Посиделки в летней комнате.

И вот время пришло, когда можно было отправиться в гости. Рано придти – не прилично, но и припоздниться не хотелось бы. Пришла к Ирине.

– Ну как живы-здоровы? – приветствовала Иветта.

– Да всё норм, и тебе привет, – ровно ответила Ирина.

– Ты одна?

– Ага. Дети в садике и школе. Петрович отбыл по делам, – отчиталась, как на духу, мать семейства.

– Они не в курсе?

– В курсе чего? – не поняла Ирина.

– Про бабу Зину знают?

– Нет, не знают. Я не рассказывала, – опустила глазки Ирина.

– Да не важно. Узнают со временем.

– Узнают… Понимаешь, я же разрешила бабе Зине там пожить. Я ни с кем не посоветовалась. Никому ничего не сообщила. Даже Петровичу…

– Начинаю понимать.

– Я виновата перед семьёй.

– Ты глава семьи. Забыла? – немного громче, чем хотелось бы сообщила и так известную всем информацию Вета.

– Полно Вета! Какая из меня глава семьи? Деньги в дом приносит исключительно Петрович. А я? Что я? Я только разруливаю мелкие недоразумения, да вот на родительские собрания хожу. Иногда подрабатываю, но всё равно мало денег приношу. Всё, что требует серьёзного мозгового штурма, мы решали вместе.

– Ирина, в чём проблема? Ты ничего страшного не сделала.

– Ещё как сделала! Я пустила в дом какой-то дух. Ты уверена, что баба Зина не навредит семье? – тут Ирина понизила голос до самого шёпота.

– Ну знаешь ли, я в духах особо не разбираюсь, но… Если бы она хотела навредить, то давно бы навредила.

– Почему ты так думаешь?

– Зачарованная чурочка лежала под домом с начала постройки много лет. Это своего рода оберег. Раньше все так делали, когда новый дом начинали строить.

– А что теперь изменилось? – Ирина недоверчиво поглядывала на Иветту.

– Да вроде, ничего и не поменялось. Петрович где-то копался, фундамент обновлял, вот и зацепил оберег. Активировал, так сказать. Баба Зина и объявилась, – рассуждала пенсионерка. Тут ей пригодился один корейский фэнтезийный сериал, вернее знания из него.

– Это хорошо или плохо?

– В сериале всё хорошо закончилось.

– В каком ещё сериале?

– В корейском сериале тоже призрак людям явился. Правда это было фэнтези, – пенсионерка почувствовала себя не кем иным, как городской сумасшедшей. Она попыталась втянуть голову в плечи, словно перед ударом. Никто, конечно, бить её не собирался.

– Ну так, хоть что-то проясняется, но Петрович всё равно будет ругаться.

– Что так?

– Петрович совершенно не верит в колдовство. Да ни во что он не верит, кроме совести и правды.

– Значит, бабу Зину он не примет ни под каким соусом. Не говори о ней пока мужу, – посоветовала Вета.

– Как не говорить? Она же рядом!

– Петрович много работает, да и зима на носу. Некогда ему будет сейчас летнюю комнату ремонтировать. Все работы автоматически перенесутся до конца весны. А там как-нибудь разберёмся, – настаивала Ирину Иветта на путь истинный.

– Звучит разумно. А теперь пошли.

– Куда? – обалдела Иветта.

– Как куда? Пошли спроведаем нашего духа зачарованной чурочки.

– Бабу Зину?

– Её самую.

Вышли тихонечко в коридор. Ирина осторожно пальчиком побарабанила в дверь. Тишина. Вета постучала чуть сильнее.

– Кто там скребётся? – услышали дамы звонкий голос. И уже не церемонясь Вета толкнула дверь. Не заперто. Да и баба Зина вроде позвала. С тихим шорохом дверь отворилась. Так получилось, что первой вошла Вета. Потом уже бочком протиснулась Ирина. Дверь тут же захлопнулась. Пути отступления были отрезаны. Иветта в ужасе уставилась на окошко, которого вчера ещё точно там не было. «Оперативненько прорубили», – подумалось пенсионерке. Но что-то всё равно было странное в пейзаже за окном. Занавесочки весёленькие розовенькие чуть колыхались. Окошко было приоткрыто. Ну как окошко, вполне современный стеклопакет. Завораживала яблонька, что махала ветвями у самого дома. На фоне яркого голубого неба яблонька пышно цвела беленькими цветочками. «Сегодня конец сентября, да и дождик обещали синоптики», – подумала Иветта. Ирина тоже стояла замершая, словно гранитное изваяние. Но она пялилась не на окошко. Ирина бросила при входе нечаянный взгляд на угол, из которого в прошлый раз появилась баба Зина. Теперь там был не просто угол. Да и тьма пополам с пылью там уже не клубилась. Теперь это был совсем другой угол, теперь это был прелестный угол, претендующий на «Оскар», или другую какую премию. В углу теперь вальяжно расположился камин из настоящих глиняных кирпичей. Камин был обрамлён белыми израсцами с оттиском на каждом листика клевера. В самом камине плясали весёлые огоньки, а полешки по-доброму потрескивали. Прямо скажем, картинка не из будней сельских жителей.

На огонь можно смотреть не отводя взгляда очень долго. Вот Ирина и зависла. Она успела только шагнуть немного вперёд, чтобы не толпиться у самых дверей, и всё. Ирина была чуть выше Виолетты и выглядывала поверх плеча пенсионерки. Обе не двигались, поражённые открывшимся неожиданным зрелищем.

– Прошу вас, дамы, заходите, не стесняйтесь, – прожурчал голосок бабы Зины. Дамы отмерли, поглядели друг на друга в полной растерянности. Отмерли, но сказать пока ещё ничего не могли. Слов не находилось. Из эмоций – одно удивление, но удивление радостное. В комнате было тепло. Живое тепло исходило от пылающих поленьев в камине. Камин создавал тот уют, от которого становилось теплее и на душе. Баба Зина усадила дорогих гостей на высокие старинные стулья поближе к круглому столу. Стол покрывала ажурная скатерть явно домашнего производства. «Баба Зина-то у нас рукодельница!» – мысленно хохотнула Ирина. Её мозг отказывался соображать. Он пытался ухватиться за любую здравомыслящую зацепку, чтобы не улететь во мрак, не выключиться на какой-то период.

Иветта не столь впечатлительная особа, но и она плюхнулась на стул кулём. Руки сами собой ухватились за складку вязаной салфетки. «Качественно выполнено», – одобрила вязаное изделие пенсионерка. Когда-то она училась вязать крючком такие витиеватые кружавчики. Достигла неплохих результатов, а потом по непонятным причинам охладела к этому хобби. Да наверное, завалили девку работой, времени стало меньше. И снова Иветте захотелось омолодиться лет так на тридцать и не менее того. Захотелось тряхнуть стариной и сплести с помощью стального крючка летнюю кофточку. Когда-то давно у неё красивые фирменные кофточки получались. То было раньше. Только теперь тоже руки зачесались что-то связать. И узор знакомый. Иветта почувствовала физически у себя в руках крючок и нитки. Она находилась, словно в каком-то трансе. И она вязала и не вязала одновременно. Ощущения раздвоились.

Рядом сидела такая же обалдевшая Ирина.

– Ты видишь тоже, что и я? – спросила шёпотом её Вета.

– А что ты видишь? – ответила как можно тише Ирина.

– Вот это окно с розовыми занавесками.

– Обычное окошко и занавески простенькие только шёлковые, – неопределённо хмыкнула мать семейства.

– Там на улице за окном цветёт яблоня! – почти зашипела Иветта.

– Ой, и правда, яблоня цветёт! – взвизгнула не сдержав эмоций, Ирина.

– Девочки, вы я вижу, заскучали? Так я вас сегодня чайком угощу с зефирками, – сладким голосом пропела баба Зина. Она поставила перед гостьями по чашечке чая. О, это были шикарные фарфоровые чашечки! Те самые чашечки, которые буквально просвечивали на свету. Такие же изумительные были и блюдечки. Вот уже на столике появилась очаровательная вазочка, наполненная разноцветным зефиром. От напитка исходил тонкий аромат шоколада и корицы. А зефир пах яблочками молоденькими и очень ранними и оттого особо душистыми. Иветта боязливо подцепила поставленную перед ней чашку негнущимися пальчиками. Другой рукой подхватила почти невесомое блюдечко. Иветта не боялась расплескать на скатерть жидкость, она боялась разбить хрупкую посуду. Пригубила горячий чай и от волнения даже не поняла, что за вкус у него такой. Ирина оказалась посмелее. Она распробовала чай и уже надкусила зефиринку розового оттенка.

– Божественно, – промычала Ирина.

– Угу, – булькнула Вета. Она тоже потянулась за зефиром и выбрала зелёненькую. Баба Зина присела рядом за такой же стул. Она с восторгом втягивала в себя ноздрями запах шоколадного напитка. Всё тот же беленький платочек, цветастый фартук и умиротворённое морщинистое лицо. И глазки у бабы Зины яркие такие васильковые.

– С новосельем вас, девчули! – провозгласила тост баба Зина.

– И тебя с новосельем, баба Зина! – поддалась всеобщему настроению Ирина. Её карие глаза заблестели от восторга.

– Это яблоня цветёт там, за окном? – не удержалась и спросила Иветта.

– Конечно, яблоня цветёт. У меня всегда под окном яблоня цветёт, – заулыбалась баба Зина. Она сказала это так, словно речь шла о чём-то совсем обыденном, типа по вторникам она ходит в магазин за продуктами.

– Всё время цветёт? И почему так? – это уже спросила Ирина. Спросила тихо так, доверительно, словно боялась задеть что-то больное, не совсем зажившее.

– Это любимое время года Зинаиды. Она замуж выходила под цветущей яблонькой, – простенько пояснила баба Зина. И сразу стало ясно, что баба Зина – это не прототип Зинаиды. Баба Зина – это малюсенькая частица той жившей когда-то женщины, её мечта о большой и дружной семье.

Иветта хотела спросить о судьбе Зинаиды, но прикусила свой остренький язычок. А вдруг эта мечта не сбылась? А вдруг от её жестоких бездушных слов, бабка Зинаида скукожится и заплачет? По всему получалось, что Зинаида родилась ещё до революции, той самой кровопролитной социалистической революции более века назад. С той поры, как говорится, много воды утекло, и было всякое. Были катастрофы природные и не очень, войны, революции всякие. Нет, лучше не спрашивать. Так целее будет надежда на то, что Зинаида была хоть немного счастлива в новом тогда ещё доме. Кто знает, по какой причине потомки этой сильной женщины задумали продать дом? Почему Иветта считала Зинаиду сильной женщиной? Построить отдельный дом для семьи во все времена было трудно и дорого.

Иветта наконец оторвала свой взгляд от окна и позволила себе основательно осмотреться в помещении. И только тут она заметила в углу прекрасное творение – камин. В их краях с холодной зимой камин – это роскошь, баловство. Такую прелестную роскошь себе мало кто мог позволить. Конечно, это была модная штучка, но даже в состоятельных домах предпочитали устанавливать муляж. Здесь это был совсем не муляж. Поленья весело потрескивали под напором пляшущих языков пламени. Из угла с камином веяло приятным настоящим теплом. Ух ты! Иветта сразу взбодрилась. Спросить или не спросить?

– Да спрашивай уже, чего ты там надумала? – подала голос баба Зина и уставилась не мигая на Вету.

– Я только хотела спросить, у меня в квартире по ночам тоже кто-то бродит…

– Да пусть бродит.

– Может, мне что-то нужно сделать, чтобы там… успокоить бродящего? – робко, очень робко предположила Иветта.

– Да что там сделаешь… Там на ваш весь многоквартирный дом один-единственный домовёнок остался. Все в лес сбежали, одичали бедняжки. А этому бедолаге ты блюдце с молоком поставь, задобрить его нужно. Он и перестанет тебя пугать.

– Так я и молока не покупаю, не пью я его, – округлила глаза Вета.

– Тебя никто не заставляет пить молоко! Налей в блюдце и оставь на кухне на ночь, – баба Зина строго так и проникновенно глянула на родственницу хозяйки дома. Баба Зина явно приглядывалась к Иветте, даже наверное, принюхивалась. Что-то в этой пенсионерке не нравилось духу деревянной чурочки.

– Спасибо, я так и сделаю, – поспешно согласилась Иветта. Домовой, что бродит у неё по ночам по квартире успокоится только напившись молока. Нонсенс! Или как говаривала тётя Тася: «Вот такой вот у нас пердимонокль!» Крутая у Иветты тётка была. По её бурной жизни можно было роман писать. Четырёх мужей пережила. К слову, у Иветты только одна романтика закончилась походом в загс. Иветта не любила вспоминать эти годы супружества. Так получилось, что они пришлись как раз на глобальные экономические реформы в стране. Вот эти годы, по закону подлости, и оказались особенно тяжёлыми для пенсионерки. Трудно было по всеобщему требованию в рекордные сроки перестроиться морально. Ну и материально, конечно. Тогда статус Иветты упал ниже плинтуса. Поменялось и отношение мужа к молодой жене. И не в лучшую сторону. А теперь и вовсе она живёт с двумя кошками и странствующим домовым. Веселуха!

– Баба Зина, а почему мои кошки не фыркают на домового?

– Ха! Много ты хочешь! Так знай, дорогуша, что все кошки дружат с домовыми. Домовой охраняет дом от злых духов, а киски самого хозяина оберегают. Им не резон с домовёнком ссориться. Усекла?

– Усекла, – Иветта взяла ещё одну зефиринку. Конечно, поедать в таком количестве сладкое вредно для пожилого организма, но устоять перед соблазном она не смогла.

Глава 4. Совсем другая жизнь.

Баба Зина налила Иветте и Ирине ещё по чашке горячего напитка.

– Пейте, девоньки, расслабляйтесь. Не бойтесь, вода дырочку найдёт, – приговаривала бабка и в этот момент совершенно не походила на магическое существо. Обычная такая старушка с добрым морщинистым лицом. Рядом с бабой Зиной Вета сразу почувствовала себя юной. За окном светило ослепительное солнышко, щебетали зарянки – птички такие маленькие с розовыми пузиками.

– Какие обои красивые! И пол из паркетных дощечек сложен, – восторгалась новой обстановкой Ира.

– Баба Зина, как ты это сделала? – задалась справедливым вопросом Иветта.

– Тебе всё скажи да покажи. Обойдёшься! – оборвала любопытствующую даму баба Зина.

– Это что, секрет? – неприятно удивилась Ирина.

– Секрет. Для вас, людей – это большой секрет.

– Значит, никогда и не расскажешь, – вздохнула Ира.

– Так не честно. Люди тоже имеют право кое-что знать, – скривилась Иветта.

– Терпение, граждане хорошие! Раз вы до чужих секретов охочие, то так уж и быть кое-что я вам поведаю. Когда-нибудь, не сейчас и под большим-большим секретом.

Ирина и Иветта после таких слов переглянулись быстро и тут же смущённо уткнулись в элегантные фарфоровые чашечки. У них у обеих сложилось впечатление, словно они подглядывали за кем-то и их застукали.

– Ну что носы-то повесили? Али побазарить больше не о чём, как о зачарованных секретах? – фыркнула баба Зина.

– Да, есть о чём. Моя Янка… Что из неё бестолковой получится? – Ирина подняла на бабу Зину беспокойные глаза.

– Эх, кареглазка ты моя! Нормальная у тебя девка растёт. Капризная, с изюминкой, но ежели будет жить в трудах праведных, то судьба её ждёт прямая да светлая.

– Как это понять – прямая да светлая судьба?

– А так и понимай, что трудиться она будет всю жизнь и получит за это достаток в семью.

– И замуж выйдет?

– И замуж выйдет и детей нарожает А большего не скажу. Не дадено мне такой власти. Не дозволено многого говорить да тайны чужие раскрывать.

Сколько они так сидели, не понял никто, но долгонько. Ирина спохватилась, что детям пора бы из школы явиться. Иветта же вспомнила, что ещё молока для домовёнка не купила да хлеба ей захотелось. Короче, разбежались.

Думали, что расставались на несколько дней, а не получилось. Иветту ноги сами привели снова к родне. И даже не к родне, а бабе Зине. Две ночи она терпела топтание на своей кухне каких-то сложных и непонятных потусторонних сил. А сегодня по утру встала и поняла, что больше не выдержит ничего подобного. Отбросила ложный стыд куда подальше и стеснительность тоже и пошагала в гости в большое семейство. Купила в магазине детям сладкий гостинец и помчалась.

– Иветта, что с тобой приключилось? – вместо приветствия ахнула Ирина.

– Что так заметно? – помрачнела ещё больше Иветта.

– Ты вся сегодня взъерошенная, – оглядывала приятельницу Ирина.

– Будешь тут взъерошенная. Две ночи почти не спала.

– Всё домовой бродит?

– Ага, бродит.

– И молоко не помогло?

– Выпил гад или кошки, не знаю, кто. Спокойней не стало. Кажется, даже хуже стало.

– Пойдём скорее к бабе Зине.

– А удобно?

– Удобно-удобно. Это она посоветовала молока налить в блюдце. Ты ведь в блюдце наливала?

– В блюдце. На столе оставила около чайника.

– И всё равно не помогло… Баба Зина, мы к тебе! – Ирина толкнула дверь в летнюю комнату, и снова на них пахнуло Рождественской сказкой. Поленья потрескивали в камине. Птички щебетали за окном, ну и яблоня цвела, как сумасшедшая. Разбушевавшееся солнышко посылало яркие лучики в окошко. В воздухе витал запах пирогов. Тот самый запах, когда пироги только-только вытащили из духовки. Густой запах вскружил головы у наших дам.

– Баба Зина, ты пироги печёшь? – выдала сходу Ирина.

– Ну как пеку, балуюсь слегонца. Решила сладких с яблоками по-быстрому настряпать, – поделилась баба Зина ближайшими планами. На столе покоилось большое блюдо с пирожками.

– Первую партию уже достала, – похвасталась баба Зина.

– Баба Зина, откуда здесь печка взялась? – Ирина завертела головой в поисках фабрики производства пирожков.

– Да вот же она, – баба Зина показала на скромненькую с виду электрическую духовку. И стояла эта духовочка прямо на камине вместо полагающихся на данном месте больших и красивых часов. Неожиданно!

– Так просто? – разинула рот Иветта.

– Так просто. А как я вам в эту конуру русскую печь со всеми причендалами затолкаю? А? – заворчала баба Зина.

– Ну да, проблематично, – согласилась Иветта, ещё раз с опаской оглядывая помещение. Вдруг что новенькое откроется? Не открылось.

– Я что такая тёмная? Я быстро эту штуку освоила! Ох, и удобная она! Прогресс, одним словом, – речь бабы Зины журчала, словно ручей в лесу булькал. Под неторопливые бабулькины речи дамы присели к столу. Баба Зина наполнила фарфоровые чашечки свеженьким пахучим чаем. Взяли по пирожку. Только после третьего пирожка Иветта вспомнила, зачем рвалась повидать бабу Зину. У неё же по ночам домовой бушует, а она чаи тут распивает, как ни в чём не бывало!

– Баба Зина, у меня проблемы, – промямлила Иветта.

– Ась? – повернулась к ней лицом баба Зина. Вот она смотрит на Иветту добрыми васильковыми глазами. Ну человек, да и только!

– Я напоила домовёнка молоком, а он снова топтался у меня на кухне прошлой ночью. Что мне теперь делать?

– Как что делать? Снова напои его молоком. Парень нервничает, – вздохнула баба Зина. Было непонятно, кого она жалеет, Иветту или капризного домового.

– А ему-то что нервничать? – задала глупый вопрос Ирина. Она потянулась за очередным пирожком, пятым по счёту. Или шестым? Баба Зина глянула на неё и так ласково:

– А ты жуй, жуй, дорогая! – потом повернулась к Иветте. – Не зря парень нервничает.

– Что-то не так? – Иветта не сводила напряжённого взгляда с лица бабы Зины.

– Вот, девоньки, небольшая проблемка нарисовалась, – молвила нараспев баба Зина.

– Какая проблемка? – подскочила на стуле Вета. Баба Зина строго на неё посмотрела, как на место пригвоздила.

– Дело в том, что этот домовой был очень привязан к прежней хозяйке квартиры, – баба Зина снова вздохнула.

– Ему нравилась моя мать?

– Всё немного хуже, – замялась баба Зина. Ей вдруг понадобилось заглянуть в духовку и проверить состояние пекущихся хлебо-булочных изделий.

– Куда уж хуже, – от плохого настроения Иветту даже пирожки с яблоками не спасали.

– Значит, есть куда. Ему, этому домовому нравилась не твоя мать, нравилась прежняя Иветта, – странно заговорила баба Зина.

– Какая ещё прежняя Иветта?

– Ну та, что жила в твоей квартире, – коротко ответила баба Зина. Легче не стало. Ирина сидела рядом и помалкивала. Она переводила напряжённый взгляд с Иветты на бабу Зину и обратно. Вмешиваться не хотелось, себе дороже.

– А я тогда какая Иветта? – Вета требовательно уставилась на бабу Зину. Морочила ей бабка голову.

– Ты сегодняшняя Иветта. Вот и пои поклонника молоком и почаще пои. Время лечит. Ничего, привыкнет.

– К чему привыкнет?

– К тебе привыкнет, девчуля. Ты девка хорошая, животных любишь.

– Со мной что-то не так? – забеспокоилась Вета.

– Всё с тобой нормально

– Тогда в чём не ладно? – не отставала Вета.

– Потом поговорим, не сегодня. Со временем всё проявится. Как проявится, так и поговорим, – жёстко парировала выпад баба Зина.

– Баба Зина, я давно Иветту знаю. Всё с ней нормально, – подключилась к разговору Ирина. Она дожёвывала очередной сладкий пирожок.

– Скажите мне, пожалуйста, девчули, а когда вы сблизились? – хитро прищурила свои голубенькие, как весеннее небо, глазки баба Зина.

– Когда сблизились? – задумалась Ирина и в глубокой такой задумчивости подцепила с блюда очередной пирожок. Думать они ей что ли помогали?

– Ты жуй, жуй, дорогая, – ободряюще улыбнулась хозяйка пирожковых изделий.

– А чего тут вспоминать? Как на пенсию я вышла, так и сблизились. Чаще стали встречаться, – подсказала Вета. Не любила она, когда ей приходилось говорить про пенсию. Не привыкла ещё.

– И тут сообразили, что являемся друг другу родственниками, – подтвердила, активно работая челюстями, мать семейства.

– Ага, значит, сообразили, – пыхтела, словно перегревшийся самовар, баба Зина. Она кряхтя поднялась со стула, подошла к камину, взяла оттуда чайник и подлила горячего чайку в чашки.

– Баба Зина, что со мной не ладно? – заныла насмерть перепуганная Вета.

– Да всё с тобой хорошо, всё с тобой ладно. Ты там, где нужно, – нагнала ещё больше туману баба Зина.

– Баба Зина, я что умру? – голос Иветты сорвался на сиплый шёпот.

– Конечно, умрёшь. Люди смертны.

– Что, совсем скоро умру? – всхлипнула Вета.

– Нет, не совсем скоро. Помрёшь ты в положенный срок, – успокаивала баба Зина. Ну как успокаивала, нагнетала на Иветту ещё больше беспокойства неординарная старушка.

– А когда это будет? – совсем перепугалась пенсионерка.

– Вот этого тебе, девонька Веточка, знать не полагается. Да и не скоро это будет, – нахмурила брови баба Зина. И снова как-то неоправданно засуетилась. Принялась брякать противнями, доставать их из духовки, переворачивать. Ещё больше пахнуло хлебом и яблоками. Казалось, сам воздух сгустился от большого количества, витающих в нём ароматов. Вете вдруг померещилось на мгновение, что воздух можно есть ложками. Она нервно хихикнула.

– Полегчало? – участливо спросила баба Зина. Вета кивнула.

– Ну идите теперь по своим делам. Зайдёте ко мне потом, когда Веточка с сестрой повидается.

– Да не хочу я её видеть! – вскипела Вета.

– Что так? Чем тебе сестрица не угодила? – проскрипела вдруг баба Зина.

– Да мы, как встретимся, так сразу и ругаться начинаем. Всё никак в последнее время я не могу найти с ней общего языка.

– Молодые, глупые, – хмыкнула баба Зина.

– Да уж совсем молоденькие! – зло бросила пенсионерка.

– Для меня юные, вы вечно юные, – баба Зина погладила участливо Вету по голове. Пожалела её, великовозрастную глупышку.

– Всё что-то делите. Не цените того, что имеете, – глаза бабки подёрнулись грозовой тучкой.

– Права ты, баба Зина, – отозвалась вдруг Ирина. – Не умеем мы ценить ни вещей, ни людей, что нас окружают.

– А-то! – возглас бабы Зины привёл Иветту в чувство. Она встала со стула и направилась бодренько к выходу. Ирина же застыла в ступоре, смотрела куда-то вдаль за окно. Вета взяла её за руку и потянула за собой. Так они и покинули эту странную комнату. Вышли на крыльцо. Контрастное сочетание осени и лета выбивало из зоны комфорта. Дамы только что покинули уют и тепло, вышли под проливной дождик. Хорошо, что у Ирины крылечко под навесом. Струи дождя хлестали по остывшей земле. Воздух становился каким-то неприятным на вкус, морозным. Иветта с тоской поглядела на тоненькие струйки, что свисали с навеса. Выскакивать под дождик совсем не хотелось.

– Может, переждёшь, у меня посидишь? – предложила Ирина. Если честно, то ей не хотелось расставаться с Иветтой. Не хотелось оставаться одной в доме, где творятся такие чудеса.

– Ой, да с удовольствием! – обрадовалась Иветта. Топать домой по такой погоде – не самое приятное дело. Дамы зашли в дом. Расположились, как это водиться, на кухне.

– Есть хочешь? – спросила хозяйка и не только из вежливости.

– После пирожков? Нет, не хочу.

– Тарелочка супчика не бывает лишней, – Ирина уже вовсю шуровала половником. Поставила на столе по тарелочке подогретого супа. Когда и успела?

– Я так никогда не похудею! – взмолилась Вета.

– От супа не толстеют.

– Сдаюсь, ты победила, – Вета взяла в руку ложку.

– Мои школьники скоро придут, – поделилась сокровенным Ирина.

– Ну как они?

– Вадька хорошо учится, а вот Яна не очень, ленится.

– Зато Яна у тебя шустрая.

– Ой, вся в меня! Спортом занимается, в танцевальный класс ходит. Там её учительница хвалит, – Ирина явно гордилась своими отпрысками. Вета хлебала суп. Лицо её всё равно немного хмурилось. И причиной этому не был теперешний разговор с матерью семейства. Повод для печали был другой.