Дело Амазонского архива

Михаил Морозов

Дело Амазонского архива

Цветок из чужого дневника

Пыль. Вот чем пахли секреты ее отца. Не та романтическая пыль веков, о которой писали в книгах, а сухая, въедливая, пахнущая старой бумагой, кожей и чем-то неуловимо горьким, как заваренный слишком крепко чай. Майя Ортон провела пальцами по корешку очередного тома. «Затерянные города Азии». Золотое тиснение почти стерлось. Она знала эту книгу наизусть, как и сотни других, заполнивших кабинет Джулиана Ортона от пола до потолка. После их возвращения из Патагонии это место стало для нее одновременно и святилищем, и полем битвы. Каждый том, каждая карта, каждая пожелтевшая вырезка из газеты была частью головоломки, которую оставил ей отец. Головоломки, ценой которой была его жизнь.

Она вытащила тяжелый фолиант. Он был тяжелее, чем должен был быть. Майя нахмурилась. За месяцы, проведенные здесь, ее пальцы научились чувствовать аномалии. Неправильный вес. Скрип клея там, где его не должно быть. Едва заметная выпуклость под форзацем. Она провела ладонью по внутренней стороне обложки. Ничего. Но вес… он был неправильным.

Она открыла книгу наугад, пролистав страницы с выцветшими фотографиями древних руин. И снова ничего. Раздраженно вздохнув, Майя уже собиралась поставить книгу на место, но что-то заставило ее задержаться. Инстинкт. Тот самый, что заставил ее вглядеться в ледник в Патагонии и заметить едва различимый блеск металла. Тот самый, что ее отец называл «зрением Ортонов». Она встряхнула книгу. Сначала легонько, потом сильнее. Глухой стук внутри заставил ее сердце подпрыгнуть.

Не было ни потайного замка, ни хитрого механизма. Все оказалось до смешного просто. Несколько страниц в середине были аккуратно вырезаны, образуя прямоугольную нишу. А внутри, плотно прилегая к картонным стенкам, лежал небольшой дневник в обложке из потертой темно-красной кожи, перетянутый выцветшей бечевкой.

Это был не его дневник.

Майя знала почерк отца, его манеру вести записи, его любимые блокноты Moleskine в черной обложке. Этот был другим. Меньше, изящнее, старее. Она осторожно развязала узел. Бечевка рассыпалась от прикосновения, превратившись в пыль. Дрожащими пальцами Майя открыла первую страницу.

Почерк был неровный, бисерный, с витиеватыми заглавными буквами, явно женский. Записи были на португальском. Майя знала язык достаточно, чтобы разобрать отдельные слова: «река», «жара», «тишина», «страх». Но не это привлекло ее внимание. Между первыми страницами лежал засушенный цветок. Хрупкий, почти прозрачный, с длинными, тонкими лепестками, похожими на крылья бабочки. Его цвет выцвел до бледно-оранжевого, но даже в таком виде он был не похож ни на что, что она видела раньше.

– Нашла что-то интересное или просто решила устроить книжный апокалипсис?

Майя вздрогнула, резко захлопнув дневник. На пороге кабинета стояла Камилла Роше. Ее светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а очки в тонкой оправе съехали на кончик носа. В руках она держала две дымящиеся кружки.

– Камилла, я же просила не подкрадываться, – выдохнула Майя, прижимая находку к груди.

– Я не подкрадывалась. Я шла. Очень громко. По скрипучему паркету, – парировала историк, ставя одну из кружек на заваленный картами стол. – Но когда ты в «режиме Ортона», тебя, кажется, и танковый батальон не отвлечет. Так что там у тебя?

Майя колебалась лишь секунду. После Патагонии они стали больше чем просто группой людей, объединенных завещанием. Они стали командой. Она молча протянула Камилле дневник.

Та приняла его с благоговением, присущим только архивистам. Она не стала сразу его открывать. Сначала она оценила обложку, провела пальцем по потертым уголкам, вдохнула запах.

– Кожа, середина двадцатого века, скорее всего. Ручная работа. Не твоего отца, – констатировала она, наконец заглянув внутрь. – Почерк… женский. И цветок.

Она осторожно извлекла хрупкое сокровище и положила его на чистый лист бумаги.

– Что это? – спросила Майя, наклоняясь ближе.

– Похоже на орхидею. Очень редкую. – Камилла сняла очки и протерла их краем кардигана, словно это могло улучшить ее зрение. – Я где-то видела изображение… в атласе исчезающих видов. Psychopsis papilio. Орхидея-мотылек. Эндемик очень специфического региона бассейна Амазонки.

Амазонка. Слово повисло в воздухе, наполненном пылью.

– И что дневник бразильской цветочницы делает в книге моего отца о городах Азии? – Майя скрестила руки на груди. Головоломка становилась все сложнее.

– Вот это и есть главный вопрос, – пробормотала Камилла, снова углубляясь в страницы. – Записи датированы… да, вот, 1974 год. Она пишет об экспедиции. «Авангард». Они шли вверх по реке Риу-Негру. Искали… – Камилла запнулась, ее пальцы замерли на строчке. – Боже мой.

– Что? Камилла, что там?

– Они расследовали деятельность горнодобывающей компании. «Geo-Core Minerals». Незаконная вырубка, загрязнение ртутью… Эта компания была одним из первых активов, которые позже скупила и поглотила…

– «Lyra Dynamics», – закончила за нее Майя. Холод пробежал по ее спине. Корпорация, чей начальник службы безопасности, Александр Роуэн, преследовал их в Патагонии. Корпорация, чьи следы вели к гибели ее отца. Это не было случайностью. Ничего не было случайностью.

В дверях послышались тяжелые шаги. В кабинет вошли Том Хенли и Раф Моралес. Они были полной противоположностью друг другу. Том, спасатель, высокий и широкоплечий, излучал спокойную уверенность. Его взгляд сразу нашел Майю, и в нем промелькнуло беспокойство. Раф, бывший оперативник Интерпола, был компактнее, напряженнее, его темные глаза сканировали комнату, оценивая обстановку, а не людей в ней.

– Все в порядке? – спросил Том. Его голос, как всегда, был ровным и успокаивающим. – Ты не выходила отсюда со вчерашнего вечера.

– Более чем в порядке, – ответила Майя, чувствуя, как внутри разгорается знакомый огонь азарта и предвкушения. – Кажется, я нашла нашу следующую остановку.

Раф подошел к столу, его взгляд был скептическим. Он не доверял внезапным находкам и интуитивным прозрениям. Он доверял фактам, протоколам и анализу угроз.

– Что это? – он кивнул на дневник.

– Дневник женщины по имени Элиана, – объяснила Камилла, не отрываясь от текста. – Участницы экспедиции «Авангард», 1974 год, Амазония. Экспедиция, которая официально пропала без вести. Вся группа. Семь человек. Они расследовали деятельность предшественника «Lyra Dynamics».

Раф взял дневник. В отличие от Камиллы, он обращался с ним не как с артефактом, а как с уликой. Он быстро пролистал страницы, его взгляд цеплялся за даты, названия, любые детали, которые могли иметь тактическое значение.

– Ортон спрятал его. Очень хорошо спрятал, – произнес он задумчиво. – Значит, он считал его важным. И опасным. Почему он сам не занялся этим?

– Может, не успел, – предположил Том, его взгляд был прикован к лицу Майи. Он видел, как загорелись ее глаза, и это его тревожило. Он помнил этот блеск перед тем, как они чуть не остались навечно в ледяной расщелине в Патагонии.

– Или это было слишком опасно даже для него, – добавил Раф. Он вернул дневник Камилле. – Что-нибудь еще? Имена, координаты?

– Пока нет. Записи обрывочные. Она пишет о том, что за ними следят. Что в джунглях они не одни. Последняя запись… – Камилла замолчала, ее лицо побледнело. – Она пишет: «Они нашли нас. Не люди. Глаза в листве. Тихие, как смерть. Жоао пытался сделать снимок… Вспышка… и крик. Больше я его не видела. Мы бежим. Но отсюда некуда бежать».

В кабинете повисла тишина, густая и тяжелая. Пылинки танцевали в луче света, пробивавшемся сквозь щель в шторах.

– Браконьеры? Нелегальные лесорубы? – нарушил молчание Том.

– Или корпоративные головорезы, – отрезал Раф. – Пятьдесят лет назад или сейчас, методы у них не сильно изменились.

Майя снова взяла тяжелый том, из которого достала дневник. Что-то не давало ей покоя. Ее отец был мастером конспирации. Он бы не оставил все в одном месте. Если дневник – это ключ, то где-то должен быть замок. Или хотя бы замочная скважина. Она снова провела пальцами по переплету. На этот раз она надавила сильнее на корешок. Тонкий слой картона под тканью едва заметно прогнулся.

– Нож, – бросила она.

Том без лишних слов достал из кармана складной нож и протянул ей. Майя осторожно, стараясь не повредить книгу больше необходимого, прорезала ткань на корешке. Внутри, в узкой полости, скрывалась тонкая, туго скрученная полоска фотопленки. Негатив.

– Вот и вторая часть, – прошептала она.

Раф тут же подхватил пленку пинцетом из набора Камиллы. Он поднес ее к свету лампы.

– Это не карта. Это цифры. И какие-то символы. Похоже на шифр.

Камилла подошла ближе, вглядываясь в крошечные изображения.

– Нет, не шифр. Смотрите. – Она указала на повторяющиеся группы символов. – Это похоже на каталожные номера. Архивные. И цифры… это не координаты в привычном смысле. Слишком много групп. Похоже на номера страниц, строк, слов. Классический книжный шифр.

– Ключом к которому должна быть какая-то книга, – догадался Том.

– Именно, – подтвердила Камилла. – И я почти уверена, что эта книга где-то здесь, в этом кабинете. Джулиан Ортон был педантом. Он бы не стал разделять ключ и замок слишком далеко.

Начался новый этап поисков. Теперь они искали не просто подсказку, а конкретную книгу, которая могла бы стать ключом к шифру на негативе. Они работали слаженно, как единый механизм. Камилла взяла на себя систематизацию – она знала библиотечную логику и могла предположить, где Ортон мог спрятать книгу-ключ. Раф проверял каждый том на предмет потайных полостей или микрофонов – его паранойя стала их лучшей защитой. Том методично снимал тяжелые книги с верхних полок, куда не могли дотянуться остальные. А Майя… Майя просто смотрела. Она пыталась думать, как отец.

Он был не просто ученым. Он был игроком. Он любил загадки, двойные смыслы, интеллектуальные дуэли. Он бы не выбрал очевидную книгу. Не «Географию Амазонии» и не справочник по шифрам. Он бы выбрал что-то личное. Что-то, что поймет только она.

Ее взгляд скользнул по полкам. Мифология. История. Поэзия. И остановился. Небольшой, ничем не примечательный томик в синей обложке. Сборник стихов Пабло Неруды. Книга, которую он читал ей в детстве. Единственная книга в этом кабинете, не связанная напрямую с экспедициями и исследованиями.

– Вот она, – тихо сказала Майя.

Остальные обернулись. Раф недоверчиво хмыкнул.

– Сборник стихов? Серьезно?

– Отец любил Неруду, – просто ответила Майя, снимая книгу с полки. Она открыла ее. На форзаце его рукой было написано: «Моей Майе. Чтобы ты всегда находила слова для чудес, которые увидишь».

Камилла взяла книгу и негатив. Она разложила их на столе под светом лампы.

– Так, первая группа цифр: 27, 4, 3. Двадцать седьмая страница, четвертая строка, третье слово.

Она быстро нашла нужную страницу.

– «…река…» – прочитала она.

– Вторая группа: 115, 1, 8.

Снова шелест страниц.

– «…сердце…»

– Третья: 54, 8, 2.

– «…тьмы…»

Они работали больше часа. Слово за словом, они вытаскивали из стихов Неруды послание Джулиана Ортона. Это была не карта, не инструкция. Это была загадка.

«Река сердце тьмы ведет к угасшим кострам где память говорит на языке корней ищи древесное сердце под взглядом безмолвного стража там где семеро замолчали пленка покажет путь»

– Поэтично, – протянул Раф, когда они закончили. – И абсолютно бесполезно. Что такое «древесное сердце»? Кто такой «безмолвный страж»?

– Не думаю, что это бесполезно, – возразила Майя. Ее взгляд был прикован к последним словам. «Пленка покажет путь». Она снова взяла негатив. – Мы смотрели на него неправильно. Мы думали, что это шифр. Но что, если это…

Она замолчала, подбежала к фотоувеличителю, который стоял в углу кабинета. Отец все еще пользовался пленочной фотографией для самых важных съемок, утверждая, что «цифре нельзя доверять». Майя быстро заправила негатив в рамку, включила лампу и навела резкость.

На белом листе бумаги под объективом проступило изображение. Это была не просто строка цифр. Между группами чисел были крошечные, едва различимые символы. А в самом конце, после последней цифры, было еще одно изображение, увеличенное теперь в десятки раз. Карта. Грубый, схематичный набросок с изгибом реки, несколькими пометками и крестом. И подпись: «Лагерь «Авангард».

– Он разделил информацию, – выдохнула Камилла, восхищенно глядя на изображение. – Дневник дает контекст. Шифр дает наводку. А сама пленка, как физический объект, содержит карту. Гениально.

– И очень опасно, – добавил Раф. Он отошел к окну и чуть отодвинул тяжелую штору. Улица была тихой и пустынной, освещенной редкими фонарями. Но его натренированный взгляд заметил то, на что другой не обратил бы внимания. Темный седан, припаркованный на другой стороне. Он стоял там уже больше часа. Слишком долго для этого сонного жилого района. Внутри виднелись два силуэта.

– У нас гости, – тихо сказал он.

Все замерли. Том тут же шагнул к Майе, инстинктивно заслоняя ее.

– Роуэн? – спросила Майя.

– Не знаю. Но я не верю в совпадения, – ответил Раф, отпуская штору. – Они не штурмуют дом, значит, пока только наблюдают. Выясняют, нашли ли мы что-то. Наша находка только что превратилась из головоломки в тикающую бомбу.

Том посмотрел на Майю, потом на карту, проецируемую на стол, и на дневник, лежащий рядом.

– Амазонка – это не Патагония, – сказал он серьезно. – Там нет спасательных вертолетов и четких маршрутов. Если мы туда отправимся, мы будем одни. Против джунглей и против тех, кто не хочет, чтобы тайны этой экспедиции были раскрыты.

– Мой отец считал, что это важно, – твердо сказала Майя. Она смотрела не на Тома, а на карту, на этот маленький крестик, обозначавший место, где семь человек исчезли полвека назад. – Он спрятал это, чтобы кто-то нашел. Чтобы мы нашли. Экспедиция «Авангард» была первой, кто подобрался к секретам «Lyra Dynamics». Их архив, если он уцелел, может стать ключом ко всему. К тому, что отец искал перед самой смертью.

Она подняла глаза и обвела взглядом свою команду. Камиллу, чей научный азарт смешивался с явной тревогой. Рафа, чье лицо было непроницаемой маской, но в глазах читался холодный расчет. И Тома, в чьем взгляде была не столько тревога за нее, сколько готовность идти за ней до конца.

– Я не могу это оставить, – сказала она. Это был не вопрос. Это было утверждение.

– Тогда нам нужно уходить, – сказал Раф, направляясь к выходу из кабинета. – И быстро. Пока наши наблюдатели не перешли от пассивной фазы к активной. Камилла, бери все, что связано с дневником и картой. Том, проверь черный ход. Майя… постарайся не находить больше ничего проклятого хотя бы до завтра.

Но Майя его уже не слушала. Она взяла в руки засушенный цветок. Хрупкое, выцветшее крыло бабочки из прошлого. Послание от женщины по имени Элиана, чей голос оборвался полвека назад в зеленом аду. Она не знала эту женщину, но чувствовала с ней странную, необъяснимую связь. Обе искали правду. Обе столкнулись с одной и той же тенью.

И Майя Ортон не собиралась позволить этой тени победить снова. Она аккуратно положила цветок обратно в дневник и закрыла его. Битва за наследие ее отца только что вышла на новый уровень. И следующим полем боя станут джунгли.

Ворота в зеленый ад

Побег был доведен до автоматизма, отточен десятками прочитанных Рафом отчетов и сотнями проигранных в голове сценариев. В нем не было голливудской паники, только холодная, выверенная эффективность. Пока Камилла с хирургической точностью упаковывала дневник, пленку и расшифровку в водонепроницаемый пакет, а Том уже стоял у черного хода, прислушиваясь к ночной тишине сада, Раф действовал. Он не выдергивал провода и не бил окна. Его оружием был ноутбук.

Несколько быстрых команд, введенных в защищенный терминал, и где-то в городском центре обработки данных сработал протокол, который он сам заложил туда много лет назад, еще во времена Интерпола. «Призрак», как он его называл. Невидимый сигнал ушел к районной электроподстанции. Через девяносто секунд весь квартал погрузится во тьму. Ненадолго, всего на три-четыре минуты аварийного переключения, но этого будет достаточно.

– Рюкзаки. Только самое необходимое. Все остальное оставляем, – его голос был тихим, но не допускающим возражений. – Никаких телефонов. Выбрасывайте сим-карты. Мы уходим с радаров. Полностью.

Майя действовала на автопилоте. Рюкзак, запасные батареи для камеры, аптечка. Ее взгляд метнулся по кабинету отца, по этому хранилищу его жизни, которое они сейчас бросали. Ей хотелось забрать все, каждую книгу, каждую карту, каждый клочок бумаги с его каракулями. Но она знала, что это невозможно. Ее наследие теперь было не здесь, в пыльных стенах, а там, впереди. В зеленом аду, который ждал их. Ее рука сама потянулась к столу и схватила старый отцовский компас. Тяжелый, латунный, с потрескавшимся стеклом. Он не был точнее GPS-навигатора Тома, но он был частью отца. Частью той силы, что вела его сквозь пустыни и льды. Теперь он поведет ее.

– Десять секунд, – бросил Раф, закрывая ноутбук.

Том приоткрыл дверь. Влажный ночной воздух пах свежескошенной травой и дождем.

– Чисто.

– Пять. Четыре. Три…

Свет моргнул и погас. Вместе с ним умер гул холодильника на кухне, тиканье электронных часов, свечение уличных фонарей. Квартал погрузился в первобытную, бархатную темноту. Только далекие огни города на горизонте напоминали, что цивилизация еще существует.

– Два. Один. Пошли.

Они двигались быстро и бесшумно. Через заросший сад, где тени казались живыми существами. Том шел первым, раздвигая ветви, его фигура была едва различима на фоне темной кирпичной стены. Раф замыкал цепочку, постоянно оглядываясь. Камилла споткнулась о корень, и Том тут же подхватил ее под локоть, не давая упасть. Майя чувствовала, как бешено колотится ее сердце, но страха не было. Было только острое, звенящее чувство жизни, которое всегда приходило на пороге опасности.

Они перелезли через невысокую стену в конце сада, оказавшись в тихом переулке. Через минуту из-за угла без зажженных фар выкатилось неприметное такси и остановилось рядом. Дверь открыл водитель – пожилой мужчина в кепке, с абсолютно невозмутимым лицом. Еще один «призрак» Рафа.

Когда они отъезжали, Майя оглянулась. В их квартале зажегся первый огонек, потом второй. Электричество возвращалось. Она посмотрела на то место, где стоял темный седан. Он все еще был там, но теперь его двери были открыты. Две фигуры вышли из машины и растерянно смотрели на погруженный во мрак дом ее отца. Они опоздали. На этот раз.

*

Их убежищем стала антикварная лавка в лабиринте старых лондонских улочек. Пахло пылью, деревом и воском. Хозяин, седой низкорослый шотландец по имени Финли, молча провел их по скрипучей лестнице в жилые комнаты наверху, поставил на стол поднос с чаем и сэндвичами и исчез, словно его и не было.

– Он задает меньше вопросов, чем мой бывший начальник, – прокомментировал Раф, задергивая плотные шторы. – И умеет хранить секреты. Мы можем оставаться здесь сорок восемь часов. Не больше. За это время нам нужен план.

План. Это слово повисло над картой Амазонии, которую Камилла разложила на широком дубовом столе. Реки расползались по ней, как вены по живому организму. Зеленый цвет доминировал, поглощая все остальное.

– Риу-Негру, – Камилла обвела пальцем длинную темную линию. – Одна из крупнейших рек в мире. Тысячи притоков. Десятки тысяч квадратных километров неисследованных джунглей. Карта с пленки дает нам примерный район, но погрешность может составлять десятки километров. Без точных координат это все равно что искать иголку в стоге сена размером с Францию.

– Загадка Ортона, – вмешался Том, изучавший карту через ее плечо. Он смотрел на нее не как на схему, а как на враждебную территорию. – «Река сердце тьмы ведет к угасшим кострам». Это может быть что угодно. Название притока, ориентир, местная легенда. «Где память говорит на языке корней».

– Петроглифы? – предположила Камилла. – Древние наскальные рисунки. Вдоль Риу-Негру их много. Это может быть подсказкой, указывающей на конкретное место. «Ищи древесное сердце под взглядом безмолвного стража».

– «Безмолвный страж» звучит как скала или гора необычной формы, – сказала Майя. Она смотрела на карту, пытаясь увидеть ее глазами отца. – Что-то, что видно издалека. А «древесное сердце»… В дневнике Элианы, она упоминала гигантское дерево сейба, у которого они разбили лагерь за несколько дней до исчезновения.

– Это уже что-то, – кивнул Раф. Он не участвовал в разгадывании шарад. Его заботила логистика выживания. – Но это все лирика. Нам нужны билеты, снаряжение, которое не вызовет подозрений на таможне, и, самое главное, проводник. Мы не можем просто прилететь в Манаус и арендовать лодку. Это верный способ привлечь внимание и закончить свой путь на дне реки. Нам нужен кто-то местный. Тот, кто знает реку, знает джунгли и умеет держать язык за зубами.

– И где мы найдем такого человека? – спросил Том.

– Я уже ищу, – ответил Раф, снова открывая свой ноутбук. – Есть несколько кандидатов. Бывшие военные, контрабандисты на пенсии, просто отчаянные парни. Ни один из них вам не понравится.

Пока Раф погружался в темные уголки интернета, а Камилла составляла списки необходимого – от антибиотиков широкого спектра до фильтров для воды, – Том подошел к Майе.

– Ты уверена в этом? – тихо спросил он. Его спокойствие было тонкой коркой льда над глубокой водой беспокойства. – В Патагонии мы были на грани. Но там был лед и камень. Понятный враг. Джунгли… они другие. Они живые. И они убивают медленно. Болезни, ядовитые твари, люди, которые хуже любых тварей.

– Мой отец не оставил бы нам эту карту, если бы не верил, что мы справимся, – ответила Майя, сжимая в кармане холодный металл компаса. – Том, та экспедиция семидесятых… они были первыми, кто наткнулся на «Лиру». Что, если они нашли что-то, что могло уничтожить корпорацию еще тогда, в зародыше? Что, если этот архив все еще там? Это может быть оружие, которое мы ищем.

Том долго смотрел на нее, потом кивнул. Он не спорил. Он просто хотел убедиться, что она понимает, на что идет. Что это не просто очередной импульсивный порыв. И он увидел в ее глазах не импульс, а твердую, холодную решимость. Такую же, какая была у ее отца. Это и радовало, и пугало его одновременно.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда я составлю свой список. И он тебе не понравится.

Два перелета и сорок восемь часов спустя, проведенных в состоянии нервного оцепенения, они вышли из кондиционированной прохлады аэропорта Манауса в раскаленную пасть города. Удар был физическим. Воздух, густой, как сироп, и влажный, как горячее полотенце на лице, тут же пропитал одежду, заставил кожу блестеть от пота. Он пах рекой, дизельным топливом, перезрелыми фруктами и чем-то еще – диким, пряным запахом гниющей зелени, доносившимся из-за бетонных стен города.

Манаус был городом контрастов. Величественные здания оперного театра и рынка, построенные каучуковыми баронами, соседствовали с обшарпанными многоэтажками и хаотичными фавелами. Роскошные яхты стояли у причала рядом с дырявыми рыбацкими лодками. А над всем этим, за всем этим, чувствовалось тяжелое, удушающее дыхание джунглей. Зеленая стена, видимая с любой точки набережной, была не просто пейзажем. Она была главным действующим лицом.

Раф нашел им несколько комнат в дешевом отеле недалеко от порта. Место было шумным, пахло сыростью и жареной рыбой, а по стенам бегали гекконы. Идеальное прикрытие. Туристы, ищущие экзотики, не привлекли бы лишнего внимания.

– Я договорился о встрече, – сообщил Раф тем же вечером, когда они собрались в самой большой из комнат. Вентилятор на потолке лениво гонял горячий воздух. – Его зовут Матео. Говорят, он знает реку лучше, чем собственную жену. Если она у него есть. Говорят, он может провести лодку там, где и пиранья не проплывет. Еще говорят, что он работал на всех – на ученых, на контрабандистов, на нелегальных золотоискателей. И что он единственный, кто вернулся из экспедиции в район Черных порогов десять лет назад. Остальные пятеро – нет.

– Звучит… многообещающе, – сухо заметила Камилла, обмахиваясь картой. Она выглядела измученной. Жара высасывала из нее все силы.

– Он будет ждать в баре «Flutuante» через час. Пойдем мы с Томом. Вы двое остаетесь здесь. Дверь запереть. Никому не открывать.

Бар «Flutuante» оказался плавучим дебаркадером, пришвартованным в мутных водах порта. Он скрипел и покачивался в такт волнам от проходящих судов. Внутри было темно, пахло пивом и речной водой. За разномастными столиками сидели портовые рабочие, мелкие торговцы и несколько подозрительных личностей, чей род занятий угадывался по шрамам на лицах и тяжелым взглядам.