Две колеи

Однако в предстоящем столкновении – решающем шаге по принуждению к миру – авиация являлась лишь резервом и вспомогательным средством (кроме самолётов-разведчиков и транспортников). Флот также решили не посылать. Нет, нанести сокрушительный удар и прорваться в Чёрное море эскадры Лиенбаня смогли бы без труда. Но командование решило иначе.

Была учтена базовая черта английской военно-политической психологии, для которой флот – это практически всё, а армия – лишь постольку поскольку важна. Поэтому приказ гласил: стараться не причинять вреда кораблям, пусть уходят спокойно. Основной (вернее, единственный) удар предстояло нанести на земле.

18 июня 1855 года последовал общий штурм Севастополя. Он был отбит обороняющимися, но становилось ясно – развязка приближается. Английские, французские и турецкие военачальники были озадачены: что готовит противник, оставалось неясным. Затишье – бездействие бомбардировочных соединений, отсутствие попыток прорвать морскую блокаду – внушало тревогу.

Не так вели себя газетчики. И в Англии, и во Франции они начали насмехаться открыто над Лиенбанем: «не настолько-то и силён», «силы крыльев хватило ненадолго». Какой-то журналист заявил, что «там испугались европейского духа». Ну и всякое в том же стиле. Тем временем, в тылу кипела работа. К 25 июня все назначенные подразделения оказались на исходных для выдвижения позициях. Но затем последовала предусмотренная планом дополнительная пауза, которая должна была заставить общественное мнение в Европе перегрузиться журнально-газетным пафосом…

Нужный момент, когда накал страстей достиг максимума, уже восклицали «победа близка, нас просто пугали, а на деле боятся вмешиваться», настал 6 июля 1855 года. На англо-французские позиции – без предупреждения в виде артподготовки или авиационного налёта – просто и бесхитростно выкатилась танковая лавина. Точнее, так казалось атакованным, на деле – всего лишь два полка, ещё один оставался в резерве.

Меньше чем за час исход битвы за Севастополь был решён; спустя четыре часа доложили о взятии в плен последних разбежавшихся турок, англичан, французов и сардинцев.

Флот обеих морских держав ушёл в тот же день.

Естественно, и в Лондоне, и в Париже произошедшее стало глубочайшим, невероятным практически, шоком. Оказалось, что все оценки могущества боевой техники Лиенбаня нужно смело умножать на пять, а то и на десять. И – в то же время там никак не могли смириться с унижением. Очень скоро появились толки о необходимости добиться реванша любой ценой.

Нет нужды говорить, что в Петербурге, Москве и других российских местностях новость вызвала небывалый эмоциональный подъём.

А вот в Лиенбане отнеслись к достижению сдержанно. Как к очередной, пусть важной, но второстепенной, работе.

После драки… по сторонам смотрят

Тем не менее, как ни выступали разъярённо английские и французские газеты, было ясно – одним гневом и повышенным напряжением сил опасность не устранить. Нужны кардинальные реформы, переоснащение всей промышленности, перевооружение армии и флота, изменение университетских курсов. И, как бы ни было сильно раздражение по отношению к новоявленному «азиатскому колоссу», как бы ни давила горечь тяжелейшего поражения, любой сколько-нибудь вменяемый деятель понимал отчётливо: только оттуда можно получить перспективные технологические приёмы, оборудование и специалистов, только там можно будет обучить профессионалов, которые создадут новые отрасли и продвинут вперёд старые.

При этом возник вопрос о «национальных модернизационных программах». Планы выдвигались самые амбициозные. Так, Наполеон III с помпой заявил 8 июля 1855 года, что «через 15 лет Франция будет готова производить всё то же самое, что и эти азиаты».

Лиенбанская пресса, впрочем, отреагировала на парижскую риторику без особого пиетета. В «Столичном вестнике» уже 10 июля появилась заметка под заголовком «Пятнадцать лет – срок приличный, но не для такого дела». Автор, вежливо признавая «истинно достойное упорство французской нации», язвительно интересовался: «Сумеет ли господин император дождаться часа, когда его армия пересядет с коней и телег на грузовики французского производства?»

В других изданиях шутили жёстче. Газета «Голос Бангкока» разместила карикатуру: Наполеон III, обвязавшись гирляндами из зубчатых колёс и медных труб, лихо восседает верхом на деревянной лошадке, а подпись гласит: «Новая боевая машина образца 1870 года – одобренная лично его величеством».

В отличие от журналистов, дипломаты просто «переключили моментально свой стиль работы», как это обычно и бывает. Уже 7 июля был согласован всеми сторонами – по радио – режим прекращения огня, вступивший в силу с 8-го числа. Однако без прямой встречи делегаций не обошлось. Для ускорения процесса доставку совещающихся взяли на себя всё те же лиенбанские авиаторы.

Переговоры решили провести на нейтральной территории – в Стокгольме. Поскольку всё уже было в целом очевидно, мирное соглашение оказалось достигнуто быстро – уже 12 июля 1855 года официально объявили о признании сторонами, в общем, сложившегося статус кво. Лиенбанские представители отказались от каких-либо территориальных претензий, от контрибуции и других уступок, потребовав от официального Лондона только изменения основ экономической политики и признания сложившегося положения дел.

Именно это условие вызвало больше всего негатива. Однако делать было нечего – ради сохранения и развития Британской империи следовало поступиться этими позициями. Тем более что лиенбанская сторона, понимая, насколько разъярены будут дельцы, потерявшие сверхприбыли, выдвинула несколько «компенсирующих» инициатив, чтобы привлечь на свою сторону интерес других коммерсантов.

Основные пункты:

– обязательство Лиенбаня в течение 3 лет с момента подписания мирного договора оснащать все британские гражданские суда радиостанциями, спасательными средствами на безвозмездной основе;

– строительство – также на безвозмездной основе – двух судоверфей новейшего образца – и обучение английского персонала и инженеров для них;

– передачу – за 25% себестоимости – 250 паровозов и 10000 грузовых вагонов новейшей конструкции;

– в течение последующих 10 лет – обязательство за 48 часов уведомлять Британию о посещении военными кораблями и подводными лодками Лиенбаня любой части Атлантического океана;

– подготовка 20000 инженеров по морским специальностям и 15000 инженеров по другим специализациям в лиенбанских учебных заведениях;

– обязательство до 1865 года предоставлять ежегодно 800 банковских кредитов британским компаниям, которые пожелали бы начать крупные проекты совместно с лиенбанскими предприятиями, под нулевую ставку;

– обязательство до 1875 года страховать все лиенбанские гражданские суда исключительно в конторе Ллойда.

Для Франции был предложен иной набор выгодных предложений. Прежде всего, Лиенбань брал обязательство не поставлять свои ткани и готовую одежду на французскую территорию, более того – в случае кризисных периодов и падения сбыта выкупать весь нераспроданный лионский шёлк по выгодным ценам. Далее, предлагалось строительство на безвозмездной основе паровозостроительного предприятия с новейшей технологической базой. Потом – обязательство до 1866 года закупать кофе исключительно у французских поставщиков. Далее – обязательство подготовить 1200 агрономов в области винодельческого хозяйства и 1000 – в других областях сельского хозяйства, 750 ветеринаров, 600 технологов швейного производства. Далее предлагалось переоснащение (на льготных условиях) французских производств фарфора, шерсти, сыра и оливкового масла. И, наконец, Лиенбань гарантировал, что первые 6 пассажирских аэропортов, которые будут построены за рубежом, появятся именно во Франции.

Между тем, мы позабыли ещё об одном государстве, которое оставалось в стороне от происходивших событий, но наблюдало за ними с большим интересом – это были САСШ. Там были впечатлены, конечно, открывшимися технологическими перспективами – и при этом всё же опасались, не возникнут ли отсюда какие-то проблемы для них. Однако такие рассуждения были свойственны скорее «государственным мужам». Разного рода коммерсанты и предприимчивые персонажи, погоревав недолго о потерянных угольных станциях в Японии (вместо той Японии, которую за несколько месяцев до «события» «открыл» Перри, была часть Лиенбаня, как мы уже знаем), ринулись «осваивать» неожиданно появившееся поле для деятельности.

Некоторым огорчением для них стали квоты на продажу оружия для частных лиц. Однако, хотя наводнить прерии, города Среднего Запада и другие районы пистолетами-пулемётами, магазинными винтовками и новейшими пистолетами не удалось, поставки были ограничены, «отыгрывались» в другом. Уже к лету 1855 года среди ковбоев и золотоискателей появился новый шик – хвалиться новейшими палатками, резиновыми сапогами и такими же ковриками, новейшими консервами и термосами, зажигалками, электрическими фонарями.

В городах давно освоенных были иные увлечения. Зазвучали кое-где граммофоны, начались показы художественных фильмов. Хоть и сложно было организовать первые кинотеатры – сообщение возможно было только вокруг Африки, по большому счёту, но это не стало препятствием. Ходили даже слухи, что кто-то из миллионеров намеревается вложиться в совместную киностудию.

Так ли это или нет, предстояло узнать спустя несколько месяцев. А вот то, что несколько десятков человек в Америки ухитрились за год с небольшим раздобыть легковые автомобили или мотоциклы – хотя их доставка, снабжение горючим и другими расходными материалами, наконец, найм лиенбанского водителя или обучение вождению стоили баснословных денег – факт. Во всяком случае, эти машины и мотоциклы видели во многих местах, и они разъезжали, пугая окружающих. Так что в ряде штатов даже пришлось срочно принимать законы, регулирующие подобное движение…

В Китае к этому моменту первоначальные страсти от необычных соседей улеглись. Стало понятно, что никакого намерения причинить вред или ограбить они не имеют. Особенно после того, как, разгромив британские форпосты в Гонконге и других местах, лиенбанцы не стали их удерживать, а передали официальным властям. И – заявили, что разместят свои войска только там, где пожелает их видеть пекинское правительство.

Распространение радиовещания стало ещё одним плюсом такого сотрудничества. Возможность заметно упростить как связь с чиновниками и военными на местах, так и донесение официальных решений до всего населения была оценена по достоинству. Наконец, корректное – не в пример британскому или французскому – поведение лиенбанцев – тоже вызвало вздох облегчения и в деревенских хижинах, и в городских домах, и во дворцах сановников.

Витрины, прилавки и мотивы

Между тем, 20 августа 1855 года лиенбанские войска окончательно были выведены с российской территории – их задача была полностью выполнена. А вот мирное взаимодействие, напротив, только начиналось, конечно же. Так, уже 22 августа в Петербурге был открыт первый универсальный магазин. Для покупателей это было не менее потрясающим нововведением, чем самолёты или кинематограф. Одни витрины, подсвеченные электрическими лампами, кассовые аппараты и холодильные лари, фабричные упаковки товаров сразу привлекали внимание. Для снабжения электроэнергией использовалась наскоро смонтированная мини-электростанция, питавшая заодно местный узел радиовещания, типографию, телефонную станцию и освещение на ближайших улицах.