Ангелы из осколков

Елена Лабохо

Ангелы из осколков

Благодарности

Я писала эту книгу как одиночка. Однако вместе со мной детский дом посещала целая команда волонтеров. Я безмерно благодарна каждому за вклад в наши поездки. Вы отдавали детям свое время, силы и часть своей жизни. Я умолчала о вас, давая возможность каждому рассказать свои истории или написать свои книги.

Я благодарна всем, кто не посещал детский дом, но помогал, давая напрокат машины, оплачивая бензин, покупая детям игрушки, одежду, различные сувениры. Без вас эта история была бы другой. Я благодарна сотрудникам и руководству детского дома, которые шли нам навстречу.

Я благодарна детям за то, что они в который раз рискнули и открылись, доверились вопреки всему своему прошлому опыту. Спасибо, что позволили взять часть ваших историй и написать о них. Благодарна каждому, кто разрешил использовать ваши настоящие имена в книге.

Я благодарна своим психологам. Я в клювике приносила в ваши кабинеты свою боль, страхи, обиды и недосказанность. Выходила же с силой, уверенностью и гармонией внутри.

Я благодарна Валентине, своему редактору. Ты ввела меня в новую, неведомую сферу написания книг и помогла осуществить мою мечту.

Я благодарна своей семье. Вы открыли мне мир и научили всему, что я умею и знаю. Мама, без тебя не было бы меня и этой книги. Только благодаря тебе я стала той, кто я есть. Ты самая лучшая мама для меня. Папа – ты мой герой, без тебя я никогда бы не узнала, как приятно слышать: «Доча, все будет хорошо, я прикрою». И не важно, сколько мне лет в этот момент, 14 или 50.

Я благодарна своей дочери, которая ломала мои установки и мой взгляд на жизнь, показывая, что можно жить по-другому. Ты – самый лучший подарок в моей жизни. Оливия, Давид, Арина – вы щедрость вселенной для меня. Вы даете мне почувствовать, что значит быть бабушкой. Люблю вас безмерно.

ГЛАВА 1

На пороге детского дома 

«Помнят ли они меня? Узнаю ли я их? Насколько они изменились? Как все пройдет? Получится ли нормально поговорить? А вдруг не захотят общаться, ведь столько времени прошло», – мысли, обгоняя друг друга, хлестали изнутри. Я ехала в душном деревенском автобусе в детский дом, находящийся на севере Беларуси. В лучах солнца, пробивающихся сквозь окна, клубилась пыль. Несколько попутчиков молча смотрели в окна, каждый был погружен в свои мысли.

Я вышла на остановке. Первый дом по правой стороне привлек мое внимание. Полностью деревянный, он был выстроен в виде церквушки. Дальше по обе стороны дороги – обычный частный сектор с огородами и старыми садами. Ветки яблонь и груш опускались к земле, показывая, что деревья уже вошли в свою плодоносную пору. Пахло спелыми яблоками, разнотравьем и прогретой теплой землей. На улице было удивительно тихо. Может, потому, что воскресенье?

«Хорошо, что тепло, – подумала я, идя по широкой дороге. – Середина осени, а трава еще зеленая». Навстречу пробежали две собаки: серая поменьше и черная повыше. Обе худые, с узкими модами и висячими ушами. На каждой был ошейник, и они совершенно не обращали на меня внимания.

Созерцание деревни меня отвлекло и немного успокоило. Но вот я уже подошла к открытой калитке, и волнение снова накрыло меня. Большое здание детского дома из белого кирпича в три этажа сильно выделялось на фоне частного сектора. Окинув взглядом большой двор с пустой детской площадкой и асфальтированную тропинку в трещинах, я прошла к центральному входу. С трудом открыв тяжелые двери, я оказалась в длинном коридоре, в конце которого был холл, свет из окна и стол вахтера. Идя на свет по темному коридору, я слышала голоса детей разных возрастов, сливающиеся в единый гул. Они бегали, ходили, прыгали по холлу первого этажа.

Я подошла к вахтеру.

– Добрый день! Я бы хотела увидеть Алену и Максима Степановых.

– К кому, к кому вы приехали? – переспросил он.

Я медленно, по слогам повторила фамилию. Вдруг слева раздался голос девушки.

– Тетя Лена? – так меня здесь мог называть только один человек.

В этом голосе было все: удивление, сомнение, радость, неверие, счастье. Обернувшись, я увидела, как Алена, стоявшая в паре метров, рванулась ко мне. Я шагнула ей навстречу, забыв назвать себя и расписаться в книге посещений. Все это было неважно.

Я обняла Алену, она меня. Как же мне хотелось закутать ее в ту любовь, которую я чувствовала! Немного постояв в обнимку, Алена подняла голову.

– Тетя Лена, вы приехали к нам? – с надеждой и недоверием спросила она.

– Да, Алена, к вам, – ответила я.

Вдруг она встрепенулась.

– Максим не знает, что вы приехали. Я позову его. Он в комнате на втором этаже.

Алена была легкая, стройная, совершенно сформировавшаяся в свои тринадцать лет брюнетка с голубыми глазами. Взбежав по лестнице, она скрылась в пролете второго этажа.

Шум детворы вокруг не умолкал. Я ловила любопытные взгляды на себе, особенно детей детсадовского возраста. Мгновение спустя, перемахивая через две ступеньки, бежал Максим. За ним, чуть отставая, Алена.

– Тетя Лена, здравствуйте! – я обняла десятилетнего светленького парня, который был уже ростом со мной.

– Здравствуй, Максим, – ответила я, гладя его по голове, когда он уткнулся лицом мне в плечо. Я решила, что буду обнимать их до тех пор, пока они сами не почувствуют, что им достаточно. Моя история с этими детьми началась с того звонка темным февральским вечером несколько лет назад.

«Могу ли я навещать вас?»

– Здравствуйте, это Елена?  – спросил по телефону незнакомый мужской голос.

– Да, – ответила я, идя на кухню заваривать кофе. Мой большой рыжий кот Леопольд крутился под ногами, ожидая вкусняшек.

– Меня зовут Андрей, – голос был абсолютно обычным. – Вчера вы передали одежду моей свояченице Ире?

– Да, это так. И? – ответила я, помешивая кофе в турке, думая, что, может быть, что-то не подошло по размеру. Запах кофе разливался по квартире.

– Почему вы это сделали?

– Она рассказала о ситуации в вашей семье. У меня есть возможность. А в чем дело? – я совершенно не понимала, куда клонит мой собеседник.

– Что вы от нее хотите? – раздраженно спросил он.  – В моем мире – если что-то делают для меня, с меня же потом спросят. Ира не очень здорова, сама за себя не постоит, вот я и спрашиваю.

На этой фразе я «сломалась». Вместо мыслей в голове – тишина и сверчки. Что происходит? О чем он вообще говорит?

Я остановилась как вкопанная с кружкой кофе в руке, Леопольд остановился вместе со мной и, подняв голову, мне показалось, вопросительно посмотрел на меня. Выдохнула, взяла себя в руки и ответила.

– Я могу помочь – я это делаю. Ничего взамен мне не нужно.

– Так не бывает! – голос стал резким, почти злым, в котором я слышала абсолютную убежденность.

– Давайте так: я приду к вам или вы ко мне – и мы познакомимся.

Он согласился и продиктовал адрес. На следующий вечер я пошла в гости. Они жили чуть дальше, через дорогу. На улице было серо и сыро, холод пробирался под куртку, заставляя идти быстрее. Вроде недалеко, а я продрогла. Конец февраля – это еще не весна. Я волновалась, очень волновалась. В этой семье я знала только одного человека.

Их квартира была на первом этаже. Быстро поднявшись по ступенькам, я позвонила в дверь. В общем коридоре на две квартиры было накурено. Задержав дыхание, я услышала, как щелкнул замок.

Дверь открыла незнакомая, высокая, стройная девушка около тридцати.

– Добрый вечер. Я – Елена. Мы договаривались о встрече с Андреем, – сказала я.

– Очень приятно, я Женя, жена Андрея, – ответила брюнетка, протягивая мне руку.

Из зала выглядывали дети. Из второй комнаты вышла пожилая, седая, невысокого роста женщина и Ира, полная девушка с короткой стрижкой, младшая сестра Жени. «Хоть одно знакомое лицо», – мысленно обрадовалась я.

Из кухни вышел очень высокий, худощавый, рыжеволосый мужчина.

– Здравствуйте, я Андрей. Вы разговаривали со мной, – сказал он, подавая руку. Я представляла его себе иначе. Наверное, более брутальным. А увидела открытое, чисто выбритое лицо, но с хитринкой в глазах. Даже когда он улыбался, взгляд был напряженным и испытующим.

Меня пригласили войти. В зале, присев на диван, я огляделась. Двухкомнатная квартира была чисто убрана. Но что-то гнетущее было в атмосфере, выдавало гриф «неблагополучной семьи».

Каждый сантиметр пространства был занят: много мебели, спальных мест, столов. У Жени и Андрея было четверо детей. Пятая, самая младшая девочка, умерла пару недель назад.

Их старшая дочь Алена, на год младше моей дочки, внимательно и совершенно по-взрослому посматривала на меня.  Было ощущение, что она отвечала здесь за все и всех, даже за бабушку. Каждый раз встречаясь с ней взглядом, я в глубине видела тревогу, хотя она и улыбалась.

– Лена, – обратилась я к ней, на что тут же получила возражение.

– Я не Лена, я – Алена, – она не грубила, не была резкой, просто очень четко обозначила свое имя.

– Я – Елена, но меня в детстве звали Алена. Я подумала, что у тебя так же, – отвечала я.

– Нет, она в свидетельстве о рождении записана как Алена, – сказала Женя.

– А, понятно, – ответила я, восхищаясь смелостью девочки.

Мы еще немного поговорили об именах и о том, как их иногда искажают в сокращенной или уменьшительной форме: Валентина превращают в Валика, Вениамина в Веню.

Младшие близнецы Степа и Гриша стояли в своей кроватке, как в манеже, то играя, то прислушиваясь к нашему разговору. Старшие Алена и Максим участвовали в разговоре, параллельно занимаясь чем-то своим возле окна.

– Дети, вы сказали «спасибо» тете Лене за подарки? – спросила Женя.

Алена и Максим подошли ко мне и поблагодарили. Вежливо, но чувствовалась дистанция. В этот момент я поняла, что хочу поддержать и защитить их. Поэтому, уходя, я спросила, могу ли навещать эту семью.

– Да, конечно, приходите, – ответила Женя, – в любое время будем вам рады.

Молитва за ребенка

Так шли дни. Февраль сменился теплой весной, а затем и душным летом. Я старалась приходить в эту семью два-три раза в месяц, интересовалась их жизнью. Периодически в квартире слышался запах спиртного.

В начале осени заболел Гриша. Он беспокойно спал, много плакал. У него опухало все тело, а врачи не понимали, что с ним, и разводили руками. Лечение назначали, а легче не становилось. Я стала навещать чаще.

В один из вечеров я пришла в гости и, как обычно, взяла Гришу на руки.

– Ему только с тобой хорошо, – сказала Женя. – У тебя на руках он успокаивается и засыпает.

– Врач приходила? Что она сказала на этот раз? – поинтересовалась я.

– Ничего нового: нужно сделать все анализы заново, – бесцветным голосом ответила она.

В этот момент с улицы забежал домой Максим.

– Тебя Лена, здравствуйте, – обрадовался он, увидев меня.

– У Максима есть бизнес-идея, – сказала Женя, – расскажи тете Лене, что ты придумал.

– Интересно! – воскликнула я. – Поделись со мной, Максим.

– Сейчас опадают листья, и у дворников много работы. Так? – начал он.

– Да, да, это так, – согласилась я.

– Я увидел у нашего дворника совсем лысую метлу. Такой ведь неудобно работать? – рассуждал он.

Я согласилась, тихонько покачивая спящего Гришу.

– Так вот, – продолжил Максим, – я могу наломать хороших и гибких веток, связать их и продавать дворникам метелки по рублю. Да, это немного, но хоть какая-то копеечка, – совсем по-взрослому произнес он.

– Максим, ты – молодец! – похвалила его я. Он широко улыбнулся.

– Да, он молодец, – устало согласилась Женя, – они с Аленой мне очень помогают с близнецами, даже просить не нужно.

– Мам, я на улицу, – сказал он, выходя за дверь.

Стояла теплая погода, и дети играли на площадке во дворе. Мы с Женей остались в квартире с близнецами. Я смотрела на опухшее лицо Гриши: «Господи, хоть бы нынешнее лечение помогло, хоть бы врачи нашли причину, чтобы тебе было легче. Ты еще такой маленький, тебе жить и жить», – думала я. Было тихо. Гриша, светленький, как и Максим, тихонько сопел во сне. Женя будто чувствовала мою молитву и молчала.

В начале зимы Гриша умер в реанимации от болезни почек.

Осколки стекла

Прошел год с начала нашего знакомства. Снова наступил снежный февраль. Женя вновь была беременна. Врачи ставили срок родов в августе.

Я прогулочным шагом направлялась к их дому, морозец был небольшой, да и я была тепло одета. Снег похрустывал и искрился в свете фонарей. Замерзшие лужи стали импровизированными катками для детей. Привычно скрипнула дверь подъезда, когда я ее открывала.

В квартире меня встретила Алена.

– Здравствуйте, тетя Лена, проходите, – звонким голосом сказала она. Я прошла в зал и сразу увидела, что у Степана была забинтована рука и сверкали царапины на щеке возле рта.

– А что случилось? – спросила я.

– Нажрался стекла, – ответила Женя.

– Как это? – я была в шоке.

– Представляешь, я была на кухне и даже не слышала, что он все-таки открыл шкафчик с посудой в зале и что-то разбил, – начала рассказывать она. Действительно, все ручки в их доме во всех шкафах были завязаны так, что развязать их мог только взрослый.

– Я прихожу в зал и вижу: Степа сидит посреди осколков и пытается жевать кусок стекла, – продолжала Женя. – Я была в шоке.

– Я тоже, – у меня перехватило дыхание, когда я представила эту картинку, и онемели кончики пальцев.

– Я выхватила стекло, проверила рот, – в ее голосе слышались злость, раздражение и страх.

– Он ничего не проглотил? – с замиранием спросила я.

– Вроде не успел.

Тем временем Степа, любопытный, как все дети, снова пытался открыть шкаф.

– Степа! – громко позвала Женя.

Он не обернулся и вел себя, будто не слышал.

– Степа! Степа! – почти кричала она.

Ноль реакции. Тогда она с силой стукнула пяткой ноги о пол. Малыш обернулся, и Женя пригрозила ему пальцем. Нехотя он оставил свое занятие и подошел к маме.

– Не знаю, в чем дело, но он реагирует только на громкие звуки, – заметила Женя, сажая его к себе на колени.

– Он поворачивается и смотрит на меня, когда я громко хлопаю в ладоши, – добавила Алена.

– В этом возрасте у меня уже все дети говорили, а этот молчит, – сказала Женя, поправляя волосы, – только мычит и иногда говорит «баба, мама, дай».

– К врачу не хотите обратиться? – спросила я.

– Да ну. Заговорит рано или поздно, куда он денется.

Только спустя годы выяснилось, что мальчик слабослышащий.

Бушующее пламя

Осень наступила рано. Никакого золота листвы и летающей паутинки с паучками-путешественниками. Сразу стало пасмурно, холодно, даже морозно. Из-за постоянного северного ветра создавалось ощущение, что на улице еще холоднее, чем показывал столбик термометра.

– Лена, у нас беда, – Женя звонила от соседей, потому что телефона в их квартире не было.

– Женя, что случилось? – спросила я. По телефону ее голос был как у робота, без эмоций, будто выключили изнутри.

– Степа поджег квартиру.

Я онемела. Долгие полминуты я не могла собраться с мыслями.

– Он жив? – осторожно спросила я.

– Да, с ним все хорошо. А вот с квартирой… – Женя не смогла продолжить, в трубке повисла тишина.

– Сейчас приду, – я бросила трубку и побежала к ним.

Входная дверь не пострадала. Но в зале не было окна – оно сгорело полностью, и дыра была заделана одеялом. Щелей не было видно, но по полу поддувало. Несмотря на сквозняк, немного пахло дымом. Все межкомнатные двери обуглились, как и кухонное окно, которое треснуло, но все же устояло. Было видно, что огонь разгорелся в зале, затем вышел в коридор и дальше на кухню, обжигая двери второй комнаты, ванной и туалета. Я с ужасом смотрела на последствия пожара. Пол был уже чисто выметен, чтобы можно было ходить. Остатки обоев в коридоре Женя начала обдирать.

– Как это случилось? – в недоумении спросила я.

– Мы с Андреем положили Дину в коляску и пошли гулять. Старшие дети были в школе, – рассказывала Женя. – Степу оставили с бабушкой. А она напилась.

– Непонятно, где она взяла деньги и с кем? – зло перебил ее Андрей.

– Да, – согласилась Женя. – Она заснула, а малой был предоставлен сам себе.

В это время Степа как ни в чем не бывало зашел в комнату.

– А с него как с гуся вода, – Андрей ногой пнул сына.

– Андрей! Так нельзя, – вступилась я за мальчика.

– Да, к нам опять уже из отдела опеки приходили, и соцпедагог из школы. Все в один голос говорят, что, если не сделаем ремонт, детей снова заберут в приют, – своего раздражения он не скрывал.

– Но вам же не нужно делать евроремонт, – сказала я, – достаточно поставить окно и поклеить обои.

– Андрей не работает, а на мое пособие на ребенка этого не сделать, – Женя опустила глаза.

– На Степане ни следа, как так получилось? – спросила я.

– Когда все разгорелось, он выскочил на балкон и прижался к стене, – сказал Андрей, показывая крохотную нишу, в которой укрылся малыш. – Огонь хлестал мимо его носа. Пожарный его прямо оттуда выхватил. – В его голосе слышалось странное веселье. Будто он рассказывал анекдот.

– А бабушка? – спросила я.

– Ее комната вообще не пострадала. Она проснулась, только когда ее разбудил пожарный, – злорадно ответил он.

Много лет спустя я узнала, что это версия, как говорится, special for you. Все началось за несколько месяцев до этого и происходило не так. Алена в тот вечер пошла к подруге, которая жила в соседнем подъезде, на день рождения. Максим играл возле дома на детской площадке. Женя с Андреем оставили Динку и Степу дома с бабушкой и Ирой, ушли покупать школьные принадлежности для старших детей.

Динка спала в зале в кроватке. Пьяная бабуля спала в своей комнате. Ира ушла мыться в ванную. Степа, предоставленный сам себе, взял спички и пошел на балкон. Кошка мирно спала на подушках, подставив солнцу свою спинку. На полу стояли емкости с бензином и керосином, которые бабка приносила с работы неизвестно зачем. Легко открыв одну из емкостей, Степа бросил в нее зажженную спичку, и пламя вспыхнуло.

Соседи из дома напротив решили, что старушка сошла с ума: жжет днем на балконе свечи. И только когда огонь забушевал, вызвали пожарных.

Гурьба детей из разных подъездов дома прибежали за Аленой и на все лады стали кричать.

– Алена, твоя квартира горит!

Обуваясь на ходу, она выскочила на улицу и увидела, как пьяная бабушка, сидя на скамейке, орет истошным голосом.

– Я горю! Я горю!  – она выскочила на улицу, оставив всех дома.

Сосед, бросившийся в горящую квартиру до приезда пожарных, уже вынес на улицу Динку. Затем вернулся за Степаном и достал его, перепуганного, из крохотной ниши между стеной и балконной дверью. Пламя действительно хлестало мимо него в опасной близости. Сосед снова вбежал в квартиру, пытаясь спасти кошку.

К этому времени Женя и Андрей не спеша свернули с главной улицы к себе во двор, их обогнала пожарная машина.

– Как-то медленно они едут, – посмеялся Андрей.

Их улыбки исчезли, когда, приближаясь к своему подъезду, они увидели, что пожарные тушат огонь в их квартире и достают голую Ирку из ванной.

После пожара в комнате, где жила семья Жени, находиться было невозможно. Андрей с Женей, забрав с собой Максима, Степана и Динку, уехали к его родителям в соседний город, находящийся в десяти километрах.

– А как же я? – спросила Алена.

– А для тебя там нет места, – ответили родители.

Мир не без добрых людей, и девочку приняла семья ее подруги. Три месяца Алена прожила с ними. Максим в школу не ходил – сложно было ездить ребенку одному из соседнего города. Да и родители не собирались его возить: денег на проезд не было.

В конце октября соцпедагог забил тревогу, почему Максима столько времени нет в школе? Алену вызвали к ней в кабинет, и девочка рассказала про пожар. Соцпедагог сообщила органам опеки, и вот тут Жене с Андреем пришлось вернуться, убрать последствия пожара в квартире и… пригласить меня. Они точно знали, что я равнодушной не останусь и обязательно помогу.

Два мира

До пожара Женя с Андреем не скрывали, но и не афишировали то, что они пьют. После пожара, периодически приходя к ним в гости, заставала их за бутылкой спиртного.

– Лен, представляешь, – начал рассказывать Андрей, – захожу я тут на кухню, а Степа взял спички и пытался зажечь. Я спички вырвал и погнал его под жопу с кухни. Пожарник хренов.

Женя молчала, как-то глупо улыбаясь.

«Не люблю разговаривать с пьяными», – подумала я.

– Где дети? – спросила я, потому что в квартире было тихо.

– Старшие делают уроки, Степа что-то делает в зале, Дина спит.

Оставив родителей на кухне, я пошла к детям в зал под предлогом посмотреть на младшую Дину.

В зале уже стояло окно, косяки и межкомнатные двери еще хранили следы огня. Их просто зачистили. Родителям дали небольшой срок для устранения последствий пожара, поэтому ремонт делали все, кто мог помочь. Кто-то из соседей отдал одеяло, кто-то – кровать, кто-то – столы. Комната снова была заставлена мебелью. Я осмотрела обои на стенах и потолке, которые мы покупали и клеили с подругой: «Хорошо держатся», – подумала я и перевела взгляд на детей.

Они подняли на меня глаза.

– Тетя Лена, здравствуйте.

– Привет, мои хорошие. Вам нужна помощь?

– Нет, мы справляемся, – ответила Алена за всех.

Я подошла к спящей Дине. Русые волосы выбивались из-под шапочки, у нее был курносый носик и губки бантиком. Малышка мирно спала, тихо посапывая.

«Какая разительная разница между этими двумя комнатами, – думала я, – здесь тихо и мирно, а на кухне – пьянка». Это были будто два разных мира. И мне очень хотелось, чтобы они не пересекались.

«Я сделала все, что в моих силах, но это – капля»

В тот вечер после ужина я мыла посуду. Теплая, почти горячая вода омывала тарелки и мои руки. Кот Леопольд мирно спал на холодильнике. Я наслаждалась тишиной. Зазвонил телефон. Думая о завтрашней встрече с директором, я рассеянно взяла трубку.

– Алло?

– Тетя Лена, это Алена. Можете прийти к нам сейчас? – голос был обеспокоенным.

– Что-то случилось? – я сразу вынырнула из своих мыслей, ее волнение передалось мне. Я выключила воду и отложила все в сторону, вслушиваясь в ее голос.

– Тетя Лена, они снова пьют, нам страшно. Они будут драться, – голос дрожал.

Мое сердце упало. Ответив, что скоро приду, я быстро натянула одежду. Несмотря на наступившее лето, вечера были холодными. По пути забежала к соседке, спросила, можно ли моей дочке Вике еще побыть у них в гостях, сказала, что заберу ее в условленное время.

И побежала к Алене. Андрей и Женя к этому времени уже изрядно выпили. Меня пригласили на кухню. Направо от двери находился умывальник с небольшим шкафчиком под ним. Дальше, возле стены, стоял кухонный стол и несколько табуреток, а за ним – плита. Возле противоположной стены, почти у самого окна, стоял небольшой сервант со всей кухонной утварью и едой. Зайдя на кухню, я присела на предложенный стул. Как всегда в такие моменты, мне предложили выпить с ними.

– Андрей, ты же знаешь, что я не пью. Совсем.

– Может, чаю? – предложил он, стараясь быть гостеприимным. Язык не заплетался, но уже выдавал уровень выпитого. Запах спиртного бил в нос.

Окно было открыто, и капли дождя падали на подоконник.

Я старалась улыбаться, но мне не было весело. Я понимала, что выполняю роль некоего щита между пьяными родителями и испуганными детьми.

Двое старших детей крутились на кухне рядом с нами и слушали все. С тревогой в глазах они смотрели на меня каждый раз, когда я поднималась со стула.

Пьяные беседы утомляли, они были ни о чем и обо всем сразу. Но я подкидывала темы, чтобы переключить внимание с детей на себя.

Поглядев на часы, я увидела, что пора забирать дочку, и стала собираться домой.

– Тетя Лена, вы уже уходите? – тихонько сказала Алена.

Я присела на корточки, крепко обняла ее и Максима.

– Хорошие мои, мне нужно возвращаться домой. Я бы посидела с вами еще, но мне нужно забрать дочку. Соседи уже ложатся спать.

С очень тяжелым сердцем вышла, договорившись, что завтра зайду после работы и Алена расскажет, чем закончился этот вечер. Шла, не замечая ничего вокруг. Внутри все сжималось от понимания, что я сделала все, что в моих силах, но это – капля.

С тяжелым сердцем 

– А ты знаешь, что детей Степановых забрали в детский дом? – спросил меня общий знакомый, бывший одноклассник Иры.