Полная версия
Под взором с небес
««Новых» богов или «старых»»?
Хозяин оторвался от работы, положил огромный нож на стол и опёрся на стойку массивными, заросшим густым чёрным волосом руками.
««Новых». Несущий слово, в возрасте, слезливые глаза, худощавый, седой, лет пятидесяти…» – Донвур повысил голос, стараясь перекричать шум от стука друг об друга полных медовухи кружек северян, и ударов ладоней по столу».
«Нет, таких не было. Сюда редко заходят монахи «новых» богов, сами же знаете на севере всё ещё сильна вера в «старых». Разбудить, если о вас спросят?»
Хозяин заведения весь обливался потом от жара от камина.
«Да. Подайте ужин в комнату, пожалуйста. Я пока сниму с себя броню, слишком долго был в пути. Прошу, покажите мне место, за которое я заплатил».
Хранитель поднялся и зашагал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, подальше от шумного зала. Только немного отогревшись от мороза, он осознал на сколько был вымотан этим ускоренным переходом. Ноги стали словно свинцовые, а в глазах всё плыло, будто он уже приложился к нескольким кружкам медовухи.
«Конечно, конечно, вам скоро всё принесут, ГЛОВЕР! Ленивый малец, куда же он запропастился. Прошу наверх, я проведу Вас…»
Ещё не успев договорить, тучный мужчина обогнал Донвура у самой лестницы и вмиг вбежал наверх, шустро перебирая, на удивление несуразно тоненькими ножками. Тяжело вздохнув, хранитель нехотя начал штурмовать ступеньки.
Хозяин помещения явно уделял ему слишком много внимания. Неудивительно – трёх лучевая серебряная монета щедрая награда за пару дней ночёвки в подобном заведении на отшибе.
Ещё во времена единого севера, королём Новулом Мудрым, была проведена денежная реформа. Он начал отливать собственные деньги нового образца. До него почти у каждого ярла или князя были собственные, и многие смешивали серебро и золото с другими, менее ценными, металлами, чтобы сэкономить. Новул же запретил чеканку монет по всему северу, и все деньги единого образца после этого производились только в Эборе.
Медная монета с изображением снежинки с тремя лучами – самая лёгкая и маленькая по цене, с пятью уже чуть больше. Потом идёт серебряная с тремя лучами, с пятью и семью. Так же использовалась золотая монета с тремя, и с пятью, была золотая с семью лучами, обычно её редко использовали, только при крупных сделках или больших покупках. Она самая тяжелая и самая ценная из всех. На обратной стороне на всех монетах, независимо от номинала был изображен герб Эбора – медвежий след. После распада севера на четыре различных государства и одно королевство, трое из них продолжили выпускать монеты того же образца, которые в простонародье назывались «снежинками», только уже с гербами своих домов или родов. Лишь ярлы Норсена начали отливать собственные – квадратной формой и отверстием посередине, как когда-то давно, когда ещё не были покорены Эбором, а племена что поменьше просто рубили прутья из серебра как в древности.
Поднявшись наверх и зайдя в комнату, Донвур подождал, пока хозяин зажжёт лампы с жиром и удалится. Как только хранитель остался один, он в первую очередь снял пропитанную кровью и испачканную внутренностями волка накидку и бросил её на спинку стула. Чуть позже, по обещанию владельца помещения, её должен был забрать мальчишка. Потом по очереди стал расстёгивать все кожаные ремни на доспехах, снял наплечники, сам нагрудник, полушубок из кроличьего меха, затем кольчугу из «небесного» металла. Она по-прежнему слегка светилась синим светом в темноте. Удивительный металл, полученный из расплавленных остатков доспехов, погибших богов Звёздного легиона. В итоге, после работы над ней нескольких королевских кузнецов, получилась невероятно прочная, выдерживающие попадания стрел с узким наконечником и очень лёгкая кольчуга. Вязаная кофта с высоким воротником под ней была, наверное, в полтора раза тяжелее. Великий дар короля своему сыну при их последней встрече…
От синего свечения кольчуги комната будто сразу похолодела. У Донвура по телу пробежала дрожь. Скорее всего, на улице мороз тоже крепчал. Усиливалась вьюга. Мороз в таких местах очень опасен, к тому же, по рассказам владельца, волков в этих краях развелось огромное количество. Интересно, как там Несущий слово? Что делать, если он так и не смог добраться до деревушки? Донвур дал слово магистру Ордена, что доберётся и выслушает всё внимательно, о чём поведает ему монах. Магистр Тэродор странным образом слишком доверяет этому служителю. Опять же, почему, если это настолько важное поручение, он попросил его лично прийти сюда, а не принял это решение на совете…
Всё это казалось странным Донвуру, но он слишком устал, чтобы сейчас думать об этом. Хранитель закончил осмотр кольчуги и сразу же спрятал ее под соломенный, пахнущий плесенью тюфяк и лег. До чего же приятно за столько холодных ночей лечь в теплой комнате на мягкой кровати. Он закрыл глаза и образы из прошлого снова начали всплывать…
Огромный Ледяной дворец, в котором всегда было много народа от солдат, в сверкающих серебром доспехах и дорогих мехах, до южных торговцев, замотанных в яркие ткани, прибывших за легендарными Эборскими драгоценными камнями и редкими стальными сплавами. И его отец, вечно хмурый, но всегда молодой, сидящий на своем троне Дэрг-ул – «сердце севера», сделанном из огромного куска чистейшего горного хрусталя. Отец всегда снился таким, каким его запомнил Донвур в детстве – в расцвете сил и строгим, требовательным лицом. Сон хранителя был прерван громким стуком в дверь.
«Простите, отец просил занести вам еду».
В приоткрытой двери виднелась голова мальчика, пытавшегося разглядеть в полумраке хоть что-то.
«Входи», – Донвур поправил прядь седых волос, мешавшую разглядеть мальчика».
В дверь просочился очень худой ребёнок лет десяти, а то и меньше. Он был обросшим и довольно грязным. От мальчишки сильно разило лошадьми и потом, в руке он держал широкую миску с обещанными уже остывшими перепелами, куском сыра и ломоть черного хлеба, в другой – небольшой глиняный кувшин. Из приоткрытой двери слышался шум внизу, люди Деорога Высокого никак не хотели угомониться.
«Поставь на комод. Ты Гловер?»
«Да сэр, сир».
Ребёнок заколебался и суетливо поставил туда, куда было указано. Когда он перевел взгляд на стоящий возле кровати щит, то при тусклом свете смог разглядеть уже выцветшую эмблему и сразу же оживился.
«Вы из Эбора? Вы видели Ледяной город? Но как вы смогли дойти сюда зимой через пустошь?»
«Благодарю за ужин. Нет, я уже не из Эбора. Я – хранитель, теперь моя жизнь принадлежит Ордену, это всё, что тебе нужно знать».
Донвур сел на край кровати и взял кувшин. По выражению лица мальчика было заметно, что он хотел задать ещё кучу вопросов. Но сдержался. Прикусил губу, молча взял со стула мокрую накидку, и вышел из комнаты. Когда он закрыл за собой скрипучую дверь, одна лампа из трех погасла. Донвур не спеша доел едва тёплое мясо с хлебом, запил всё медовухой, затем вытащил из ножен свой полуторный меч почистил его от грязи и запекшейся крови и начал точить камнем. Старый, но добротный меч из хорошей стали, выкованный ещё за сотню лет до рождения хранителя, подаренный лично магистром Яреном за то, что Донвур сопроводил его сына Сигурда через Роговое ущелье в Итар, дабы он смог стать монахом, Несущим слово в палатах Великого звёздного собора.
Наконец, убедившись, что меч снова хорошо заточен, задул лампы и лёг спать. Сон не заставил себя долго ждать. Хранитель быстро погрузился в казавшиеся сейчас сказочными воспоминания о детстве.
Утром Донвур проснулся от топота внизу. В комнате стало заметно холоднее. Из замёрзшего окна с трудом пробивался утренний свет. Пахло плесенью и потом. Кто-то бегом поднялся по лестнице и дверь без стука со скрипом отворилась.
«Хранитель… Несущий слово…»
Хозяин заведения, вспотевший и запыхавшийся от быстрого подъёма, выглядел чересчур взволнованным.
«Он явился? Спрашивал обо мне?»
Донвур убрал руку от кинжала под подушкой.
«Нет, прибыл человек, торговец. Он привез солонину, сказал, что примерно в двадцати километрах отсюда видел крытые сани, там кругом кровь…»
Хранитель опустил голову и правой рукой потёр заспанные глаза.
«Волки?»
«Нет, сир, боюсь, что хуже…»
Глава вторая.
«Воин Арона»
«ВЫ храбрые мужи Арона! Судьба предоставила нам великий шанс прославиться на много веков вперёд! Сегодня мы поднимем кубки вместе с нашими великими предками, а живые буду завидовать нам!!! ПОБЕДА, НЕ ВЗИРАЯ НА СМЕРТЬ!!! ВО СЛАВУ АРОНА! В БОООЙ!» – из последней речи перед сражением, царя Арона, Деосена Жестокого».
Стояла полная луна, медленно в воздухе летали светлячки, подгоняемые порывами ветра. Их тёмно-зелёное свечение завораживало и одновременно успокаивало. Была на удивление тёплая ночь до этого времени года. Громко стрекотали сверчки, так же тишину нарушал басистый голос «первого» копья, который давал наставления перед боем. Отряд стоял полумесяцем на высоком каменистом холме, окруженный плотной стеной колючих кустарников. Позиция эта была выбрана не случайно ветераном, так как их присутствие было надежно скрыто, а они напротив, имели прекрасный обзор. Волнения не было, это всего лишь рабы, ипиллы, как их называют в Ароне. Которых стало очень много… Красс стоял, опершись на своё копьё возле своего друга Неосена.
«Ты готов?» – Неосен заметно нервничал»
Ему, как и Крассу уже доводилось убивать человека на тренировках, таких же, как и он учеников, проходящих жестокое и тяжелое обучение, но это уже другое. Там будут женщины и дети… Это своеобразный обряд посвящения молодых воинов, прежде чем им выдадут, наконец, щит – террерий, большой бронзовый щит с гравировкой его имени, воинских заслуг и подвигов, а также большим номером легиона. Число, которое будет обозначать не только номер легиона, где он теперь будет проходить свою службу, но и его дома в казарме до конца жизни. А жизнь эта будет как можно короче, как надеется сам Красс и все воины могучей страны Арон. Нет ни чего позорнее, чем дожить до немощной старости и умереть слабым и беспомощным. Есть ещё вариант попробовать попасть в сенат, и там сыскать славу и известность, но шансы очень малы. Если же ты, конечно, не потомок славного, великого воина, который смог увековечить себя в мраморе на аллее славы в Родонгоре, столице Арона…
Красса с Неосеном призвали на службу в семь лет с верховьев Сосновой рощи, деревушка у озера, тихое спокойное место, это всё, что помнил Красс. Их изначально было тридцать пять, сейчас же всего пятнадцать, не считая ветерана «первого» копья, который будет следить за их «работай» сегодня. Часть призванных не выдержало тяжелейших тренировок, и умерли от нагрузок, болезней и голода, другую часть убили во время учебных схваток с оружием, одного из них убил лично сам Красс, не специально, но так вышло. Наставники учат их не испытывать жалость, тренировки бывают очень жестокими и сложными, поэтому смертельными случаями на них никого не удивишь.
«Какая-то тяжесть на душе», – мрачно сказал Красс».
Прохладный ночной воздух касался оголенных мест на его теле, заставляя кожу покрываться мурашками. Молодой воин доверял своему давнему другу и мог спокойно рассказывать ему свои мысли, за некоторые из которых они оба могли понести страшное наказание.
«Да брось, это же всего лишь ипиллы, к тому же они незаконно тут всё отстроили, на эту область положено три тысячи рабов, а их развелось уже под четыре», – Неосен старался выглядеть уверенным, но его лицо выдавало волнение».
«Я в курсе всего этого, но разве ты не слышишь детский смех?», – тихо произнёс Красс, оглядываясь на ветерана».
Коренастый, седой мужчина, со страшным шрамом, идущим от правой груди и заканчивающийся в районе пупка. Одет он был, как и все они: лёгкие сандалии, кожаная набедренная повязка и зелёный плащ, за исключением цвета оперения его шлема. У «первого» копья оперенье на шлеме было выкрашено в оливковый цвет. Так же он один из всей группы имел террерий, остальные же украдкой поглядывали на столь желанный им предмет, обозначавший, что этот человек закончил тринадцатилетнее обучение полностью и может называться воином Арона. Красс с тоской осмотрел свой абсолютно гладкий и пустой как коленка малый круглый щит.
«Мне самому не по душе всё это… Но подумай вот о чём: седьмой легион, повышенное жалование, слава, к тому же поговаривают, наш царь, Фокл, намерен развязать новую войну, а седьмой легион ещё не пропускал ни одной битвы», – настаивал Неосен».
«Прекратить разговоры! Вы, трое, на правый фланг, и запомните: никто не должен сегодня уцелеть, сегодня вы, наконец-то сможете назвать себя воинами Арона, в бой!»
Неосен улыбнулся своему другу, надел свой круглый бронзовый щит на руку и побежал со склона. Красс медленно надел на голову шлем с белым оперением, перехватил копьё в правую руку и тоже направился к деревне. Дорога со склона была крутая и каменистая, приходилось маневрировать между разросшимися кустарниками, которые предательски цепляли тёмно-зелёный плащ. Он откровенно прослушал инструктаж и поэтому просто побежал по центру, куда направилось большинство.
Деревня была не большая, навряд ли там смогло бы набраться хотя бы с полсотни жителей. Она вся состояла из небольших домиков, сложенных из речного камня, крытых соломенной крышей, улички были неровные, а сами дома стояли близко друг к другу, свысока казалось, будто вся улица это единый, длинный дом. Уже наступила ночь, матери уводили своих детей домой, чтобы искупать их и уложить спать. Мужчины же отдыхали после тяжелого дня в поле, несколько из них ремонтировали рыболовные сети возле своих домов, растянув их на невысоких столбах, вкопанных на одинаковом расстоянии друг от друга. Первая копейщиков заметила женщина, которая возвращалась с реки с большим глиняным кувшином воды. Она вскрикнула: «каратели! Копейщики здесь! Спас…», – не успев договорить, копьё проткнуло её грудь».
«Отличный бросок, Феол», – оценил ветеран».
Деревушка моментально оживилась, несколько мужчин выбежали из своих жилищ с факелами, одного из них сразу же, проткнули копьём, факел упал на край соломенной крыши и здание моментально вспыхнуло. Дальше ветер сделал своё дело. Кругом творился хаос, крики умирающих и вопли о пощады. Красс добежал почти до середины деревни, когда перед ним появилась пожилая женщина. Она выскочила неожиданно из густого, чёрного дыма, молодой воин на мгновение замешкался и только потом нанёс удар в лицо своим щитом, сбив её с ног, и побежал дальше.
Почему я не убил её? Настаивал внутренний голос. Из-за угла здания на него кинулся худой мужчина с вилами, лицо его свело от ужаса, а глаза все покраснели и слезились от удушающего дыма. Отразив удар своим щитом, Красс вогнал наконечник своего копья ему в шею.
После убийства наступила, какая-то лёгкость, дрожь пробежала по всему телу, возле него на четвереньках проползал другой ипилл, волоча свою раздробленную щитом ногу, Красс добил и его. Затем ещё один был поражен, его копьём в живот, мальчишка, возрастом примерно младше его самого. Всё вокруг закружилось, и он будто попал в какой-то круговорот из крови, стали и смерти, плохо осознавая, что происходит. Он дошёл уже до окраины деревушки, когда «краем» глаза заметил убегающего мужчину, расстояние было приличное, пожилой ипилл что-то нёс на руках и бежал в сторону леса, который был в полукилометре от деревни. Красс скинул с левой руки окровавленный щит, прицелился и отправил свое копьё в полёт. Копьё описало дугу и воткнулось в землю, порезав ипиллу бок, он споткнулся, упал, но всё же поднялся, и хромая побежал дальше. Красс извлёк свой меч из ножен и побежал за ним.
Догнать хромающего человека не составило труда. Молодой воин подрезал мышцу на ноге убегающего мужчины. Тот свалился на землю, не издав не звука, и выронил свою ношу. Это оказался ребенок, девочка, года четыре, пять. Она кувыркнулась по инерции и уселась на сырой траве. Раздался детский плач. Мужчина начал молить Красса о милосердии к ребенку, протягивая к нему свои худые, липкие от крови руки, цепляясь за плащ. Но все молитвы были прерваны вошедшим в горло мечом. Немного отдышавшись, он подошел к ребёнку, взял её за ногу и поднял с земли.
Развернувшись лицом к деревне, он увидел чарующий своей воинственной жестокостью пейзаж. На изумрудно-зелёной траве, покрытой капельками недавнего дождя, сверкали блики пламени, от утопающей в чёрном смоге деревушке. Половина всех строений было объято пламенем, которое с рёвом возносилось к звёздному небу, озаряя мрак вокруг и отражаясь в спокойной воде небольшой речушки. Постоянно доносились вопли сгорающих заживо людей, и быстрые приказы «первого» копья. Во всём этом оранжево-красном хаосе мелькали блики от бронзовых щитов его сослуживцев и блеск смертоносного металла.
Дышать было тяжело, ветер нёс дым в его сторону, от которого разъедало глаза и сдавливалось горло, будто его кто-то душил. Пахло гарью, кровью, мочой и жжёными волосами. Красс снова посмотрел на плачущую в его левой руке девочку и занёс свой меч. Но она вдруг неожиданно перестала плакать и посмотрела ему прямо в глаза. Маленькие слезливые, чёрные глазки впились ему прямо в душу. Он опустил меч, затем его буквально взбесило своя жалость к этому маленькому ребенку раба. Он снова занёс свой меч, но так и не смог нанести удар. Так он и простоял бездвижно несколько секунд. Словно статуя из аллеи славы…
Странное чувство разрывало его внутри… Он будто смог разглядеть себя маленького в глазах этой девочки, в тот момент, когда солдаты забирали его у матери. Как она стояла в пороге их небольшого домика, окружённая копейщиками, а по щекам текли крупные слёзы. Двое солдат вели его в сторону вытянувшихся в середине деревни каравана повозок, держа за плечи, он смотрел на неё и не понимал пока ещё, что происходит.
Он разжал свою левую руку, и ребёнок свалился на влажную траву и снова зарыдал. Подобрав своё брошенное копьё, Красс молча развернулся и пошёл в сторону леса.
За спиной раздался знакомый голос Неосена: «Красс! КРАСС!»
Но молодой воин не слушал его. Не обращая внимания на крик друга, он вступил в сумрак леса. Здесь было намного прохладнее, чем на опушке. В лесу стоял плотный туман. Сам воздух словно загустел и обволакивал его горячее от бойни тело. Рокот сражения тоже постепенно начал отступать. Красс услышал, что кто-то преследует его. Молодой воин остановился и замер в ожидании. Его настиг Неосен.
«Ты что делаешь, Красс!? Тебя же четвертуют как труса!» – Вид у него был взъерошенный, шлем отсутствовал».
«Пусть сначала поймают…», – тихо ответил Красс, стоявший к нему спиной».
«Они даже ловить тебя не будут, я сам отведу тебя назад! У тебя совсем уже с головой проблемы, ты что задумал?!»
«Я не вернусь назад…», – Красс опёрся на древко копья, всем телом почувствовав усталость от происходящего, он все ещё не находил в себе сил обернуться и посмотреть на своего друга».
«Но почему? Это же всего лишь жалкие рабы! Мы уже всё сделали, тебе лишь нужно вернуться назад, и ты получишь свой щит. Всё, о чем мы с тобой мечтали с детства сбудется сегодня ночью, сейчас! Мы скажем ветерану, что преследовали убегающего, никто не узнает об этом! Посмотри на меня! Красс, посмотри!»
«Нет… я не могу… Я мечтал о славе с тех пор, когда впервые взял копьё в руки. Но мне не нужна слава, добытая трупами детей и женщин, пусть и ипиллов».
«И куда ты пойдешь? Я не отпущу тебя! Я не стану нарушать присягу!», – ещё громче прокричал Неосен».
Молодой воин помолчал пару секунд и затем вполголоса ответил: – «на юг», – и медленно пошёл дальше».
«Красс! КРАСС!»
Просвистело копьё. Оно порезало плечо Красса и воткнулось в тонкую ель, пробив её.
«Не делай этого…», – голос Неосена звучал зловеще».
«Ты же знаешь, я не могу просто тебя отпустить», – Неосен извлек меч из ножен и побежал на Красса».
Молодой воин в свою очередь развернулся, и вскинул копьё. Но так и не нашёл сил бросить его в друга. Красс откинул копьё в сторону и достал меч. Сталь с искрами соприкоснулась о сталь. Они закружились в вихре танца железа и смерти. Неосен был физически сильнее, но Красс проворнее. К тому же у Неосена был щит. Красс был вынужден отступать, то и дело, изворачиваясь от смертоносных ударов. В конце концов, Неосен оттеснил Красса к той молодой ели, в которой торчало копьё. Торчавшее древко мешало ему, и он отрубил половину. Красс отступил за дерево и получил неглубокий порез с правого бока. Он заметил, что наконечник копья Неосена торчит с обратной стороны дерева и, когда успел парировать очередной выпад, надавил всей своей массой на его щит и буквально насадил на острие копья, пригвоздив того к дереву. Неосен негромко вскрикнул и поперхнулся своей кровью. Красс отошёл от него, тяжело дыша. Неосен вытянул руку с мечом перед собой и уронил щит, который со звоном ударился о небольшой камень на земле и откатился от дерева. Молодой воин выбил меч из рук Неосена одним ударом своего оружия. Весь бой пролетел словно за мгновение.
«Хватит!», – взревел он».
Шлем сдавливал голову. Красс снял его и швырнул в сторону.
«Смирись уже! Я принял решение! Смотри, что мы наделали! Ты был мне как брат!», – молодой воин тяжело дышал, приходя в себя от мощных ударов друга».
«Т-твои родители на веки будет опозорены…», – сплюнув кровь, произнёс хрипло Неосен».
«Кто?! Мать? Чьё лицо я уже не помню или отец, который ещё до моего рождения погиб в бесконечных войнах?!»
Неосен молчал, он опустил голову и его взгляд остановился на окровавленном острие копья. Тёмно-красный наконечник копья торчал чуть ниже его груди.
«Девочка…», – тяжело произнёс Неосен, кровь пузырилась на его губах».
«Я… я сделал то, чего не смог ты… Не на юг… иди на север, обойди Андор, перейди горы и попадешь в Роррен… Там тебя точно не будут искать…», – кровь тонкой струйкой побежала из его рта».
Красс молча смотрел на умирающего друга.
«Давай, сделай это… я хочу выпить за одним столом с Деосеном…», – голос Неосена слабел, каждое слово давалось ему с огромным усилием».
Красс помедлил, ему не хотелось этого делать, но он осознавал необходимость. Отойдя чуть в сторону и закрыв левой рукой глаза другу, тихо произнёс: – «оставь вина и для меня мой друг, мы ещё осушим кубки вместе…», – одним резким движением, молодой воин перерезал мечом горло».
Красс отошёл, от льющейся, пульсирующей крови шёл пар. Он поднял его щит, взял копьё и пошёл назад обходным путём вокруг деревни, подальше от этого проклятого места.
Молодой воин понимал, что их ещё не скоро хватятся. Сначала решат, что двое погибли при зачистке деревушки. Но утром, когда всё основательно осмотрят и не найдут их тела, начнут поиски. Так что у него в запасе есть минимум полдня. Этого должно хватить, чтобы оторваться от преследования, потом главное не нарваться на патрули. Идея Неосена отправится не на юг, а на север показалась Крассу разумной. Обычно беглые солдаты стараются бежать именно туда, в тёплые страны в наёмные отряды. Воины Арона славятся выносливостью и живучестью, но не устойчивостью и терпимостью к низким температурам, это одна из главных причин, почему все дезертиры бегут именно на юг, где с охотой их берут за большие деньги на службу. Хорошо обученные копейщики, пусть и беглые, уже давно зарекомендовали себя по всему Кропосу.
На юг и направят большинство поисковых отрядов. На севере же сейчас разгар зимы. К тому же, ситуация там тоже неспокойна – может кому и понадобится его копьё. Главное – это обойти Андор и пересечь цепь Хорвудских гор. Красс слышал, что там водятся снежные тролли, могучие и безумно свирепые существа, напасть всего севера. Пожалуй, он будет первым аронцем, если сможет убить зверя в одиночку.
Ориентируясь по звёздам, Красс быстрым шагом продвигался вперёд по лесу. Он всячески пытался отгонять в голове мысли об убийстве друга, который встал на его пути, но всё было тщетно. То и дело всплывали воспоминания из юношества, где Неосен был всегда рядом и помогал в трудную минуту.
Просто за бегство его возможно бы ещё кинули на арену, это лучший вариант, но за убийство сослуживца лёгкой смерти ему не дождаться. Он уже точно решил, что живьём не дастся. Уж лучше умереть с мечом в руке, чем быть разорванным лошадьми. Красс бежал без остановки почти до самого рассвета. Лес оказался намного длиннее и никак не кончался. Кривые дубы, обросшие мхом, в тумане казались огромными великанами, застывшими в ожидании нерасторопных путников. Несколько раз он останавливался и закрывал глаза, прислушиваясь – не следует ли за ним поисковый отряд. Красс путал следы и возвращался назад, дабы сбить с толку собак. Когда пересёк узкую реку, он перекусил жёлтыми ягодами с кустарника, которые приятно отдавали мёдом во рту, напился холодной воды из источника, промыл раны и забрался между двух кустов. Поставил уже теперь свой щит под углом к дереву, лёг на него и заснул в тени. Во снах он видел своего друга…