Коллекционер: Лот#1 Игры

Вот же, жопа какая.

– Слушай…

– А?

– А давай попробуем его покрутить – не вверх/низ, а именно крутануть вдоль оси. Видишь, сучки плохи спилены – где-то, может, как раз сучком за что и зацепился… Глядишь, провернем и вытащим, а?

Твою ж Бога мать… Ну, почему… Почему мне раньше эта идея в голову не пришла, а? Сэкономили бы кучу времени и сил.

Дальнейшие события показали, что бревно, действительно, за что-то зацепилось одним из гребаных сучков. С силой крутанув бревно, мы мощным рывком выдернули его из земли. Чуть не зашиблись. Вот же сука, ну хоть плачь…

Я сидел у стены на заднице с бревном на бедрах. Сил встать уже не было, равно как и просто скатить бревно с ног. Пацанчик надо мной сжалился – скинул с меня деревяшку и сунул в руку бутылку воды.

– На, старый, прополощи рот – что-то ты совсем сдал. А нам еще гештальт закрыть надо. Давай, дыши-дыши! Приходи в себя!

Легко сказать. Перед глазами прыгали и водили русские народные хороводы черные круги. За грудиной что-то защемило. Млять, кислорода совсем, видать, мало осталось. Поднял глаза – напарник выглядел немногим лучше. Все же молодость давала определенную фору. Факт.

– Ладно, дядь, сиди пока. Я поработаю.

Спорить с ним я не стал. Мне нужнее. Все ж таки, как ни крути, но за работающим другим человеком можно наблюдать сколь угодно долго. Парень сноровисто орудовал лопатой, стараясь держать ритмичное дыхание. Фонарик начал моргать. Вот же ж, как не вовремя-то…

– Дядь, выключи его пока. Побереги ресурс, а я пока на ощупь поработаю.

Я дотянулся и нажал кнопку. Все погрузилось в полный мрак. Слышались только характерные удары лопаткой о землю и тяжелое дыхание работающего. Я откинулся от стены и лег на пол. Внезапно все стихло. Со стороны выхода потянуло свежим морозным воздухом.

– Все, старый, докопал. Есть выход. Тут минут на 5 работы буквально осталось. Заканчиваем. На улице глубокая ночь.

Радости не было. Внутри сжался комок. Внизу все похолодело, как будто, на живот положили глыбу льда.

Вот тьме мелькнули светящиеся метки циферблата ручных часов.

– Засекаю время. Десять минут тебе хватит? И закончим наш разговор. Фонарик пока не включай – его свет нам скоро пригодится. И, это, не очкуй – все будет по понятиям, все честно.

***

Еще вчера, когда скрытно выдвигались для атаки, все казалось было «на мази». Мы подползли почти вплотную. Их часовой, явно, проспал наше появление, и это стоило жизни многим. Их и, к сожалению, нашим.

Наш дрон срисовал тепло остывающего бензогенератора в стороне от блиндажа и навел нас на цель. Но затем какой-то мудак решил расхерачить выключенный на ночь генератор. На хрена? Но долбануло знатно.

Мы рванули в атаку, спрыгнули в траншеи и пошла жара. Бой в ограниченном пространстве. Зачистка. Палец привычно и сноровисто нажимал на спусковую скобу. Burst fire – по три патрона на каждое нажатие. На таком расстоянии – без шансов на спасение.

Справа из прохода под неудобную руку выныривает фигура. Со всей дури заезжаю по шлему прикладом. Опрокинул. Развернулся. Выстрел. Бегу дальше. Далеко не получилось. Сверху с бруствера кто-то прыгнул – я даже не видел, только седьмым чувством ощутил движение воздуха. Мощный удар сзади теперь уже по моей каске. Выронил автомат, кубарем полетел по траншее. Встать. Встать! Быстро встать! Секунда и я – труп. Рванул на четвереньках что есть мочи, не разбирая дороги. Не, без шансов…

Спасло меня только то, что какой-то долбоящер, причем даже не понятно – свой или чужой, решил дать залп по нашему квадрату. Спасибо, что не «Солнцепек». А вы думали, что на войне нет ебланов и никто не ошибается? Ха, ошибаются еще как – просто за ошибки на войне всегда платят кровью. Другая валюта не принимается. Про тот же «дружественный огонь» слышали, не? А он, мля, есть.

В общем закинуло меня взрывом в этот блиндаж. А сверху еще и завалило знатно. Да и компания… пулеметчик тут, понимаешь, обитает. Точнее, бросил, гаденыш, свой сектор и на полусогнутых прискакал сюда со своей кралей помиловаться – устроили, мля, дом свиданий. Он-то уж готов был – полураздет и с рабочим инструментом, эрегированным до максимальной стадии боевой готовности. А она, как говорится, не пришла. Точнее, пришли мы и деваху где-то по пути завалили, явно – хули, все в форме и не разберешь, баба там или мужик. А сексуальный гигант к моему появлению только одеться и успел.

Я свой автомат потерял еще ранее. А пулемет парня остался где-то на позиции. Из оружия у нас – по штык-ножу. И саперная лопатка. После взрыва, когда чуть пришли в себя… в общем, хватило мозгов не бросаться сразу друг на друга. Одному откопаться и выбраться нереально. Шанс был только, если работать вместе, вдвоем.

Но это не устраняло первопричины. Договорились, по-пацански, сначала – откапываемся сообща, потом… потом – один-на-один в ограниченном пространстве. На ножах. До смерти. И никак иначе. Или он или я. Или или.

– Сколько?

– Осталось 4 минуты 30 секунд. Готовься, старый. Сегодня рассвет увидит только один из нас.

– Вода есть еще?

– Да, щас, погодь…

Слышно было, как по полу в мою сторону что-то покатилось. Через секунду в ногу уткнулась поллитровка. Поднял. Открыл. Отпил. Четыре минуты… Раньше за это время я бегал километр на стадионе. Два полных круга – это все, что сейчас осталось от моей жизни. Иллюзий не было – мои шансы выстоять против этого кабана плескались в районе плинтуса. Я меньше, мне проще двигаться в этом ограниченном пространстве, но… мои руки уже не такие быстрые, как во времена занятия боксом. Да, мышечная память сохранилась, но скорость ушла. Если парень не соврал и, действительно, является мастером ножевого боя, то никакой драки с танцами и обманными финтами не будет. Будет схватка одного удара. Его или моего. Надо что-то придумать. Шанс, пусть призрачный, но он есть. Но что тут, млять, придумаешь?

– Все, дядь, время. Одному из нас пора отправляться к праотцам. Включай фонарик.

Робкий тусклый лучик выхватил из тьмы фигуру парня. Он стоял на полусогнутых с наклоненной головой. Руки опущены вдоль туловища. В такой позе долго не простоишь – ноги затекут, скорость упадет. Шанс? Потянуть время?

Парень, казалось, прочитал мысли.

– Не надейся, старый, еще в тяжелой атлетике мы каждую тренировку по 5 минут сидели в полуприседе с бедром в параллель с полом. Твое время вышло.

– А, может, твое? Где твой штык? Чего ты сам тянешь? Боишься?

Я, не торопясь, встал, чуть спружинил ноги, наклонил голову и выставил перед собой штык-нож. Поводил им из стороны в сторону. Парень усмехнулся.

– Глупо. Дилетантски. С вытянутой руки невозможно ударить – только рубящие движения…

– Хорош базарить, салага! Давай начнем, если ты – мужик! Где твое оружие?

– А оно уже наготове – не беспокойся.

Я внимательно присмотрелся – оружия было не видно, но в опущенных руках он, явно, что-то держал. Причем, в обеих. Сука, у него, что, два ножа?! И не громоздкие штыки, а что-то типа траншейных ножей… Оружие на виду не держит – профи, хули тут скажешь…

Фонарик моргнул, потух и через секунду снова загорелся.

– Да, старый, ты правильно догадался.

Фонарик снова моргнул, но уже два раза подряд.

Млять, а ведь этой мой шанс. Мой единственный шанс. Когда фонарик снова начнет моргать, после первого выключения нужно будет резко уйти вниз с линии атаки и пробить ему в область паха или низ живота. Такую боль терпеть нереально – и можно будет спокойно добить. Да, да, да… Точно! Шанс.

Ну, сука, фонарик, давай, поморгай еще! Ну!

В этот момент я своей шкурой почувствовал, что сейчас будет атака – глаза парня замерли и остекленели, как у зверя перед прыжком.

– Погоди! Погоди! Один вопрос – самый последний вопрос!

Ну же, фонарик, моргни! Мля, ну!

– Погоди же, ну! Буквально 10 секунд. Ну, подумай, зачем нам убивать друг друга, а? Сейчас выберемся отсюда и разойдемся в разные стороны, каждый к своим. И больше никогда не увидимся и забудем все, как кошмарный сон. Ну? Ну зачем тебе это? Кому нужно это убийство, а? На хрена умирать, когда можно жить?

Парень покачал головой.

– Нет. Иногда чтобы жить приходится умирать. Кому-то. И этому… Этому нет прощения и нет оправдания, – и он кивнул в сторону моей руки, на которой красовалась татуировка, когда-то набитая по дурости из-за проигранного спора. Но кому это сейчас интересно?

В моей правой руке был штык-нож. Кожа на кулаке побелела от напряжения, сливаясь с белым фоном моей татуировки. Белый круг с черной свастикой.

Фонарик моргнул и потух окончательно.