Развод. Украденное счастье

Я была полностью уверена в нем. Думала, что этот человек никогда не предаст, но…

Сейчас я стою напротив кувеза, в котором лежит его сын, и мое сердце кровью обливается.

Вспоминаю, с каким равнодушием он вчера говорил мне о том, что изменил с Мариной, и что собирается жить на две семьи. До сих пор в голове это не укладывается. И ведь еще условие ставит: если я уйду от него, то он ничего не оставит мне после развода.

Ну это мы еще посмотрим. Я найму адвоката и буду бороться до конца. Дом куплен до брака, он принадлежит Владу, но я столько сил вложила в него и в сад! Мебель, технику, все это тоже покупал Влад, но в браке. И все это будет делиться поровну. Как и машины, как и его счета в банке.

Пусть даже не надеется на то, что я отступлю.

Квартиру Стасу, как понимаю, мы теперь тоже не купим. Сам он не торопится переезжать, ему комфортно жить с нами в огромном особняке, но мы хотели ближе к Новому году купить ему квартиру в элитном жилом комплексе, а Софе машину.

Но теперь у Софы есть и машина, и квартира в Сочи, которая записана на нее, а у Стаса дырка от бублика.

Ничего страшного, мы как-нибудь и без Влада справимся. Сами все купим. В конце концов работа у меня высокооплачиваемая, стабильная, у Стаса тоже голова работает что надо, так что не пропадем.

Я поражаюсь тому, из-за чего все это началось. То, что Марина хорошо сработала это понятно, на то она и психолог. Но как Влад мог повестись на это? Как он мог поверить ее словам о том, что он всегда для меня будет на втором месте, и что я любила и буду любить только Артема?

Со мной поговорить об этом не мог? Поверил первой встречной?

Я знаю, что для Влада это болезненная тема. Нет-нет да спрашивает у меня:

«Ты до сих пор о нем вспоминаешь?»

«Все еще любишь его?»

Устала ему повторять: «Я любила Артема, но теперь у меня есть ты, и люблю я тебя».

Всю жизнь ревнует меня к человеку, который давно умер. Для него Артем как триггер. Стоит только вслух произнести его имя, и Влад тут же выходит из себя.

Он же был его другом. Почему не может вспоминать его добрым словом? Почему не может проще относиться к тому, что между мной и Артемом были отношения? Зачем все время сравнивать себя с ним? Зачем пытать меня вопросами?

Влад наблюдал за нашими отношениями, видел, как от нашей любви искрился воздух, и не может вырвать это из памяти.

Я давно отпустила Артема, а Влад не может забыть и отпустить то, что между нами было…

Он даже на могиле Артема обычно стоит с каменным лицом. Словно не друга пришел навестить, а врага.

– Анна Александровна, доброе утро! – слышу шепот медсестры. – Пришли проведать малыша Марины Викторовны?

Я вымученно улыбаюсь.

«Пришла посмотреть на сына своего мужа», – отвечаю мысленно.

– Не буду вам мешать, – бегло смотрю на коллегу, выхожу в коридор и вижу перед собой Марину – бледную, глаза впалые, волосы торчат в разные стороны, держится за низ живота.

Как она вообще дошла до отделения интенсивной терапии новорожденных? Ей даже с кровати вставать нельзя.

– Что вы здесь делаете?.. – испуганно смотрит на меня. – Вы… вы приходили к моему ребенку? Вам нельзя! Вы не должны приближаться к нему.

– Думаешь, избавлюсь от сына своего мужа? – прищуриваюсь, в упор глядя на нее. – Это ты у нас можешь идти по головам. Запустила свои щупальца сначала в мою душу, затем – в мою семью, а сейчас строишь из себя невинную овцу, делая вид, что не знаешь, как так вышло? Владислав рассказал мне о том, что ты ему наплела. Браво! – усмехаюсь я. – Хорошо его обработала. Нажала на нужные рычаги. Ребеночка ему родила, – качаю головой, – обеспечила себе и сыну безбедное существование. Молодец! Только в Сочи пока не торопись, ладно? Тебе придется задержаться в Москве на какое-то время. А еще попроси своего лечащего врача, чтобы назначил тебе успокоительное. Оно тебе пригодится, когда будешь отвечать за все, что сделала.

– Подадите на меня в суд?.. – округляет глаза, словно была уверена в том, что я этого не сделаю.

– А ты думала, что я это просто так оставлю? Даже не надейся! – жалю взглядом.

Обхожу ее, сую руки в карманы халата, иду к выходу из отделения и слышу вслед:

– Вам не удастся ничего доказать, Анна Александровна. Советую вам не тратить на это время. Если, конечно, вам важна ваша профессия.

Глава 7

Влад

– Да, купил, – говорю в трубку. – Подгузники самые маленькие и присыпку. Халат тоже везу. Ты просила шелковый, но я взял махровый. Вдруг холодно будет в больнице.

– Спасибо большое, Влад, – вздыхает Марина. – Спасибо за твою заботу.

– У тебя все нормально? Что-то мне не нравится твой голос, – спрашиваю, остановившись на светофоре.

– Как у меня может быть все нормально, когда мой ребенок находится в реанимации? – всхлипывает она. – Я только что была у него. Влад, к нему приходила Анна, – испуганно произносит. – Я не знаю, зачем. Мне очень страшно. А если она с ним что-нибудь сделает, чтобы отомстить нам?

– Не говори ерунду! У нее даже мысли такой не возникнет, – злюсь я.

Как она смеет так думать о моей жене?

– Тогда зачем она приходила к нашему сыну? С какой целью?

– Она всегда переживает за детей, которым помогла появиться на свет. У тебя были сложные роды, ребенок родился слабым, и я уверен, что Аня просто интересовалась его здоровьем. Не накручивай себя. Выбрось из головы дурные мысли. Она никогда не причинит вред ребенку.

– Я тоже думала что достаточно хорошо знаю ее, но только что она показала свою другую сторону, и мне правда стало страшно после того, как она посоветовала мне запастись успокоительными, так как она собирается устроить мне райскую жизнь. Не знаю, что она имела в виду, но после этих слов я очень сильно переживаю за ребенка. Я не хочу, чтобы она приближалась к нему. Прошу тебя, поговори с ней. Я и так практически не сплю, а сейчас круглыми сутками буду дежурить в отделении, где находится наш сын, и следить за тем, чтобы Анна снова не пришла туда.

– У тебя со слухом проблемы? – цежу сквозь зубы. – Я же ясно сказал, что она ничего не сделает ребенку.

– Влад… – произносит дрожащим голосом, – разве я заслужила, чтобы ты разговаривал со мной таким тоном? Я родила тебе сына, мы с ним чуть не умерли вчера. Я… я испытала сильнейший стресс, а ты вместо поддержки повышаешь на меня голос?

– Вот именно! – рычу в трубку. – Аня вытащила тебя и нашего сына с того света, а ты ещё смеешь думать, что она ему что-то сделает? Выбрось из головы эти мысли. И вместо того чтобы дежурить рядом с сыном, займись своим восстановлением.

– Хорошо, – вздыхает она. – Прости, если я что-то не так сказала. Но все же очень прошу тебя поговорить с ней. Мне будет спокойнее, если ты запретишь ей подходить к ребенку. Влад, я разбираюсь в людях и знаю, на что способна оскорблённая женщина. Ты бы видел какими глазами она на меня смотрела, и…

– Закрыли тему! Жди, я скоро буду.

Меня словно током бьет, когда она что-то говорит про мою жену. Я прекрасно знаю свою Аню. Она и мухи не обидит.

Да, она очень зла на меня и Марину, но никогда не причинит никому вреда, чтобы отомстить нам. Это не про мою жену.

После вчерашнего эмоционального разговора мы разошлись по разным комнатам. Я остыл, пожалел о своих словах, и решил, что нужно ещё раз спокойно обо всем поговорить.

Утром, когда я спустился на кухню, застал жену у плиты.

– Ань, я хочу извиниться за вчерашнее.

– Не утруждайся, – не оборачиваясь, бросила она. – Вчера ты показал свое истинное лицо. Как говорится: «Друг познается в беде, а муж познается в разводе». Вот так всю жизнь живешь с человеком, живешь, и даже не подозреваешь о том, на какие подлости он способен. Он может не только изменить и заделать ребенка на стороне, так еще и угрожать, что после развода ничего не оставит.

Поставила на стол тарелку с омлетом, кружку с кофе, села и пожала плечами.

– Больше не вижу смысла разговаривать на эту тему. Все остальные вопросы будем решать через адвокатов.

– Какие адвокаты, Ань? – возмущенно смотрел на нее. – Ты серьезно хочешь развода?

– А ты серьезно думаешь, что прощу тебя? – удивленно выгнула бровь и рассмеялась на весь дом. – Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь? Пару раз в месяц ты будешь улетать в Сочи к своей второй жене и сыну, я тебе буду печь пирожки в дорожку, целовать на прощание, затем сидеть у окошечка и ждать, когда любимый супруг наиграется с сыночком и вернется? Ах да, совсем забыла, – махнула она рукой и снова засмеялась, – еще ж гостинцы буду передавать Марине с сыном. Они ж теперь тоже наша семья, как выразилась Софа.

– Ты никогда ничего о них не услышишь, – пообещал я. – Мы будем жить так же, как жили всегда. Не почувствуешь разницы. Просто представь, что их нет.

– Абсурд какой-то, честное слово, – закатила глаза. – Можно я спокойно позавтракаю и поеду на работу? Сделай одолжение, не порти мне аппетит этим бредом сумасшедшего.

– Как скажешь, – кивнул я. – Продолжим разговор вечером.

Подошел к плите, посмотрел на пустую сковороду и перевел удивленный взгляд на жену.

Мы выходим на работу примерно в одно время и всегда завтракаем вместе. Обычно Аня встает пораньше, готовит на нас двоих, и мы вместе садимся за стол. Стас утром пьет только кофе, и Аня о нем позаботилась, сварила. Софе сегодня не надо в институт, она спала. Но я-то пришел на завтрак!

– Ты не делала на меня омлет? – спросил у жены.

– Как это? – жуя, смотрела на меня во все глаза. – А в сковороде его разве нет?

Обтерла губы салфеткой, вышла из-за стола, и устремила удивленный взгляд в сковороду.

– Забыла, наверное, – пожала плечами. – А ты представь, что он есть, ладно? Раз уж у нас началась игра в иллюзии. Я представлю, что Марины и вашего сына не существует, а ты представь, что на столе стоит завтрак. Приятного аппетита, – съязвила Аня, и снова уселась за стол доедать свой омлет.

В этот момент на кухню спустился Стас. Полностью игнорируя меня, подошел к Ане, поцеловал ее в щеку, пожелал ей хорошего дня, взял кофе и вышел из кухни со словами: «Кофе выпью на террасе и сразу поеду в банк писать заявление на увольнение».

Стас достаточно вспыльчивый, весь в Артема. Думаю, к вечеру он отойдет, и мы с ним тоже спокойно обо всем поговорим.

Черт возьми, я же все делал ради Ани! Только ради нее одной! Воспитал ее сына, как собственного ребенка, устроил его в банк, собираюсь в будущем посадить его в свое кресло, чтобы Аня была за него счастлива и спокойна. Я все время думал только о ней.

С каждым годом Стас все больше и больше становится похожим на своего отца, и мне это чертовски не нравится. Смотрю на него и вижу перед собой Артема.

Живого.

Его глаза, его взгляд, его черты лица. Он даже смеется как он. Напоминает его жестами, мимикой, голосом, фигурой. Однажды наблюдал за его выступлением и на полном серьезе думал, что по боксерскому рингу перемещается Тёма. Точно так же как отец встает в стойку, наносит удары сопернику.

Он его никогда не видел, но полностью копирует его движения.

Гены, мать его!

Пока Стас был маленьким, я спокойно относился к тому, что он сын моего погибшего друга, но с годами…

Одним словом, мне становится все сложнее и сложнее находить с ним общий язык. Физически начинаю его не переносить.

Вижу, как Аня иногда сидит и любуется им. Может непрерывно смотреть на него несколько минут, когда ест, смотрит телик в гостиной или сидит за компом. Постоянно говорит: «Какой ты у меня красивый вырос!»

Она так говорит, потому что тоже видит в нем копию Артема. И смотрит на него так же, как смотрела на Тёму. Стас до конца жизни будет напоминать ей о нем. И мне придется смириться с этим.

«Скорее бы женился и уехал из дома».

А Аню я никуда от себя не отпущу. Она моя с того дня, когда впервые ее увидел. Моя женщина. И никогда не будет с кем-то другим.

По пути в медицинский цент вспоминаю, как много лет назад Тёма представил мне свою девушку, о которой очень много рассказывал. Мы тогда случайно встретились в кафе, где я отдыхал с коллегами по работе.

«Влад, Аня, – посмотрел он на нас по очереди, и взял ее за руку, – наконец-то выдалась возможность вас познакомить. Ань, это тот самый друг, точнее сказать не друг, а братишка, – потрепал меня по плечу, – с которым мы еще в одни ясли ходили. – Влад, это моя Анютка, – поцеловал ее в щеку».

Он что-то говорил про нее, но я уже ничего не слышал.

Стоило мне только посмотреть в глаза безумно красивой девушки с ангельскими чертами лица, и из шумного кафе тут же исчезли все запахи, звуки и цвета. Осталась только Аня. Анютка, как называл ее Тёма.

«Почему я не встретил тебя раньше Тёмы?», – первая мысль, которая закралась в мою голову.

Весь вечер сидел за соседним столиком, и, не вникая о чем говорили мои коллеги, смотрел на Аню. Смотрел и завидовал своему другу.

После его смерти я дал себе слово, что она будет со мной. Готов был на все что угодно, лишь бы добиться ее.

Меня не остановила новость о том, что она ждет ребенка от Тёмы, и то, что она продолжала любить его долгое время после смерти. Я готов был ждать. Главное, чтобы она была рядом.

У меня начиналась ломка, если долго не видел ее. Сходил с ума, когда она не отвечала на мои звонки, закипал, когда она отказывалась от моей помощи.

Когда они с сыном жили у матери, я привозил им кое-какие продукты, игрушки, и обязательно что-то нарочно забывал в машине. Забывал, чтобы вернуться и еще раз увидеть ее.

Выдохнул только тогда, когда она забеременела от меня.

Но все равно всю жизнь ревную ее к Тёме. Как только представлю, что она думает о нем, вспоминает, как им было хорошо вместе, меня начинает разрывать на куски.

Я знаю, что они никогда уже вместе не будут, что она не сможет уйти от меня к нему, но ничего не могу с собой поделать. Это мое самое уязвимое место.

Никогда не изменял ей, не смотрел в сторону других женщин, никого кроме нее не видел. Но стоило мне только один раз пообщаться с Мариной, и у меня сорвало крышу с петель.

Останавливаю тачку у медицинского центра, откидываюсь на спинку кресла и вспоминаю слова Марины, которые полностью перевернули мое сознание, черт побери.

Глава 8

Владислав

После знакомства с Мариной я понял, что моя жена прорабатывала со своим психологом не только тему гибели сестры, но и тему, которая ей всю жизнь не дает покоя.

Я не стал разговаривать об этом с Аней. Прекрасно знал, что она мне ответит: «Влад, я давно его отпустила. И люблю я только тебя».

Вечно мне ездит по ушам этими словами. Думает я слепой?

Еще и злится, что я ревную ее к прошлому. Да как не ревновать, если она застряла в этом прошлом? Если с нами на протяжении всей жизни живет призрак Артема.

Как она не понимает, что я не могу ее с кем-то делить? Даже, мать его, с теми, кого давно нет на этом свете.

Я очень ее люблю. Всю жизнь только ее одну. И хочу, чтобы она целиком принадлежала только мне.

Мне не давала покоя мысль о том, что она обсуждала свое прошлое с психологом, это разъедало меня изнутри, но я продолжал жить дальше. Я же не мог залезть к ней в голову и вычистить из нее все воспоминания о Теме. Мне оставлялось только смириться.

В очередной раз, черт побери.

Но следующая встреча с ее психологом буквально вывернула меня наизнанку. Я не думал, что все настолько серьезно.

И кстати я снова встретился с Мариной абсолютно случайно, в фитнес центре, куда я уже много лет хожу.

Когда она поздоровалась со мной у раздевалки, я даже не сразу ее узнал.

– Вы коллега Ани, верно? – уточнил на всякий случай.

– Да-да, – скромно улыбнулась она. – Я Марина Викторовна, психолог. Но можно просто Марина. А вы давно сюда ходите? – оглядела холл фитнес-центра. – Может, посоветуете хорошего тренера? Просто я здесь впервые. Говорят, тут очень хороший бассейн и банный комплекс. Вы случайно не были там?

Я знаю всех тренеров в этом фитнес-центре и подсказал ей, к кому лучше обратиться. Не раз пересекался с ней в зале, в бассейне, но кроме «Добрый вечер!» и «До свидания!» ничего от нее не слышал.

Но в один день она подошла ко мне, как только я вошел в зал и с обеспокоенным видом попросила уделить ей несколько минут после того как у меня закончится тренировка.

После тренировки принял душ, спустился в кафе, расположенное на первом этаже фитнес-центра, и увидел, что она уже ждет меня за столиком, попивая протеиновый коктейль.

– Владислав, ради бога простите, что я вас отвлекаю. Я знаю, насколько занятой вы человек, но постараюсь не отнять у вас много времени.

И после следующей фразы я напрягся:

– Речь пойдет о вашей жене.

Я сел напротив.

– Внимательно слушаю.

– Не знаю, в курсе ли вы, что Анна обращалась ко мне за помощью, когда у нее погибла сестра.

– Да, я в курсе.

– Это непрофессионально с моей стороны, но, конкретно в данном случае считаю своим долгом рассказать вам еще об одной ее проблеме. Пока не дай бог, конечно, с ней не случилось ничего страшного. Я никогда не обсуждаю сеансы с родственниками пациентов, но сегодня сделаю исключение из правил, так как Анна не только моя коллега, но и достаточно близкий мне человек. Уже не говорю о том, что мой брат встречается с вашей дочерью.

– Ближе к делу, пожалуйста, – подгонял ее, переживая за Аню.

– Владислав, Анна не может отпустить мужчину, которого когда-то очень любила. Думаю, вы знаете, о ком идет речь.

Внутри все закипело после этих слов.

– Этот мужчина давно умер, но она словно продолжает жить с ним. Видит его во снах, разговаривает с ним. Она мне призналась в том, что даже наливала ему кофе и представляла, что он сидит за столом напротив нее. Прошло очень много лет после его смерти, но в ее сердце все еще не зажили раны, и это не дает ей полноценно жить. Я много раз прорабатывала со своими пациентами такие болезненные темы, но у Анны все очень запущено. Затяжная тоска по умершему сопровождается у нее чувством внутренней пустоты, чувством апатии, она на протяжении долгого времени цепляется за воспоминания о нем, доказывая ему свою любовь и преданность. Утрата была настолько болезненной, что она до сих пор не может справиться с этим горем. Поверьте, человек может улыбаться, общаться с друзьями, коллегами, делая вид, что его ничего не тревожит, но, как показывает практика, это не приводит ни к чему хорошему, к моему глубокому сожалению.

Она со вздохом покачала головой.

– Уверена, что вы мудрый мужчина и не ревностно относитесь к этому, все же речь идет не о живом человеке, – сказала она, а я в этот момент плотно стиснул зубы. – В другом случае я бы, разумеется, не стала вам ничего рассказывать.

Марина с тревогой посмотрела на меня.

– Владислав, я очень прошу вас понаблюдать за Анной. Старайтесь не оставлять ее одну, следить за тем, чтобы она не попадала в стрессовые ситуации. Чаще вывозите ее на природу. Поверьте, именно сейчас ей особенно важно получать как можно больше положительных эмоций.

– Почему именно сейчас? – нахмурился я.

– Постараюсь объяснить вам простым языком, – выпрямилась она, пристально глядя на меня. – После потери любимого человека у Анны Александровны родился сын, и это помогло ей переключиться. Она занималась воспитанием первого ребенка, затем в ее жизни появились вы, она снова забеременела, дальше на протяжении нескольких лет она воспитывала детей, осваивала профессию. Сейчас дети выросли, больше не нуждаются в ее опеке, и у нее медленно начинают просыпаться чувства, которые долгие годы находились в спящем режиме. Так скажем, эти чувства на какое-то время ушли на второй план – пока она занималась детьми. Ситуация обостряется тем, что сейчас ваш сын становится все больше и больше похожим на своего родного отца. Анна не раз говорила мне о том, что видит в нем Артема, что он словно его копия. Старые раны снова начали кровоточить, и я боюсь, как бы это не привело к страшным последствиям. Я думаю, рождение внуков поможет ей снова переключиться, но пока этого не произойдет мы должны оказывать ей всяческую поддержку.

И что я должен был делать после этого разговора?

Глава 9

Анна

– Анна Александровна, прошу вас еще раз как следует подумать, – настоятельно просит главврач. – Марина Викторовна только что перенесла тяжелую операцию. Вы лично ее оперировали и прекрасно понимаете, что она чудом выжила. Ей сейчас нельзя испытывать стресс. Это может привести к необратимым последствиям.

– Да-да, – не отрывая ручку от бумаги, киваю я, – я знаю про ее состояние, не стоит мне об этом напоминать. С памятью, слава богу, у меня все в порядке.

– Тогда зачем вы это делаете?! – повышает голос Илья Михайлович, кивая на заявление, которое я пишу.

– Затем, чтобы ее уволили по статье! – впиваюсь в него строгим взглядом. – Она нарушила правила конфиденциальности, использовала в личных целях информацию, которой я с ней делилась. Она влезла в мою семью! – цежу сквозь зубы.

– Одно уточнение, – с прищуром глядя на меня, Зуев откидывается на спинку кресла, – вы ходили к ней на сессии, или общение с Мариной Викторовной происходило в дружеском формате? Насколько мне известно, вы достаточно тесно общаетесь. Отсюда и возникает вопрос: ходили ли вы к ней на индивидуальные сессии как к специалисту, для получения психологической поддержки?

– Нет, не ходила, – тоже откидываюсь на спинку кожаного кресла, и скрещиваю на груди руки. – Это что-то меняет? – удивленно глядя на него, приподнимаю бровь. – В вашем медицинском центре, – выставляю указательный палец, – в одном из лучших в столице, работает психолог, который использует в личных корыстных целях информацию, полученную от пациентов. Я делилась с ней своим горем, – повышаю голос, – рассказывала о своих переживания, о проблемах, которые меня беспокоят, и она все это передала моему мужу! Переврала! Исковеркала все мои слова, чтобы надавить на его больное место и увести его из семьи. Вам этого мало?!

– Анна Александровна, давайте снизим градус общения, – грозно смотрит на меня. – Прошу не забывать о том, что вы находитесь не дома, а в кабинете главврача. Соблюдайте субординацию, – сжимает губы в тонкую линию.

Сложно соблюдать субординацию с главврачом, с которым я никак не могу найти общий язык.

Он раздражает меня со дня его появления в медицинском центре. Зуев несколько лет работал здесь акушером-гинекологом, постоянно лез ко мне со своими советами, в которых я не нуждалась, пытался доказать всем, что он здесь лучший.

Не спорю, он хороший специалист, но как человек, простите, полное г. Другими словами его сложно назвать. Противный. И слишком высокого о себе мнения.

Этот кабинет раньше принадлежал его отцу, и тогда работать в центре было куда приятнее, чем сейчас.

Зуев старший ушел на пенсию, младший занял его кресло, внес много изменений, которые не устраивают персонал, но все держатся за свои места и не вступают с ним в споры. Только я бесконечно бодаюсь с ним, но толку от этого ноль.

У меня не было с Мариной официальных сессий. Все наши беседы с ней действительно проходили в дружеском формате, поэтому мне очень сложно будет что-либо доказать. Но я не собираюсь сдаваться. Добьюсь ее увольнения, чего бы мне это ни стоило.

– Анна Александровна, – Зуев отрывает спину от кресла, глубоко вздыхает и, пристально глядя на меня, кладет на стол ладони. – Давайте вернемся к этому вопросу чуть позже, – разговаривает примирительным тоном. – У Марины Викторовны были тяжелые роды, у нее родился недоношенный ребенок. Вы как врач, и как мать, должны понимать, что в такой сложный период испытывает женщина. Я вас услышал. Суть вашей претензии мне ясна. И я вам обещаю в ближайшее время решить этот вопрос.

– Каким образом вы собираетесь его решить? – уточняю я. – Строгий выговор меня не утроит. Я требую, чтобы ее уволили. И чтобы она держалась подальше от пациентов.

– Марина Викторовна уйдет в декретный отпуск, – напоминает он. – Я слышал, что она собирается переехать в другой город, поэтому, скорее всего, мы ее больше здесь не увидим.

– У меня такое чувство, что я не с главврачом разговариваю, а с ребенком, честное слово, – усмехаюсь я.

Зуев, возмущенно глядя на меня, открывает рот, но я продолжаю:

– Не нужно мне снова напоминать о субординации. Я знаю, в чьем кабинете нахожусь. Пришла сюда для того чтобы главврач принял меры и обезопасил пациентов, с которыми работает психолог с явными проблемами с головой, и одного не понимаю: почему вы за нее так впрягаетесь? Такое чувство, что она вам нечужой человек. Если бы на вашем месте сейчас сидел ваш оте…

– Анна Александровна! – гремит на весь кабинет. – Вы слишком много себе позволяете! – к его лицу приливает кровь, в глазах вспыхивает ярость. – Я сказал вам, что решу это вопрос в ближайшее время! А сейчас прошу вас вернуться в отделение и заняться работой.