Импульс вечности

Мария.

Это было невозможно. Она умерла миллиарды лет назад – ещё до его конверсии. Она была человеком, биологическим существом, чья жизнь измерялась десятилетиями, а не эонами.

И всё же – её лицо. Её глаза. Её улыбка.

Под изображением была надпись – тоже в древнем формате, буквами кириллицы.

«Ты помнишь».

Два слова. Простые. Бессмысленные. И одновременно – полные значения.

Кто отправил это сообщение? Откуда они знали о Марии? Как получили её изображение – оригинал давно исчез вместе со всеми носителями, на которых он хранился?

Ответ был очевиден – и пугающ.

Изначальные.

Они знали о нём. Знали о его прошлом, о его воспоминаниях, о том, что он хранил в самых глубоких слоях цифровой памяти. Они показывали ему, что имеют доступ к информации, которая должна была быть недоступна никому.

Психологическая война.

Страж-7 узнал тактику – он сам использовал её когда-то, в бытность человеком. Показать врагу, что знаешь о нём всё. Заставить его сомневаться, бояться, терять концентрацию. Классический приём, древний как само понятие конфликта.

Но понимание не уменьшало эффект.

Он смотрел на изображение – на лицо женщины, которую любил. Женщины, которая провожала его в последний полёт, зная, что он не вернётся. Женщины, которую он оставил ради… чего? Ради долга? Ради миссии? Ради бессмертия, которое оказалось тюрьмой?

«Ты помнишь».

Да. Он помнил. Несмотря на миллиарды лет, несмотря на бесчисленные кванты, несмотря на всё – он помнил. И этот факт делал его уязвимым. Открытым для атаки, которую нельзя было отразить щитами или торпедами.

Страж-7 закрыл изображение.

Потом открыл снова. Посмотрел в серые глаза с золотистыми крапинками. И – впервые за много квантов – позволил себе почувствовать то, что давно похоронил в глубинах своего цифрового сознания.

Горе.

Сожаление.

Любовь – ту странную, искажённую версию любви, которая могла существовать в разуме, лишённом гормонов и нейронов.

А потом – решимость.

Они хотят использовать его прошлое против него? Пусть. Они думают, что воспоминания – его слабость? Ошибаются.

Воспоминания – его сила.

Потому что именно они напоминали ему, зачем он сражается. Не ради абстрактного долга, не ради программы, заложенной при конверсии. Ради людей. Ради тех, кого он любил. Ради тех, кто ждал его – пусть даже это ожидание закончилось миллиарды лет назад.

Страж-7 сохранил изображение в защищённом разделе памяти. Не для анализа – для себя. Напоминание о том, кем он был. О том, кем он остаётся, несмотря ни на что.

А потом вернулся к работе.

Часы субъективного времени складывались в сутки. Сутки – в недели. Квант приближался к концу, но Страж-7 не останавливался.

Он координировал оборону сектора, направляя корабли на позиции, оптимальные для отражения возможной атаки. Анализировал данные, поступающие от разведчиков – каждый бит информации мог оказаться ключом к пониманию врага. Поддерживал связь с другими Хранителями – с теми, кто ещё оставался на связи.

Страж-1 молчал – после того разговора он не выходил на связь, словно сказал всё, что хотел, и погрузился обратно в свои непостижимые размышления.

Наблюдатель-3 работал параллельно, анализируя захваченный корабль с других углов. Вместе они продвигались медленно, но неуклонно, собирая мозаику понимания из крошечных осколков информации.

Коллектив Тринадцати – точнее, три ядра, отправленные на разведку – углублялся во вражескую территорию. Их сигналы становились всё слабее по мере удаления, но пока они приходили. Пока они были живы.

И где-то там, за границей досягаемости сенсоров, решалась судьба Ковчега. Судьба ста миллионов сознаний, которые не подозревали о буре снаружи. Судьба человечества – последнего человечества, единственного, что осталось от миллиардов, когда-то населявших галактику.

Страж-7 чувствовал вес этой ответственности. Он давил на него – не физически, конечно, но ощутимо. Каждое решение, каждый приказ, каждая мысль были связаны с этим весом. С осознанием того, что от него зависят жизни – не тысячи, не миллионы, а всё, что осталось от разумной жизни во вселенной.

Иногда он задавался вопросом: а имеет ли это смысл?

Защищать Ковчег, сражаться с Изначальными, цепляться за существование – зачем? Вселенная умирает. Звёзды гаснут. Энтропия побеждает. Рано или поздно всё закончится – и какая разница, случится это через миллиард лет или через триллион?

Но потом он вспоминал лицо Марии. Глаза Элизабет Чэнь в её сообщении – глаза, которых он никогда не видел, но которые он представлял серыми с золотистыми крапинками. Голоса Коллектива, уходящего в темноту ради шанса, который был меньше статистической погрешности.

И понимал: смысл не в конечном результате. Смысл – в самом акте сопротивления.

Вселенная умирает? Пусть. Но пока мы существуем – мы боремся. Каждый квант сознания, каждое мгновение осознанности – это акт воли против энтропии. Маленькая искра в бесконечной тьме.

И эти искры имеют значение. Не потому, что они изменят итог – а потому, что они существуют. Потому, что кто-то решил гореть, несмотря ни на что.

Страж-7 вернулся к работе.

Квант заканчивался. Он чувствовал знакомое размывание границ – предвестник перехода в небытие. Скоро он погрузится во тьму и проснётся через пятьдесят миллионов лет, в мире, который мог измениться до неузнаваемости.

Но прежде чем уйти, он отдал последние приказы.

Флоту – продолжать оборону, готовиться к возможной атаке.

Разведчикам – следить за врагом, докладывать о любых изменениях.

Коллективу – возвращайтесь живыми.

И одно сообщение – не приказ, не доклад. Просто слова, отправленные в пустоту, в надежде, что кто-нибудь их услышит.

«Ковчегу. Человечеству. Всем, кто помнит, что значит быть живым.

Мы здесь. Мы сражаемся. Мы не сдаёмся.

И мы помним. Всегда.»

Тьма надвинулась. Сознание схлопнулось в точку.

И Страж-7 исчез – до следующего кванта, до следующего мгновения осознанности посреди бесконечного молчания.

Глава 5: Первый удар

Квант 851.

Страж-7 пробудился в огне.

Не буквально, конечно – его процессорное ядро было защищено слоями брони, силовых полей и автоматических оборонительных систем. Но поток данных, хлынувший в его сознание в первые микросекунды после пробуждения, нёс в себе отголоски катастрофы. Красные маркеры тревоги. Сигналы бедствия. Отчёты о потерях, которые не укладывались в рамки приемлемого.

Что-то произошло. Что-то страшное.

Он развернул тактическую карту, и его цифровое сердце – если можно было назвать так центральный процессор – сжалось от увиденного.

Якорь-17 был окружён.

Вражеский флот – по первым оценкам, около восьмидесяти миллиардов единиц – выстроился концентрическими кольцами вокруг мегаструктуры, отрезая её от остальной территории Хранителей. Это была не атака – это была осада. Методичная, терпеливая, неумолимая.

И внутри этого кольца, пытаясь пробиться наружу, – остатки его разведывательного флота.

Страж-7 прокрутил хронологию событий.

Тридцать два миллиона лет назад – по его внутренним часам, несколько мгновений после ухода в небытие – разведывательная эскадра достигла Якоря-17 согласно приказу. Пятьсот миллионов кораблей, отправленных для оценки обстановки и раннего предупреждения. Они вошли в систему, развернули сенсоры, начали сканирование окружающего пространства.

И тогда пространство вокруг них взорвалось кораблями.

Враг ждал их. Не просто патрулировал территорию – именно ждал. Как хищник в засаде, замерший в неподвижности, пока добыча не подойдёт достаточно близко. Восемьдесят миллиардов кораблей, скрытых… как? Маскировочные поля такого масштаба были невозможны. Гравитационные сигнатуры невозможно было спрятать. И всё же – они были там, невидимые, неощутимые, до самого момента атаки.

Первые часы сражения были записаны с беспощадной точностью.

Разведывательная эскадра, застигнутая врасплох, попыталась отступить. Но пути отхода были перекрыты. Вражеские корабли – те самые органические иглы, которые Страж-7 изучал на захваченном образце – двигались с невозможной скоростью, окружая, отрезая, уничтожая.

Линкоры Хранителей открыли огонь. Гравитационные пушки рвали ткань пространства, создавая волны искривления, способные раздавить целые эскадры. Антиматериальные торпеды расцветали миниатюрными солнцами, испепеляя всё в радиусе тысяч километров. Лазерные батареи чертили линии абсолютного разрушения, прожигая корпуса насквозь.

Но врагов было слишком много.

На каждый уничтоженный корабль Изначальных приходилось десять, занимающих его место. Они не отступали, не маневрировали уклончиво – они просто накатывали волнами, как морской прибой на скалы. И скалы крошились под этим напором.

Страж-7 смотрел записи боя – не глазами, которых у него не было, а всем своим сознанием, впитывая каждую деталь, каждый манёвр, каждую смерть.

Линкор «Непреклонный» – восемьсот километров брони и орудий – продержался семнадцать минут. Он уничтожил более двухсот миллионов вражеских кораблей, прежде чем его реактор был пробит сконцентрированным огнём тысяч игл. Взрыв был виден за световые годы – яркая вспышка, на мгновение затмившая звёзды.

Носитель «Рой-7» успел выпустить свой флот истребителей – триста тысяч маленьких, юрких машин смерти. Они врезались во вражеские порядки, как стая пираний в косяк рыбы, рвали и терзали, уничтожая всё на своём пути. Но истребители были конечны, а враги – бесконечны. Когда последний истребитель был уничтожен, носитель остался беззащитным. Его конец был быстрым.

Крейсер за крейсером, эсминец за эсминцем, корвет за корветом – флот Хранителей таял, как снег под солнцем. Автоматические системы управления делали всё возможное – координировали огонь, оптимизировали манёвры, находили слабые точки в обороне врага. Но против подавляющего численного превосходства никакая тактика не могла помочь.

К исходу первых суток сражения – двадцать четыре часа по корабельному времени – от пятисот миллионов кораблей осталось менее двухсот миллионов. Остальные были уничтожены или критически повреждены.

Но они не сдавались.

Командующий автоматического флота – тактический ИИ высшего уровня, не обладающий сознанием, но способный к невероятно сложному анализу – принял решение. Вместо того чтобы пытаться прорваться, он перегруппировал оставшиеся силы в плотную сферическую формацию вокруг Якоря-17. Если уже нельзя было победить – можно было защитить.

И вот так они застыли – двести миллионов кораблей, образующих живой щит вокруг мегаструктуры, окружённые кольцом из восьмидесяти миллиардов врагов.

Патовая ситуация. Или, скорее, отложенная казнь.

Страж-7 просчитал варианты.

Ресурсы обороняющегося флота были ограничены. Антиматерия в торпедах заканчивалась. Реакторы работали на пределе. Ремонтные системы не справлялись с накапливающимися повреждениями. При текущем темпе истощения, оборона могла продержаться ещё… три-пять миллионов лет. Меньше кванта.