Под взором с небес

«А он дело говорит, Гарт, пойдем», – подал голос третий, явно уже перепив лишнего, он еле стоял, постоянно соскальзывая вниз, по кривому древку своего копья».

Северянин, словно проглотив свою гордость, спрятал топор за пояс и произнес на древнем наречии: – «ишь ар гур шорт хол лорн кар дэрак».

Донвур хорошо знал древний рунный язык своих великих предков, бородатый сказал немного неверно, но смысл хранитель понял: «проклятие до третьего колена тому, кто обнажил свой меч на хозяина, впустившего согреться в мороз».

Он допил свой эль, поставил кружку на стол и громко отрыгнулся. Достав из-за пазухи трёх лучевую медную снежинку, бросил её на стол и зашагал к выходу. Его друзья, попрятав оружие, ушли следом, прихватив с собой оставшийся на столе хлеб.

Хозяин таверны сразу же бросился благодарить хранителя. Затем сбегав на кухню, принёс немного сыра и одну связку колбас. От еды Донвур отказываться не стал, его запасы и так были очень скудны, а питаться столько дней одной кониной ему уже надоело. У него не было с собой лука, чтобы подстрелить лесного зверя или хотя бы куропатку в дороге, силки тоже не давали результатов. Дичь вся попряталась от морозов.

«Спасибо вам! Спасибо большое! В эти неспокойные времена можно положиться только на хранителей. Мой отец всегда говорил, что ваш Орден не бросает в беде простой люд. Может, вы останетесь, хотя бы ещё на пару дней?» – хозяин помещения был явно под потрясением, и слишком эмоционально жестикулировал руками».

«Боюсь, что нет, нужно будет найти тело Несущего слово, я не могу долго задерживаться на одном месте», – Донвур поднял с пола свой тяжёлый плащ и застегнул его».

«Конечно, конечно, но будете в наших краях обязательно заходите, двери моего дома всегда открыты для членов вашего ордена».

Хозяин осыпал хранителя благодарностями до самого выхода, напоследок крикнув ему, что он может всегда рассчитывать на бесплатную койку в его доме и лучшее место у очага.

Когда Донвур вышел на улицу, в его грудь ударил свежий воздух, утро было морозное, но не такое холодное, как обычно. Впервые за долгое время он смог нормально отдохнуть и восстановить силы. Дорогу немного перемело снегом, но идти было всё равно намного удобнее, чем в поле. Снег слепил глаза искря на солнце, ветром в лицо заносило одинокие снежинки, которые попадали на седую, короткую бороду и медленно таяли от дыхания. Солнце приятно нагрело спину, стало даже немного душно, пришлось скинуть капюшон. Деревня казалась совершенно пустой и заброшенной, по неровным улочкам бегали псы, некоторые дома покосились и были погребены под снег уже наполовину, скорее всего там никого и нет. В зиму люди стараются уйти со всеми своими пожитками в крупные города, где зимой можно найти работу и места где согреться. Счастливчики доходят до Эбора, где в северной части города есть зимние залы, способные вместить одновременно до несколько тысяч людей, но большинство не успевает пройти столь далекий путь и замерзают на Ледяной пустоши… Около сорока километров тундры, без единого дерева или крупного камня, и ветер, столь свирепый и холодный, что сносит человека с ног.

Наконец, выйдя за пределы деревни, Донвур решил срезать путь по льду замерзшей реки. Снега там было в разы меньше, да и берега укрывали от северного ветра. Приятно было идти по твердой поверхности, лишенной всяких холмов и подъёмов. Так он сэкономил немного времени на дорогу, но всё равно пока, он увидел одинокую крытую повозку, прошло уже добрая четверть дня.

Она одиноко стояла на изгибе дороги уходившей на юго-восток, с севера был заросший елями холм, а с запада глубокая канава, в чём-то идеальное место для засады. Лошадей не было, возле повозки под ногами раздался треск. Припорошенная снегом кровь издавала неприятные звуки, будто ещё секунду и ты провалишься под лёд. Не так далеко лежал труп кучера с отрубленной головой. Её забрали с собой. Характерный поступок, для воина из племен Тэктов, по жуткому обычаю которых, когда юноша первый раз убивает, он должен отрезать голову своему врагу и сохранить его череп в своем жилище…

Внутри повозки Донвур нашёл тело худого пожилого монаха, который держал руку на животе, прикрывая свою колотую рану, небольшую, по-видимому, от кинжала или копья. Глаза были широко открыты и смотрели в сторону хранителя, будто Несущий слово ждал его. Так он и замёрз… С него сорвали медальон, выплавленный из «небесного» металла, которые носят все монахи этой церкви. Что собственно неудивительно: перепродав его, грабители смогут неплохо заработать, даже на столь малой частичке металла. Встречались и такие, которые только этим и занимались, постоянно нападая на мирных монахов, убивая и забирая священные для них медальоны. Три года назад Донвур сам лично принимал участие в охоте за бандитами возле Медвежьего озера, что в Дероре, четверым пойманным залили расплавленный металл в горло, хранители всегда жестоко расправлялись с теми, кто посягнул на жизнь священнослужителей, не зависимо, каким богам они служат…

Большинство грабителей даже не догадывались, что в рукавах рясы монахов Несущих слово есть потайные карманы, для всяких снадобий и писем. Вот и в этом случае получилось также, прощупав рукава, Донвур достал оттуда два пустых маленьких стеклянных сосудика, небольшие свитки с чистой бумагой для писем и кусочек пергамента, на котором было написано древними рунами красивым почерком:

«Хранитель, если ты это читаешь, то, скорее всего я мёртв, да упокоят мою душу Дети Луны. И я надеюсь, что люди совершившие такое зло не догадаются об этих потайных карманах. То, о чём я должен был тебе сказать, нельзя было отправить вороном, либо кем-то ещё, ты должен был узнать это лично от меня. Магистр Пэграт заверял меня, что ты проверенный человек и поступки твои всегда справедливы, поэтому закончи начатое… Тебе нужно будет прийти в Небесную обитель, что на горе Гордорат, епископ Иллинар лично введёт тебя в курс дела, поторопись, надвигающаяся угроза затронет не только север…»

Небесная обитель, что на Гордорате находится в западной части Роррена, дорога туда, если погода не будет мешать, займет минимум две недели. Донвуру приходилось быть в тех краях и издалека видеть обитель, местность там сильно холмистая, кругом много скал, оврагов и перевалов. Нужно отправляться в путь как можно быстрее.

Донвур затащил тело кучера в карету, насобирал поблизости сухой травы торчавшей из-под снега и поджёг её с помощью кремния и огнива. От горящей кареты повалил чёрный дым, запах жженых волос заставил, поморщится хранителя. Он хотел прочесть молитвы за упокой души, но в голову ничего не проходило подходящего, а произносить древние рунические молитвы для монаха, который покланяется «новым» богам, казалось ему неуместным в данной ситуации. Постояв несколько минут, он зашагал на юго-запад, не оглядываясь.

Почти до самого вечера он брёл по дороге, которая местами тонула в снегу. Когда на небе уже стали появляться первые звёзды, перед Донвуром предстал хвойный лес. Дорога дальше уходила на восток, поэтому хранителю пришлось срезать путь под сводами гигантский сосен. Идти в нём было не так удобно, как по наезженной дороге, да и в сугробах коварно прятались старые, упавшие ветки, из-за которых он несколько раз чуть не рухнул лицом в снег. С наступлением вечера мороз усиливался. Послышался далёкий вой волков. Проходив с час в поисках подходящего места, хранитель увидел сломанную ель, место перелома всё ещё цеплялось за пень. Нарезав охапку хвойных веток кинжалом, он выложил ими основание под стволом, с боков пошли уже более толстые ветки, нарубленные мечом. Получился шалаш, в который Донвур помещался полностью, внутри было хоть не так просторно, зато довольно уютно и намного теплее, чем под пронизывающим северным ветром снаружи. Сухие, смолистые веточки погибшего дерева хорошо пошли на растопку костра, перед жилищем. Пламя быстро согрело уже окоченевшие пальцы. Насаженная на тонкую веточку колбаса приятно пахла мясом. В животе уже урчало, пока сосиска подогревалась на костре, в дело пошёл сыр, он замёрз, поэтому его буквально пришлось грызть, терпя ноющую боль в зубах от холода.

В лесу, в проблесках больших крон хвойных деревьев, под невероятно чистым и звёздным северным небом аппетит был хороший. Из походной сумки Донвур достал небольшой мех с вином, который он экономил ещё с самого замка Обитель хранителей, пара глотков кроваво-красного, кислого вина согрело его изнутри.

Посидев ещё немного времени снаружи и по привычке поточив свой меч и кинжал, Донвур накидал в костёр толстых сучьев и забрался внутрь шалаша, прикрыв вход пышной веткой. Под тресканье сухих дров с костра и приятного хвойного запаха внутри, сон не заставил себя долго ждать…

Донвуру снова снилось его детство, Эбор, Ледяной собор жестоких северных богов, чьи образы увековечены в прозрачных глыбах льда, его старшие братья Пэлмонд, Тогруд, и Роланд и младшие сёстры Улла и Ярсана. Он скучал по ним, по своей матери, он не видел своих родных уже больше двенадцати лет, сейчас они его, скорее всего не узнают, если увидят. Столько времени уже прошло с тех пор, как он последний раз бывал в Эборе, возможно судьба предоставит ему шанс ещё раз увидеть его тёмные крепостные стены из чёрного гранита и сверкающий Ледяной храм, чьи залы были сделаны из огромных глыб чистейшего льда, взятого с вечно замёрзшего озера Душ.

Утром Донвур проснулся от холода. Только начало светать, в лесу стояла какая-то дымка, все ветки покрыло слоем инея, лес был, словно весь во льду и сверкал от восходящего солнца. Стояла полная тишина. Не было уже слышно воя волков, или уханья пролетающих над кронами деревьев северных сов. Костёр уже давно погас, понадобилось больше времени, чем обычно, чтобы разжечь его заново. Перекусив сухарями и сыром, и щедро запив это всё вскипячённой на костре водой с еловыми иголками, хранитель продолжил свой путь. Пройдя поперёк весь лес, Донвур вышел к холму, который своим уклоном уходил на запад. Километров через пять появилась широкая река, если бы не высокие берега, то её можно было бы вообще не заметить, было затруднительно перебираться через противоположный берег, пришлось пройтись с километр вниз, по течению, чтобы найти подходящее место для подъёма. Утро было намного холоднее чем вчерашнее, укутавшись как можно лучше во все меха, что были, хранитель брёл дальше, вспоминая разные ситуации из своего прошлого, прокручивая монологи в голове и решая, что нужно было по-другому сказать или сделать.

Спустя несколько часов в километре от него показалась лошадь, тянувшая за собой сани. Пришлось ускорить шаг, а местами, где позволял толстый слежавшийся снег, перейти на бег, чтобы сидящий на них старик смог заметить хранителя и остановиться. Пожилой мужчина, повернувшись всем телом, смотрел на стремительно приближавшегося Донвура, выжидая пока он подойдет достаточно близко, чтобы заговорить с ним.

«Добрейшего утречка, хранитель, странно видеть вас одного в этих пустынных местах».

Пожилого мужчину было почти не видно за мехами, в которых он был укутан, но рост у него был явно маленьким, он едва доходил Донвуру до груди.

«День-то добрый, да больно холодный, я держу свой путь на запад по поручению магистра Ордена, буду признателен за помощь, если подвезёте, сколько сможете», – словно выдавив из себя, произнёс Донвур, тяжело дышавшего после бега по рыхлому снегу».

«Боги явно на вашей стороне сир, стало быть и я в ту сторону путь свой держу, садитесь, подвезу коль по пути нам. Да и как я могу отказать, единственным, кто ещё защищает обычный люд от разбойников и убийц, север уже давно не тот, что при «едином» короле…», – сказал старик, будто еще сам лично застал те времена».

«Зрение у меня не то что в юности, но вашу белую накидку с «золотом» я с далека уже приметил. Если не секрет, что забыли на западе, в тамошних местах нет ни городов, ни крупных селений, да и места там опасные даже летом, не то что зимой?» – Кучер подвинулся, уступив немного нагретого места».

Донвур кивнул в знак согласия и уселся на оленью шкуру, сложенную в несколько слоев. Худая лошадь фыркнула, словно недовольная новому весу. Они тронулись в путь.

«Мой путь лежит в Небесную обитель, что на Гордорате, мне нужно встретиться лично с епископом», – хранитель укутался в своём меховом плаще по самые глаза».

«В Небесную обитель? Ого… Далековато будет… Я слышал, тамошние монахи заперлись за своими стенами и никуда не выходят. Поговаривают: что нападения на монахов их церкви сильно участились. Все ярлы и даже король попрятались в своих замках от морозов, патрули стали делать реже обходы, разбойников развелось, что волков – тьма, а ваш Орден, только не берите близко к сердцу, не справляется… Вас, стало слишком мало, на такой огромный север», – старик немного шепелявил из-за отсутствия половины зубов».

«Хранителей стало меньше, только из-за того, что другие правители не хотят чтить старые традиции и отправлять своих сыновьей выполнять свой долг перед севером. Только в Дендоре, до сих пор соблюдается обычай, остальные же по своему усмотрению. Наши ряды уменьшаются… В некоторые области нам просто нет дороги, так как нас объявляют там преступниками и людьми, пытающимися вернуть старые устои и «единого» короля».

Старик улыбнулся, поёрзал на месте и спросил: – «а разве это не так?»

«Орден не стремится объединить север, мы просто стараемся поддержать шаткий мир, что установился за семьсот лет, и не допустить гражданской войны снова. Но не все это понимают… Даже Эбор перестал нас полностью финансировать, как в былые времена, мы вынуждены иногда выполнять задания по найму, сопроводить обозы с самоцветами, провести кого-нибудь через горы или леса, сами себе зарабатываем на жизнь, как можем. Даже вооружение сейчас не выдается, я до сих пор хожу в доспехах, в которых вступил еще мальчишкой в Орден, или в тех что сам потом докупил, да и не сниму уже их, привык…Честно говоря, некоторые магистры из совета погрязли в алчности и личных мотивах…Сейчас у хранителей тяжелые времена, и мы рады, когда такие доброжелатели, как вы, помогают нам в нашей нелегкой службе», – Донвур находил, что-то приятное в общении с добродушным стариком».

«Всегда, пожалуйста, знаете, моему деду хранители жизнь спасли, так что я можно сказать в неоплатном долгу перед вашим Орденом», – старик слегка привстал на месте, подстегнул лошадь, она снова недовольно фыркнула и лениво перешла на бег».

Ветер усиливался, скоро должна начаться метель.

«А вы докуда путь держите?» – хранителю было важно, сколько времени ему удастся сэкономить, и на сколько совпадают их дороги».

«Я еду домой в Холмогорье, ездил в таверну, что в Синем доле, продал тамошнему хозяину мёд, да купил кое-каких припасов на зиму и овса лошади», – повернувшись он похлопал по плотно набитым мешкам».

«Придётся делать привал, если вьюга усилится…» – Донвур заметил приближающееся с севера снежное облако».

«Лошадка, прыткий мой, может замерзнуть, если остановится, до деревушки осталось не так много, к середине ночи должны будем добраться, если Куннгор будет благосклонен… (Куннгор – главный древний северный бог смерти и хлада). У меня хоть и нет свободной комнаты, но тёплое место найдётся, если хотите, можете переночевать, и утром продолжить свой путь».

«Премного благодарен».

Лицо неприятно пощипывало от холодного ветра, но всё равно хранитель мысленно благодарил богов за такое везенье в виде гостеприимного старика на санях. Кто знает где могла застать его буря, и было бы в том месте надёжное укрытие.

Они проговорили по дороге пару часов без остановки, потом Донвура укачало, и он заснул под неровный бег лошади. Его разбудил сам старик, когда они уже стояли возле довольно большого дома из мощных брёвен толщиной с туловище человека. Хранитель помог высвободить лошадь от креплений телеги и загнать её в небольшую, покосившуюся от времени конюшню, пристроенную к дому, и они вместе зашли в дом. Внутри их ждала престарелая жена хозяина, которая вязала у лучины, подкинув дров в печь, она отварила картофеля и репу, Донвур достал несколько колбас, и они вместе отужинали, всё время, говоря о неспокойном севере и делясь последними новостями о Роррене, Норсене и Дендоре. Внутри дом был намного меньше, чем казалось снаружи, в нём не было комнат или перегородок, только большая каменная печь, которая с лихвой прогревала всё помещение. От сушеных трав, висящих на стене и потолке, приятно пахло лугом, что заставило задуматься о коротком лете, и о тех моментах, когда можно было насладиться купанием в небольших прогретых солнцем озёрах.

После плотного ужина ему показали, где он будет спать, и Донвур, не тратя время на снятие доспехов, уволился на соломенный тюфяк, что возле печи. Ему крупно повезло в такой мороз переночевать в тепле, да и он сэкономил кучу времени, проехав часть пути на телеге. Он сильно потел в своей тёплой вязаной кофте, но всё равно терпел, так как даже не хотел начинать долгий процесс снятия брони, тем более времени до рассвета оставалось не так много.

Утром они позавтракали жаренным хлебом на сале с парным козьим молоком, оставив в знак благодарности пятилучевую медную монету, Донвур отправился дальше в путь. Дом старика был на самом краю деревни, которая была чуть больше предыдущей, но почти ничем не отличающейся, всё так же мало людей на улицах и одиноко бегающие собаки, одна, из которых увязалась за ним, молодой кобель, серой шестью на спине и черными пятнами на боках. Донвур пытался его отпугнуть, но собаку, похоже, манил запах из его сумки.

Оставив все попытки на уединение, он зашагал дальше на запад по склону холма. Местность была очень холмистая, по левую сторону уже виднелись Хорвудские горы, чуть дальше, словно в тумане возвышались склоны Андора, и его вечно укутанный облаками пик.  Ветер начал усиливаться, поначалу он дул с севера, но потом начал менять свое направление и дуть с северо-запада на восток, прямо в лицо идущего Донвура. Кожа на лице вся покраснела и словно стянулась, холодные пальцы пронизывающего ветра пробирались сквозь все доспехи и меха и неприятно пощипывали. Промучившись до середины дня Донвур остановился и осмотрелся, рядом не было никаких ориентиров, всё затянуло белоснежной пеленой, на ногах и руках уже не чувствовались пальцы, нужно было бросать эту бессмысленную борьбу со стихией и срочно согреваться. Пес был того же мнения, усевшись рядом, он словно отказывался дальше идти и громко чихнул два раза. Вся его шерсть, особенно на морде, покрылась маленькими сосульками, он сильно дрожал от холода и очевидно от голода тоже.

Пройдя ещё немного, хранитель нашёл подходящий склон, который скрывал его от ветра и начал рыть твёрдый снег. Сначала ничего не выходило, замерзшими пальцами снег упорно не поддавался и не хотел ломаться, сняв рукавицы, в дело пошёл кинжал, вырезав, что-то на подобии входа и удалив снежную плиту, под ней оказался сыпучий снег, который без особых усилий удалялся наружу. Выкопав себе берлогу, хранитель забрался в неё и осмотрелся. Потолок получился низкий, но всё же это лучше, чем спать под угрозой, что всё обрушится.

Пес стоял снаружи, Донвур попытался позвать его внутрь, но всё было тщетно. Прождав несколько минут, хранитель завалил вход твёрдым куском снега, оставив небольшое отверстие для воздуха. Постепенно берлога нагрелась внутри, и тепло вернулось к конечностям, почти уже задремав, его разбудило скуление пса. Он просунул нос в отверстие и жалобно подвывал. Донвур улыбнулся, мороз сломит любое животное, присев он начал откапывать вход, пёс активно помогал снаружи лапами, потом пролез внутрь, и уселся рядом, снова чихнув при этом. Опять завалив вход, Хранитель достал два сухаря, один сжевал сам, другой кинул собаке. Посидев и подумав о том, какое прозвище ему дать и не придумав ничего подходящего, он снова улегся и закрыл глаза. Спустя какое-то время почувствовалось тепло на ногах от собачьей шерсти. Пёс не спеша наступил сначала на одну его ногу, потом встал передними лапами, ожидая какой-то реакции, простояв немного, он запрыгнул полностью и свернулся калачиком. Сам не зная, почему Донвур лежал с закрытыми глазами боясь пошевелиться и спугнуть животное, и улыбался. Хоть это была просто обычная дворняга, но сразу стало как-то теплее и не так одиноко…

Почти уже засыпая, он выбрал все-таки кличку псу, «Великан», хорошее название для северной собаки, проживающей на территории когда-то водившихся здесь по преданию огромных созданий.

Когда он был маленький, его любимой сказкой была про короля великанов – Эбора Седобородого, которому бросил вызов Томвур Железные Кулаки. Эту сказку маленькому Донвуру рассказал его дядя Гэрланд, в ответ на вопрос, существовали ли великаны вообще. Он говорил, что это была чистая правда, что однажды, давным-давно, самый лучший рудокоп на севере Томвур Железные Кулаки, обошел весь север в поисках лучших жил золота и самоцветов. Он орудовал своей киркой так быстро, что где бы он ни начинал добычу, золотые жилы быстро кончались и ему приходилось искать новые копи. И однажды он узнал, что в самом центре севера есть горы, в которых скрыты несметное количество богатств.

Но добывать там никому не позволяли живущее на тех горах племя великанов. И тогда Томвур пошёл к ним и поговорил с их предводителем, самым старым великаном, Эбором Седобородым. Он заключил пари с их королем, что сможет быстрее него подняться на вершину самой высокой горы во всем Валантаре – Андор. И в случае, если он победит, великаны должны будут навсегда покинуть эти горы, а если проиграет, то он отдаст королю все свои богатства, которые он накопал за всю свою жизнь. Алчный король великанов согласился. И вот когда они были у подножья, великан со смехом начал быстро подниматься по крутым склонам Андора, а Томвур, вместо того, чтобы рисковать своей жизнью на опасных склонах терзаемыми свирепыми ветрами, начал делать туннель и подниматься внутри горы. Сначала, король опережал рудокопа, но затем, когда он поднялся настолько высоко, что облака оказались под ними, его сбила падающая с небосклона звезда, и он разбился о скалы, так и не достигнув вершины. Томвур же, поднялся на самый пик, и чтобы не гневить северных богов своим присутствием, быстро спустился назад, завалив за собой вход. Убитые горем великаны были вынуждены покинуть родные горы. А за найденное в их недрах золото и самоцветы Томвур Железные Кулаки нанял лучших каменщиков во всем Валантаре и построил самую неприступную и красивую крепость, которую назвал именем, последнего короля великанов.

Эта история настолько понравилась юному Донвуру, что он провёл не один час, пытаясь отыскать в пыльных свитках королевской библиотеки упоминания об этих событиях, но все поиски оказались тщетны, кроме нескольких высказываниях некоторых летописцев и историков, о нахождении немногочисленных гигантских скелетов в разных частях севера.

Стоило хранителю вспомнить своего дядю, как снова нахлынули красочные образы из детства… Вечная весна и изумрудно-зеленая трава, редкое явление для центрального севера, и отец, не седой и морщинистый, а молодой и сильный, в своих боевых доспехах, украшенных всеми возможными самоцветами, что добываются в недрах Эборских гор, на племенном рысаке, выведенном в Рухельме, возвращающийся с охоты. А потом полный зал званых гостей и нежное парное мясо кабана, убитого самим королем Эбора. Все образы, всплывающие из памяти, были такими восхитительными и давними, что порой ему казалось, что он видел не свои, а чужие сны. Тогда ещё совсем юным, не понимая, что значит родиться четвертым ребёнком у северного правителя…

Глава пятая.

«Вольный наёмник»

«В тени сверкнул клинок бесшумно.

Прервалась жизнь, нет больше зла,

таившего в себе обиду мужа,

навек застыли его глаза.

Ребенок, мать, старик бессильный -

значенье не имеет их судьба.

От злата карманы тяготеют,

за металл продана его душа…», -

из фольклора итарского народа.

«Как тебя зовут?»

«Прайг».

«И всё? Вчера, по-моему, ты говорил, что приходишься незаконным сыном какого-то южного лорда?»

Девушка присела и натянула одеяло по самую шею, чтобы скрыть свои разные небольшие груди.

«Ну, я часто вру, чтобы залезть под платье таким красавицам, как ты».

Прайг потянулся и широко зевнул. Наконец, хорошо рассмотрев лик девушки, он скривил лицо. Ночью и под хмелем она казалась ему в разы симпатичнее.

«Чтоо, как ты мог, а я тебе поверила! Может, ты ещё и вор в придачу?» – Она ещё лучше укуталась в одеяле, из него теперь торчал только её веснушчатое лицо».

Прайг поднялся с кровати и начал отыскивать свои штаны. Утро уже давно наступило, но из-за двухэтажных домов на противоположной стороне улицы, солнечный свет добрался до окон гораздо позже. Яркое осеннее солнце с трудом пробивалось через пыльные стёкла, да из-за общего беспорядка в комнате, поиски слегка затянулись.