За гранью: Начало

Вдоль правой стены выстроилась часть стражи – в лучше отполированных доспехах. Слева – слуги, готовые принять плащи, баулы, угощать вином.

На возвышении возле дальней стены – кресло барона. Не трон, но всё же место, подчеркивающее статус. Игорь сел, чувствуя, как под его прикосновением чуть поскрипывает дерево.

Мартен встал чуть позади, справа, словно тень. Слева – пустое место; обычно там, вероятно, стоял бы капеллан или какой‑нибудь оруженосец. Эля спряталась за колонной сбоку, но он чувствовал на себе её взгляд.

Двери зала распахнулись.

Первым вошёл человек в дорогом дорожном плаще тёмно‑синего цвета, расшитом серебряной нитью. Плащ был расстёгнут, и под ним виднелся строгий камзол цвета ночного неба, с тонкими узорами, мерцающими при каждом движении – явно магическая вышивка.

Лицо – узкое, с остреньким подбородком, аккуратная бородка клинышком, тёмные волосы, зачёсанные назад. Глаза – серые, холодные, внимательные. Возраст – трудно определить: от тридцати до пятидесяти, маги плохо стареют в привычном смысле.

За ним – двое: высокий мужчина с короткими светлыми волосами и выражением скучающего зверя на лице, и молодая женщина с чёрными, как смоль, волосами, заплетёнными в сложную косу, перекинутую через плечо. Оба в одеждах похожего стиля – тёмных, с едва заметной сияющей вышивкой.

За магами – четверо стражников в доспехах с эмблемой Магистерия – башня, оплетённая молнией. Остальные слуги, носильщики, писец с кожаной сумкой через плечо.

Мартен громко, почти торжественно произнёс:

– Его милость барон Ардин ван Рейхольм! Встречает делегацию Магистерия Верантиля, возглавляемую лордом Винцелем Саренном, третьим советником при Архимагистре!

Маг – Винцель – учтиво склонил голову.

– Ваша милость, барон Рейхольм, – голос его был ровным, чуть насмешливым, с лёгким придыханием. – Магистерий приветствует вас и выражает благодарность за гостеприимство.

Игорь поднялся.

– Лорд Винцель, – он сделал несколько шагов вперёд, спускаясь с возвышения. – Рейхольм приветствует посланников Магистерия. Наш дом открыт для союзников Аркхалиса.

Они обменялись рукопожатием. Рука мага была сухой, чуть прохладной, пальцы – длинные. В его взгляде, скользящем по лицу барона, мелькнула едва заметная тень удивления.

– Рад видеть вас в добром здравии, барон, – произнёс он. – После нашей… последней беседы я опасался, что столь горячий характер может сыграть с вами злую шутку.

Слова – полушутка, полунамёк. Мартен едва заметно напрягся. Несколько слуг переглянулись.

Похоже, старый Ардин отличался… темпераментом, – отметил Игорь. – Надо быть осторожнее. Любое несоответствие – и они почувствуют слабость.

– Иногда полезно… освежить голову, – ответил он, позволяя себе тонкую, хищноватую улыбку – такую, какая подошла бы прежнему барону. – Тогда начинаешь ценить каждую трезвую мысль.

Серые глаза мага на секунду прищурились.

– Трезвость – редкая добродетель, – согласился он. – Особенно там, где люди привыкли пить либо вино, либо силу.

– У нас в Рейхольме чаще пьют воду и кровь, – парировал Игорь, – но вино тоже бывает. Прошу вас располагаться. Дорога из Магистерия далека.

Он указал на стол.

Ритуал приветствий занял какое‑то время: слуги принимали плащи, подавали вино и воду, распределяли гостей по местам. Лорд Винцель сел ближе к барону, его два мага – чуть поодаль, но в зоне слышимости.

Мартен устроился рядом с Игорем, как положено управляющему. На другом конце стола разместился Тарг – в качестве представителя военной силы баронства.

Когда первые блюда были розданы – суп из дичи, свежий хлеб, какой‑то местный корнеплод, похожий на смесь картошки и репы, – разговор потёк в вежливом, ничего не значащем русле. Погода, дорога, последние новости из Люмендаля и Магистерия.

Игорь внимательно слушал, вставляя реплики, но больше наблюдая.

Лорд Винцель держался, как опытный дипломат: улыбался нужному человеку, шутил в нужный момент, ни разу не позволил себе сказать хоть что‑то конкретное. Его две тени – Керсан и Талия – говорили мало, но их взгляды скользили по залу, по людям, как настороженные рыси.

В какой‑то момент Талия, улучив паузу, уточнила:

– Барон, я не могу не спросить… – голос её был мягким, с певучим акцентом. – Ваш капитан упоминал по дороге, что в Лесных холмах видели… странные огни? Это правда?

Тарг дёрнулся, недовольно метнув взгляд на болтливого подчинённого, который, видимо, обронил лишнее по пути.

Игорь откинулся на спинку стула.

– Странные огни, – повторил он. – В Лесных холмах хватает всего странного. Туман, который не рассеивается до полудня. Шорохи, когда ветра нет. Звери, которые смотрят на тебя умнее некоторых людей в Люмендале.

Несколько присутствующих хмыкнули.

– А вы о каких именно огнях, леди Талия?

Она чуть склонила голову, витиевато крутя ложку между пальцами.

– Наши разведчики, – произнесла она, – говорили о вспышках голубого света над одним из холмов. В безлунную ночь. Это может значить… многое.

«Наши разведчики» – звучало почти как: «даже если вы всё скрываете, у нас свои источники».

Игорь почувствовал, как Мартен, сидящий рядом, чуть напрягся. Тарг тоже поймал взгляд барона – мол, что отвечать?

Старая привычка Игоря сработала сама собой: сначала – признать факты, но не признавать больше, чем нужно.

– Да, – сказал он спокойно. – Люди говорили о свете. Воины, которых я отправлял патрулировать Лесные холмы, тоже видели мерцание. Но ни один не смог подойти достаточно близко, чтобы понять, что это.

Он выдержал паузу. – И да, лорд Винцель, до того, как вы спросите: я и сам поеду взглянуть. Я не привык, чтобы в моих землях происходило нечто, о чём я узнаю из уст чужих разведчиков.

Винцель чуть выгнул бровь.

– Я и не сомневался, барон, – его улыбка стала чуть шире. – Ваши… решительные методы известны даже в Магистерии.

В его голосе слышалась смешанная насмешка и… одобрение.

Игорь редко блефовал на Земле – предпочитал цифры и факты. Но здесь блеф был порой единственным инструментом. Он ещё не знал, что за огни в Лесных холмах. Не знал, поедет ли туда в ближайшие дни. Но дать понять магам, что он не намерен сидеть сложа руки, было важно.

Пока слуги меняли блюда, в зал вошёл ещё один человек – невысокий, в простой серой рясе, с медным знаком солнца на груди.

– Милорд, – он поклонился барону. – Простите, что вмешиваюсь в приём, но я не мог не приветствовать гостей… Магистерия.

Отец Бельд. Капеллан Ареро. Лицо у него было усталое, с добрым, но внимательным взглядом. Голос – мягкий, но в нём ощущалась сила, не магическая, а внутренняя.

Винцель повернул к нему голову, склонил чуть‑чуть – именно на столько, насколько дипломаты признают важность чужой фигуры.

– Служитель света Ареро, – произнёс он. – Магистерий приветствует храм Рейхольма. Ваша вера простирается далеко.

– Свет Ареро освещает все земли, куда ступает нога праведника, – ответил Бельд спокойно. – Даже если туда уже ступила тень.

Ох, – мысленно поморщился Игорь. – Словесная дуэль? Сейчас ещё религию с магией лбами столкнём…

Он поднял ладонь.

– Отец Бельд, лорд Винцель – в нашем доме гость, не противник, – произнёс он жёстче, чем планировал. – А гости приходят не обсуждать философию, а говорить о деле. Которое, как вы понимаете, касается и храма.

Капеллан взглянул на него. В этом взгляде на миг мелькнуло удивление – возможно, старый Ардин обычно позволял себе более резкие высказывания. Но Бельд лишь кивнул.

– Конечно, милорд, – сказал он. – Я буду в храме, если понадоблюсь.

Он поклонился и вышел, почти не глядя на магов.

– Священники редко любят магов, – пробормотал тихо Мартен.

– Маги редко любят священников, – так же тихо отозвался Игорь. – У обоих монополия на чудеса.

Он поднял чашу с вином.

– Лорд Винцель, – обратился он уже громче. – Мы можем долго обсуждать огни, тени и чужих разведчиков. Но вы приехали сюда не ради этого. Скажем прямо: что вам нужно от Рейхольма?

Тишина в зале стала чуть гуще.

Маг сделал глоток, поставил кубок, медленно повернулся к барону. В серых глазах мелькнул огонёк – то ли интереса, то ли развлечения.

– Прямота – освежающая черта, – заметил он. – Хорошо. Я скажу прямо.

Он сцепил пальцы.

– Нам нужно три вещи, барон. Первая – продление договора на поставку древесины и железа.

Пауза. – Вторая – право Магистерия провести исследование в Лесных холмах на предмет… необычной активности силы.

Он задержал взгляд на лице Игоря. – А третья… возможно, самая сложная. Нам нужно ваше слово.

– Моё слово? – Игорь нахмурился. – О чём?

– О том, что если Аркхалис вступит в открытый конфликт с Уркалой, вы не позволите своим людям… как это у вас говорят… «случайно потеряться в лесах» и не прийти на войну, – улыбка мага стала почти дружелюбной. – И что вы не будете искать… иных союзников.

В зале кто‑то тихо кашлянул. Тарг сжал кулаки. У Мартена на шее дёрнулась жилка.

Это был не просто дипломатический ход. Это был прозрачный намёк:

«Мы знаем, барон, что вы недовольны политикой короля. Мы знаем, что вы могли бы договориться с кем‑то ещё. С орками. С магами. С кем угодно. И мы хотим заранее купировать этот риск».

Игорь медленно поставил кубок.

– Забавно, – сказал он. – Раньше маги из Магистерия интересовались в Рейхольме только древними руинами, камнями силы и редкими травами. Теперь их интересует ещё и верность.

– Времена меняются, – без тени смущения ответил Винцель. – Лидер Ноктрума ведёт переговоры с некоторыми эльфийскими кланами Лорисы. Орки Уркалы куют оружие, какого прежде не делали. Мир… трещит по швам, барон. И каждый треск может перейти в разлом.

Он опёрся локтями о стол.

– Магистерий не желает войны. Она разрушает законы силы, делает магию непредсказуемой. Но если война начнётся – лучше заранее знать, кто с кем.

Серые глаза впились в глаза барона. – Так что да. Нам нужно ваше слово.

Игорь ощутил, как все взгляды в зале – Тарга, Мартена, слуг, даже прячущейся за колонной Эли – устремились к нему. Жар костров, которые могли загореться на восточных рубежах, словно уже отдавался в стенах замка.

Сейчас. Вот оно. Первое серьёзное решение. На Земле я выбирал между поставщиками, графиками, людьми в смену. Здесь – между королём, магами и орками.

Он тихо выдохнул.

– Моё слово уже дано, лорд Винцель, – сказал он спокойно. – Я вас удивлю: не вам и не магистру, и не даже королю.

Он выдержал паузу. – Я дал его тем, кто живёт под этим флагом, – он кивнул на золотое солнце Ареро, вышитое на гобелене, – и пашет эту землю. Моё слово – что я не брошу их под орочий топор или под магический огонь из прихоти правителя, будь он король или архимагистр.

Он слегка наклонил голову. – Так что если вы спрашиваете, буду ли я защищать Аркхалис от Уркалы, – да. Потому что если орки придут, они начнут рубить не вас, лорд Винцель, и не короля в его башне. Они начнут с моих деревень.

Он поднял кубок. – А вот буду ли я бегать, как собака, по свистку из Люмендаля или Магистерия, кидая в огонь своих людей ради чьих‑то амбиций – на это я слова не дам. Вы просите у меня не верность, а покорность. Я – барон, а не раб.

Слова повисли в воздухе, как натянутые струны.

Лицо Винцеля на миг застыло. Тарг едва заметно усмехнулся в бороду. На губах Мартена мелькнуло призрачное подобие уважения. Кто‑то из слуг едва слышно ойкнул и тут же прикрыл рот рукой.

Леди Талия обменялась взглядом с Керсаном – в её глазах сверкнул то ли интерес, то ли тревога.

Маг медленно откинулся на спинку стула. Потом… засмеялся. Негромко, но искренне.

– Говорили, вы стали… мягче, барон, – произнёс он, всё ещё улыбаясь. – Похоже, вам просто сменили кожу, а не кости.

«Говорили» – значит, слухи уже ползли: барон после удара головой ведёт себя иначе. И это замечали не только свои, но и чужие.

– Я не спрашиваю у вас покорности, – продолжил Винцель. – Покорные союзники бесполезнее врагов.

Он чуть склонил голову. – Хорошо. Тогда иначе. Если Аркхалис окажется под угрозой уничтожения – не политического унижения, а физического уничтожения – можете ли вы обещать, что не ударите нам в спину?

В голосе его звучала стальная нота. – Я не прошу бросаться в огонь по первому же приказу. Я прошу не становиться тем, кто подливает в это пламя масла.

Это был уже другой уровень – не фронтальная атака, а обходной манёвр. Неприятный, но честный.

Игорь медленно кивнул.

– Это я могу обещать, – сказал он. – Пока на этих землях есть мои люди и пока в небесах светит солнце Ареро, я не стану союзником тех, кто придёт их убивать. Неважно, будут ли они кричать имя короля, орочьего вождя или Мрака.

Он произнёс имя боготворимого в Ноктруме бога тьмы так, как будто бросил камень в колодец. В зал будто на секунду ворвался холодный сквозняк.

Отец Бельд, стоящий у дверей – он таки вернулся, тайком – тихо сложил ладони, словно в молитве.

Винцель кивнул медленно.

– Для начала – достаточно, – сказал он. – Магистерий примет ваше слово.

Он отпил вина. – Остаётся второй вопрос: Лесные холмы.

Игорь почувствовал лёгкий укол в груди – как вспышка предчувствия. Будто что‑то внутри, не до конца его, откликнулось на эти слова.

– Что именно вас интересует? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал по‑прежнему спокойно.

– Если говорить просто, – вмешалась Талия, – нас интересует, не пробудилось ли в Лесных холмах что‑то древнее. То, что может изменить равновесие сил не только в вашем баронстве, но и далеко за его пределами.

Она подалась чуть вперёд.

– Мы знаем, что на стыке континентов – Арналара, Лорисы и Драгонор – сила течёт особенно хаотично. Вы – на восточном краю Аркхалиса. Лесные холмы – словно… заноза в ткани мира. Там всегда было… странно.

Её глаза блеснули. – Но в последнее время – особенно.

Игорь слушал, и в голове у него всплывали обрывки того, что он помнил о мире. Древние духи леса Лорисы. Маги Верантиля. Мрак Ноктрума. Орки Уркалы. Три силы, переплетённые вокруг Арналара – и посередине, как узелок, его баронство.

– И вы, конечно, хотите провести… исследования? – уточнил он.

– Всего лишь небольшую экспедицию, – улыбнулся Винцель. – Пара магов, несколько воинов, проводник из ваших людей. Мы не станем вредить вашим лесам без нужды.

«Без нужды» в устах мага прозвучало особенно обнадёживающе.

– И, разумеется, все результаты мы готовы… обсудить с вами, – добавила Талия. – Знание силы – это тоже сила, барон.

Игорь задумался.

С одной стороны – маги могли полезно исследовать то, чего он сам не понимал. С другой – пускать в свои земли людей, которые играют с силами, способными спалить пол‑баронства, было… страшно.

Сначала информация, потом решение, – повторил он себе.

– Я дам ответ утром, – сказал он наконец. – Сегодня вы отдохнёте с дороги, пообедаете, переночуете в моём гостевом крыле. Ночью… я кое‑что проверю. Утром мы сядем и обсудим все условия.

Он посмотрел прямо в глаза Винцелю. – Я не даю разрешений вслепую.

Маг кивнул без обиды.

– Разумная осторожность, – признал он. – Магистерий подождёт до утра.

Он сделал ещё один глоток вина.

– И, раз уж мы говорим о ночи… – его голос стал чуть легче, – говорят, бароны Рейхольма устраивают неплохие вечерние пиры. Я с интересом посмотрю, изменилась ли эта традиция.

Игорь усмехнулся.

– Некоторые традиции лучше не трогать, – ответил он. – Иначе люди перестанут верить, что мир стоит на месте.

Смех, тосты, смена блюд вернули разговор к более лёгким темам, но под поверхностью всё осталось натянутым, как струны.

Он чувствовал на себе взгляды – магов, своих людей, даже предков на стенах. Каждый ждал – одни ответа, другие ошибки, третьи чуда.

А где‑то далеко, на востоке, над Лесными холмами, возможно, уже вспыхивал голубой свет – зов или предупреждение. Для кого он был предназначен, Игорь ещё не знал. Но смутное ощущение, что его вторая жизнь связана с этими странными огнями, не отпускало.

Когда пир закончился и гости разошлись по выделенным им комнатам, он задержался в зале, подойдя к одному из витражей. За стеклом уже сгущались сумерки. Небо переливалось от фиолетового к тёмно‑синему. На западе догорал закат, на востоке сгущалась тьма.

Шаги за спиной прозвучали тихо.

– Милорд, – раздался голос Эли. – Вы… вы сегодня… говорили совсем не так, как обычно.

Игорь обернулся.

Она стояла у колонны, сжав в руках поднос. В глазах – смесь восхищения, страха и… надежды?

– Это плохо? – спросил он.

Она замялась, потом покачала головой.

– Нет, – тихо сказала она. – Просто… раньше… когда приезжали такие… важные люди, вы злились. Кричали. Иногда… били кувшины. А сейчас… – она поискала слова, – вы говорили, как… – она запнулась, словно боясь сказать лишнее.

– Как кто? – мягко подтолкнул он.

– Как барон, – выдохнула она. – Не как… обиженный человек. А как тот, кто… стоит над ними.

Он смотрел на неё несколько секунд. Потом неожиданно для самого себя улыбнулся – устало, но искренне.

– Может, удар головой выбил из меня лишний гнев, – сказал он. – Оставив только то, что надо.

Она чуть улыбнулась в ответ.

– Только… пожалуйста, милорд, – добавила она поспешно, – не идите ночью в Лесные холмы один.

Он приподнял бровь.

– Кто сказал, что я пойду один?

– Ваши глаза, – ответила она совершенно серьёзно. – Вы так смотрели на восток… как будто вас зовут.

Он хотел отшутиться, но не смог. Потому что она попала в точку.

Где‑то глубоко, за слоем рациональности, инженерного мышления и осторожности, что‑то действительно отзывалось на этот «зов». Как будто не только барону Ардину, но и тому, кем был Игорь на Земле, предназначалось что‑то там, в холмах.

– Я не пойду один, – пообещал он. – У меня слишком много дел здесь, чтобы геройствовать в одиночку.

И слишком много жизней, завязанных на мне.

Эля кивнула, словно приняв к сведению клятву.

– Тогда… я приготовлю для вас дорожную сумку, – добавила она после паузы. – На всякий случай. Если вы всё‑таки решите… не слушаться.

Он хмыкнул.

– Ты думаешь, я такой уж непослушный?

– Я думаю, вы – барон Ардин, – ответила она, опустив глаза. – А бароны редко слушают, что им говорят горничные.

Он хотел сказать: «теперь слушают», но сдержался. Вместо этого просто кивнул.

– Спасибо, Эля. За честность.

Когда она ушла, он ещё долго стоял у витража, глядя на темнеющий восток.

Ветер снаружи усилился, тучи медленно затянули часть неба. Где‑то далеко, на границе слышимости, будто бы подул другой ветер – холодный, несущий запах сырого мха и чего‑то древнего, забытого.

Игорь прикрыл глаза, прислушиваясь.

Может быть, это было лишь воображение. Память о другом мире, другая, земная жизнь, наложившаяся на новую. Но в этом еле слышном шорохе ему почудился вопрос:

Готов ли ты?

Он не знал ответа. Но знал одно: отступать ему просто некуда. Ни назад, ни в сторону, ни в забытьё.

Высшая сила, что выдернула его из мокрого московского асфальта и бросила в мраморную ванну барона, не дала ему инструкции, не объяснила правил. Она просто сказала фактом: «Живи. Разбирайся сам».

И он собирался именно это и сделать.

Ночью, когда замок затихнет, а маги уснут в своих постелях, он поднимется на восточную башню и ещё раз посмотрит на Лесные холмы. Возможно, он увидит там голубой свет. Возможно – только темноту.

Но в любом случае – это будет его выбор. Его вторая жизнь. Его баронство.

И те, кто однажды доверился ему – на Земле, в цеху, на дороге, в горящей машине, и те, кто сейчас смотрит на него из окон деревень Рейхольма, – все они невидимой нитью тянулись к нему, связывая. Напоминая.

Ты отвечаешь. Не подведи.

Он разжал руки, осознав, что всё это время сжимал кулаки так, что побелели костяшки.

– Ладно, – тихо сказал он в темноту за окном. – Посмотрим, что вы там спрятали в своих холмах.

В ответ тихо шелестнули флаги над башнями. Где‑то внизу загавкала собака. В небе зажглась первая звезда – слабая, но упрямая.

Игорь развернулся и пошёл к выходу из зала, уже в уме составляя список: кого взять с собой, что проверить, какие приказы отдать на случай, если утро не застанет его в замке.

Ночь в Рейхольме только начиналась. И вместе с ней – его путь как барона, инженера, чужака и… возможно, того, кого сама ткань мира выбрала проводником для чего‑то большего.

Глава 5 Ночь и счет.

Спать я, разумеется, не мог.

Формально всё было красиво: богатый пир, вежливые кивки, обмен обещаниями. Маги разошлись по своим вылизанным гостевым комнатам, слуги унесли последние блюда, Мартен с невозмутимым видом предложил «отдохнуть до утра», Эля заботливо подложила мне под голову какую‑то особую подушку «от головной боли».

Тело было устало, глаза резало, затылок ныл тупой болью, но как только я лёг и закрыл глаза – мозг включился на полную мощность.

Я перевернулся на спину и уставился в балдахин над собой.

Тяжёлые плотные шторы, резное дерево, приглушённый свет от парочки свечей в канделябрах у стены. За окном – тихо. Замок, конечно, не многоэтажка на Текстильщиках, но если прислушаться, можно было уловить: где‑то в коридоре шаркают слуги, скрипит дерево, храпит кто‑то из стражников под дверью.

Я выдохнул.

Так, Игорь. Подсчитаем, в какой ты заднице.

Первое. Я мёртв… был. На Земле точно. Нож, асфальт, кровь – всё слишком ярко. Значит, забудь про «проснуться в реанимации».

Второе. Сейчас я живу в теле барона Ардина. Молодого, крепкого, с кучей шрамов и, судя по реакции окружающих, не самым лучшим характером в прошлом.

Третье. На мне – баронство. Тысячи людей, разрушенный резерв зерна, недовольный король, орущие из соседнего континента маги, которые хотят покопаться в ближайших лесах, и орки, которые по ночам шарятся у восточных бродов. И, как вишенка на торте, – какие‑то голубые вспышки силы над Лесными холмами.

Четвёртое. Магии у меня – ноль. По крайней мере, я её ни разу не чувствовал. Может, тут есть какая‑то «сила воли» или «мана», но мне пока никто не выдавал инструкций. Из навыков – мозг инженера, опыт руководства, логика, умение считать деньги и ресурсы, а также крепкие кулаки и новый, более функциональный организм.

Я перевернулся на бок, не выдержав неподвижности, и уставился на окно.

Занавес не до конца задернут, и в щели виден кусочек ночного неба. Чёрный, с редкими звёздами. Никаких фонарей, никакой засветки города – звёзды яркие, как в детстве, когда я ездил к бабке в деревню.

И что дальше?

Если всё оставить как есть – через год, максимум через два баронство треснет. Урожаи уже два года плохие, по словам Мартена. Запасы мы доедаем. Король требовательный, войска его надо кормить и вооружать. Налоги давят крестьян. Те начинают бегать – кто в бандиты, кто к оркам. Если я попытаюсь просто «жестче собирать налоги», село взвоет. Удавку на шее затянет.

Если, наоборот, начну «жалеть людей», не заплачу королю – придёт королевский отряд, опечатает амбары, заберёт всех, кого сочтёт нужным, и выставит нового барона, а меня… ну, в лучшем случае казнят по‑быстрому.

Классическая ситуация: между молотом и наковальней.

То самое состояние, когда на заводе ты между приказами собственного начальства и возможностями оборудования.

На заводе я решал это цифрами. Оптимизация, рационализаторские предложения, договориться с поставщиками, чтобы сдвинуть сроки, придумать обходной путь.

Здесь…

Я сел на кровати, отбросил одеяло и спустил ноги на холодный пол.

– Да, поспишь тут, – проворчал я. – Надо считать.

Я почти привычным движением потянулся к столу, где должен был лежать ноутбук, осёкся и усмехнулся.

Но пергаменты, чернила и дерево – тоже система.

Я зажёг ещё пару свечей, придвинул к себе свитки, которые принёс днём Мартен, и начал импровизированную инвентаризацию.

– Итак, – шептал я себе под нос, разворачивая один пергамент за другим, – что у нас есть…

Люди.

Три тысячи дворов – это примерно, если «по‑земному» прикинуть, двенадцать–пятнадцать тысяч душ. Из них работоспособных – грубо, половина. То есть шесть–семь тысяч. Из них мужчин, способных держать копьё – ещё половина.

Итог: потенциальное ополчение – три–три с половиной тысячи человек.

Постоянный гарнизон – восемьдесят профессионалов плюс десятка два пограничников у восточных переправ.

Если поднять всех разом – поля встанут. Значит, ополчение – на крайний случай. Ставка – на профессионалов и на то, чтобы из ополченцев выйти на быстрообучаемый резерв.