Ревизор: возвращение в СССР 49

– Рождество только в семейном кругу некоторые празднуют, – ответила свекру Диана. – Оно у нас православное, в начале января вроде бы. Но у нас очень серьёзно празднуют Новый год, с очень даже большим размахом. Так что полностью согласна. Павлу надо подарить какой‑нибудь хороший подарок. Без него, я так понимаю, эта проблема с Сицилией бы не решилась.

– Да что там Сицилия, хотя и это тоже очень ценно, – махнул рукой Тарек. – У него подавляющая часть советов превращается тут же в чистое золото. Вот хотя бы эта идея со швейцарской фирмой, как основой для новой структуры безопасности. Едва Фирдаус мне по телефону всё рассказал, я тут же понял, насколько это хорошая идея. И как она тоже будет приносить нам со временем кучу денег, помимо возможности совершенно бесплатно пользоваться высокопрофессиональными кадрами в сфере безопасности.

Одно дело, когда ты в чужую контору обращаешься по этим вопросам – тут тебе уже как повезёт. А другое дело, когда ты в свою собственную фирму идёшь. Тогда тебе уже заведомо выделят самых лучших профессионалов, оторвав их даже от работы по другим делам. А ситуации самые разные бывают, когда только за счёт этого и можно выкрутиться.

Диана с Фирдаусом в ответ согласно кивнули головами. В последнее время все больше и больше возникало моментов, когда им требовалась помощь опытной службы безопасности. А дальше, по мере роста благосостояния и влиятельности их семьи, все обещало только усиливаться. Так что оба четко понимали ценность такой профессиональной структуры.

– Так, возвращаемся к идее по поводу подарка. Пожалуйста, помогите мне, подскажите, что будет уместно? – привлек их внимание Тарек. – Я всё‑таки в СССР не живу, не знаю всех ваших нюансов.

– Мне проще, – сказала Диана. – Я размеры брата хорошо знаю, как и размеры его жены и детей. Вожу всякую модную одежду – это сейчас отличный подарок, потому что там тяжело что‑то иностранное достать, да и дорого.

– А что подарить от всех нас? Может быть, телефон какой‑нибудь импортный, красивый? Только надо убедиться, что он и в Советском Союзе тоже будет работать, – предложил Тарек.

Диана сначала задумалась над его предложением, но тут же, глянув на часы, охнула:

– Ой, меня уже Мария десять минут дожидается на первом этаже. Может быть, я уже туда побегу? Надо с ней договориться по поводу всех наших последующих выступлений. В сжатом режиме уже будем работать – времени‑то совсем мало до Рождества осталось, когда сплошные выходные везде начнутся. Вы тогда сами обсудите Паше подарок. Уверена, что у вас все хорошо получится, – добавила она, быстро кивнув на прощание мужу и свекру и уже выбегая из кабинета.

Отпустив Диану, мужчины переглянулись, улыбнулись и хотели уже продолжить разговор, но тут появился главный технолог.

– Босс, вы велели вашему сыну показать новые модели чемоданов. Там все готово к показу. Вы с нами пойдете?

Задумчиво посмотрев на Лукку Манчини, Тарек сказал:

– Нет, вы вдвоем идите. Мне тут еще ряд вопросов надо решить.

Фирдаус ушел вместе с главным технологом, а Тарек продолжил размышлять.

«Ну а что, идея‑то в целом неплохая с телефоном. Но это, конечно, не подарок – слишком дёшево обойдётся, даже если самую престижную марку взять».

Но тут ему вдруг в голову пришла неожиданная идея… А что, если телефон сделать из золота? Это будет и красиво, и престижно, и достаточно дорого, чтобы подчеркнуть всю полезность Павла и то, как ценит семья Эль-Хажж его советы.

Тарек просиял и потер в предвкушении руки.

А ведь и в самом деле очень хорошая идея… Золото – это всегда самый лучший подарок. Тем более, сколько этот телефон будет весить? Ну, килограмм, ну, полтора – не так и много. А эффект зато какой. Видно будет, как мы Ивлева уважаем, как нашего делового партнёра.

Определившись с подарком, он решил немедленно отдать поручение, чтобы в одной из ювелирных фирм начали готовить это изделие. А инженеров попросить, чтобы купили самый дорогой телефон, что найдётся, разобрали на части и передали ювелирам те части, которые необходимо из золота отлить, чтоб потом аккуратно всё собрать, начинку не повредив. Думаю, за неделю‑полторы точно сделают. А потом диппочтой очень быстро можно в СССР передать – через ливанское посольство.

Да, Ливан – страна маленькая, все серьёзные люди друг с другом знакомы. Учитывая уровень связей Тарека, ему не сложно было договориться с тем, чтобы очень дорогой подарок диппочтой в СССР приехал. Ясно, что обычным путём его везти – плохая идея. К чему все эти таможенные проблемы, если можно их избежать, воспользовавшись связями в дипломатическом корпусе Ливана?

***

Италия, Больцано

Диана очень обрадовалась, увидев Марию. Налетела на неё, тут же обняла, поцеловала в щёку – всё, как в Италии принято между близкими друзьями. А потом, улыбнувшись, ещё и пакетик достала из своей сумки.

– Вот, купила тебе, пока в Японии была, скромный сувенир, держи. Не обижайся на меня, что я с мужем в Японию уехала. Надеюсь, всё же по основным пунктам моей программы мы ещё успеем до Рождества все выполнить.

Сувенир на самом деле был достаточно нескромный – золотые серьги с изумрудами, цвет которых, с точки зрения Дианы, очень хорошо подходит к глазам Марии. Да и фирма тоже приличная – одна из самых известных и желанных среди женщин.

Так что Мария, разумеется, подарок оценила. Но при этом почему‑то посмотрела на Диану очень странно.

– Мария, да что с тобой? Ты в порядке вообще? – удивилась Диана.

– Да нет, не обращай внимания. Просто у меня мигрень что‑то с утра разгулялась. Вот никак до сих пор в себя прийти не могу. Спасибо тебе огромное за подарок, серьги невероятно красивые!

– Так, может быть, отложим наши разговоры до завтра? Дело подождёт. Всё равно сегодня мы никуда не поедем уже.

– Нет‑нет, всё хорошо. Нет времени откладывать. Давай сегодня уже всё обсудим, чтобы завтра всякой беготни не было. Если ты с моей программой согласишься, то мы уже часов в одиннадцать выезжать должны в миланский аэропорт, чтобы лететь в Лондон. Там нас очень и очень ждут. Чемоданы на колесиках в Великобритании чрезвычайно популярны. Ясно, что не среди самых богатых – за ними слуги чемоданы таскают, им колёсики ни к чему. Как раз отсутствие колёсиков и подчёркивает их высокий статус. Но там же миллионы потенциальных потребителей, у которых деньги есть, а на слуг не хватает… Вот их ты и будешь очаровывать.

Диана всё же постаралась как можно быстрее провести этот разговор, сочувствуя подруге и наставнице по рекламе, из‑за её головной боли. Минут за пятнадцать они обсудили все дела по предстоящей программе в Лондоне на ближайшие пару дней.

Она снова поцеловала Марию в щёку и убежала, велев пойти прилечь, пока голова не придёт в норму.

***

Мария растерянно смотрела вслед убежавшей Диане. Она прекрасно поняла, почему они сегодня так быстро закончили деловые переговоры. Та её просто пожалела из‑за её придуманной головной боли.

Посмотрела потом на серьги, которые Диана ей подарила. Шикарный подарок!

Когда она была помоложе, ей, конечно, такие дарили – но только влюблённые в нее до смерти кавалеры. Чисто по дружбе от подруги она никак не рассчитывала получить что‑то вот такое, стоящее очень приличных денег.

Вот и как после этого не почувствовать себя последней сволочью, учитывая, что перед ней поставили задачу посадить Диану в тюрьму?

Глава 5

Москва, квартира Ивлевых

Галия пришла домой, поела и пошла с детьми возиться. А я засел за новую записку для Межуева на основе той информации, что собрал в спецхране. Очень даже вдохновлённо работал. Понравилось мне просто неимоверно то, что уже какой‑то даже доклад на таком важнейшем мероприятии, как Пленум ЦК КПСС, Межуев на основе моих записок делает.

Надо, кстати, завтра в свежей прессе поискать что-нибудь на эту тему как следует. Может быть, там что‑то прямо и будет написано про этот доклад. Пленум есть пленум, там всё очень подробно освещают.

Услышал телефонный звонок, но не обратил внимания. Там как раз Галия рядом. Может быть, ей звонят. Она часто по полчаса на телефоне зависает с подругами, иногда даже, что удивляет, и с Морозовой. Они же в одном кабинете по восемь часов в день сидят на работе, что там еще, казалось бы, можно после работы еще полчаса обсуждать? Но ладно, не мое это дело. Каждый имеет право на своих друзей.

Поскольку меня сразу Галия не позвала к телефону, то я полностью успокоился. Значит, какая‑то очередная её подруга.

Но нет. Спустя пару минут слышу:

– Паша, это твоя сестра, подойди к телефону.

Ну, Диана вряд ли бы стала из-за рубежа звонить. Значит Инна. Интересно, она просто так звонит или уже какой‑то эффект дали те меры, что согласовал с Захаровым и Балдиным? Галия, передавая мне трубку, подняла вверх молча большой палец. Ага, значит, что‑то точно уже есть.

– Паша, привет! – радостным голосом сказала Инна. – Ты не поверишь, что творится! У меня внезапно очень высокий покровитель обнаружился. Высоко причем очень, чуть ли не так, что выше нету. Мне даже фамилию не стали говорить, мол, он не велел…

– Да не может быть! – поразился я, стараясь, чтобы голос звучал понатуральнее.

– А это именно вот так. Нет, ну представляешь? Мы с замдиректором гадали, гадали, но так и не отгадали, с чего вдруг он моей судьбой заинтересовался? У меня только одна версия: может быть, я лечила кого‑то из его родственников, и ему так понравилось, что он за меня похлопотал перед своим высокопоставленным родичем. А это понимаешь, что значит?

– Да, значит, что ты очень хороший врач, – предположил я с лёгкостью.

– Да, всё верно. Я могу гордиться тем, что я очень хороший врач. Потому что чем ещё я могла бы внимание такого серьёзного человека привлечь к себе? Раз он даже выразил пожелание похлопотать о моей карьере?

– И как же, позволь узнать, он решил позаботиться о твоей карьере? – тут же задал я вопрос, которого Инна наверняка от меня ждала.

– Замдиректора сказал, что мне предложили со следующей недели очень серьёзную должность. Буду заместителем заведующего отделением в поликлинике около Лосиноостровского парка. И что здорово – это очень недалеко от работы Петра. Мы можем вместе в обед встречаться и в какую‑нибудь кафешку или столовку ходить.

– Здорово‑то как! – искренне сказал я.

– Да, вот так, представляешь? Я, конечно, заикнулась, что раз ко мне такое внимание оказано, то может быть, мне можно в моём родном институте какую‑то карьеру сделать. Но замдиректора сказал, что никто выбирать мне не даст. Мол, если обратил на тебя внимание вообще такой большой человек, сделав такое щедрое предложение, значит, надо не выкобениваться, а тут же немедленно соглашаться на то, что предложено. Раз уж меня никто к нему не приглашал какие‑то условия согласовывать, где именно я должна и кем работать. И сказал, что, по его опыту, отказ вообще невозможен. Если такого большого человека отказом обидеть, никаких больше повышений никто предлагать тебе никогда не будет. А если он ещё и обидится серьёзно, то как бы и не хуже всё стало.

– А, ну да. Серьёзные люди бывают злопамятные, это правда, – сочувственно сказал я. – Ну, слушай, поздравляю тебя, сестричка! Видишь, вот что значит быть таким хорошим врачом, что такие прекрасные истории случаются. Очень рад, что тебя предложили так хорошо повысить. А то ты ж, наверное, ещё лет пять бы мыкалась на рядовой должности.

– Ну это да, – охотно согласилась Инна. – У нас в институте с этим очень строго. Тут без кандидатской диссертации ни на какое повышение можно и не планировать идти. Ну или если большого стажа нету – лет так пятнадцать, которого у меня, само собой, быть не может. А я кандидатскую писать точно не хочу. Не моё это, абсолютно не моё. Я как гляну на тех коллег, которые этим занимаются… Глаза тусклые, волосы всклокоченные. Такое впечатление, что времени нету даже на то, чтобы причёску элементарную сделать. А защита как проходит… Просто ужасно. Там такие строгости, что только держись! Да, так что останься я у себя, так я и через пять лет вряд ли бы хоть на одну ступенечку вверх смогла бы подняться. А тут сразу – раз! И я большой начальник. Я уже на новое место съездила, с начальством будущим переговорила. Они меня очень радушно там приняли. У меня в подчинении будет десять врачей и двадцать медсестёр, представляешь?

– Да, это большой кусок работы, – сказал я сочувственно.

– Ничего, работы я не боюсь. Но, Паша, и это ещё не всё.

– Как – ещё не всё? Что-то ещё хорошее у тебя случилось? – спросил я с надеждой, что хорошие новости от сестры еще не закончились.

– Да, очень даже хорошая вещь произошла! Пётр мой у себя на работе, в институте своем военном, похвастался, как меня оценили, как повышать будут, и что жена теперь рядом с ним работать будет. Так его уже через несколько часов к себе вызвал подполковник, который у нас распределением жилья заведует. Сказал, что раз такое дело и раз жена рядом с ним практически работать будет, то предлагает получить другую квартиру – прямо неподалёку от института и поликлиники моей новой. Но к поликлинике поближе, а Петру до института минут пятнадцать пешком придётся идти. Но, с другой стороны, он же на велосипеде может ездить – для здоровья. Мотоцикл мне его всё же сильно не нравится…

– Ну здорово, что! – сказал я.

– Дом улучшенной планировки, представляешь? Тоже кирпичный, но вместо одного балкона будет два, и вид из окна – на парк. Представляешь, у нас всегда чистый воздух будет в доме! И этаж четвертый. Не зря Пётр с ним подружился как следует. Всё же кое‑что он у меня соображает.

Вспомнил, улыбнувшись, как толкал Петра на этот шаг. Ну да ладно, Инна об этом уже благополучно забыла, как, возможно, и сам Пётр. Да и я ничего не имею против того, чтобы она своим мужем гордилась, а не братом. Ничего нет хуже, когда мужик в семье постоянно слышит восхваления в адрес другого мужика, пусть даже близкого родственника, и критику в свой. Ну и кто его знает? Может, действительно Пётр, вняв моим наставлениям, станет в будущем гораздо более пробивным, чем сейчас, и Инна им уже заслуженно гордиться будет.

– Правда, – продолжила Инна, – он сказал, что определяться надо вот буквально сейчас, потому что дом пользуется повышенным спросом. Если мы эту квартиру не возьмём, то он её подполковнику одному выделит, тот как раз из Группы советских войск в Германии вернулся в Москву. Но подполковник не из нашего института, так что он предпочёл бы нам эту квартиру отдать. Зачем ему о чужих офицерах заботиться, когда для своих так удачно обстоятельства сложились, что и муж, и жена могут вместе рядом с работой поселиться. Так там ещё и садик новый во дворе вот‑вот достроят. Заселяться нам в январе, а в феврале его уже в строй введут. Так что мы с утра детей будем в ясли и садик отводить и по работам расходиться. Нет, ну представляешь, как всё хорошо сложилось‑то? Я до сих пор поверить во все это не могу.

– Да, даже не представляю. Так обычно только в сказке бывает, – сказал я. – Как же я за вас рад‑то! Вы такие везунчики…

Про наличие рядом садика я, кстати, не подумал, когда Балдину инструкции давал. К счастью, генерал стар и мудр, сам об этом, видимо, подумал, когда поручил кому-то из своих дом выбрать наиболее подходящий, чтобы Инна с Петром и шанса не имели отказаться.

Послушал восторги Инны ещё минут пять. О наших делах она вообще ничего не спросила. Ну, может быть, Галия ей хоть немножко что‑то рассказала.

Наконец сказала, что замёрзла из телефонной будки звонить, и практически тут же положила трубку, сказав:

– Пока, пока! – не дав мне возможности попрощаться в ответ.

Галия весь этот разговор рядышком стояла и от радости приплясывала.

– Представляешь, Паша, всё получилось, получилось, получилось! – воскликнула она, едва я положил трубку на рычаг. – Я как счастливый голос Инки услышала, сразу понадеялась, что так оно и есть. А потом она начала хвастаться, какая она умная и как её повысили. И квартиру прямо рядом с новой работой дали. Ну и сказала, что ей нужно обязательно тебе это рассказать. Вот я тебя и позвала…

– Ну, надо признать, – сказал я, – что все, кого мы задействовали, исполнили свои роли просто безукоризненно. Я, честно говоря, опасался, что что‑нибудь не выйдет у нас. Но нет, глянь-ка, все сработало великолепно.

– Вот же какой ты молодец, что тебе эта идея в голову пришла, – крепко обняла меня Галия, впрочем, продолжая краем глаза присматривать за играющими на ковре в гостиной малышами. Там вообще в гостиной, сейчас была настоящая идиллия. Хоть бери и делай фотографию счастливой молодой семьи с малышами, если нам туда ещё зайти. Тузик дрыхнет на боку под стулом метрах в двух от ковра с малышами. Панда кемарит на телевизоре, уютно свернувшись в клубок… Хотя зачем говорить? Взял фотоаппарат, усадил Галию за малышами на ковер да и сделал несколько фотографий…

И снова зазвонил телефон…

– Смольный, блин, – проворчал я и, отложив фотоаппарат в сторону, пошел снимать трубку.

Славка оказался…

– Ну как у вас дела, дружище? – спросил я его, обрадовавшись.

– Ну что… Ремонт небольшой делаем. Газовщик приходил, а то газом подванивало. Подкрутил все что нужно… Я пару дверей в доме в чувство привел. А, ну и самое главное. Съездили мы по звонку твоего друга в ЗАГС, подали документы. Представляешь, нас распишут в следующую среду!

– Ого, здорово! – сказал я.

– Ты уж поблагодари своего Сатчана от нас, хорошо? – попросил Славка. – а я потом денег заработаю, верну тебе…

– Да не надо, у нас не те отношения, чтобы подарки нужно было дарить, – отмахнулся я. – Может, вот и сделал. Но спасибо большое от вас обязательно передам! С Костяном Брагиным связался по поводу работы?

– Да, за это тоже спасибо, но уже тебе! В пятницу уже выхожу в первый раз в составе отряда шабашить, – сказал друг.

Ну, мы парни, а не девушки, полчаса ни о чем разговаривать не стали. Обменялись информацией, да и закончили разговор. Сразу Сатчана и набрал, надо же спасибо сказать…

Тому явно приятно было, когда я начал его благодарить.

– Да ладно, чем мог, тем помог, – сказал Сатчан. – Кстати говоря, по Артёму этому ничего ещё не слышно? Будет встреча или нет?

– Нет, забегался немножко. Прямо сейчас ему и перезвоню, а потом тебя наберу, – сказал я, положив трубку, задумался.

Да уж… Ну ладно, надо постараться переделать посиделки на даче во что-то деловое, что пользу для Сатчана может принести. Не только же ему мне помогать…

– Павел? – удивился, услышав меня, Артём, – договаривались же ближе к выходным созвониться. Или не получается?

– Да просто у меня есть предложение по изменению формата, – сказал я. – вместо шашлыков на даче посидеть типично мужской компанией, пригласив еще одного человека. Второй секретарь райкома ВЛКСМ в Пролетарском районе, Павел Сатчан. Скоро должен на повышение, кстати, пойти, насколько я слышал. Мало ли, какая-нибудь тема совместная появится полезная для всех участников…

– А у этого Сатчана жена и дети есть? – спросил Артем.

– Есть жена и дочка.

– Ну так пусть просто тогда вместе с вами к нам на дачу приезжают. А там найдём и время, чтобы чисто мужской компанией посидеть.

В общем, на этом и остановились.

Набрал Сатчана, изложил диспозицию. Договорились, что он еще раз все бумаги просмотрит, которые готовили наверх и по поисковым отрядам, и по бессмертному полку. Мало ли удастся с помощью этого Артема что-то все же в дело пустить?

Вспомнил затем, что собирался в детский дом часть своих новеньких книг отвезти. Пошел, сразу отложил в сторону выбранные для этого комплекты, и веревкой перевязал, чтобы не перепутать потом. Ну а затем засел снова работать над очередным докладом для Межуева…

***

Москва, МИД

– Присаживайтесь, Генрих Маркович, – радушно велел Громыко пришедшему главному редактору «Труда». – Позвольте вам представить Павла Васильевича Сопоткина, моего помощника. Это он вам вчера звонил.

– Здравствуйте, Андрей Андреевич, здравствуйте, Павел Васильевич, – поприветствовал их в ответ Ландер, присаживаясь на указанное ему место напротив министра и его помощника. – А с Павлом Васильевичем мы еще и на прошлой неделе разговаривали…

Наблюдательный министр тут же отметил, что пальцы рук посетителя, положенные на стол, начали мелко дрожать. Словно он очень сильно нервничает.

«Похоже, что он меня боится, – подумал министр. – Ну что же, может, это и к лучшему. Авось это побудит его к большей откровенности».

Как и положено опытному дипломату, пару минут он вёл обычный светский разговор. Обсудили погоду, новости с пленума ЦК КПСС, в частности, выступление на нём Брежнева – естественно, показанное по телевидению и опубликованное во всех газетах, в том числе и в «Труде».

Обычно такой разговор успокаивал его собеседников. Что позволяло, задав какой‑нибудь острый вопрос, застать собеседника врасплох и получить более честный ответ, чем, возможно, он сам рассчитывал дать.

Но, опустив снова взгляд на пальцы Ландера, Громыко увидел, что они по‑прежнему продолжают мелко дрожать, хотя лицо Ландера выглядело гораздо более расслабленным, чем когда тот вошёл в его кабинет. То есть беседа на посторонние темы явно оказала свой успокаивающий эффект…

Только тут Громыко сопоставил эти дрожащие пальцы с синими тенями под глазами Ландера. Так‑то такие тени под глазами в возрасте у многих есть – прежде всего из‑за почек, иногда и из‑за печени, говорят. Могут появиться и просто из-за того, что человек не выспался, а работа очень напряженная. Это же не повод сразу обвинять человека в чём‑то нехорошем. Но в сочетании с дрожащими пальцами вердикт у министра был однозначный: Ландер – явно запойный алкоголик. Не решился выпить перед встречей с ним, чтобы запаха не было – вот у него пальцы теперь и дрожат, потому что организм не получил привычной дозы алкоголя.

«Да уж, – подумал неприязненно министр. – А ведь должность он занимает очень высокую. Сколько там сейчас тираж «Труда»? Миллионов шесть, вроде бы уже, а то и больше, номеров газеты выходит. Это же какое мощное идеологическое воздействие на массы! А руководит, получается, этим деликатнейшим процессом запойный алкоголик. Позвонить, что ли, Демичеву, спросить, как это возможно? Может быть, и стоит… Хотя вряд ли, конечно, у того есть по этому поводу хоть какие-то иллюзии». Ладно, времени свободного времени у министра было, как всегда, немного. Пора было переходить к артподготовке.

– Видел, кстати, Генрих Маркович, статью за вашим авторством с интервью Фиделя Кастро вашему изданию, – добродушно сказал он.

Ландер на провокацию не купился, тут же, натужно растянув губы в улыбке, ответил:

– Ну что вы, Андрей Андреевич, какое же это было интервью? Интервью – это когда мы посылаем кого‑то взять целенаправленно какой‑то материал по согласованию с редакцией. А это была просто беседа Павла Ивлева с главой Кубы на отдыхе. Я помог молодому парню её откорректировать, подчеркнуть правильные моменты. Ясно, что у меня гораздо больше опыта в таких вещах, чтобы и сам Фидель был доволен, и к Ивлеву никаких претензий быть не могло за незрелость статьи.

– Обычная беседа, значит? – спросил помощник Громыко Ландера.

– Да, Павел Васильевич, конечно. Ивлев вначале вовсе и не собирался ничего публиковать по этому поводу. Но я ему сказал, что если такой человек как герой кубинской революции выделил больше сорока минут на то, чтобы с тобой побеседовать, то вполне может быть, что он ожидает, что всему, что он сказал, будет дан какой‑то ход. Только тогда Ивлев осознал, какой ценный материал попал к нему в руки. Фидель Кастро всё же, согласитесь, Андрей Андреевич, – это фигура. И близкий друг СССР к тому же…

«Что‑то он слишком гладко стелет для записного алкоголика, – удивлённо подумал Громыко. – Или я не прав? Это просто у него заболевание какое‑то, потому и пальцы дрожат? Рановато, правда, кажется, не такой серьёзный у него и возраст для совсем уж старческих болезней. Но кто его знает, может просто не повезло…».

– Кстати говоря, а Ивлев вам не рассказывал по поводу других своих моментов в беседе с Фиделем, о которых в статье ничего не упомянуто? – задал он следующий заранее продуманный вопрос.

– А что, были такие моменты? – удивлённо спросил Ландер. – Очень жаль, если так, потому что если молодой человек по своей неопытности про них мне не рассказал, то, возможно, мы упустили какую‑то важную изюминку, которая придала бы этому материалу дополнительные акценты. Очень жаль, если так. Похоже, что мне придётся вызвать его к себе и отчитать за то, что он не всё мне рассказал.

– Нет, что вы, Генрих Маркович, вот этого я точно не имел в виду, – поспешно сказал Громыко. – Просто дошла до нас тут с Кубы кое‑какая интересная информация. Вот я и решил, что вы, как начальник Ивлева, могли бы быть о ней в курсе. Но раз нет, значит нет, ничего страшного. Кстати говоря, когда Павел Васильевич звонил вам и спрашивал по поводу той кубинской путёвки, которой воспользовался Ивлев для того, чтобы посетить Кубу, вы сказали, что такая ему от редакции не выдавалось. Очень жаль, кстати, что такие люди, как вы, работающие на острие идеологического момента, и члены вашей редакции не имеют такой возможности. Но кто знает, может быть, всё изменится в перспективе.