Ваш заказ задерживается

Дарья Валькер

Ваш заказ задерживается

Предисловие

Говорят обычно, мол, в наушниках не то, что водить, а просто гулять по городу не стоит. Потому что, ну, мало ли что и мало ли кто. Хотя с заткнутыми ушами я вот создаю меньше проблем, чем водители, болтающие по телефону. Но теперь это никого уже не волнует.

Я сам водить, конечно, тоже хочу и могу. Да и по логике вещей в (пост)апокалипсисе за правилами дорожного движения никто следить не будет. Да там и следить не надо будет, потому что никто их не знает. Так, по заветам деда, припоминают, на какие педали жать аккуратнее, а на какие нет, и все. Даже за экзамен платить не надо перед сдачей, потому что нет больше экзамена. На деле стало еще хуже, поэтому приходится осваивать скоростную езду на велосипеде, кое-как маневрируя между гниющими чуваками с красной кожей в едва заметные белые пупырышки.

Из-за того, что они время от времени сталкиваются, а потом выясняют, кто из них агрессивнее, активнее и вообще круче, тротуары загрязняются куда быстрее, чем раньше. А поливалки моют все равно одну только проезжую часть. Машинам же нужнее по чистому передвигаться, а люди – не трамваи, объедут, а точнее – обойдут кашу из бывших соседей, перепрыгнут через лужи и все в таком духе. Дворники вчера опять устраивали забастовку по всей области. Потому что работать якобы невозможно – только убрали, а эти красные уже все загадили. Имели бы хоть какую-то совесть и нападали бы в чистом поле и его делали грязным, так нет же, заполонили людные улочки. Да и вообще, работа стала какой-то опасной что ли, другой. Год назад было, конечно, попроще, а уж какой была жизнь до всей этой красно-гниющей неразберихи…

Зато люди еще активнее стали заказывать продукты на дом. Хотя пару лет назад казалось, ну, куда активнее то? И не только продукты ведь, а также: телевизоры, вафельницы, пену для ванны, мягкие игрушки, наушники, годовой запас шоколада и, конечно же, чипсы. Причем, последние иногда одновременно с гантельками по два-три килограмма. Смысла в них, конечно, не прям много, зато вроде бы даже есть ощущение, что отработал пачку чего-то соленого, сырного и сметанного. Или крабового. И не пачку, а две. Или три. В общем, зависит от того, сколько в итоге весят эти гантели. Что еще берут сейчас?.. Хлам для очень уютного дома. Подушки всякие декоративные, светильники, чтоб везде понаставить, потому что верхний свет, он не для всех, сами знаете. Пижамы теперь мягче, чем когда-либо. И, естественно, дороже, потому что их все равно ведь купят.

В общем, кажется, и правда ничего особо не поменялось. Только, может быть, немного масштабы.

Индустрия красоты полностью сдохла, а магазины с тряпками, кстати, как говорят, терпят невозможные убытки. Потому что выгуливать эти тряпки негде особо. Никто ведь не смотрит больше. Революция в мире моды. Вот, бронеавтобусы не резиновые, чтоб умещать в себе объемные пуховики всех цветов или пиджаки с перьями. Машины куда-то попродавали, хотя и не ясно кому, раз все от них пытались избавиться. Наверное, на металлолом, хотя я и не узнавал. Не интересуюсь, потому что водить так и не начал. Да и вообще все теперь почти на удаленку перебрались. Кроме тех несчастных, кто не офисный, а какой-нибудь торгово-магазинный. Да и тех осталось меньше, чем дворников уже – все на доставках теперь держится. На мне, получается.

– Прошу извинить за задержку, – говорю я, когда открывается дверь в квартиру по номером одиннадцать в очередном спальном спальнике.

– Ну так извиняйся.

Это бурчит недовольный мужичок лет, не знаю, очень плохих сорока, что ли. Выглядит так, будто вся эта апокалиптичная хрень испортила ему весь остаток унылой жизни. Ну, она, конечно, всех потрепала, но некоторых сильнее. Сами понимаете, работу то трудно найти, а уж когда что-то сильно специфическое умеешь, что больше никому не нужно, там совсем беда начинается.

Не знаю, чем этот дядька занимался до недавнего времени. Может, экскурсии проводил какие, а может, на мойке машины драил. Сейчас туристов нет особо, есть точнее, но ничтожно мало. Только самые отчаянные приезжают, а машины моют такие же машины. Чтоб люди на улицу не выходили так часто. От греха подальше. А может, мужик этот и раньше был дерганым, злобным и немного вонючим. Без пивного пуза, конечно, стоит, но мытье явно отрицает по причине того, что это исключительно женское дело – приятно пахнуть.

Мужик забрал пакет с продуктами, закрыв передо мной дверь с таким хлопком, что, казалось, стены, выкрашенные в привычный зеленый, покрылись новыми глубокими трещинами.

– До свидания, хорошего дня.

В пакете у него был более-менее стандартный ежедневный набор рядового гражданина его возраста и веса. Хлеб, молоко, не помню, литр или сразу два, пачка макарон, но почти самых дешевых. Еще вроде майонез в ведерке, упаковка пельменей, которые можно кинуть в микроволновку. А где-то на дне пакета валялось две банки скумбрии. Непременно с маслом, потому что такие без масла ничего не едят. Тюбик сгущенки без упоминания о том, что это, вообще-то, сгущенное молоко, а не какой суррогат тягучий.

В том же доме, но через два подъезда заказ ждал другой человек. Занятно иногда угадывать, кто откроет. Я вообще, если честно, только рад, когда не надо оставлять у двери пакеты. Это потому, что весь телефон потом в фотографиях этих самых дверей. Удаляется все потом, конечно, но все-таки… Заказ был относительно скромным, за таким набором и самому спуститься в магазинчик под домом должно быть несложно. Люди совсем обленились, что за поколение, сказал бы кто-то возраста моего папки. Правда в том, что теперь то просто страшно лишний раз выходить на улицу.

В общем, в пакете был уже стандартный набор номер два. Для другой возрастной категории и все такое. Две упаковки лапши быстрого приготовления, но не те, что дешевые, не для грустных нищих студентов и работяг, другие. Для богатых поклонников поп-культуры, преимущественно зарубежной. К цветастым коробочкам присоединялись две пачки чипсов со вкусом чего-то совсем не отечественного. Большая бутылка газировки плюс две банки энергетика без сахара. Тоже обязательно в самой цветастой упаковке.

Видя такой заказ, ожидаешь встретить в дверях пару девчонок, планирующих отлично провести время за просмотром какой-то азиатчины. Плавали, знаем. Ну или не пару девчонок, а по крайней мере одну, уговорившую своего парня попробовать самую острую из доступных еду. Что-то типа того. Поэтому, когда дверь открыла чуть более чистая версия предыдущего покупателя, стало как-то даже немного страшно.

– Здрасьте. Спасибо, – сказал видавший виды поклонник японской анимации, который во времена активного глумления над такими легко сломал бы обидчику нос, если бы захотел.

Я никого за увлечения не осуждаю никогда, просто странно было видеть такие контрасты, что ли.

– Хорошего дня.

Наверное, ждет кого-то к вечеру, раз товаров у него икс два. А может, просто на потом набрал. Кто ж его знает. Да и мне нет никакой разницы, посмотрел да забыл. Ну, просто в моменте интересно.

Скучаю немного по временам, когда было что-то кроме местечковых крошечных магазинов и круглосуточных доставок. Когда люди семьями ездили в гипермаркеты на машинах, загружали багажник всяким добром, часть из которого гнила где-то у стенки холодильника, потому что культура затариваться всем подряд тогда еще не умерла. Хорошее было время. Я тогда все из пакетов на кухне вытаскивал, мама потом раскладывала по полкам или убирала еще куда-то. Папа отдыхал в комнате, потому что его работой было довезти в машине и донести в квартиру. На дне пакетов обычно оказывались яркие упаковки мармелада, который удавалось сунуть в тележку прямо около кассы, родители делали вид, что не замечали, но при условии, что мармеладки эти стоят не слишком дорого. В другом пакете было что-то скучное типа курицы, круп или бытовой химии. С возрастом фокус с шоколадных яиц сместился на поиск скидок на обычные, которые вылезали не из машины в кондитерском цехе, а из курицы. Желательно не самой страдающей в тесной клетке, а какой-нибудь, типа, на свободном выгуле, или как там это еще называется, я не знаю. Славное, в общем, было когда-то время.

Был у всей этой ситуации с красными уродцами один неоспоримый плюс. С улиц почти полностью исчезли местные алкаши. По понятным причинам конкурировать с гниющими в прямохождении они не могли. Хотя, некоторые все же смогли уцелеть. Самые синие и самые стойкие. Часть алкомаркетов закрылась совсем – очередной из законов, поспешно принятый в момент, когда ситуация с гниющими стала выходить из-под контроля. Хотя, надо сказать, бары на некоторых туристических улицах оставили. Потому что туризм все еще жил и все еще приносил в казну деньги. Рюмочные переехали с первых этажей жилых домов на вторые и дальше и так, чтоб непременно оставались балконы открытые. Потому что подшофе особенно интересно смотреть на драку между каким-нибудь бомжующим синим Петровичем и его старым другом, который теперь был не синим, а красным, было вполне себе развлечением на вечер. Даже ставки иногда делали. Не слишком, конечно, серьезные, потому что с работой туго, но, так, для азарта что-то могли и поставить. Вместе с рюмочными куда-то наверх перебрались и дорогие рестораны. Теперь все имели на сайте пометку «с видом на», а дресс-код предполагал что-то коктейльное или что-то в пол. Потому что дорого-богато.

Что-то, что было по количеству понтов пониже перебралось тоже, просто не наверх, а вниз. На минус первые этажи. Не знаю, кто и как догадался так делать, но красные туда и правда особо не совались, а если и совались, то только потому, что падали на лестницах. Там они чудом вставали с места, двигали к дверям в попытке напасть, а потом получали шваброй от местной уборщицы, которая только-только все намыла.

Кстати, забавно, что роботов из службы доставки зараженные не трогали особо. Максимум – спотыкались, пока бежали, чтобы на кого-то напасть. Но это мелочи, потому что роботы теперь тоже бронированные. Лавочки у подъездов поубирали за ненадобностью, так брюзжащие бабки стали только активнее заполнять бронеавтобусы и кататься спорить в бронеполиклиники. Так что теперь в бесплатную медицину соваться просто страшно – загрызут ведь.

В общем, страна продолжала жить свою обычную жизнь.

Про самое начало

Да, честно говоря, понятия не имею сам, как это все началось. Как обычно? Сначала в одном месте вспышка неизвестно чего, потом в другом, потом по телеку уже показывают. Хотя я телек не смотрю, но новости ото всюду просачиваются в такие моменты. В общем, по этим самым новостям стали каждый день почти рассказывать про пострадавших от самой новой странной болячки. Обычно только начинается это все где-то сильно от нас далеко, там, за бугром, за морем. У других стран, которые, может, местами и вообще заслужили такое, как говорить любят. Поэтому особенно странно было, что ли. Непривычно.

Насколько помню, были мнения, что болячку привезла какая-то семья из отпуска на очередных заморских пляжах. Потом сказали, что, мол, нет, это какие-то деревенские первыми заболели, но так как деревня была близко к границе с кем-то там, то точно подослали заразу нехорошие иностранцы. А дальше кто во что горазд уже, теории сыпались совсем дикие и странные. Конечно, и без конспирологов не обошлось. Там и инопланетян запихали, и конец света, и, естественно, второе пришествие, куда ж без него.

А правды никто так и не узнал в итоге. Просто сначала сказали, что, вы там маски надевайте, уже ведь знаете, как оно? На подбородок ее натягивать не надо, тут все серьезнее, чем в прошлый раз! Перчатки, впрочем, можете не надевать – не знаем, помогут они чем или нет. Закрывали все тоже не сразу. Точнее, как сказать… вообще ничего не закрывали, пока совсем не прижало. Все для людей, как известно. Конец света концом света, а отдохнуть с друзьями иногда хочется, так же, как и выпить с подружками и на свидания походить. Не все ж согласны в парке в минус тридцать гулять, потому что кофе подорожало. Кто-то даже из особо одаренных выдвигал, вроде бы, предложение с масок перейти на противогазы, но успехом не увенчалось. Потому что как дураки ходить никому не охота, вот и все.

Но это все было в первые пару месяцев после начала. Когда уже больницы начали ломиться, а не когда первые заразились, такое начало. Люди еще тогда и не сильно переживали. Ну, бывает, дескать, видели уже такое, и ничего, пережили. Не все, конечно, но пережили. Да, тяжело дома оставаться, да, жиром быстрее обрастаешь, а что поделать. Кошмар какой, опять в пижамах что ли работать придется дома, не думая о том, как в метро толкаться или в автобусе? Мрак, как же пережить то…

Потом случилось затишье, но не в городах и селах, а в телевизоре. Резко перестали говорить о болячках, о том, как с этим всем врачи справляются. А они не справлялись, как стало ясно чуть позже. Просто панику сеять не стали, вот и все. Может, думали, что все мед силы страны мобилизуют в одну точку, консилиумы соберут всякие или что еще там надо, ученым премий выпишут, но непременно справятся. А когда не вышло, стали вводить новые правила посещения улицы. Не сразу и не везде – в отдельных регионах только, в отдельных областях, где были замечены особо яркие вспышки болезни. Тогда, по крайней мере, это считалось болезнью, больше нет. Мы, помню, с товарищем это с умным видом обсуждали, сидя после учебы на стареньком диване с вываливающейся пружиной у подлокотника.

– Не знаю, – говорил Витя, – Закроют, думаешь, выезды все опять?

– Выезды, может, и не закроют. А вот вылеты… Очень может быть.

Тогда мы решили, что никуда на каникулы не полетим тогда. Не то чтоб и так собирались, денег то не было. Но даже если б и были, то из принципа бы не поехали, наверное. В качестве бунта.

Умным был в то время, конечно, только вид, потому что обсуждали мы ситуацию в стране с таким жаром, что будто бы были самыми экспертными экспертами. На деле – с некоторым ужасом ждали, что же будет дальше. Но шутки, они же помогают многда?

А дальше было примерно все то же самое, что в таких ситуациях дальше и должно происходить. Ограничение в работе транспорта, но пока тоже в отдельных городках. Ограничение, конечно, коснулось и поездов, и самолетов тоже. Машины рассекали со своей регулярной регулярностью, даже автобусы заказные никто не трогал. Так, вроде бы, примерно месяцев пять продолжалось. Пока первые жертвы красной болячки догнивали в палатах, наверное. Не могу знать, что там именно с ними происходило за все это время, да и не хочу. Больно это все и неприятно, должно быть. Не жизнь, а агония бесконечная перед чем-то еще более кошмарным. Ну, это так рассказывают.

Впрочем, жизнь не менялась еще полгода так точно, не меньше. Особенно в больших городах и тех, что были поближе к столице официальной и культурной тоже. Там так вообще ничего как будто бы не случилось. Жили и жили мы себе спокойно, пока не произошла та дамочка.

Как сейчас помню все эти пачки видео в разных сообществах новостных. Видео были с самых разных ракурсов, все ситуацию эту обсосали со всех сторон, все высказали свое мнение. Было, наверное, на чем хайпануть и тем, кто любил ругаться по поводу любой ситуации в своих и чужих городах и даже районах. В общем, в тот день, семнадцатого июля, в районе метро Старая деревня упала на землю какая-то женщина. Ну, всякое бывает, приступ какой, может, был. Она не корчилась сначала, пену ртом не пускала, просто лежала на тротуаре, пока к ней не начали сбегаться неравнодушные. И просто зеваки. Нашлись и те, кто назвал пострадавшую наркоманкой, хотя там и вид был приличный, и походка ровная, даже, можно сказать, статная. Как узнали об этом, правда, неясно, все видео начинались уже с момента покраснения ее лица и очень постепенно появляющихся на коже точек бежевого и белого цвета. Дамочка пролежала на месте минут пятнадцать прежде, чем резко встать сначала на колени, а потом так же резко на этих коленях побежать в сторону какой-то бабки, стоящей на остановке. На этом обычно видеозаписи кончались, потому что приходилось спасать свою шкуру.

По телевизору данное происшествие показывали, конечно, со всем размахом. Красиво сняли лежащую холщевую сумку, набитую овощами и фруктами, которую женщина обронила, когда падала без чувств. На асфальте очень художественно лежала чуть подгнившая клубника, купленная на ближайшем продовольственном рынке.

Нашлись и те, кто посчитал все постановой, пранком, называйте, как хотите. Большинство, конечно, посочувствовало, мало ли что случилось, может, женщина и правда сильно болеет. Что, как оказалось, от правды было не так уж далеко.

Уже вечером того же дня камера зафиксировала нападение на какой-то парковке близ дома для богатых. То есть территория закрытая, люди все приличные, разборки устраивать там особо некогда и некому, а все равно какой-то псих краснолицый пролез. Как? Достал из кармана ключи, наверное, а дальше все как в тумане.

Июль тот выдался жарким во всех смыслах. К концу месяца количество таких вот падений и нападений увеличилось раз в двести. Пришлось вводить комендантский час даже, хоть и воспринята была инициатива неоднозначно. Все-таки взрослые люди, какое в десять домой? Где видано? Потом нападения увеличились еще, и недовольные решили, что лучше все же тихо сидеть дома и не отсвечивать.

Конечно, меньше пострадавших от этого не становилось. Точнее становилось, но не сильно. Люди с деформациями и новым окрасом кожи нападали ведь не только ночью. Будет правильнее сказать, что, вообще-то, ночью многие из них по привычке тоже спали. Не все, но та часть, что являлась при жизни жаворонками – точно. Хотя, наверное, они еще не умерли, чтобы так про них говорить. И по сей день полиция их не отстреливает. Только в крайнем случае. Почему? Да, понятия не имею. Потому что, наверное, ждем какого-то чуда, что вытолкают из головы ученые и врачи. Или пришествия.

Ну, все еще ждем, а прошло уже, между прочим, почти что два года.

После ограничения на нахождение на улице в ночное время последовало еще много чего с пометкой «запретить». Снова начался медленный переход на удаленку тех, кто не остался на ней со времен другой известной заразы. И тех, кто вообще имел возможность физически не присутствовать на работе. Врачи на удаленку не переходили. И какие-нибудь сварщики тоже.

Через три недели после этого вирус добрался до столицы.

По городам пустили больше наземного транспорта, конечно, следуя примеру этой самой столицы. Все для людей, все, чтобы они как можно меньше стояли на улицах в ожидании. Особенно приятно такое, конечно, зимой. Или, когда из-за угла выглядывает красная огрубевшая рожа. Сложно представить, что будет с их лицами, если найдется решение проблемы или вакцина. Оставит ли болезнь на них непоправимый след, или нет еще такого, на что не способна пластическая хирургия?

Что потом было? Ничего особенного в целом. Выпуск новых автобусов стал чем-то действительно грандиозным и абсолютно шокирующим. Реально бронированные, красивые. Видно, что потратились во благо народа. Приятно, хоть и страшно все еще. Трамваи, правда, так и оставались старыми, но это во всяком случае у нас в городе, как в других местах – не знаю. В метро – усиленный контроль. Теперь маски запрещены совсем – вдруг скрываешь покраснения необычные на коже. У Витьки розацеа, иногда возникают вопросы.

Усилился в целом контроль над тем, кто куда входит и в каком состоянии выходит. Охраны в торговых центрах больше, хоть и самих торговых центров меньше. Но они все еще есть. Надо же где-то подросткам собираться. Не на улице же им гулять.

Бизнес у некоторых, говорят, ну совсем попер. Больше всех, мне кажется, поднялись изготовители решеток на окна. Сейчас вообще модели на любой вкус и кошелек, да еще и такие, что постараешься – не снимешь. Еще все хорошо совсем стало у сервисов такси. У сервиса, точнее. Тут, кажется, давно монополисты сидят. Цены заряжать продолжают, стабильно раз в месяц офигеваешь, хотя в метро все то же самое.

Про ритуальные услуги и говорить нечего – эти никогда голодными не останутся. Ну, как и повара, впрочем. Продажи алкогольной продукции, кстати, до частичного запрета, просто взлетели. Мое поколение в основном равнодушно, а вот те, кто постарше на беленькую налегали только так. Но судить не берусь – все-таки столько человек работу потеряло. А кто не потерял работу, тот, может, потерял кого близкого. Всех отпинала загадочная болезнь.

Вспомнил, кто еще теперь жирует. Цены на жилье взлетели до совершенно безумных чисел. Не удивлюсь, если большинство сейчас плюнет на все, укатит к бабке на дачу и больше никогда не будет онлайн. Еще и при своей картошке будет, если повезет. А уж если там хозяйство целое, то вообще песня. Не у всех, правда, такая знакомая или родственная бабуля есть. Тем, кто обделен, приходится работать на двух-трех работах, чтоб на улицу не выставили. Ну, или возвращать великую культуру коммунальных квартир. Потому что в коливингах все для таких времен слишком нежные, а надо уметь за себя постоять, иногда поскандалить, подраться, там, за утащенный коробок спичек. Есть ли вообще добрые истории среди тех, кто успел пожить в коммуналке? У нас в семье таких особо не было. А может, маленький был слишком, чтобы запоминать что-то кроме ругани, которая хлестала по перепонкам.

Есть, правда, еще вариант. Вполне рабочий и очень даже удобный, если еще семьей не успел обзавестись. Ну, или не прям семьей, а девушкой, там, парнем, кому что нравится. Можно вполне классно существовать, снимая квартирку с другом. В целом, даже не обязательно двушку. Ну, это если кухня большая. У нас вот именно так – Витя в комнатушке спит, а у меня мягкий диван и быстрый доступ к холодильнику. Не жизнь, а мечта. Цена, правда, даже для двоих заоблачная, к тому же, найти ее было тяжко даже по тем мирным временам. Потому что охотнее сдавать будут двум девчонкам, а не двум балбесам. Вы, мол, все нам тут изуродуете и в мусоре жить будете. Повезло еще, что славянской внешности.

Потом люди стали паниковать активнее, даже устраивали протесты, правда, не до конца ясно против кого и чего. О бездействии врачей говорить не приходится, их, вон из толпы видно, такие замученные. О равнодушии к ситуации со стороны властей тоже рассуждать странно, но в целом, наверное, можно для разнообразия. Пикетчики-одиночки на вопросы исподтишка о том, ради чего они стоят на улице, рискуя жизнью, отвечать отказывались. В общем, страну охватили волнения, а в момент, когда один из самолетов разбился из-за допуска слишком красного пассажира, они охватили весь мир.

Начались новые волны возмущений в перерывах между закупками туалетной бумаги и консервов, цены на которые тоже почти что сразу поднялись до небес. Активисты занимались активизмом, конспирологи выдумывали новые сумасшедшие теории заговора. Правы шли направо, левые – налево. Неопределившиеся просто давали редкие комментарии и выражали мнения, ничем не подкрепленные. Простые люди жили простую жизнь, которая на глазах рассыпалась, потом восставала из пепла, потом рассыпалась снова, потому что ее рушила машина с металлическим шаром на конце.

Витька решил настрочить завещание и носил его в кармане для скидочных карт. Я за это время успел поступить, поучиться, утроиться на работу и учебу в конце концов забросить. Думаю, вернуться, когда вся эта неразбериха закончится. Когда-нибудь она же должна закончиться?