Любовь-морковь и прочие Ананасы

– Домой? – начальника я узрела только тогда, когда ткнулась своим носом прямо в его грудь на очередном повороте лестницы.

В ноздри тут же проник терпковатый запах туалетной воды, ударив по рецепторам и заставив сердце трепыхнуться то ли от неожиданности, то ли еще от чего.

– Ой! – отшагнув назад, я потерла нос и подняла глаза, встретившись взглядом с Ананасом. – Да, дежурство закончилось, и домой. А вы чего тут? Сегодня ж не ваша смена.

– Да просили консультацию в больнице, ходил вот, – неопределенно взмахнул он рукой.

– Ммм, – промычала я, пытаясь обойти мужчину, – ну ладно, до свидания.

– Александра! – ударило мне в спину.

Оборачиваясь, я отчего-то ощущала некий трепет внизу живота. Нет, все-таки правильно, что сегодня Николай приедет ко мне. Секс в жизни женщин играет большую роль. А то, глядишь, скоро начну на мужиков бросаться.

– Да? – вскинув бровь, ждала я продолжения.

– Может, сходим куда-нибудь? – вопрос под дых, я б сказала.

– Эм? Это из разряда – «вы привлекательны, я чертовски привлекателен, чего время терять?»? – уточнила на всякий случай, хмыкая.

Видимо, моя ирония поставила Дмитрия Ананасовича в тупик. Губы его дрогнули в улыбке, он усмехнулся, отчего на одной щеке его, заросшей щетиной, обрисовалась ямочка. Сексуальная такая ямочка, черт бы ее побрал.

– Конечно, – он сделал паузу, – нет. Просто отчего б не посидеть в каком-нибудь ресторанчике с коллегой вечером в пятницу? Я тут никого не знаю, и было б здорово как-то разбавить наши рабочие отношения.

– Сексом? – не привыкла я юлить.

– Господь с вами, Саша! – возмутился заведующий театрально. – Как вы могли обо мне такое подумать? Я и не рассчитывал на первом свидании на секс.

– Так это свидание? – разговор меня порядком забавлял, чего давненько не случалось.

– Так вы согласны? – вопросом на вопрос ответил он.

– К сожалению, Дмитрий Анатольевич, сегодня я уже ангажирована, – качнула головой и внезапно ощутила некую грусть.

Что вот меня ждет? Явится Колька, пожрем, потрахаемся, он поедет домой, а я останусь на своей кровати в объятиях плюшевого медведя смотреть сериалы, в которых в конце все непременно женятся и рожают детей.

– Жаль, – в голосе заведующего действительно промелькнули нотки сожаления. – Ну, может, в следующую пятницу?

– Я дежурю, – качнула я головой. – Так что, пожалуй, не судьба.

– Жаль, – еще раз повторили мне в спину.

– До свидания, Дмитрий Анатольевич, – помахала я рукой, направляясь к выходу и не оборачиваясь.

Нет уж, спать с коллегой в отделении – это как насрать посреди стола. Любовь закончится, а рабочие отношения останутся. С Колькой другое дело, с ним мы соратники, и я могла не бояться подставить спину, как и он мне. Отношения на работе и отношения в постели с ним шли двумя параллельными линями и никогда не смешивались.

Моя машинка ждала на парковке, мигая фарами, и я уселась на теплое сиденье, благодаря современные технологии и удаленный запуск двигателя. В наших суровых условиях только это и спасало мои яичники от промерзания. Настроив любимую радиоволну, выехала на трассу и направилась в сторону дома. Надо б еще в магазин заехать, а то и в самом деле ничегошеньки в моем холодильнике не водилось. Искомая мышь там не только повесилась, она еще и мумифицировалась, похоже. С другой стороны, я не из тех, кто любит поесть. Вернее, люблю поесть, но не делаю из этого культ, и потому ем редко. А надо часто. А то скоро месячные прекратятся и волосы начнут пучками вылазить, что и нести к парикмахеру нечего будет. И шапочку, опять же, неудобно носить на работе – начнет соскальзывать.

Николай Матвеевич, будучи педантом, позвонил в дверь ровно в девятнадцать. Мне в руки сунули букет из бордовых роз, после чего велели посторониться и прошли в кухню.

– Вот так и знал, Сань, что ты тут не жрёшь нихрена, – цокнул языком начмед, обозревая холодильник. – Это вот что у тебя?

– Колбаса, я ж тебе сказала, что у меня она есть, – заулыбалась я хозяйственному тону мужчины.

– Колбаса! – передразнил он ехидно. – В чем душа только держится? Ты ж кость!

– Лучшее украшение стола – кость! – съерничала я, копируя интонации Шарика из «Простоквашино». – Ты сюда пожрать пришел, что ли? Снимай трусы, доставай вино, дуй в койку!

– Ишь ты, раскомандовалась, – прижал меня к себе Николай и поцеловал в макушку. – Ну, привет, солнце.

4

Миновала весна. Была б я писателем, наверное, сочинила б что-то в духе «солнце светило все ярче, птицы давно вернулись с юга, и их радостные трели раздавались из всех кустов». Или с деревьев. Откуда там трелям принято раздаваться? В общем, жизнь кипела, всякий жучок, паучок и червячок стремился размножаться, и даже, кажется, число рожениц в нашем роддоме побило все рекорды.

Скучно.

Дмитрий Ананасович оказался прекрасным врачом. Уж не знаю, чего его из Московии поперли, да в глушь такую сослали, ведь руки у него росли из нужного места, равно как и мозги. И харизма, черт бы ее побрал, тоже росла откуда и куда надо. Потому как большая часть нашего женского коллектива оказалась окончательно и бесповоротно влюблена в этого красавчика. Он знал миллион анекдотов, умел смешить и не боялся казаться смешным. Во время плановых кесаревых умудрялся и с роженицей болтать, и с ассистентами, и с сестрами, и вскоре в отделение к нам потек мощный поток желающих рожать исключительно у Дмитрийанатолича. У Сансанны такого потока не имелось ранее. И теперь тем более. И я откровенно заскучала. И даже попробовала свои силы в женском центре, открытом неподалеку коллегами. Сидишь себе, ждешь страждущих, щупаешь их недра, а в конце месяца нате вам на карточку прибыль. Ну и куда вот мне ее? Нет, свою мечту поехать в теплые страны я не позабыла, и даже иногда позволяла себе погуглить, куда можно полететь, но что-то меня будто за ногу держало и никак не давало сделать последний шаг – оформить тур.

Ординаторы наши, кстати, все как одна набивались в ассистентки к Ананасу, заглядывали в рот и готовы были, мне кажется, есть с рук. Только он, наученный, видимо, горьким опытом, подкатов не осуществлял, держался как кремень и даже дистанцировался, общаясь со всеми исключительно на «вы».

– Вы, Александра Александровна, на конференцию собираетесь? – обратился он как-то ко мне, застав почти на пороге отделения одной ногой буквально на воле.

– На какую? – пришлось повернуться и вздохнуть – вот собиралась ведь вовремя с работы уйти в кои-то веки, но нет!

– Как на какую? – вздернул бровь Ананас. – Актуальные вопросы акушерства и гинекологии. В Новосибирске. Главный врач настаивал, что вы должны непременно присутствовать на сем мероприятии.

– Да? – я скопировала жест и тоже дернула бровью. – Вот прям-таки и настаивал. Небось, так и сказал, мол, Дмитрий Анатольевич, оголите отделение, отправьте дежуранта на конференцию. Пущай постигает науки заморские, каким таким макаром баб российских матерями делать.

– Приблизительно это он и сказал, – хмыкнул заведующий. – Несколько иными выражениями, правда.

Знаю я эти выражения! Главнюк наш, Евгений Борисович, отличался крутым нравом и мат использовать не стеснялся. В свое время он заведовал отделением гнойной хирургии, и там персонал по струнке ходил, лишнее слово проронить боялся. Лет уже семь как возглавляет больницу, держит в кулаке ее, и не дает расслабляться никому, в том числе и себе. Даже в операционную ходит, дабы навык мануальный не терять.

– Да, говорит, хочу, чтобы Александра Александровна поехала, а то засиделась на одном месте, уработалась, в отпуске давно не была, голубка наша синеокая.

Ай да Евгений Борисович! Заведование отнял, зато вон на учебу отправляет, которая мне нужна, как коту пятая лапа! Это ж командировочные выбивай, билеты покупай, в поезде трясись, на конференции этой сиди. Как бы доклад не заставили делать.

– А чтоб ей не скучно было, говорит, – продолжил Ананасович, – пусть доклад состряпает по материнской смертности в результате домашних родов. Актуальная, мол, тема, всем интересно будет.

Бл**дь! Ну вот так и знала, что не просто так наш шеф такой добренький. Это он мне тут тетку припомнил, что померла недавно. Вот тебе, Сашка, час расплаты.

– Понятненько, – тоскливо подытожила я.

Накрылись выходные медным тазом. Придется идти в архив, поднимать истории, тащить их в отделение и ваять доклад. Вот же е-мое! Не было печали, купила баба порося! А вот надо было в косметологию идти! Там бабы не мрут! А я куда пошла? Тьфу! Зато руки в тепле, как говорил Майкл Дуглас. И жопа в мыле.

– Ладно, Дмитрий Анатольевич, спасибо вам на добром слове, – мрачно произнесла, глядя хмуро на заведующего, ваша покорная слуга, Сан Санна. – Пойду я, куда послали, делать то, что велели.

– Вместе пойдем, – хмыкнул Ананас. – Мне поручено сделать доклад по другой животрепещущей теме. Рассказать людям, каким образом сохранять изношенные матки. Поведать, так сказать, миру все их тайны. Так что идемте, дорогая Александра Александровна, в архив, он же до семнадцати у нас. Добудем материал.

– То есть, вы тоже поедете? – воображение живо нарисовало этого красавчика в одном купе поезда со мной.

Как сидит он в беленьких носочках на полке, чай пьет, а футболка задралась и полоску кожи живота оголила, а там…

Овуляция, что ли, у тебя, Сан Санна?

Хмуро покосившись на Дмитрия Анатольевича, я кивнула.

– Идемте, коль не шутите.

И пошли. И сидели в архиве добрых полтора часа, пока сотрудница не стала на нас косо поглядывать, намекая, что ее рабочий день закончился.

– Ох, и тяжела ж работа! – поднявшись со стула, Дмитрий Анатольевич с хрустом потянулся, покрутил головой, разминая шею. – Я б лучше соперировал кого. Вы вот любите оперировать?

– Люблю, – мрачно поведала я. – А еще больше я люблю по окончании работы домой и идти и какаву с этими, модными нынче, как их, маршмеллоу пить.

– Какава – это хорошо, – одобрил заведующий. – А с коньячком еще лучше! Коньяк вы с маршмеллоу уважаете?

Мы уже успели выйти из архива и сейчас шли к лифту по подвалу из основного корпуса больницы, собираясь к себе в отделение на третий этаж.

– Лучше по-отдельности, конечно, – вечер, похоже, я проведу за компьютером. – А когда мы там выезжаем-то?

– Так послезавтра, Сан Санна, уже вот-вот, – Дмитрий обернулся, приподняв уголки губ в улыбке. – Я билеты нам купил сегодня, урвал последние. Чет популярное направление в ту сторону, народ на юга подался, что ли. Не могли эту конференцию осенью соорудить?

– Видать, очень актуальные вопросы назрели, – философски заметила я, начиная порядком уставать от беседы. – Мы в одном поезде едем?

– И даже более того, – заведующий внезапно ухмыльнулся, – в одном купе. Места нижние. Вернее, не просто нижние, а СВ. Других не было, – развел он руками.

Я даже ход замедлила. В одном купе. СВ. С ним. Ночь в поезде с красавчиком. Ох, прям не мечта, а мечтища. Жаль, не моя. Я вон уже от одного красавчика отделаться не могу, зачастил ко мне с визитами Николай Начмедович, а тут еще Ананасы на голову сыплются, спасу нет.

– Ну ладно, что ж теперь, СВ – значит, СВ, – пожала я плечами. – Скиньте реквизиты и сумму, переведу вам деньги.

Мы дошли до отделения и разошлись – заведующий к себе в кабинет, а я в ординаторскую, протирать глаза дежуранту, который уже успел уютно устроиться с кружкой кофе за столом с историями болезни.

– Что-то не сидится тебе дома, Сань? – поинтересовался он, отвлекаясь от записей.

– Ага, прям чувствую, тянет на работу, дай, думаю, посижу еще, – ответила мрачно, располагаясь за своим столом. – Не отпускает отделение, даже домой не хочется.

И включила компьютер. Ну, здравствуй, мой роман с медициной.

5

– Сань, ну я правда не знал, что так выйдет! – следующим утром пытался оправдаться Николай Начмедович, хмуря свои картинные брови и делая вид, что он вообще ни при чем. – Ты ж знаешь, у Борисыча свои планы на всех. Он вот сейчас в отпуск уматывает, а меня своим и.о. ставит. Не начмеда по хирургии, а меня. И тут ты еще с этой головной болью! Езжай себе с богом и развейся! Я б и сам поехал с тобой, да видишь, как тут повернулось.

– Угу, – мрачно скрестила я руки на груди, – Татьяна Васильевна твоя уже, поди, локти сгрызла, раздумывая, чего эт ее дражайший супруг так поздно с работы возвращается. Скотина ты, Колька, редкостная. Всю жизнь жену обманываешь.

– Саш, я ж тебе предлагал, ты ж помнишь, – укорил он меня, скривив губы. – Ты сама замуж за меня не пошла.

– Пфф, слава богу, пронесло, Коль! – фыркнула я. – Где б я сейчас была? Щи варила и носки стирала?

– Ну а сейчас ты где? Ни мужика, ни ребенка, даже собаки у тебя нет! – обиделся он.

Было дело, конечно, было. Память живо подсунула момент, когда этот вот дяденька мне предложение делал. В пельменной за углом от морфокорпуса. Без кольца и не на колене, разумеется, а просто так, обыденным голосом прям при всех уточнил, не желаю ли я замуж. Я не желала. Зато Танька не растерялась и быстренько подобрала обиженного кавалера.

– Собаки у меня нет, потому что я собак не люблю, – холодно отозвалась, понимая, что аудиенция подошла к концу, пора и восвояси.

– Да ты вообще кого-нибудь любишь? – не сдавался Николай Матвеевич, глядя на меня, словно египетский сфинкс, сузив свои красивые цвета виски глаза.

– Работу я люблю, Коль, – поднялась, хрустнув коленным суставом. – Работа лучше собаки.

Нет, все-таки, надо что-то делать. Витаминчки попить, что ли? Что там пьют дамы на пороге пенсии? Кроме вина и текилы отчего-то на ум ничего не пришло. Стану я старой бабкой, начну курить трубку, как у Сукачева в песне, куплю кандибобер какой-нибудь и палки для скандинавской ходьбы. Лишь бы с ума не сойти. А то ведь в этом состоянии опасно не то, что сошла, а то, что живешь в счастливом неведении о своем сумасшествии.

– Лучше б ты меня любила! – вырвалось у него с горечью. – Стервозина ты, Сашка!

– И вам хорошего дня, Николай Матвеевич!

Вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь кабинета и, сунув руки в карманы халата, направилась к себе в отделение. Собственно, ехать уже на днях, а у меня ни костюма приличного, размера подходящего, ни туфель… Или туфлей, как там вообще правильно-то? Тьфу, господи, отстала от жизни, книг не читаю, кроме как по специальности. Вот куплю в поезд что-нибудь душераздирающее. Типа Достоевского. Или современное что-то взять? Роман дамский? Вот Ананас обалдеет, увидев меня с подобным чтивом! Нет, надо не так сильно эпатировать публику. Мне с ней еще работать и работать.

День покатился своим чередом. Женщины рожали, младенцы кричали, родственники радовались и хотели всем подряд совать благодарности. Ничего нового.

Домой опять удалось уйти сильно позже нормы. Зато доделала клятый доклад, будь он неладен. Надеюсь, меня там с ним не линчуют прям за кафедрой. Это ж надо! Домашние роды! Можно подумать, здоровые психически семьи стремятся рожать дома! А нездоровым хоть в лоб, хоть по лбу, не убедишь о подстерегающих опасностях. Да и не будет их на врачебной конференции, там исключительно недюжинные умы соберутся блистать друг перед другом знаниями и распушать хвосты. Потому наш фрукт и едет туда, он-то доктор наук, ему по званию полагается на таких мероприятиях бывать. Это я, простая русская женщина Саша, не удосужилась обзавестись никакой приставкой к слову «врач».

– Саш, подвезти тебя? – начмед вырулил откуда-то из-за угла, будто специально меня подкарауливал.

– Спасибо, не откажусь, – я решила не быть букой и воспользоваться предложенной помощью.

Ноги нещадно гудели, равно как и спина. День выдался крайне тяжелым, и хотелось просто лечь и вытянуться на диване. Ни спорить, ни ругаться, ни выяснять отношения, коих у нас с этим красавчиком и быть не могло. Потому как он был прочно и давно женат, а я синим чулком, или как там таких как я было принято обзывать.

Мы в абсолютнейшем молчании доехали до моего дома, Николай открыл дверь автомобиля, взял меня под руку и повел к подъезду. Также молча поднялись в квартиру, я скинула туфли, не церемонясь особо, прошла к дивану и рухнула на него.

– Божечки, хорошо-то как! – простонала, откидываясь на диван. – Это почти как оргазм! Еще лифчик снять и вообще полнейшее удовольствие!

– Давай сюда ноги, – усевшись подальше от меня, Николай начал массировать затекшие от тесных туфель ноги.

Мурашки начали подниматься от кончиков пальцев к щиколоткам и к икрам, когда и их коснулись сильные пальцы, разминая чувствительные точки.

– Тебе б в массажисты, – невнятно пробормотала я, прикрыв глаза от удовольствия, – цены б не было. Сидишь в кабинете, жопу протираешь, такой талант в землю зарыл.

– Талант! – хмыкнув, Коля дернул меня за ногу на себя. – Иди сюда, сейчас я тебя разомну так, что мало не покажется! Ишь ты, вздумала она фыркать на меня! Не доросла еще!

– Держите себя в руках, Николай Матвеевич! – сдавленно пробормотала я, пока с меня пытались содрать джинсы вместе с трусами. – Вы ведете себя неподобающим женатому мужчине образом!

– Предпочитаю не держать себя в руках, – парировал он, справившись-таки с моим гардеробом и наваливаясь сверху, – предпочитаю держать себя в тебе!

– Фу, какое ты хамло! – прикусив губу и подстраиваясь под его ритм, закрыла я глаза.

Пальцы ног поджались от накатывающего удовольствия, внутри все завибрировало, и я как будто даже отключилась, откинув голову и обессиленно раскинув руки.

– Мда, Саня, трех минут не продержалась, – спустя время сетовал Николай, поглаживая мой висок пальцем. – Вот и доверяй себя тебе. Никогда ты о моем удовольствии не думаешь.

– Да? – разговаривать было неохота, но я все же приоткрыла один глаз.

Ну так, для поддержания светской беседы, разумеется. То, что мы лежим полуголые на моем куцем диванчике, никак этой беседе не мешало.

– Да! – обиженно выпятил губу начмед. – Ты вообще слышала что-нибудь о прелюдиях?

– Ммм, – простонала я обессиленно. – Каких еще прелюдиях, Коль? В нашем с тобой возрасте главное – чтоб спину не заклинило, поэтому надо побыстрее дело завершать. Тык-мык и готово. Прелюдия – это пожрать вкусно. Наверное.

– Тьфу на тебя, меркантильная женщина!

Николай со вздохом поднялся, схватился за поясницу и крякнул.

– А я говорила! – приоткрыла я другой глаз. – Вот тебе и прелюдия! Давай намажу спину тебе, у меня где-то мазь была.

Пришлось подниматься, топать в кухню и искать аптечку. Среди мотка пластыря, йода и таблеток от поноса нашлась упаковка обезболивающей мази, купленной года три назад, когда я по дурости в маршрутке ехала возле окна и напрочь застудила шею. Потом поворачивалась, как ракообразное, у которого головогрудь вместо шеи. Очень было удобно в операционной. Просто обхохочешься, как здорово.

– Слушай, ну, она слегка просрочена… На два года. Мазать?

Николай полулежал на диване с видом великомученика.

– Пожалуй, откажусь, – проскрипел он. – Но ободряющий минет, думаю, сможет помочь лучше всякой мази.

– Думаешь? – с сомнением покосилась я него. – Странные у тебя желания, конечно, но кто-нибудь не откажется, если ты предложишь.

– Дура ты, Сашка! – соскочил болезный, с которого в эту минуту окончательно упали штаны, явив миру волосатые ноги и трусы в горошек. – Тебе я хотел это предложить! Тьфу!

Натянув брюки, он рванул в прихожую, сунул ноги в туфли и ретировался, хлопнув дверью напоследок.

Язык мой – враг мой. Ну ничего, найдет утешение в объятиях дражайшей супруги, а я уж как-нибудь так, без минета ободряющего. Выживу, надеюсь. В крайнем случае из ума.

Выкинув крем в мусорное ведро, покосилась на злосчастный лоперамид и его отправила следом за товарищем. Йод с пластырем сиротливо брякнули в коробочке, притаившись в углу от жестокой расправы.

– Лучше б еды принес, – задумчиво обозрела я холодильник со вздохом.

Засохший кусочек колбасы укоризненно посмотрел на меня в ответ. Ну да, такая вот я хозяйка – ни поесть, ни потрахаться. И даже собаки у меня нет.

6

– Ну что, Александра Александровна, готовы к путешествию? – Дмитрий Анатольевич оглядел меня с ног до головы, особенно заострив внимание на чемодане.

Пришлось купить в дорогу не только костюм, но и его, так как выступать в помятом виде не хотелось, равно как и бегать словно в попу ужаленная по Новосибирску в поисках утюга. Прибывает поезд ночью, а рано утром уже надо быть на месте и регистрироваться на мероприятие.

– Как пионер, – хмуро подтвердила я свою готовность.

– А вы были пионером? – живо поинтересовался начальник, помогая мне загрузить вещи в подошедший вагон поезда.

– Почти. Буквально за несколько дней до посвящения организацию ликвидировали. Между прочим, для нас это было трагедией. В то время казалось, что от светлого будущего нас отделяет только красный галстук.

– А мне вот удалось, знаете ли, побыть немного пионером, – задумчиво ответил Дима, снова оглядев меня в полуобороте. – А вот и наше купе.

Затащив оба чемодана, мужчина обернулся.

– Вы переодеваться будете?

– Нет, пока так побуду, потом ко сну переоденусь, – отозвалась я, с любопытством входя следом.

В поездах мне ездить доводилось, конечно, но в СВ-купе нет. Здесь было всего два места, не такие, как обычных вагонах, а как диваны с высокими спинками, над которыми располагались зеркала и телевизоры. Удобно. В остальном я пока отличий не заметила, кроме, конечно, отсутствия других попутчиков.

Расположившись на своем месте, положила телефон на столик, достала наушники из рюкзака, воду и скинула кеды, забравшись с ногами на сиденье.

– Если что, здесь есть душ и био-туалет, – задумчиво произнес Ананас, сидя напротив и глядя в свой телефон. – Если нужно.

– Пока нет, – я изучала программу мероприятия с докладами на разные темы.

Два дня смертельной скуки. Потом банкет и утром мы отбываем обратно. Еще и в поезде трястись больше суток вдвоем в купе с начальником. И обратно тоже. Та еще перспективка. Вот о чем с ним разговаривать? О работе? Потому как общих тем с Анансом у нас нет и быть не может, а обсуждать погоду и природу мне уже возраст не позволяет. Хорошо, сейчас в поездах вайфай сделали, воткну наушники в уши и буду сериал смотреть. Давно хотела про Ганнибала глянуть, там такой этот Мадс Миккельсен, просто вау! Может, потому я Кольке до сих пор позволяю лазить в своих трусиках, что он мне кажется похожим на этого актера?

Решив предаться приятному времяпрепровождению прямо сейчас, в смысле, просмотру сериала, а не лазаньем в трусиках, я удобно устроилась полулежа на подушке, включила первую серию и приготовилась наслаждаться.

Но чаяниям сбыться не удалось – поезд тронулся, и вскоре в купе явился проводник проверять билеты. Пришлось откладывать наушники, вставать, рыться в рюкзаке, куда я уже успела упаковать паспорт, и момент был упущен. Ничего, значит, буду спать. Надеюсь, мой попутчик не храпит как конь! И еще надеюсь, что как конь не храплю я. Ведь спала я исключительно одна, и сказать мне о такой важной мелочи ранее никто не мог. Вдруг я как лошадь Пржевальского? А вдруг я не только храплю? Фу, Сан Санна! Разве вот молодой девушке может прийти в голову подобное? Да она б уже тут разные позы принимала обольстительные, не то, что я. Вдруг меня заклинит, как Разумовского? Минета захочется еще, а не с кем. Не с Анансом же… Хотя… Нет, все же не с ним. На работе надо только работать. Но глаза у него все ж красивые. И стрижка модная, и загар… Вот кто выходные даром не теряет – 100% на Байкал мотается и лежит там под солнцем.

Обтягивающая футболка обрисовывала торс заведующего, давая понять, что он не только на священное озеро, он еще и в спортзал мотается регулярно. Это я ленивая жопа, все откладываю сие мероприятие. Скоро стану старухой с отвислой задницей и дряблыми бицепсами.

На всякий случай погуглила в своем районе спортзал. Надо все-таки заняться собой хоть немного. Может, пожирнею, похорошею, стану как наливное яблочко, а не сушеная курага. Глядишь, и собаку заводить не придется, найду мужика какого-нибудь для проведения остатков дней за обсуждением всяких стариковских важностей. А что еще остается делать на пороге тридцативосьмилетия? Не о детях же думать.

Хотя недавно с Лидой у нас состоялся странный диалог. Как всегда, она застала меня с сигаретой – вот еще вредная привычка! – отчитала в хвост и гриву, и поинтересовалась, каким образом я своими стареющими яйцеклетками собираюсь зачинать здорового ребенка. Вот так прямо и спросила. Мол, Сашка, ты ополоумела совсем, дымишь, как паровоз, а тебе уже под сраку лет, ни дитя, ни собаки!

И вот я, подсракулетняя дама, еду в поезде с красавчиком и любуюсь на его бицепсы. Интересно, а почему он не женат? Видный, умный, рукастый. Может, он больной? С виду весь такой здоровый, и изнутри нет?