Глубокое синее море. Вселенная острова Виктория

Было стыдно и неприятно по иной причине, потому что явно ощущала, что человек, касающийся её руками и губами, был ей совсем чужим. Чужое тело. Чужой запах. Чужие руки, касавшиеся её тела. Поэтому всё казалось неправильным и противоестественным.

Владимир явно затягивал прелюдию десятый, если не более, раз, проходя руками и губами путь от лица Натали по всему её телу, спускаясь по шее и ключицам, касаясь груди. Натали внутренне сжалась и сдерживала себя, чтобы не показать Владимиру обуревавших её эмоций. И того, что она понимает, что тот ласкает её не потому, что хочет её и желает сделать приятное, а потому, что так положено. А он понимал, что Натали была так пассивна не потому, что стесняется и боится первого раза, стыдясь своей наготы и неопытности, а оттого, что едва терпит его присутствие, чуть ли не уворачиваясь от его поцелуев и ласк, сравнивая их с другими, уже испытанными ею с другим и сравнение явно не в пользу Владимира.

Ему хотелось, чтобы всё это как можно скорее закончилось. В нём не было ни желания, ни даже страха, только тяжёлое, вязкое безразличие. Мысль о том, что теперь уже ничего не изменить, притупляла и отвращение, и горечь. Он просто хотел тишины. Спокойной, холодной тишины, в которой можно отвернуться к стене и забыться сном.

Владимир знал, что Натали не невинна. Возможно, именно это позволяло ему не быть осторожным, не искать правильных слов. Всё и так было ясно. Их близость не сулила нежности, скорее, молчаливое исполнение долга, церемония, лишённая смысла, но необходимая.

Он осторожно опустил жену на кровать и устроился над ней, задержав взгляд на её лице. Хотел убедиться, что всё правильно. Что она с ним. Что он имеет на это право.