Очнувшись

А что, если причина ее болезни – не химия, а какая-то травма? Падение? Удар головой? Что, если я только что предотвратил ее?

Эта мысль давала надежду. Но вместе с ней пришел и страх. Я понял, насколько хрупка нить времени. Одно неверное движение, и все могло пойти прахом. Я играл с силами, которых не понимал.

Глава 9

Мой героический поступок сделал меня местной знаменитостью. Баба Нина поила меня отварами и причитала, что я «сорвиголова». Ленины родители пришли меня благодарить и принесли трехлитровую банку меда. Сама Лена смотрела на меня с обожанием и благодарностью.

Но была и обратная сторона. Марина стала еще более задумчивой. Однажды вечером она пришла ко мне в мою каморку. – Нам надо поговорить, – сказала она с порога. Я сел на кровать, готовясь к худшему. – Леш, кто ты такой? – спросила она прямо. – Твой крик тогда, на карусели… Ты кричал так, будто знал, что это произойдет. Ты всегда все знаешь. Ты помог Диме и Лене. Ты заставляешь Лену проветривать комнату, хотя она никогда на это не жаловалась. Ты спас ее. Это… это не просто совпадения.

Она смотрела на меня своими честными, умными глазами, и я понял, что больше не могу ей врать. Она заслуживала правды. Хотя бы ее части.

Я глубоко вздохнул. – Марина, я не могу рассказать тебе все. Поверь, так будет лучше для тебя. Но я скажу главное. Я здесь не случайно. У меня есть цель. И эта цель связана с Леной. – Ты влюблен в нее? – в ее голосе прозвучала ревность. – Нет! – я вскочил. – Нет, что ты. Она мне… как сестра. Я просто… я должен ее защитить. – От чего? – От того, что может случиться в будущем.

Она молча смотрела на меня несколько секунд, переваривая информацию. Я ожидал чего угодно: смеха, недоверия, обвинений в сумасшествии. Но она сказала лишь одно: – Я верю тебе.

Я был ошеломлен. – Почему? – Потому что я вижу твои глаза. В них столько боли, сколько не бывает у двадцатилетнего парня. И я… я люблю тебя. А когда любишь, то веришь. Даже в самое невероятное.

Она подошла и обняла меня. – Я помогу тебе, – прошептала она мне в плечо. – Чем смогу. Просто скажи, что нужно делать.

В тот момент я понял две вещи. Первая: я нашел не просто любовь, я нашел родственную душу. Вторая: я втянул ее в свою опасную игру, и теперь отвечаю не только за будущее своей матери, но и за ее судьбу. И это пугало меня еще больше.

Глава 10

Август подходил к концу. Мое время истекало. Я чувствовал это интуитивно. Лето, которое казалось бесконечным, сжималось до нескольких дней.

Я так и не нашел конкретной причины, «точки бифуркации». Я предотвратил возможное падение, заставил ее меньше дышать химикатами. Было ли этого достаточно? Я не знал. Мне нужна была гарантия.

И тогда я решился на самый отчаянный шаг. Я должен был оставить ей сообщение. Сообщение, которое она поймет не сейчас, а через много лет. Когда появятся первые симптомы.

Я провел несколько дней в местной библиотеке, изучая подшивки старых медицинских журналов. Информация была скудной, но кое-что я нашел. Описание похожих симптомов, редкие случаи, экспериментальные методы лечения, которые в мое время уже стали стандартом.

Я купил толстую тетрадь и ручку. И всю ночь, при свете тусклой лампы, я писал. Я писал письмо из прошлого в будущее.

«Дорогая Лена, – начал я. – Если ты читаешь это, значит, ты столкнулась с тем, чего я так боялся. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто доверься мне. Твои головные боли, слабость, онемение – это не просто усталость. Это симптомы редкого неврологического заболевания. В ваше время его почти не умеют диагностировать, но в будущем…»

Я подробно описал все, что знал от маминых врачей. Названия анализов, которые нужно сдать. Типы обследований. Препараты, которые могут замедлить развитие болезни на ранней стадии. Я умолял ее не сдаваться и искать конкретных специалистов, даже если местные врачи будут разводить руками.

Я писал, и по моим щекам текли слезы. Я снова переживал весь ужас маминой болезни, но теперь у меня в руках было оружие против нее.

На последней странице я написал: «Живи. Будь счастлива. За нас обоих. Твой друг, который всегда рядом». Подписываться своим именем я не стал.

Теперь нужно было спрятать это письмо. Спрятать так, чтобы она нашла его в нужное время.

Я вспомнил, как мама рассказывала про «тайник», который у них с Мариной был в детстве. Дупло в старом дубе на берегу реки. Они прятали там свои «сокровища»: стекляшки, фантики, записки.

На следующий день я пошел туда с Мариной. – Мне нужна твоя помощь, – сказал я, протягивая ей запечатанный конверт. – Спрячь это сюда. И дай мне слово, что никому об этом не расскажешь. И сама не прочтешь. Она взяла конверт. – Что это? – Это… страховка. Для Лены. Возможно, она ей никогда не понадобится. Но если вдруг… если вдруг через много лет с ней случится беда, ты должна будешь напомнить ей про этот тайник. Ты сможешь?

Она смотрела на меня долгим, серьезным взглядом. – Я смогу. Я все сделаю, Леша.

Она аккуратно положила конверт в дупло и завалила его камнями. Моя миссия была завершена. Я сделал все, что мог.

Оставалось самое страшное. Прощание.

Глава 11

Последний вечер мы провели все вместе. Сидели у костра, как в первый раз. Но атмосфера была другой. Все знали, что я скоро уезжаю.

Лена подарила мне свой рисунок – наш портрет. Мы вчетвером на берегу реки. Счастливые, беззаботные. – Чтобы ты нас не забывал в своей Москве, – сказала она, обнимая меня. – Не забуду, – прохрипел я, с трудом сдерживая эмоции.

Потом мы с Мариной ушли. Мы шли по ночному городу, держась за руки, и молчали. Слова были не нужны. Мы оба понимали, что это конец.

Мы дошли до ее дома. – Вот и все, – прошептала она. – Марина… – я не знал, что сказать. «Прости»? «Я люблю тебя»? «Я никогда тебя не забуду»? Все это было правдой, но звучало так банально, так недостаточно.

Она прижалась ко мне. – Не надо слов, Леш. Просто обними меня.

Я обнял ее так крепко, как только мог, пытаясь запомнить ее запах, тепло ее тела, стук ее сердца. – Я буду помнить, – сказала она. – Каждую минуту этого лета. – И я, – ответил я.

Она отстранилась и посмотрела мне в глаза. В них не было слез. Только бесконечная нежность и грусть. – Уезжай утром. Не приходи прощаться. Я не смогу. – Хорошо. – Обещай, что будешь счастлив. – Только если ты тоже пообещаешь. – Обещаю, – улыбнулась она сквозь боль.

Она поцеловала меня в последний раз – быстро, почти невесомо, и скрылась за калиткой.

Я остался один под звездами чужого-своего неба. Я не пошел домой. Я побрел на берег реки, на то самое место, где появился. Я сел на траву и стал ждать. Я не знал, как вернуться, но чувствовал, что это должно произойти здесь.

Я думал о том, что оставляю позади. О дружбе. О первой настоящей любви. О лете, которое изменило меня навсегда. Я спас маму, но какой ценой? Ценой разбитого сердца – ее и своего.

Я сидел до самого рассвета. И когда первые лучи солнца коснулись воды, я почувствовал знакомое гудение. Мир поплыл. Цвета стали блекнуть, превращаясь в черно-белые помехи. Меня снова тянуло, но теперь не вперед, а назад.

Последнее, что я увидел – это силуэт Марины, стоящей у окна своего дома. Мне показалось, или она мне помахала?

И потом все исчезло.

Часть 4: Эхо в настоящем

Глава 12

Я очнулся на полу в своей комнате. В ушах звенело. Телевизор шипел, показывая пустой экран. На видеомагнитофоне мигали цифры. Кассета закончилась.

Я сел, тряся головой. Все было как прежде. Та же мебель, тот же вид из окна на хмурую Москву. Неужели это был сон? Невероятно реалистичный, детальный сон?

Я вскочил и бросился в коридор. – Мам! – крикнул я, и сердце замерло в ожидании.

Дверь кухни открылась, и на пороге появилась она. Моя мама. Живая. Немного старше, чем на той кассете, но моложе, чем я ее помнил в последние годы. Без следов болезни на лице. В ее глазах было удивление, а не та вселенская усталость. – Леша? Ты чего кричишь? Что-то случилось?

Я бросился к ней и обнял ее так крепко, что она охнула. – Эй, ты меня задушишь! Что за нежности с утра? Я отстранился, вглядываясь в ее лицо. – Мам, как ты себя чувствуешь? – Нормально, – она с подозрением посмотрела на меня. – Как обычно. Ты какой-то странный сегодня.

В кухню вошел отец. Он выглядел иначе. Спокойнее, счастливее. Морщин вокруг глаз было меньше. – Доброе утро. Леш, ты чего на мать накинулся? – Я… я просто соскучился.

Они переглянулись. В их взглядах читалось: «трудный возраст».

Я сел за стол. Они завтракали и болтали о каких-то бытовых вещах: о пробках, о планах на выходные. И это было самое прекрасное утро в моей жизни.

Все получилось. Я изменил прошлое. Я спас ее.

После завтрака я зашел в ее комнату. На стене, в рамке, висел тот самый рисунок. Наш портрет. Мы вчетвером на берегу реки. – Мам, а откуда это? – спросил я, хотя и знал ответ. – А, это… – она подошла и с нежностью провела пальцем по стеклу. – Подарок одного хорошего человека. Был у нас в юности друг, Леша, твой тезка. Приехал из Москвы на одно лето. Славный был парень. Загадочный. Спас меня один раз… А потом уехал и пропал. Интересно, как его судьба сложилась?

Она вздохнула. – А это кто рядом с тобой? – я ткнул пальцем в фигурку Марины. – Это Марина, моя лучшая подруга. Мы с ней до сих пор общаемся. Она стала известным журналистом, в Питере живет. Замужем, двое детей. Иногда приезжает в гости.

Мое сердце сжалось. Марина. Она жива, у нее все хорошо. Она счастлива. Как и обещала. Я должен был радоваться за нее. Но на душе было горько.

Я вернулся в свою комнату и рухнул на кровать. Я победил. Я получил то, что хотел. Моя семья была в сборе. Но я чувствовал себя опустошенным. Часть меня навсегда осталась там, в 1996 году, на берегу тихой речки, рядом с темноволосой девушкой с озорными глазами.

Глава 13

Прошло несколько месяцев. Я привыкал к новой реальности. К живой и здоровой маме. К теплой атмосфере в доме. Мои отношения с отцом наладились. Без давящего груза горя мы смогли, наконец, найти общий язык.

Он по-прежнему работал в своем НИИ, но теперь с большим энтузиазмом. Однажды он позвал меня в свой кабинет. – Леш, я хочу тебе кое-что показать. Ты у нас айтишник, может, что-то дельное скажешь.

На его столе стояла странная конструкция из проводов, катушек и мониторов. В центре был закреплен кристалл необычной формы. – Что это? – спросил я. – Это… сложно объяснить, – отец потер переносицу. – Я работаю над этим уже много лет. Это теория о многомировых интерпретациях. Проще говоря, о параллельных вселенных.

Я замер. – Ты веришь в параллельные вселенные? – Раньше не верил. Но у меня было… знаешь, как наваждение. Сон, который снился мне много лет. Будто в юности я встретил парня, который был не от мира сего. Он говорил о будущем, о технологиях… И после его отъезда у меня в голове засела эта идея. Что если существуют другие временные линии? Другие варианты реальности? И что если можно уловить их… эхо?

Он включил установку. Комнату наполнило низкое гудение. На одном из мониторов появились хаотичные сигналы. – Большую часть времени – это просто шум. Белый шум Вселенной. Но иногда… иногда я ловлю что-то осмысленное. Фрагменты радиопередач из миров, где история пошла иначе. Обрывки сигналов. Эхо. Я назвал свой проект «Эхо».

Я смотрел на экран, и у меня перехватило дыхание. Мой отец. Мой немногословный, прагматичный отец, вдохновленный моим появлением в прошлом, посвятил свою жизнь тому, чтобы доказать существование того, откуда я пришел.

– Пап, а можно… можно настроиться на конкретную точку? В пространстве и времени? Он посмотрел на меня с удивлением. – Теоретически – да. Если знать точные координаты и… резонансную частоту. Но это почти невозможно. Это как искать иголку в бесконечном стоге сена. – А если я знаю? – прошептал я. – Если я знаю координаты? Город Калинов Мост. Лето 1996 года.

Отец уставился на меня. В его глазах мелькнуло узнавание. Тот самый сон. Та самая встреча. – Леша… это был ты?

Я молча кивнул.

Мы работали всю ночь. Я вспоминал детали: дату, время, место. Отец вводил данные в компьютер, корректировал настройки, менял калибровку. Установка гудела, перегревалась. Несколько раз выбивало пробки.

Мама заглядывала к нам, качала головой, но не мешала. Она привыкла к странностям своего мужа-физика.

И вот, под утро, когда мы уже почти отчаялись, на экране появилось изображение. Размытое, черно-белое, с сильными помехами. Но я узнал его. Это был берег реки. И на берегу, у старого дуба, стояла девушка.

Марина.

Она была старше. Не двадцатилетняя девчонка, а взрослая, тридцатилетняя женщина. Но это была она. Ее фигура, ее волосы. Она смотрела на дупло в дереве.

Сигнал был нестабильным. Изображение дрожало и пропадало. – Я не могу его удержать! – крикнул отец. – Слишком слабая связь!

И тут я увидел это. Рядом с ней стояла та самая видеокамера «Panasonic». Она была установлена на штативе и направлена на дупло.

Я все понял. В ее реальности, в той временной линии, которую я покинул, я просто исчез. Но она не забыла. Она поверила. И, возможно, она нашла способ… способ послать сигнал.

– Папа, – я схватил его за руку. – Ты говорил про эхо. А можно… можно не просто поймать эхо, а… пойти на него? Открыть проход? – Это безумие! – он покачал головой. – Энергии потребуется колоссальное количество! Это может быть билет в один конец! Ты можешь просто… испариться! – Но это возможно? Он посмотрел на установку, на дрожащее изображение на экране, на меня. – В теории… да. Но это невероятно опасно.

Я смотрел на экран. На Марину. Она стояла там, в своем времени, и ждала. Может быть, она ждала не меня. Может, это просто случайность. Но я не мог так жить. Не зная наверняка.

Я спас свою семью. Я подарил им счастье. Теперь я имел право побороться за свое собственное.

– Я должен попробовать, – сказал я твердо. – Я должен.

Глава 14

Подготовка заняла неделю. Неделю бессонных ночей и напряженной работы. Отец, поверив в мою историю, бросил все силы своего НИИ на этот проект. Он объяснил коллегам, что это эксперимент по созданию стабильного микро-портала. О настоящей цели знал только он.

Мы перевезли установку в лабораторный корпус, подключили ее к мощному источнику питания. Мама ничего не знала. Я сказал ей, что помогаю отцу с важным проектом. Она гордилась мной.

Прощание было самым трудным. Я обнял ее на пороге, вдыхая ее запах, пытаясь запомнить каждую черточку ее лица. – Мам, я тебя очень люблю. – И я тебя, сынок. Удачи вам с отцом.

Я не знал, увижу ли я ее снова.

В лаборатории все было готово. Отец стоял у пульта управления. Его лицо было сосредоточенным и печальным. – Леша, ты уверен? Пути назад может не быть. – Я уверен, пап. Спасибо тебе. За все.

Я шагнул в центр установки. Отец кивнул и повернул главный рубильник.

Воздух загудел, заискрился. Пространство передо мной начало подрагивать, словно марево над раскаленным асфальтом. Потом оно стало уплотняться, превращаясь в мерцающий овал, похожий на жидкое зеркало.

На той стороне я увидел ее. Берег реки. Старый дуб. И Марина. Она стояла ко мне спиной, глядя на реку.

– Сигнал стабилен! – крикнул отец. – Но я не знаю, как долго смогу его держать! Иди!

Я сделал шаг. И еще один. И шагнул в мерцающий овал.

Ощущение было не похоже на то, что я испытал с камерой. Не было падения, не было головокружения. Просто мгновенный перенос.

Я стоял на траве. Позади меня портал захлопнулся с тихим хлопком. Я был здесь.

Солнце светило так же, как и десять лет назад в ее времени. Пахло рекой и травой. Девушка у дерева обернулась на звук.

Это была она. Марина. Ей было около тридцати. В уголках глаз появились тонкие морщинки, но взгляд был тот же – умный, живой, немного грустный. Она была одета в простые джинсы и футболку. В ее руках была видеокассета.

Она смотрела на меня, и в ее глазах отразилось неверие, шок, а потом… узнавание. – Леша? – прошептала она, и ее голос дрогнул.

Я не мог вымолвить ни слова. Я просто шагнул к ней. – Это… это правда ты? Я… я каждый год прихожу сюда. В этот день. Я нашла твое письмо Лене несколько лет назад, когда она… она чуть не заболела. Твое письмо спасло ее. Оно навело врачей на мысль, они провели обследование и начали профилактику. Она здорова. И счастлива. Она вышла замуж за Диму, у них растет сын… Я знала, что ты не просто так появился. Я изучила все, что смогла. Про аномалии, про время… Я нашла эту камеру у них на чердаке. Я не знала, что делать, но чувствовала… я должна была быть здесь. Сегодня.

Она говорила быстро, сбивчиво, боясь, что я сейчас исчезну, как мираж. – Я здесь, – наконец, сказал я. – Я настоящий.

Она бросилась ко мне. Я подхватил ее, и мы стояли, обнявшись, посреди того самого берега, где когда-то расстались. Все было на своих местах. И река, и дуб, и мы. Только время прошло.

– Ты вернулся, – плакала она, уткнувшись мне в плечо. – Ты все-таки вернулся. – Я не мог не вернуться, – ответил я, гладя ее по волосам. – Я оставил здесь свое сердце.

Я знал, что впереди будет много сложностей. Я был чужаком в этом времени, без документов, без прошлого. Но это было неважно.

Главное, что мы были вместе. Две души из разных времен, нашедшие друг друга на перекрестке реальностей.

Я посмотрел на реку, на ее спокойное течение. Поэты были неправы. Время – это не река. Время – это океан возможностей. И иногда, если очень сильно верить и любить, оно дает тебе второй шанс.

И я свой шанс не упущу.

Эпилог

Прошло пять лет.

Мы сидим на веранде нашего небольшого дома на окраине Калинова Моста. Дом выходит окнами на ту самую реку. Марина, теперь уже моя жена, известная на всю страну журналистка-расследователь, проверяет статью на своем ноутбуке. Рядом с ней сидит наша трехлетняя дочка Лена, названная в честь лучшей подруги и спасенной мамы. Она увлеченно рисует что-то в альбоме.

Я стал программистом-фрилансером. Мои знания из будущего оказались здесь весьма кстати. Я смог легализоваться, получить документы, начать новую жизнь.

Иногда по вечерам, когда дочка засыпает, мы с Мариной достаем старую видеокамеру «Panasonic». Она стоит у нас на полке, как семейная реликвия. Мы не пытаемся ее включить. Нам не нужно больше путешествовать во времени.

Мы нашли свое время. Свое место. Свое счастье.

В той, другой реальности, моя мама и мой отец счастливы. Они знают, что их сын отправился за своей любовью, и гордятся им. Иногда отец присылает мне «эхо» – короткие, зашифрованные сообщения через ткань мироздания, просто чтобы сказать, что у них все в порядке.

Я смотрю на свою жену, на свою дочь, на тихую реку, залитую закатным солнцем. И я понимаю, что все было не зря. Каждая минута страха, каждая слеза, каждый мучительный выбор.

Потому что на пыльном чердаке времени я нашел не просто дверь в прошлое.

Я нашел дорогу домой.

Тень Лебедя

Пролог

Туман был похож на молоко, пролитое в предрассветных сумерках. Он цеплялся за мокрую траву, обвивал стволы вековых сосен и глушил все звуки, кроме стука его собственного сердца. Алексей Волков, историк и реконструктор, проклинал себя за то, что поддался на уговоры друзей и поехал на этот фестиваль под Старицей. Древнее городище, языческое капище, полночь, гроза… Идеальный набор для неприятностей.

Его УАЗ «Патриот» заглох еще пять километров назад. Мобильная связь исчезла вместе с асфальтом. Теперь он брел сквозь лес, пытаясь выйти к реке, которая, по его расчетам, должна была привести к какой-нибудь деревне. Гроза, разразившаяся час назад, была неестественной. Молнии били не с неба на землю, а словно из одной точки в центре тучи, расходясь фиолетовыми венами. Одна из них ударила совсем рядом, и мир взорвался ослепительным белым светом.

Алексей очнулся от холода. Он лежал на влажной земле, одетый в свои джинсы и туристическую куртку. Туман рассеялся, но лес вокруг был другим. Деревья казались выше, древнее. Воздух был чище, пропитан запахом хвои и сырой земли, без малейшего намека на выхлопные газы. Он поднялся, отряхиваясь. Голова гудела.

Вдалеке послышался лай собак и ржание лошадей. Спасение! Он пошел на звук, продираясь сквозь заросли. Вскоре он вышел на просеку и замер.

По ней двигался отряд всадников. Но это были не туристы-конники и не местные на лошадях. Это были воины. Настоящие. В стеганых тегиляях, кольчугах, остроконечных шлемах-шишаках. В руках они держали копья с широкими наконечниками, а у седел висели мечи в простых кожаных ножнах.

Алексей инстинктивно спрятался за дерево. Его сердце заколотилось. Это не мог быть другой реконструкторский фестиваль. Слишком все было настоящим. Грязь на сапогах, усталые, обветренные лица, пар, идущий от разгоряченных лошадей.

Один из всадников, очевидно, командир, поднял руку, останавливая отряд. – Чуешь, Ратибор? – спросил он у своего соседа, коренастого бородача. – Будто зверь чужой в лесу. Или человек. Бородач принюхался. – Человеком пахнет, княжич. И дымом странным.

Собаки, бежавшие впереди отряда, залились яростным лаем и бросились прямо к дереву, за которым прятался Алексей. Он понял, что попал. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Он медленно поднял руки и вышел из-за ствола.

Воины уставились на него, как на привидение. Его одежда, короткая стрижка, чисто выбритое лицо – все в нем было чужим, неправильным. Командир, молодой парень с ясными голубыми глазами и русыми волосами, спадавшими на плечи, нахмурился. – Ты кто таков? – его голос был властным и чистым. – Чьих будешь? Тать? Лазутчик Черниговский?

Алексей сглотнул. Он смотрел на их лица, на оружие, на вышивку на воротнике княжича и понимал. Это не шутка. Это не сон. Он не знал, как и почему, но он больше не был в своем мире.

– Я… я заблудился, – прохрипел он, понимая всю абсурдность своих слов. Княжич усмехнулся, но в глазах его не было веселья. – В наших лесах так не одеваются. И говорят иначе. Взять его! Допросим в Светограде. Великий князь решит, что с ним делать.

Двое воинов спешились, грубо схватили его за руки и связали их за спиной. Веревка больно впилась в запястья. Его подвели к лошади и неловко закинули в седло впереди одного из дружинников. Отряд тронулся.

Алексей Волков, историк XXI века, ехал в древний город Светоград, не имея ни малейшего понятия, что ждет его в этом жестоком и прекрасном мире, где он был чужаком. Волком среди лебедей.

Глава 1. Каменные стены Светограда

Путь до Светограда занял остаток дня. Для Алексея это было пыткой и откровением одновременно. Он, всю жизнь изучавший Древнюю Русь по книгам и археологическим находкам, теперь видел ее воочию. Он видел бревенчатые избы в маленьких деревушках, дым, вьющийся над соломенными крышами, женщин в длинных сарафанах, с удивлением и страхом глядящих на странного пленника.

Светоград поразил его воображение. Расположенный на высоком холме у слияния двух рек, город был окружен мощным земляным валом, увенчанным частоколом из заостренных бревен. Над ним возвышались башни и терема княжеского детинца, построенного уже из белого камня. Это была настоящая средневековая крепость, живая и дышащая.

Его провели через ворота, мимо стражников в кольчугах, по грязным, шумным улицам. Гомон толпы, скрип телег, крики торговцев, запах навоза, печеного хлеба и дыма – все это обрушилось на него, оглушая. Люди расступались перед дружинниками, с любопытством разглядывая его странный наряд.

Его привели в детинец, в просторную гридницу – большой зал с низким сводчатым потолком, который держали массивные дубовые столбы. В центре горел очаг, а вдоль стен стояли лавки. Здесь его и оставили под охраной двух хмурых воинов.

Через некоторое время в гридницу вошел тот самый молодой княжич, который его поймал. Теперь на нем был длинный парчовый кафтан, и выглядел он еще более внушительно. – Отец желает тебя видеть, – коротко бросил он.

Алексея провели в тронный зал. Он был меньше, чем Алексей представлял по фильмам, но от этого не менее впечатляющим. Стены были украшены росписями и дорогими коврами. В дальнем конце на высоком резном кресле сидел седовласый мужчина с окладистой бородой и пронзительными, умными глазами. Это был Великий князь Святослав, правитель Белогорского княжества. Рядом с ним стоял его сын, княжич Мстислав, поймавший Алексея.

Алексей заставил себя поклониться, как требовал этикет того времени, который он знал по книгам. – Говори, кто ты, – голос князя был спокоен, но в нем чувствовалась сталь. – И не лги. Ложь я чую за версту.

Алексей глубоко вздохнул. Говорить правду? Его сочтут сумасшедшим. Лгать? Он не умел, да и что он мог придумать? – Меня зовут Алексей. Я… из далеких земель. Попал сюда из-за грозы. Святослав нахмурился. – Твоя одежда странна. Твоя речь чиста, но выговор необычен. Ты не похож ни на варяга, ни на грека, ни на половца.