я бы отсюда ни за что не уехал. – Красивый, – согласился Артемий. – В нём сила и тайна. Петербург хранит своё лицо.

Артемий едва заметно улыбнулся.

Через полчаса карета подкатила к Николаевскому вокзалу.

Вокзал

В зале шумела толпа: офицеры в шинелях, купцы с сундуками, студенты в поношенных пальто, дамы в меховых накидках. Воздух пах углём, морозом и горячим сбитнем.

Прежде чем идти за билетом, Артемий свернул в телеграфную контору при вокзале. Он набросал на листке короткий текст:

«Ратников. Петербург. Отправляюсь в Ярославль поездом через Москву. Прибытие утром. Прошу встретить».

Телеграфист быстро отбил сообщение по проводу. Теперь в Ярославле будут знать, когда ждать его приезда.

– Два рубля пятьдесят, – сухо ответила кассирша и протянула билет.После этого Артемий направился к кассе. – До Ярославля, купе, – сказал он.

– Проходите, господин.Поезд уже стоял на платформе – тяжёлые зелёные вагоны, пар из трубы, прощания и смех. Женщина-проводница проверила его билет и кивнула:

В купе было тесно: купец с бородой, чиновник в шинели, мать с ребёнком. Пахло табаком и кожей. Артемий устроился у окна, поставил трость рядом.

Поезд дёрнулся, колёса заскрипели. Петербург остался позади.

Москва

Долгая дорога. Когда поезд прибыл в Москву, люди радостно зашевелились, собирая вещи. Все вышли, и Артемий остался в купе один.

– Благодарю, – ответил он и вышел.– Прогуляться не желаете? – заглянула проводница с улыбкой. – Стоянка на полчаса.

Москва встретила его мягче, теплее, чем Петербург. На площади шумели извозчики, торговки предлагали горячие пироги, звенели колокольни.

– Приятный город, – подумал Артемий, глядя на кремовые стены и людскую суету. Но в сердце он чувствовал, что Петербург – ближе.

Вернувшись в вагон, он снова сел у окна. Далеко впереди мелькнула Волга – широкая, покрытая льдом, подёрнутая сизой дымкой.

Артемий крепче сжал трость. Мысли его снова вернулись к Кавказу – туда, где ядро изуродовало ногу и навсегда изменило жизнь. Но теперь его ждала иная война – война с тенью.

Выйдя в коридор вагона, Артемий остановился у окна. Снег за стеклом всё не унимался, будто сопровождал его от самой столицы. Проводница, весёлая, с розовыми от мороза щёками, выглянула из своего отделения и, распахнув дверь, громко сказала:

– Ну вот, скоро и прибудем. Вон он, Ярославль, уже виднеется.

Артемий кивнул, усмехнувшись уголком губ.

– Да, город… – протянул он, хотя в голове вертелась совсем иная мысль: «Вот она, моя новая помощница, навязанная мне министерством. Девица, наверняка неопытная, зато с амбициями. Ну да ладно, узнаем скоро, что за исчезновения такие творятся в губернии, если без меня справиться не могут».

Поезд загудел протяжно, трижды, и медленно затормозил у перрона. Люди потянулись к выходу, спешно собирая узлы и чемоданы. Артемий, хромая, но уверенно опираясь на трость, вышел на платформу. Снег падал густыми хлопьями, скрипел под ногами.

Он остановился, бросив взгляд в разные стороны. Мысли его были чётки:

«В письме ясно сказано: помощница – девушка. Следовательно, искать следует её. Но встречать меня поручили наверняка кому-то из местной стражи. Кто же это может быть? Конечно, жандармерия».

Артемий перевёл взгляд по рядам встречающих. Купцы в шубах, крестьяне с корзинами, случайные горожане… И лишь двое выделялись: мужчина в форме и рядом с ним девушка. Оба выглядели взволнованными, то и дело всматривались в толпу, словно старались угадать, кого именно им надлежит встретить.

– Вот и они, – тихо сказал Артемий и направился к ним.

Девушка первой заметила его, глаза её оживились, и она что-то быстро сказала мужчине рядом. Тот расправил плечи и шагнул вперёд.

– Ваше благородие, – сказал он, приложив руку к виску, – штабс-капитан жандармерии Михаил Иванов.

Артемий вынул из кармана письмо и показал сургучную печать.

– Уверен, вы ждали именно меня.

– Совершенно верно, господин Ратников, – с облегчением произнёс капитан.

Девушка же сделала шаг навстречу и, слегка склонив голову, произнесла:

– Позвольте представиться. Елизавета Долгова. Мне поручено быть вашей помощницей.

Артемий посмотрел на неё испытующе, но промолчал. Лишь уголки губ дрогнули в сухой усмешке.

– Признаться, – заметил он, обращаясь к капитану, – найти вас было проще, чем вы думаете.

– Ах, и как же? – с интересом спросил Иванов.

– Во-первых, – начал Артемий, слегка прищурив глаза, – в письме ясно говорилось о девушке, приставленной ко мне в спутницы. Я сразу исключил всех женщин, кто был один. Во-вторых, только вы двое на всём перроне выглядели так, словно ищете конкретного человека. Ваша нервная рассеянность и волнение выдали вас прежде, чем вы меня заметили. Так что… вывод напрашивался сам собой.

Капитан удивлённо покачал головой.

– Говорят, ваша наблюдательность сродни чародейству. Теперь вижу – молва не врала.

Артемий позволил себе короткую улыбку:

– Полно вам. С чародейством тут ничего общего. Всё это – лишь наблюдательность и внимание к деталям. А в расследовании именно они и составляют главное оружие.

Он указал рукой в сторону выхода:

– Прошу, господин Ратников, наша карета ждёт у вокзала.

Они двинулись вперёд. Иванов невольно посмотрел на трость Артемия и спросил:

– Вам тяжело с ношей, может, позвольте мне донести чемодан?

– Нет, благодарю, – сухо ответил детектив. – Справлюсь сам.

Выйдя на улицу, Артемий остановился на мгновение. Перед ним раскинулся Ярославль: заснеженные крыши, широкие улицы, толчея саней, звон бубенцов, торговцы, кричащие на рынке. Город шумел и жил своей жизнью, будто не знал ни тревог, ни исчезновений.

– Ну, добро пожаловать в Ярославль, – сказал капитан с гордостью.

Артемий взглянул на него из-под бровей и ответил сдержанно:

– Город красив, спору нет. Хотя, признаюсь, Петербург мне ближе сердцу.

– У каждого своя столица, – добродушно усмехнулся Иванов.

Они подошли к чёрной карете. Кучер, ловко соскочив с козел, открыл дверцу.

– Прошу.

– Нет, барышня первой, – сказал Артемий, галантно протянув руку Елизавете.

Она, чуть приподняв подол платья, чтобы не мешало, поблагодарила и села внутрь. Следом зашёл Артемий, затем капитан.

– Мы направимся прямиком к губернатору, – сказал Иванов, усаживаясь напротив. – Там вы получите все сведения.

– Что ж, – тихо проговорил Артемий, – так и поступим.

Карета тронулась по заснеженным улицам Ярославля. За окнами мелькали церкви с золотыми куполами, лавки, прохожие. Артемий наблюдал, и мысли его были неотвязны:

«Город кажется весёлым и благополучным. Но если исчезновения реальны, то за этой улыбкой кроется мрачная тайна. Ну что ж, начнём расследование…»

Артемий, переведя взгляд с окна на своего спутника, произнёс с лёгкой иронией:

– У вас в Ярославле, господин штабс-капитан, всегда так оживлённо и весело на улицах?

Иванов слегка смутился, как будто вопрос застал его врасплох.

– Ну… да, – ответил он, подбирая слова. – В последнее время особенно. Один местный купец вздумал устраивать гулянья, ярмарки, разные представления. С его появлением город точно ожил.

– Лишь бы всё это не было прикрытием для каких-нибудь иных замыслов.– Похвально, – сухо заметил Артемий. – Небось редкость – купец, заботящийся не только о кошельке, но и о народе. Он на мгновение задумался и тихо добавил:

– Да нет, – Иванов улыбнулся чуть неуверенно, – человек он добрый, народ его уважает.

Артемий кивнул, но снова отвернулся к окну, позволяя снегу за стеклом снова занять его мысли.

– Я бы не спешил доверять, – произнёс он почти шёпотом. – В моей службе встречал людей разных. И далеко не все казались теми, кем были на самом деле.

В карете на миг установилась тишина. Лишь мерный перестук копыт напоминал о движении. Взгляд Иванова невольно упал на трость и на ногу детектива. Артемий уловил этот взгляд – даже не поворачиваясь: у него был редкий дар замечать малейшие движения в пространстве.

– Говорите прямо, Иванов, – не меняя тона произнёс он. – Что вас смущает?

Штабс-капитан покраснел, неловко улыбнулся и почесал затылок.

– Простите мою нескромность, господин Ратников… Я хотел спросить – если это не секрет – что с вашей ногой?

– Не секрет, – спокойно ответил Артемий. – Кавказская война. Старое ранение.

– Так это правда… – протянул Иванов. – Я слышал, будто вы служили, но думал, молва преувеличивает.

– Скажи-ка, Иванов, каким образом ты в столь юные годы успел получить этот чин?– Молва редко рождается на пустом месте, – с лёгким оттенком иронии заметил Артемий. – Звание у меня тогда было такое же, как у тебя ныне – штабс-капитан. Он повернул голову, взглянул на собеседника чуть внимательнее.

Лёгкость разом слетела с лица офицера. Он отвёл взгляд к боковому окну, губы его чуть дрогнули. На мгновение Артемию показалось, будто в карете стало холоднее.

– Э-э… – неуверенно рассмеялся Иванов. – Что ж скрывать… помог отец. Он всегда мечтал, чтобы я стал офицером и продолжил его путь.

Артемий скрестил пальцы на рукояти трости и сказал уже без иронии, почти ровно:

– Не бери близко к сердцу, Иванов. Не тайна ведь: государство борется с подобными явлениями десятилетиями, но искоренить не может – на протекциях стоят и высокие чины, и низшие.– Ну вот, значит – протекция. Он сделал небольшой жест примирения.

Иванов промолчал. В его взгляде теплилось смущение, но и что-то вроде признательности – Артемий говорил без презрения, будто лишь констатировал факт.

А снег всё падал, ложась ровным слоем на крыши города, на мостовые, на купола церквей. Город будто тонул в белой ватной тишине.

Первая улика на горизонте

Вдруг взгляд Артемия упал на сложенную газету, лежавшую рядом с Елизаветой. Он слегка наклонился вперёд.

– Извините, – произнёс он, – эта газета свежая?

Иванов будто облегчённо встрепенулся, рады смене темы:

– Да, сегодняшняя. Купил по дороге, перед тем как встретить вас.

– Позволите ознакомиться?

– Разумеется.

Артемий раскрыл газету. На первой полосе крупными, почти крикливыми буквами было напечатано:

Ночью очевидцы видели чудовище. Горожане встревожены».«СТРАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ НА УЛИЦЕ КИРИЛЛОВСКОЙ.

Грубая гравюра занимала полстраницы. На ней тёмная фигура с непропорционально длинными руками стояла среди сугробов – хищная, туманная.

Артемий поднял глаза:

– Чудовище? Ваша губернская пресса, вижу, не лишена фантазии.

Иванов пожал плечами, но на лице промелькнула тень серьёзности.

– Его у нас прозвали «Ярославским туманником». Сначала это была просто шутка… но теперь многие утверждают, что видели нечто. Каждый описывает по-своему – как будто явление меняет облик для каждого.

Артемий провёл пальцем по строкам, словно пытаясь на ощупь понять смысл.

– Значит, город не только веселится на ярмарках… но и тревожится о том, что скрывается в его тенях.

– Любопытно. Очень.Он закрыл газету и задумался.

Карета тем временем продолжала путь по мостовой, приближаясь к губернскому правлению.

весёлый, шумный Ярославль скрывает в себе нечто куда более зловещее, чем просто фантазии горожан.И чем ближе они подъезжали, тем отчётливее Артемий чувствовал:

Артемий ещё раз пробежал глазами газетную заметку и аккуратно положил её на колени.

– Чудовище, туманник… – тихо произнёс он. – Слухи всегда рождаются не на пустом месте. Важно лишь отличить правду от вымысла.

– Но ведь люди клянутся, что видели! – с жаром вмешался Иванов. – Один городовой утверждает: будто из переулка вышло что-то тёмное, выше человека ростом. И шагало… бесшумно, словно в воздухе.

Артемий бросил на него скептический взгляд:

– И что же? Этот ваш городовой на службе был? Трезв?

– Ну… – Иванов замялся. – Ночная служба тяжёлая. Но люди разные клянутся одним и тем же.

– Тем хуже, – сухо заметил детектив. – Массовая фантазия куда опаснее единичной.

Он вновь уставился в окно. Снег ложился плотными хлопьями, открывая изредка просветы, за которыми мелькали лавки и харчевни, покрытые инеем.

Вдруг тихий, едва слышный голос Елизаветы разорвал паузу:

– Простите, господин Ратников, но если позволите… Возможно, речь вовсе не о чудовище. В темноте люди пугаются, искажённые тени кажутся им чем-то иным.

Артемий слегка приподнял бровь, повернувшись к ней:

– О, вы уже предлагаете первые объяснения? Любопытно. И почему же вы думаете, что это просто тень?

Девушка смутилась, но продолжила:

– Я… иногда наблюдаю. Когда вечером зажигают фонари, фигуры людей кажутся больше, чем есть. А если ещё и снег идёт… всё расплывается, и образы становятся странными.

– Хорошее замечание, – кивнул он. – Наблюдательность – качество редкое. Если не будете бояться, из вас выйдет толк.

Елизавета слегка улыбнулась, но промолчала. Иванов нахмурился, будто не желая уступать ей в рассуждениях.

Карета свернула на более широкую улицу. За окнами показалась ярмарочная площадь. Толпа шумела: торговцы выкрикивали цены, бабы размахивали руками, споря за копейку. Сани с бубенцами катили мимо, раздвигая людское море.

– Вот смотрите, – оживился Иванов, – то самое гулянье, о котором я упоминал. Купец Клявин каждую неделю устраивает праздники.

В этот момент у самой дороги старушка в платке громко причитала, крестясь в сторону ближайшего переулка:

– Ох, Господи, сохрани и помилуй! Опять ночью туманник шлялся! Соседку мою едва не задавил!

– Тише ты, бабка, – отрезала торговка с кринкой молока. – Напугаешь людей.

– Так оно и было! – не унималась старуха. – Чёрное, длинное… а у кого и вовсе скот пропадает! Не к добру это!

Артемий пристально всмотрелся в старушку, задержал взгляд на дрожащих руках и испуганных глазах.

– Иванов, – тихо сказал он, – такие голоса важнее газет. Они не думают, как бы удивить; они боятся.

Штабс-капитан смутился:

– Ну… у нас много суеверий. Народ любит сказки.

– Сказки – отражение страхов, – отрезал Ратников.

Карета тронулась дальше. Внутри повисла тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Артемий невольно заметил, как Елизавета украдкой наблюдает за ним – не дерзко, но с живым интересом. Он усмехнулся краем губ:

– Хотите что-то спросить?

Она вспыхнула и тихо произнесла:

– Да. Скажите… правда ли, что вы раскрываете дела только наблюдательностью, без всяких улик?

Артемий посмотрел на неё испытующе, затем усмехнулся:

– Полно вам, барышня. Чародейства нет и быть не может. Всё – наблюдение и внимание. Замечать то, что другие упускают – вот и всё моё «волшебство».

Елизавета чуть склонила голову, будто запоминая. Иванов откашлялся, решив вернуть разговор себе:

– Но всё же, господин Ратников, люди уверены, что с исчезновениями связано именно это чудовище. Я бы всё-таки проверил.

– Проверю, – спокойно ответил детектив. – Только начнём с фактов, а не с выдумок.

Карета свернула на улицу, ведущую к губернскому правлению. Город постепенно стихал, и с каждым поворотом шум ярмарки оставался всё дальше позади. Снег, мягко падая, заволакивал крыши белым покрывалом.

Артемий, глядя в окно, тихо сказал самому себе:

– За весельем и бубенцами скрыта чья-то тёмная рука… Ну что ж, посмотрим, чья.

Карета подкатила к массивному зданию на Ильинской площади, где размещались Губернская управа, полицейское управление и корпус жандармерии. Над входом высился герб губернии: на серебряном поле чёрный медведь, вставший на задние лапы, с золотой секирой в лапе; щит увенчан Императорскою короною и обвит дубовыми листьями с Андреевскою лентою. Колонны серели от сырости, а у подъезда стояли два городовых в шинелях, словно каменные стражи. На верхних ступенях их встречал человек в тёмно-синем мундире с золотым кантом, неподвижный, будто высеченный из гранита.

– Господин детектив, – проговорил он с сухой вежливостью, слегка кланяясь, – полицмейстер города Ярославля, Александр Фёдорович Дорофеев. Его превосходительство губернатор занят государственными делами и примет вас позднее. А пока все распоряжения вверены мне.

Голос его был твёрд, холоден, и в нём не звучало ни капли любезности.

Артемий выбрался из кареты, окинул встречающего цепким взглядом.

– Рад знакомству, – сухо сказал он. – Я привык работать напрямую, но и через посредников умею.

Полицмейстер чуть качнул головой – то ли знак уважения, то ли едва заметная тень раздражения.

– Для вас приготовлен номер в гостинице «Золотой лев». Условия надлежащие, близко к управе. И… – он сделал едва заметную паузу, – под наблюдением, что немаловажно.

– Под чьим наблюдением? Вашим или Господа Бога? – приподнял бровь Артемий.

Дорофеев позволил себе холодную, почти ледяную улыбку:

– Здесь одно другому не мешает.

В этот момент штабс-капитан Иванов спрыгнул с подножки, поправил шинель и шагнул ближе.

– Господин детектив, барышня, – сказал он тихо, но твёрдо, – на этом моя обязанность заканчивается. Дальше вы под надзором здешних властей. Но если понадобится совет или помощь – я рядом, на квартире жандармского корпуса. Спросите обо мне – и найдут.

Он задержал взгляд на Артемии, слегка прищурился и добавил с едва уловимой теплотой:

– А коли возникнет охота выпить рюмку-другую и обсудить городские дела, милости прошу. Иногда за столом выясняются вещи, какие ни в протоколах, ни в донесениях не найдёшь.

Не дожидаясь ответа, Иванов приложил руку к козырьку и, резко развернувшись, зашагал прочь.

Два городовых тем временем подхватили чемодан. Елизавета наблюдала за полицмейстером слишком пристально, и Артемий уловил в её взгляде лёгкую тень – недоверие или скрытую неприязнь. Словно они уже встречались раньше, или у неё была веская причина не любить этого человека.

– Прошу, господа, – сказал Дорофеев, указывая на другую карету с гербом губернии на дверце. – Вас отвезут.

Артемий устроился внутри и, когда двери захлопнулись, негромко произнёс:

– Мне показалось, или этот господин боится, что мы откроем то, чего не должны?

Елизавета чуть заметно улыбнулась:

– Он боится всегда. Особенно когда в городе появляются люди, которых он не может контролировать.

Карета тронулась, оставляя позади мраморные ступени, колонны и колючий взгляд полицмейстера, словно чёрную тень, что продолжает следить за каждым шагом.

Карета медленно выехала от губернского дома. В узких улочках ещё царила сонная тишина: редкие прохожие спешили, укрываясь в шинелях и шубах, а лошадёнки дворовых телег лениво переставляли копыта. Но стоило экипажу выйти на центральную улицу, как город будто проснулся: мимо с грохотом проносились другие кареты, слышались оклики извозчиков, где-то звякали колокольчики, а смех и голоса людей наполняли пространство живым гулом.

Артемий сидел, положив руки на колени, и краем глаза наблюдал за спутницей. Елизавета, слегка смущённая их внезапным уединением, смотрела в окно, не решаясь заговорить первой. В её взгляде мелькала задумчивость, а пальцы невольно теребили кружевной платочек.

– Скажите, Елизавета… – начал детектив, нарочито неторопливо. – Вы, должно быть, хорошо знакомы с полицмейстером, Александром Фёдоровичем?

Елизавета резко повернула голову:

– О нет, вы напрасно думаете, будто мы близко знакомы. Лукавить не стану: знаю его, конечно, но не более того.

При этих словах она опустила глаза, и румянец выступил на щеках. Артемий отметил это: порой смущение говорит больше, чем откровенность.

– Понимаю, – спокойно произнёс он, не сводя с неё взгляда. – Но позвольте заметить: ваша реакция выдала куда больше, чем вы, вероятно, хотели показать.

Елизавета подняла глаза и чуть улыбнулась:

– Прошу, называйте меня просто Лиза. Полное имя звучит слишком официально.

– Что ж, Лиза, так и поступим, – кивнул Артемий. – Но всё же, отчего вас тревожит фигура Александра Фёдоровича?

Она помедлила, затем решилась:

– Он человек хитрый и замкнутый. Не терпит, когда им пытаются управлять. Но, с губернатором держится иначе: ищет расположения, старается угодить.

– Одним словом – скользкий, – заключил Артемий.

Лиза не удержалась от улыбки:

– Да, именно так. Очень скользкий.

– Однако не будем спешить с обвинениями, – возразил детектив, слегка прищурив глаза. – Скользкость в манерах ещё не доказывает дурного нрава. И всё же, признаю, настораживает.

Карета продолжала двигаться по улицам Ярославля. Дома с резными наличниками мелькали за окнами, редкие фонари едва рассекали туман.

– А что скажете об Иванове? – спросил Артемий, наблюдая за реакцией Лизы.

– Иванов? – переспросила она. – Добряк, человек простой, любит пошутить. С ним легко.

– Славный малый, – задумчиво произнёс детектив. – И всё же… порой человек кажется простым и добродушным, а в душе таит нечто иное.

– Так вы всех подозреваете? – с лёгкой улыбкой спросила Лиза.

– Я никого не обвиняю заранее, – спокойно ответил Артемий, глядя ей прямо в глаза. – Но предпочитаю наблюдать. Незнакомые люди – как закрытые книги: сперва прочти обложку, прежде чем судить о содержимом.

– Даже меня? – почти шёпотом спросила она.

– И вас тоже, – кивнул он, отворачиваясь к окну. – Что я знаю? Только то, что вы – дочь уважаемого чиновника, связанного с моим знакомым из министерства. Ни о вашем отце, ни о вас самой мне ничего не известно.

– Не хочу рассказывать, – тихо сказала Елизавета. – Вы, быть может, и вовсе откажетесь от моей кандидатуры.